А мы…
— Погоди, — Юра-сан улыбался. — Во-первых, не обижайся и объясни мне, темному, чего вам всем так дались эти Ключи? Их что, полагается куда-то вставить?
— Не знаю. Там видно будет. — У Чарли сейчас не было времени объяснять Юре свою позицию по этому вопросу, и она сказала: — Пока их необходимо собрать. Это — цель Игры.
Юра тер небритый подбородок, на глазах становясь все серьезнее. Стоило Чарли договорить, как он спросил:
— А ты уверена, что Лидер со своим КП сейчас находится на корабле?..
Чарли нахмурилась: действительно, что стоит Лидеру, покинув временно корабль, отправиться по делам на Землю? Но…
— Уверена. Ключ Времени почти у него в руках, Крис в любую минуту может его найти. И потом — у нас его артефакты, и он не упустит случая получить их обратно.
Крис поднял палец:
— Вот! А теперь слушай внимательно седого ветерана-гамера (Гамер — игрун, (компьют. жарг., от англ. game — игра).): Лидер, конечно, считает себя неуязвимым, тут ты права. Но он понял, что и мы не так просты — когда не смог взять у нас хитростью артефакты. Обломался, понимаешь? Попал на достойного противника. И теперь, смотри, что он делает: выпускает нас с ними на свой корабль «поиграться», заранее зная, что мы не будем тут партизанить, гоняться за инопланетниками, как другие, мы скорее всего, пользуясь своей свободой и его могущественными артефактами, отправимся добывать его КП.
— Он подготовил нам ловушку! — догадалась Чарли.
— Нет, погоди, тут дело поинтереснее. Ведь он не простой Игрок, он — Лидер, и, значит, не просто азартен, а азартнее всех нас, вместе взятых! Плюс к тому умен, хладнокровен и расчетлив. Ну и хитер, конечно, этого не отнять.
— Не знала, что азарт сочетается с хладнокровием, — буркнула Чарли.
— Редкое сочетание, — согласился Юра-сан. — Потому он и Лидер — один на всю Игру. А сейчас, когда он сидит без дела, пока Крис ищет для него KB, почему бы ему не кинуть кости по маленькой? Вот он и кинул — вернее, запустил — нас в свой корабль, и мы уже пропали из его поля зрения — Игра началась! Наша ставка — артефакты, его — Ключ.
— Ничего себе — по маленькой!..
— А это уже для нашего азарта, чтобы нас, лохов, расшевелить, вроде как в лотерее — ставь копейку, выиграешь миллион! А кто его хоть раз выигрывал?
— Мы однажды выиграли, — помрачнела Чарли. — Поэтому я и здесь.
Юра удивленно задрал брови, отчего его фотогеничный лоб пошел гармошкой.
— То-то я и думаю — что ж нам так везет? У кого из нас рука счастливая? — И, видя ее расстройство, положил дружески руку ей на плечо. — Ладно, дай бог, повезет и дальше. Теперь слушай мои соображения по нашей диспозиции: Лидер нас временно потерял и теперь ждет не дождется, когда мы объявимся, в надежде сразу нас засечь. И обязательно засечет…
— Мы же замаскируемся! — Чарли предъявила баллончик под самый Юрин нос. — Забыл?
— Маскируйся не маскируйся — без толку: были на экране две красные точки, исчезли на время, глядь — в другом месте появились две синие, ясное дело — они же, только перекрасились универсальным распылителем. Но, помимо распылителя, у нас еще имеется вот это. — Юра-сан достал и продемонстрировал шапку-лилипутку.
Чарли сказала:
— Тот, кто ее наденет, не появится на экране.
— Правильно соображаете. На экране возникнет только одна синяя точка. Но! Пропало-то две! Где же вторая? Ясное дело — она сидит у первой в кармане, надев универсальную шапку.
— Он догадается, — кивнула Чарли.
— Само собой! Все наши артефакты ему известны, тем паче что они все — бывшие его. Поэтому для изображения второй синей точки нам необходим кто-то третий. — Они одновременно перевели взгляд на перевязанную «по рукам и ногам» голубую «жабокрысу»; та, словно почуяв неладное, хрюкнула и затрепетала. — Даже цветом соответствует, — сказал Юра-сан.
— Значит, я маскирую тебя, сама надеваю шапку, становлюсь маленькой, ты сажаешь меня в карман, потом берешь этого зверя, и?..
Юра-сан, оглядевшись, наклонился к ее уху и что-то тихо зашептал. Ее глаза округлились, рот приоткрылся. Закончив, Юра поглядел в лицо Чарли, достал торчащую у нее из нагрудного кармана ложку, положил ей в открывшийся рот и закрыл его, слегка нажав пальцами под подбородком.
