Сколько раз Рипли сидела вот так, бессмысленно глядя на дымок? Ответить на это было сложно. Сигарета таяла, осыпалась пеплом. Так же таяла жизнь.Сколько прошло с того времени — месяц? год? Неважно. Ее личное время давно остановилось.Рипли не отреагировала на раздавшиеся в коридоре шаги: к ней уже давно не приходили.По коридору шел Берт с моложавым человеком, от которого так и несло военной выправкой. Жесткие черты лица были натренированно неподвижны, что совсем не прибавляло его виду интеллектуальности; сквозь короткую стрижку поблескивал череп.Замяукал Джонси, почуявший гостей, прогудел входной звонок, и лишь тогда Рипли подняла голову и взглянула на дверь.Кто пришел, ее не интересовало, как не интересовало вообще все. Она механически открыла дверь (даже если бы там ее поджидал Чужой, Рипли вряд ли проявила бы сейчас больше эмоций) и впустила гостей.Пустой взгляд Рипли мало смутил Берта, но все же он предпочел сперва представить своего спутника.— Добрый день, Рипли. Это лейтенант Горман из колониальных космических войск. — С непосредственностью очень самоуверенного человека, которая была больше похожа на нахальство, Берт решил не тратить времени на вступительные разговоры. — Рипли, мне нужно с тобой поговорить. Мы потеряли связь с колонией на LB — 426.Он сказал это так, словно речь шла о чем-то привычном и будничном.На секунду Рипли замерла, переваривая услышанное, потом повернулась и пошла за кофе: это давало ей возможность найти ответ.Догадаться, чего от нее хотят, было несложно.— Ушам своим не верю, — язвительно произнесла Рипли, отвечая злым взглядом на изучающий взгляд Берта. — Сперва вы уличили меня во лжи, а теперь хотите снова отправить туда? Нет уж, спасибо. Я не полечу. Это меня не касается.Нельзя сказать, что горячность Рипли была вызвана чувствами достаточно глубокими. Берт просто был ей неприятен и вызывал скорее раздражение, чем ненависть.Зачем ее хотят вытащить из этого почти уютного, надежного существования, почти небытия с крошечной комнаткой и вечной сигаретой?Все сгорело, ей осталось только тлеть…Впрочем, Рипли была не слишком честна перед собой: под пеплом еще оставалась старая обида, да и шрам пережитого потрясения зарубцевался настолько грубо, что сразу бросался в глаза.— Я могу закончить? — переглянулся с лейтенантом Берт.— Нет, я сказала. Я не полечу!— Рипли, вы полетите вместе с солдатами, с воинами, вам гарантирована безопасность. Это космический пехотный десант, специально обученная армия; в их силах абсолютно все. Так, лейтенант?На лице Гормана промелькнула довольная улыбка. В конце концов, Рипли была для него еще и интересной женщиной.— Да. — Голос лейтенанта Гормана был ровным, как у робота. Нас специально готовят к таким ситуациям.— В таком случае я вам не нужна, — резко ответила Рипли. Она вдруг поняла, что действительно очень не хочет ввязываться в это дело. Просто существовать — это так удобно… Зачем рисковать в драке, которая все равно окажется бесполезной? — Я не солдат…— Но мы не совсем понимаем, что там происходит, — подхватил Берт. — Может, на этой планете просто испортился передатчик, оборвалась связь. Но если ситуация сложилась по-другому, вы будете нам нужны как консультан т…Берт изучал реакцию Рипли на эти слова, словно перед ним был неодушевленный объект.— Извините, мне некогда с вами разговаривать, — попробовала поставить точку Рипли. Эти двое уже надоели ей. — Мне нужно идти на работу.— Я слышал, вы устроились на погрузчик? — спросил Берт.Эта профессия не считалась престижной.— Да. — Рипли постаралась не заметить унижающего подтекста.— Управляете погрузчиком, транспортером? — не отставал Берт.— Ну и что? — холодно спросила Рипли. Во всяком случае, эта работа немного спасала от тяжелых воспоминаний. Мощь погрузчика, частью которого она становилась всякий раз во время работы, заставляла забывать о собственной слабости, словно это ее собственные руки шутя поднимали и переносили многотонные грузы.