Он уже был уверен, что так и не сможет признаться ей в своем чувстве. Может быть, когда-нибудь — но не сейчас.— Спасибо, — кивнула Рипли. Она так и поняла его жест: на всякий случай. Если бы всем раздать такие маркеры…«И все же дать ей маркер — это красиво, — размышлял Хигс. Просто символически. Раньше дарили друг другу кольца… Правда, это как-то нескромно: „обручальный маркер“. Совсем даже нескромно».— Это, конечно, не значит, что мы помолвлены, — поспешил заметить он, пока такая же мысль не успела прийти ей в голову. Это не кольцо…«Хороший все же парень этот Хигс, — усмехнулась про себя Рипли, — такой скромный. И за что ему все это досталось? Жаль его…»О том, что он десантник, профессионал, выбравший свой жизненный путь самостоятельно, ей сейчас как-то не думалось… 30 Ньют почти ничего не весила — во всяком случае, удивительно мало для своего возраста.Рипли пронесла ее на руках через всю лабораторию к небольшой койке, поставленной некогда, по-видимому, для дежурного.Ребекка засыпала на ходу, но было видно, что она борется со сном изо всех сил.«Несчастный ребенок», — в сотый раз повторяла про себя Рипли, укладывая ее на кровать.«А ведь всего этого могло и не быть… И я, быть может, носила бы вот так, на руках, собственного ребенка… Да о чем я говорю — разве теперь Ньют не моя девочка?! Бедная дочка…»Рипли ласково провела рукой по ее лбу и поправила подушку.— Давай, ложись, укрывайся, вот так, — она укрыла девочку одеялом. — Хорошо… И теперь лежи и засыпай: ты же очень устала.Ребекка пристально посмотрела на нее. «Как по-доброму она это говорит… почти как мама».Словно впервые Ньют ощутила, насколько ей не хватает ласки. Странно, разве она еще не отвыкла от нее? Несколько добрых слов, несколько опасных часов, проведенных вместе — и она смогла доверять. А тому, кому доверяешь, можно и позволить приласкать себя. Это ведь так хорошо… да и кто может жить без этого? И иной взрослый за ласку или каплю доброты готов на все.Рипли улыбалась. Светлая улыбка разгладила ее лицо, вернув ему открытость и искренность, свойственные молодости. Но в глазах светились спокойная мудрость и зрелость женщины, почувствовавшей себя матерью, и это делало ее старше. Да и сколько ей было в действительности лет?У того, кто сражается и мстит, нет возраста.— Я не хочу спать, — приподнялась на подушке Ньют. Голубые глаза безмолвно просили: «Не покидай меня хоть ты!.. У меня же больше никого не осталось…» — Мне страшно. Я сны вижу, страшные очень…«Как она смотрит…»На миг Рипли призадумалась, что же ей сказать. Да нужно ли в таких случаях думать?Пусть подскажет сердце.— Не сомневаюсь, — ласково сказала Рипли, включая освежитель воздуха. Взгляд упал на головку куклы. — А вот Кейси наверняка не видит страшных снов. — Она поймала куклу рукой и покачала ее, чтобы та открывала и закрывала глаза, пока, наконец, не оставила ее в «спящем» виде. — Вот видишь, не так уж и страшно. Постарайся вести себя, как Кейси…Похоже, Рипли сказала что-то не то: взгляд малышки стал почти испуганным.«Ну вот… и она такая, как все. Зачем она старается меня обмануть? — Ньют почувствовала, что еще немного — и на глаза накатятся слезы. — Ну зачем? Почему меня все стараются обмануть? Разве я маленькая и не понимаю, что это всего лишь игрушка? Или… или это они не понимают? Наверное, так. У них все наоборот, как с чудовищами. Им только кажется, что они знают, что сказка, а что нет, а на самом деле взрослые в этом путаются сильнее всех».После такого вывода не простить Рипли она уже не могла. Разве она виновата, что так ошибается?— Рипли, — как младшему брату или другим детям, оказывавшимся иной раз на ее попечении, серьезно начала объяснять она, — у нее не бывает плохих снов потому, что это просто пластмассовая кукла!«Ты поняла это или нет?» — испытующе заглянула девочка в глаза Рипли.«Моя бедная взрослая крошка… — вздохнула про себя Рипли. Прости меня, дуру. Разве с тобой можно говорить ТАК?»— Правильно, — Рипли грустно покачала головой. — Ты извини меня, Ньют.«Поняла! — обрадовалась Ребекка. — Она все поняла!»