Глава 9
Участок 5.
Взаимодействие с Ключом Пространства.

Здесь кто-то виноват, кто-то рад,
Кто-то зол, кто-то счастлив, кто-то просто слаб.
Театр — мой мост,
Я слышу смех звезд.
Крис сидел над Землей, склонив голову, глядя вниз на «планету», но давно уже ее не видя. Ничего у них не вышло, да не могло выйти, сейчас он понимал это отчетливей, чем когда-либо: Игру невозможно остановить, как невозможно уничтожить Ключ. Их стараниями Игра лишь приобрела большую остроту. Нечего было опасаться, что их убьют, подвергнув выбраковке, они и такие нужны Игре: создавая дополнительные препятствия, они повышают ей уровень сложности, добавляют азарта. Он вспомнил горячую речь Чарли у него в домике на том самом болоте, что, кажется, уже часами проплывает внизу: «С нами нельзя играть!» Это было ее предложение — действовать вопреки логике, именно ее слова подействовали на них тогда, воодушевили, заставили сделать то, что сделано. Ты ошиблась, девочка, — с нами можно и нужно играть, тем более что все это — наши собственные игры: фантазии, ужасы и страсти, наша жажда борьбы, риска, боли, крови, победы, сумасшедшей любви, жажда азарта, копившаяся тысячелетиями и затопившая наконец реальный мир в многогранном объеме.
Поток его мыслей был прерван внезапно странным человеком, усевшимся, нет — буквально упавшим, с ним рядом. Огромный бородатый мужик в длинной полотняной рубахе и таких же штанах, из которых торчали босые ноги, сидел с ним бок о бок, почесывая пятку. Крис слегка подвинулся, как легендарный Василий Иванович на рельсе в одном древнем анекдоте, гораздо более бородатом, чем этот неожиданный сосед. Крис настолько погрузился в размышления, что не услышал его приближения — а ведь мужик пришел не налегке, он был обременен добычей: огромной пузатой «жабой» голубого цвета, которую он волок за задние лапы, завязанные узлом. Передние лапы несчастного животного были нейтрализованы таким же чудным образом.
— Вот! — произнес мужик басовито, подумал немного и добавил: — Поймал!
Очевидно, это был один из уцелевших «партизан», о которых упоминал Лидер — тех, что охотились на корабле за «недобитыми» пришельцами. Удивительно, но Крису вдруг захотелось общения с этим дремучим представителем человеческой расы, неведомо как сохранившимся в столь первобытном виде и непонятно какими путями забредшим на космический корабль пришельцев. Или он уже тут так одичал?..
— Это кто у вас? — поинтересовался Крис доброжелательно.
— А черт его знает! — ответил мужик равнодушно. — Какой-то инопланетный изверг нестандартной физиологии.
У Криса брови поползли на лоб.
— И что вы с ним будете делать?..
— Съем! — Мужик загоготал, потом, увидя брезгливую усмешку на лице соседа, махнул рукой: — Да шучу я. Этакую пакость и французы бы жрать не стали, потому как есть отрава, для человеческого пищеварения не пригодная. Я этот экспонат нашему капитану несу, — все ж таки новый экземпляр, редкостный, наверное, может, выпотрошит ее, набьет опилками и поставит у себя в кабинете для благоустройства и красоты помещения — вишь, цвет у нее какой нежный, так и играет! — Шлепнув увесисто свою добычу по пупырчатому боку, отчего она заклекотала и впрямь пошла радужными переливами, мужик продолжил: — Так я чего у тебя хотел спросить: в какой стороне капитан живет, не подскажешь ли, часом? Сколько уже кровь проливаю в этой тарелке супостатовой за земное отечество, все этажи облазил, а в ихней архитектурной планиде так и не разобрался.
— Думаю, там, — Крис махнул рукой на тот коридор, куда ушли Чарли с Юрой: он склонен был предполагать, что они направились именно к капитану, то есть, конечно, к Лидеру, хоть и не ожидал от их затеи каких-то положительных результатов. — Но я не уверен, — добавил он на всякий случай.
— И на том спасибо. А ты-то сам кто будешь, если не секрет, конечно? — спросил словоохотливый мужик.
— Вообще-то я писатель. — Крис невесело усмехнулся и добавил: — Бывший.