— Ничего. — Шпилька не сработала, и Берт изменил тактику. — Я рад, что вы снова занимаетесь нормальной деятельностью. Вам повезло, что удалось найти хоть такую работу. В этом нет ничего плохого. — Он присмотрелся к выражению ее лица и решил, что можно продолжать. — А что бы вы сказали, если бы вас восстановили в звании летчика-астронавта? Компания готова вернуть вам ваше звание и вашу работу…— В том случае, если я полечу на эту планету?Вопрос Рипли был скорее риторическим. Лишь на какую-то секунду гордость взыграла в ней, но груз воспоминаний задавил эту гордость на корню.Окровавленная морда монстра, разрываемые тела, безысходность, от которой некуда было деться, — можно ли сравнить с этим мелкие детали карьеры, которая никому не нужна, в том числе и ей? Жизнь дороже… Только идиот может сравнивать подобные вещи.— Да, в том случае, если вы полетите, — улыбнулся Берт. Он был уверен, что добился своего. Он всегда добивался своего. — Вам дают прекрасный шанс. Слетаете туда, посмотрите, — я думаю, для вас это будет лучше всего и поможет вам избавиться от ужасов.— Спасибо, — отрезала Рипли. — Я только что была у психиатра.— Я знаю, — ослепительно и нагло ухмыльнулся Берт. — Я читал заключение: каждую ночь вы просыпаетесь от кошмаров, мокрая от пота…— Я сказала: я никуда не полечу, — перебила его Рипли. Что он копался в ее личных делах, знает то, что не предназначено для третьих лиц, взбесило ее больше всего. — И на этом разговор окончен, так что, пожалуйста, уйдите.Лейтенант Горман вопросительно посмотрел на нее.«И все же она симпатичная».— Я туда не вернусь! — не унималась Рипли. — Но даже если бы я туда полетела, то ничем бы не смогла помочь.— Ну хорошо, хорошо. — Берту не хотелось показывать Горману, что он терпит поражение, и поэтому он поспешил сделать вид, что решение Рипли вполне его устраивает. Во всяком случае, почти.Теперь ему осталось только сказать последнее слово, которое обязательно должно было остаться за ним.— Будьте добры, подумайте все-таки об этом предложении…— Спасибо за кофе, — глуховатым голосом сказал лейтенант, поднимаясь.Рипли молча посмотрела им вслед.Нарушители покоя удалились, но их визит сдвинул что-то в ее душе.Зачем они заставили все вспомнить?Рипли села, продолжая смотреть на дверь. Ей не хотелось больше идти на работу. Пусть выгоняют… какая разница, если жизни все равно нет, если в душе навсегда поселился эмбрион тоски и страха.Эмбрион? Даже ассоциации все еще те… 5 На этот раз ей снился целый город. Чьи-то квартирки с мирно сидящими за столами семействами: нарядные дети, матери в хрустящих белых передничках, солидные отцы семейств, раскуривающие трубки, мудрые лица дедушек и добрые — бабушек… И всякий раз потолок в комнате начинал стекать на пол тягучей слизью, стены трещали под ударами когтистых лап, пока в проем не врывались, снося все на своем пути, знакомые чудовища, и белый цвет накрахмаленной скатерти скрывался под кровавыми остатками их пиршества.Эти добрые люди, родные, хотя и незнакомые, приглашали ее в свои семьи — и она приводила к ним смерть. Смерть шла за ней по пятам и доставалась другим — невинным, чистым, не созданным для подобных зрелищ…Впервые Рипли закричала не оттого, что оказалась в объятиях щупалец и «птичьих» когтистых лап, а оттого, что в них попадали другие, а она была бессильна помешать этому.Только самые первые кошмары отличались такой силой и яркостью.Некоторое время Рипли тяжело дышала, сев на кровати. Где-то возле кормушки возился Джонси. Тоже своего рода член семьи.Ее семья… Джонси и она — двое, которые по-настоящему нужны друг другу.И снова Рипли почувствовала душевную боль, но уже другую, щемящую и почти нежную. Семья… как ей не хватало семьи! Того, что является неотъемлемой частью жизни каждого человека. То инопланетное чудовище не лишило ее конкретных родственников — оно отняло возможность иметь их вообще. Она не сможет стать частью чьей-то семьи, чтобы не взвалить на других свою вечную боль.А как же те семьи, которые остались на LB — 426? Ведь между теми, кто там живет, существует эта полная ласки и добра связь, именуемая семьей; там есть дети, там кто-то любит, там дарят друг другу свою любовь и тепло… Если там еще кто-то живет. Рипли показалось вдруг, что она предала тех людей, что только она виновата в их гибели.Не доказала своей правоты. Сдалась.Не только черствость и неверие других приговорили жителей колонии к смерти, — ее собственная слабость.