Она почувствовала всем своим существом, что за это нужно ее как-то отблагодарить. Но как? Обнять? Поцеловать?Мама учила, что это нескромно, да и не то это…Эта взрослая женщина уже дважды попросила у нее прощения. Значит, она ее уважает. Ее, ребенка.Может быть, ей можно доверить свой сокровенный вопрос, основу всех ее сомнений?Наверное, да.К тому же, вдруг она сможет ответить?— Слушай, Рипли, — в душе у молодой женщины снова защемило от недетского взгляда маленького ребенка. — Моя мама всегда говорила, что никаких чудовищ не бывает, но, оказывается, они есть.Слова Ребекки не прозвучали как вопрос; тем не менее Рипли догадалась, что они значат для Ньют нечто большее, чем просто вопрос, и, возможно, от ответа зависят все их дальнейшие взаимоотношения.«А ведь Ньют спросила меня, можно ли мне верить!» — поняла она и опять задумалась.«Мама сказала» — мать всегда является для ребенка большим авторитетом. Ей будет тяжело услышать, что ее мать ошиблась, она и сама это понимает. Если хочешь, чтобы верили тебе — не заставляй сомневаться в других…— Да, они существуют, — осторожно ответила Рипли.Взгляд девочки проникал в самую глубь ее души и нестерпимо жег.Она говорила правду, и тем не менее Рипли казалось, что она старается обмануть Ребекку. Разве вот такая уклончивая формулировка не была обманом?— Тогда зачем детям говорят, что их нет? — напрямик спросила Ньют.Ей казалось, что Рипли просто не поняла ее первого вопроса.«Милая девочка… да как же тебе объяснить? Мы ведь сами в это верили, как во все, во что хотелось верить. Это же один из самых философских вопросов: кто знает, для чего мы обманываем себя!»— Потому что по большей части это все-таки правда, — ответила она, совершенно озадачив девочку такой формулировкой.«Что она хотела этим сказать? Как это — по большей части? Что это за привычка все запутывать?.. Наконец догадалась: Чудовища просто встречаются очень редко. Так и надо было сказать. Ведь есть на Земле истории про животных, которые непонятно — есть или нет. Одни думают так, другие — по-другому. Вот и все».Это небольшое открытие успокоило ее.Ньют поудобнее устроилась на подушке. Теперь ее взгляд смотрел не так остро, — глаза слипались, — но все равно он говорил о том, что Ньют не хочет, чтобы Рипли уходила.«И все же мне надо идти. Жаль».Она случайно посмотрела на свои руки и тут же наткнулась взглядом на подарок Хигса.«Чудесно. Это именно то, что надо».— Ладно, — сказала Рипли и взяла девочку за руку. — Надень это. Для удачи. — Она помогла застегнуть браслет.Он явно не был рассчитан на такие маленькие ручонки и спадал. Рипли пришлось проколоть застежкой еще одну дырочку.Ньют с любопытством уставилась на маркер: «А это еще зачем?»Впрочем, этот вопрос ее не очень занимал. Рипли ей что-то дала — то есть сделала подарок. А подарок — это всегда залог дружбы.— Ну, все. — Рипли встала и включила настольную лампу, на тумбочке.Мало ли где хорошо — дела не ждут.— Не уходи! — подскочила Ньют на кровати. — Не уходи!Неужели Рипли может бросить ее сейчас одну? В этот миг такой поступок казался Ньют почти предательством.«Девочка моя, — мысленно взмолилась Рипли, — ты думаешь, я хочу от тебя уходить?»— Ньют, — произносить слова ей было тяжело, словно и она чувствовала в них привкус предательства. — Я буду в соседней комнате. Видишь вот эту камеру, вон там? — она указала на небольшую серую коробку с темным кружком объектива. — Мне будет видно тебя через нее, и я буду знать, что с тобой, и все ли в порядке. — Заметив, что Ньют смотрит на нее все еще с недоверием, хотя и не лишенным сомнения, Рипли добавила: — Я это тебе совершенно серьезно говорю. Я тебе обещаю!«Она не врет, — после недолгих колебаний заключила девочка. Ей вообще можно верить».И все же, что ни говорил разум, чувства требовали своего.«Не надо ей мешать, а то еще обидится», — решила она, но тут же захотела окончательно удостовериться в правдивости слов Рипли.— Ты клянешься? — торжественно произнесла она.Может быть, в другой обстановке тон, каким это было сказано, рассмешил бы Рипли. Но сейчас он вызвал только дополнительную волну нежности.— Клянусь всем святым, — серьезно ответила она.