У мужика после этих слов неожиданно отвисла челюсть, со стороны это выглядело так, будто она не выдержала под тяжестью бороды. Он собирался было что-то сказать, но тут собеседники обнаружили, что к ним еще кто-то приближается. Оказалось, не просто случайный прохожий из местных обитателей, а личность, очень хорошо Крису знакомая: по невидимому полу ковыляла старушка, похожая в своей черной одежде на некий призрак, летящий над Землей, прихрамывая и немного кособочась в полете. «Подлетев», она спросила первым делом:
— Ты чего это тут сидишь? Где остальных потерял? — и, тяжело дыша, опустилась на пол напротив Криса.
Слегка ошарашенный ее явлением, а также постановкой вопроса, он ответил:
— Они пошли прогуляться… — Потом, немного опомнившись, сам забросал ее вопросами: — А вы почему здесь? Что с больными? С ребенком?
— Больной у меня остался только один, и ему мой присмотр не нужен. А остальные двое сейчас поедят и меня догонят, — легкомысленно ответила старушка, с пристальным интересом разглядывая незнакомого мужика и его добычу. — А это с тобой кто? Не иначе как здешний?
— Это местный партизан. Несет пленного врага на допрос к капитану, — отрекомендовал Крис незнакомца.
Мужик с достоинством разгладил бороду и продолжил прерванный разговор:
— Так ты, говоришь, писатель? — Теперь он говорил менее басовито. — А как величаешься? Я книжки страсть как люблю, перечел их уйму, может, и твои читал? — Крис с улыбкой назвался. Мужик подпрыгнул, хлопнув себя в восторге по коленкам: — Читал! Ей-богу читал! — Крис недоверчиво ухмыльнулся. Мужик насупился угрожающе: — Не веришь? А вот хочешь, сейчас твой роман перескажу в лицах?
Тут к беседе неожиданно активно подключилась старушка.
— А что, партизан, — с лукавым прищуром сказала она. — Прорекламируй-ка молодого автора потенциальным читателям!
— Ладно, — густым басом согласился мужик, ложась на бок и устраиваясь поудобнее, как бы готовясь к длинному нелегкому повествованию. И, выдержав раздумчивую паузу, начал вдруг с места в карьер, словно о давно наболевшем: — Ты, мил друг писатель, не обижайся, но я скажу начистоту: не нравятся мне твои герои! — Крис с усмешкой покачал головой. Мужик продолжал: — А знаешь почему? Из-за полного несоответствия с живыми людьми! Бабы у тебя все очень уж универсальные, а мужики наоборот — сплошная размазня, аж читать противно. Вот эта твоя, как ее, что на горных разработках вкалывает, — Ильба! — Крис удивленно вскинул брови. Мужик довольно кивнул: — Она у тебя и физик, и техник, и компьютерщик, и знаток боевых искусств и оружия, и капитан космического корабля! При этом не супербабец, а хрупкая молоденькая девушка. Окстись, парень, ты же не фантастику пишешь!
Крис к концу этой речи имел совершенно ошарашенный вид. Старушка, вытянув шею, повернула к оратору ухо, демонстрируя искренний интерес потенциальных читательских масс к произведениям Криса.
— Теперь возьмем твоего мужика…
— Да нет, зачем же…
— Нет уж, возьмем!
Крис вздохнул обреченно: крутого же козла он запустил, сам того не ведая, в собственный, дорогой его сердцу огород! Крис покосился на «жабу» — бедняга ворочалась и вздыхала, словно бы сочувственно: ей тоже пришлось худо от этого настырного мужика.
— Твоя супергерла к нему и так и эдак. Пробирается всеми правдами и неправдами к нему в койку, а он желает ей «спокойной ночи» и засыпает сладко у нее под боком, чисто младенчик. Что и говорить, нестандартный сюжетный ход! Но каково-то девушке! — обращается вдохновенный мужик за поддержкой к старушке. Та энергично кивает: факт, по-свински обошелся Крис с такой замечательной девушкой, рыдала, наверное, бедняжка всю ночь, а потом навеки от него отреклась. Хэги, будь она девушкой, так непременно отреклась бы. Но как поступит супергерла?.. — Она не сдается! — бодро сообщает мужик. — И после долгих мытарств берет его измором! Герой повержен в трепет своим неожиданным мужским триумфом, так что даже не решается сказать пару теплых слов подруге — кстати, горячо, но тайно им любимой — и вообще лишен дара речи до конца повествования…
— Надо почитать, — заметила старушка, взглядывая на Криса с чисто женским, без малого материнским сочувствием.
— Любовная линия не главная, она побочная в моих романах, — сдержанно произнес Крис, начиная тихо закипать.
— Не спеши, мы же твое произведение в деталях разбираем. Просто именно эта твоя побочная линия больше всего задела меня за живое. Вот я с нее и начал.