Дрожа от нетерпения, Рипли набрала номер видеофона Берта.Представитель Компании сидел в ванной; мокрые растрепанные волосы делали его жалким.— Алло, Рипли? В чем дело?Рипли вздохнула. И вот с этим человеком она должна выступить рука об руку в смертельной схватке со злом Чужих?— Скажи мне только одно, Берт… Вы летите туда, чтобы уничтожить этих тварей, да? Не для того, чтобы их изучать? Не для того, чтобы привезти их на Землю?Вопрос чуть было не застал Берта врасплох. И лишь сознание того, что от этого ответа зависит согласие Рипли, позволило ему заговорить сразу.— Да.— Вы летите для того, чтобы всех их уничтожить? — продолжала допытываться Рипли.— Да! — еще более уверенно подтвердил Берт. — У нас именно такой план. Даю вам слово.Рипли снова вздохнула. Она уже слишком хорошо поняла его, чтобы верить.— Ну, хорошо… Тогда я лечу…— Я дума… — начал что-то Берт, но Рипли отключила свой аппарат.Итак, решение принято. Про себя Рипли горько усмехнулась. Сколько человек спаслось в первый раз? Она одна? Смешно надеяться на то, что везение повторится.«А не все ли равно? — спросила она себя. — Что я теряю? Даст Бог, все обойдется, а нет… кто будет обо мне грустить? Разве что Джонси…»Она взяла кота на руки и уже в который раз прижала его к себе. «Может, взять его с собой? — мелькнула мысль. — Нет, ему-то зачем рисковать, он ничего и никому не должен…»— А ты, миленький дуралей, останешься здесь, — ласково шепнула она Джонси, словно своему ребенку.Рипли прижимала кота к себе, гладила его шерстку и никак не могла избавиться от ощущения, что прощается с ним навсегда. 6 Вооружение корабля торчало со всех сторон жесткой и грубой щетиной. Он выглядел скорее уродливо, чем внушительно; от неровных боков, покрытых наростами локаторов, прицелов и прочей аппаратуры, безжалостностью.Таких монстров космотехники не отправляют в развлекательные круизы.Изнутри корабль был несколько «человечнее»; даже все то же голубоватое освещение не казалось мертвым. Подсветка датчиков анабиозных камер мирно белела, придавая обстановке ощущение уюта. Корабль спал.Первым ожил автоматический регулятор сна. Сразу на всех анабиозных камерах поднялись страховочные герметизирующие крепления, вслед за ними откинулись прозрачные лепестки колпаков, открывая тела с приставшими пиявками датчиков.Зажегся свет, прогоняя остатки сна и покоя. Сразу со всех сторон раздались бодрые голоса. Рипли, испугавшаяся было по выработавшейся за последнее время привычке, быстро расслабилась. Кругом была жизнь.Кто-то кашлял, кто-то вздыхал. Грудной женский голос с не слишком женскими интонациями негромко выругался. Другой, мужской, — этот голос принадлежал блондину с резкими и по-своему пикантными чертами лица космического вояки, — пробормотал:— Черт побери! Переспал…Неловко и медленно блондин поднялся, поднялась и женщина. Рипли вспомнила, что она носит странное имя Вески.— Ну и морда у тебя, Дрейк! — оскалилась Вески.Третий десантник, Хигс, тоже встал и принялся прислушиваться к их разговору.— Посмотри на себя, — добродушно огрызнулся Дрейк.— Это что? шутка? Хигс! — позвала Вески и снова повернулась к блондину: — Дрейк, ты выглядишь точно так, как я себя чувствую!— Ну ладно, вы, умники! — подошел к ним сержант Эйпон, массивный негр с рельефной мускулатурой и жидкими курчавыми усами. — Чего ждете? Чтоб вам подали завтрак в постель?Даже не зная его звания, по одному только голосу можно было определить, что это говорит сержант.На черной бычьей шее Эйпона ярко выделялись бусы и цепочка. Подобные украшения были почти у всех членов отряда. Шутки ради Хадсон предпочел аналогичное украшение нарисовать и ходил, гордый своей выдумкой.— Вставайте, дорогие мои, — издевательски продолжал Эйпон. День в казармах космического десанта — все равно, что день на ферме. Каждые полчаса — завтрак, каждые два дня — парад… Люблю я эту службу! — Как ни странно, последние слова прозвучали искренне.— Ой, черт, пол какой холодный!— Тебе что, принести теплые тапочки?— Если принесешь, я буду очень благодарен!Десантники вставали один за другим. Короткие шорты цвета хаки были призваны не столько прикрывать определенные части тела, сколько оттенять развитые мускулы этих переполненных жизненной энергией людей.