— А если соврешь, то чтоб ты сдохла? — продолжала допытываться Ньют.«Ох, милая ты моя!»— Да, если совру, то чтоб я сдохла, — подтвердила Рипли — и Ньют, в знак полного доверия к ее словам, закрыла глаза.Мирно блестел, наблюдая за этой сценой, круглый значок объектива — маленький залог правдивости ее слов.Рипли тихо поднялась и вышла, оставив девочку под его присмотром. 31 Голова Гормана почти целиком была скрыта под бинтами. Назвать его вид цветущим можно было разве что в насмешку. Изредка сознание возвращалось к лейтенанту, но с ним приходила и головная боль, снова увлекающая Гормана в беспамятство.Время от времени к нему подходил Бишоп, щупал пульс, заносил изменения в тетрадку и снова углублялся в свои занятия.Биохимия этих существ все еще не давала искусственному человеку покоя: снова и снова он проводил экспресс-тесты на совместимость тканей, и каждый раз результаты оказывались все более удивительными, если не сказать невероятными. Взять хотя бы то, что чуждому существу для развития эмбриона необходимы именно человеческие гормоны роста. Совместимость совместимостью, но из этого следовало, что человек входил в ЕСТЕСТВЕННЫЙ путь развития. Но где же они могли брать людей там, у себя? Или у них были аналоги людей, существа, по всей вероятности, не обладающие разумом?.. Но тогда откуда взялся этот инопланетный корабль? Точно так же влип в эту историю, как и колонисты, и дрейфовал в космосе, пока не нашел здесь последнего пристанища? Но с другой стороны, у большинства паразитов смерть хозяина, пусть даже промежуточного, обозначала тупик. Или придется поверить, что на какой-то планете с этими существами существуют триллионы человекоподобных — иначе Чужие быстро вымерли бы. Но чем в таком случае питаются предполагаемые гуманоиды? Да и сами Чужие?«Я, кажется, выхожу за рамки своей компетенции, — одернул себя Бишоп, поняв, что ответить на эти вопросы не может. — Мое дело — собирать факты, группировать их и делать первичные выводы. Теоретизацией и обобщением пусть занимаются ученые на Земле…»— Ну, как продвигаются дела? — заглянула в лабораторию Рипли.— Идут потихоньку, — кивнул Бишоп в сторону препаратов.— Что это вы вообще с ними делаете?— Ну как — что… провожу полный анализ биохимических компонентов.— И что?Взгляд Рипли остановился на неподвижном теле Гормана.Видеть осьминогопауков ей очень не хотелось. Как, впрочем, и робота.— Эмбрионы располагаются в районе легких человека и потом прорывают диафрагму.— Ну, это мы… видели. — Рипли почувствовала легкий приступ дурноты.«Уж лучше бы этот робот занялся чем-нибудь толковым».— Кроме того, можно утверждать, что эмбрионы поглощают ферменты и растворенные питательные вещества, используя их в своем обмене веществ.Он хотел добавить, на какие выводы это наталкивает, но не успел: — Рипли, поморщившись, перебила его:— Это все очень интересно, Бишоп, но эти знания ни к чему не ведут. Я хочу понять, с чем мы имеем дело, то есть, чего от этой дряни следует ожидать и как с ней бороться. Давай лучше еще разок все посмотрим. Значит, они хватают колонистов, переносят их туда, в свое логово, и обездвиживают для того, чтобы эти самые эмбрионы могли в них попасть при помощи осьминогопауков. И это означает, что паразитов там очень много. Колонистов было сто пятьдесят семь человек, из них почти треть погибла: кто во время боя, кто был съеден… Если подсчитать оставшихся, то получается, что этих тварей как минимум сто.«И то еще хорошо, я думала, их там намного больше», — заметила она про себя.— Да, совершенно верно, — подтвердил Бишоп.Конечно, этот разговор совсем уводил его от собственной темы, но в нем что-то было. Свежий подход никогда не будет лишним — так было записано и в его программе.— Но вот что еще интересно, — сердитым тоном произнесла Рипли. Сама необходимость спокойно обсуждать этих монстров вызывала у нее раздражение. — Все они, то есть эти паразиты, возникают из яиц. Каждый — из яйца. Все яйца находятся там, на чужом корабле. Но кто ответит, откуда они там взялись? Кто откладывает эти яйца?Вопрос застал Бишопа врасплох. Он не успел еще подумать об этом.