— А не пошли бы вы… На поиски капитана? А то лягушка ваша редкая вон, того и гляди, издохнет.
— А шут с ней, — отмахнулся мужик. — Чем не пожертвуешь для поддержания интеллектуальной беседы! Теперь не каждый день с образованным человеком встретишься!
Продолжения этой беседы Крис бы не выдержал. И он сорвался:
— Да кто вы такой, чтобы судить о моих романах?! Не нравится, так и нечего читать, а подобная дилетантская критика меня еще в той жизни достала!
— Неужто не узнал меня? А ну-ка глянь повнимательней! — Мужик приосанился, гордо расправив плечи, огладил еще раз бороду, пошевелил демонстративно пальцами ног и, видя, что его таки не узнают, объявил: — Я — Лев Толстой!
Крис вытаращил глаза, губы его медленно расползлись в улыбку.
— Лев? — И он захохотал, откинув голову. — Толстой? — Он завалился на спину, не в силах остановиться.
Мужик еще раз себя оглядел, покрутил голыми пятками и поднял вопросительный взгляд на старушку:
— Что, не похож?.. — Он повернулся к ней в профиль. — А так?
— Ты, сынок, больше на лешего похож, чем на толстого льва, — честно призналась бабушка.
Мужик тоже засмеялся — заливисто, по-молодому. Глядя на них, и старушка не удержалась, разразилась тонким смехом. Развеселившаяся троица забыла глядеть по сторонам, а между тем к компании присоединились новые гости, вернее, опять же старые знакомые: Лобстер, вновь живой, здоровый и полный сил, однако явно чем-то озабоченный (не иначе как отсутствием «горючего»), и с ним всхлипывающий Ник. Заметив их, Крис перестал наконец смеяться, смолкли и остальные — какой может быть смех при виде плачущего ребенка? На Нике не было пояса, оставленного ему Чарли, так что Крис примерно догадался, отчего слезы: обидели младенца, заморочили увлекательными играми, забрали обманом пояс — как тут не заплакать?
— Ты чего ревешь? — участливо спросил его Лев Толстой. — Аль обидел кто?
— У меня Чарли… пояс забрала… и… убежала-а-а.
— А вот глянь-ка сюда! — Лев Толстой шлепнул по своей «лягушке». — Какая красавица, а? Прямо царевна! — Ник, хлюпнув носом, презрительно отвернулся. Мужик не оставлял попыток его утешить: — Ты на колер, на колер посмотри! Хочешь погладить?
— Да не плачь ты, не Чарли это была, а так, одна галлюцинация, — сказал Крис.
— Ча-арли… Она сказала… что ей некогда… что у нее важ-ное д-дело-о…
Лев Толстой пнул в сердцах свою «лягушку» пяткой и взялся в немом отчаянии за голову. С «лягушкой» же после его пинка стало твориться нечто странное и удивительное: она затряслась, будто студень, лапы сами собой развязались и всосались в голубую массу, которая потянулась вверх, меняя цвет и переплавляясь в новую форму. Из всей компании одного лишь Льва Толстого оставили равнодушным «жабьи» метаморфозы: он сидел, подперев рукой щеку, и, вздыхая, наблюдал превращение своей «лягушки» во что-то, пока еще непонятное, но не иначе как в царевну. Зато Ник и думать забыл про рыдания, во все глаза глядя на чудо: в кои-то веки взрослые не обманули!
Голубая субстанция стала серой и вытянулась вверх, достигнув человеческого роста, однако вместо царевны в формирующихся очертаниях стало прорисовываться нечто явно противоположного пола: перед компанией стоял не кто иной, как Лидер, и улыбался почти так же, как в первое свое прибытие, — почти, потому что нынешняя его улыбка была несколько натянутой.
— Поздравляю, — произнес он, обращаясь к Льву Толстому. — Вам удалось меня провести, но не воображайте, что это победа. Просто один — ноль в вашу пользу.
— Два — ноль, — поправил его Лев Толстой изменившимся молодым голосом и пояснил: — Первый раунд мы выиграли в зале суда.
— Она, конечно, уже в моем кабинете, — сказал Лидер, не находя нужным вступать в полемику с Толстым по поводу счета.
— А ты думал, что она сидит в моем кармане?
— Замечательно разыграно, — признал Лидер, усмехаясь. — Даже жаль, что все это напрасно — ведь Ключа в кабинете нет.
— А где ж он есть? Не подскажешь ли, часом? — Лев Толстой издевался, прикидываясь дурачком, а может, просто пытался еще оттянуть время.
— Даже если подскажу, вам это не поможет.
— Неужто такое надежное место?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35