Среди них, дышащих здоровьем и силой, Рипли стало немного неуютно; но их энергии, казалось, хватает на всех.Даже шутки этих людей отличались здоровой грубостью и своеобразной сочностью. Рипли никогда не умела так шутить.— Пошевеливайтесь, — подгонял задержавшихся лежебок Эйпон.«Это люди без комплексов», — грустно отметила про себя Рипли. Как любому человеку, перенесшему психическую травму, ей было и слегка завидно, и немного неприятно быть с ними рядом, ежесекундно получая подтверждения собственной ущербности.— Ненавижу я эту службу, — проговорил Хадсон, так и не дождавшийся тапочек.— Быстро, быстро, пошли! — не прекращал подгонять десантников Эйпон. — Разминаемся, разминаемся…Они разминались. Крепко сложенная, с хорошо развитой грудью, Вески принялась подтягиваться на турнике; почти сразу к ней присоединился блондин Дрейк. Рипли прошла мимо них, стесняясь своей изнеженной, в сравнении с ними, фигуры.Со всех сторон ее окружали хорошо натренированные тела. Натренированные для… чего? Чтобы стать мясом?Рипли поспешила отойти в сторону. Ей не хотелось чувствовать на себе их взгляды.Сильные, здоровые десантники продолжали резвиться.— Секции рассчитаны на пятнадцать человек, — проходя, сообщил лейтенант Горман. — Быстрее занимайте свои места.Пользуясь случаем, Рипли проскользнула к ряду шкафчиков с одеждой и принялась искать свой.— Кто эта Белоснежка? — покосилась в ее сторону Ферроу, женщина с овечьей мордашкой и короткой стрижкой. — Эй, Вера, ты не знаешь?— Какой-то консультант, вроде, — ответила та. — Судя по всему, она видела когда-то этих монстров!— А!.. — протянула Ферроу голоском на удивление более нежным, чем от нее можно было ожидать.Рипли с трудом сделала вид, что их не слышит.— Странно, — встрял в разговор Хадсон, — они ее встречали и выжили?От этой очередной грубой шутки Рипли вспыхнула.Тем временем возле турника тоже продолжали хохмить. Дождавшись, когда Вески устроит себе передышку, Дрейк, скаля зубы, поинтересовался:— Эй, Васкес, тебя никогда не принимали за мужчину?— Нет. А тебя? — отпарировала она и продолжила свое занятие. На сильных руках Вески ритмично вздувались мускулы, которые могли бы украсить и мужчину.— А неплохо, Вески! — вставил Хигс. — Язычок у тебя как бритва.После обмена «любезностями» Дрейк опять присоединился к Васкес. Шутки и обрывки разговоров постепенно слились в общий ровный гул.В другом месте говорили о «более серьезных» вещах.— Эй, сержант!..— В чем дело?— У нас спасательная миссия! — ухмыльнулся лейтенант. — В колонии было много молодых девушек, — так вот, мы должны их спасти от их девственности!..— Неплохо!Постепенно разговоры переместились в другую часть отсека: получив из автоматов свои порции еды, члены экипажа разместились за столами.— Что это за дерьмо нам дали? — попробовав, оттолкнул тарелку Хадсон.— Ты еще не пробовал, что мы в прошлом полете ели! — почти радостно отозвался Фрост. В отличие от Эйпона, черты его лица были несколько более европейскими.— По-моему, нам дали кукурузный хлеб.— В прошлый раз мы вообще ели каких-то пиявок.— Да, — немедленно добавил Дитрих, — только та, что ты ел, была не пиявка, а глиста.Хадсон, как новичок, не знал, верить этому или нет, а над его головой уже собирались новые тучи.Кто-то подмигнул проходящему мимо Бишопу, тот отставил поднос, и почти сразу же натренированные руки схватили Хадсона за шею.Бишоп прижал его ладонь к столу.— Не надо, ребята! — еще не понимая в чем дело, на всякий случай запротествовал бедняга Хадсон, но было уже поздно.В воздухе мелькнул нож и ударился острием в поверхность стола между пальцами Хадсона. Бедняга принялся вопить. Нож прыгал между его растопыренными пальцами все быстрее, дикий крик не прекращался. Нож выбивал дробь. Кругом смеялись.— Ну ладно, ребята, — еле отдышавшись от хохота произнес Хигс.— Кончаем!— Здорово! — хихикнул кто-то.— Ну, спасибо! — выдохнул Хадсон, убедившись, что опасность осталась позади.— На, ешь спокойно, — передал ему кто-то тарелку.— Это было совсем не смешно, ребята!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24