И в самом деле, откуда? Если учесть размер яиц и сравнить его с размерами взрослых особей… даже если учесть, что большая часть яйца заполнена воздухом, как надувной шарик, неясно, как эти существа могут их вынашивать.Бишоп включил фотографическую память. Ни на одном из снимков с Чужими не было заметно, что у них есть яйцеклады или что-либо подобное.«Стоп. Кажется, один немного отличался», — вспомнил он и вызвал изображение Кривого.Нет, и этот не подходил.— Ну и что ты скажешь об этом? — спросила Рипли.— Вот этого я пока не знаю. Какое-то другое существо, которого мы еще не видели…Он замолчал.Если виденные до сих пор чудовища казались ужасными, то как должна была выглядеть их матка?Учитывая размеры яиц…«Ничего себе! — ужаснулась и Рипли. — Если таковы детки, то какова же их мамаша?» Ее мысли шли сейчас почти параллельно мыслям Бишопа.Вызванный разгоряченной фантазией образ ничем не уступал чудовищу, созданному расчетами Бишопа.А ведь это сверхчудовище должно находиться где-то здесь!Рипли почувствовала, что ее волосы вот-вот встанут дыбом. «Вот уж с кем лучше не встречаться!» — подумала она, стараясь отогнать это страшное видение.«Интересно, каких размеров может достигать матка? Если подсчитать общее количество яиц…»«О Боже! Нет!!»Рипли резко повернулась к Бишопу. Ее приглушенный голос словно приказывал ему:— Бишоп, я хочу, чтобы, как только вы закончите анализы, эти существа были уничтожены.Она с отвращением посмотрела на осьминогопауков. Неизвестно, внутри какого из них может скрываться зародыш такого суперчудовища.Бишоп сделал несколько энергичных движений бровями. Он прекрасно понимал причины такой реакции Рипли, но… что взять с настоящих людей, раз они по своей природе склонны больше слушаться своих эмоций, чем разума.— Но мистер Берт сказал, что их необходимо оставить в живых.— Что-о? — Рипли изменилась в лице.Берт? Снова этот негодяй!..В ее душе всколыхнулись все чувства, вызванные недавним открытием.Берт… Преступник и ничтожество, какое право он имеет снова подставлять под удар чужие жизни?«Глупый робот, — поморщился Берт, наблюдая, какую реакцию вызвало у Рипли произнесенное Бишопом имя. — Впрочем, какая разница? Я все равно уже решил — так пусть будет или-или. Если она задумается и поймет все — прекрасно, если нет — пусть пеняет на себя».Берт давно уже незаметно вошел в комнату и наблюдал за их разговором издалека.Брови Бишопа еще немного походили по лбу.— Он сказал, что их нужно сохранить, чтобы потом доставить в земные лаборатории.— Это Берт тебе приказал?— Он дал мне совершенно конкретные указания.— Ах, даже так?Кулаки Рипли инстинктивно сжались.«Все. Довольно. Сейчас я отыщу этого мерзавца и скажу ему все, что о нем думаю».Искать «этого мерзавца» не пришлось.— А вы сами подумайте, — выступил он вперед. Весь его уверенный вид говорил: «ну и что в этом такого?» — Эти два организма — настоящий клад. Они будут стоить миллионы!.. В нашей лаборатории биооружия… — На лице Рипли появилась гримаса отвращения. Если мы будем действовать умно, то станем героями и, кроме того, будем материально обеспечены до конца дней. («Не могу понять, думала Рипли, — он совсем идиот или только прикидывается? Неужели нормальный человек в такой ситуации может думать ОБ ЭТОМ?») Нам заплатят большие деньги. Просто огромные.Берт почти заискивающе улыбнулся.«Ну что ж, я сказал достаточно для того, чтобы она могла решать сама. Теперь все зависит от нее, — думал он, глядя на Рипли. Любой нормальный человек на ее месте клюнул бы на это предложение. Во всяком случае, я сделал для нее все, что мог… Или стоит уточнить цифру? Зачем? Как сказал один мой знакомый: для нищего все, что больше ста тысяч, — миллион ы… Пусть лучше она сама представит себе цифру, удобную для понимани я…»«Ну что, сказать ему, что я о нем думаю? — терзалась Рипли. Или еще не время? Лучше промолчать. Если он будет знать о том, что я знаю, он сделает все, чтобы я не долетела до Земли… Или он и так это сделает? Несчастный идиот! Хоть бы о своей жизни задумался — или он настолько привык выделять себя из толпы, что считает себя сверхчеловеком? Нет, он просто ненормальный!..»— Берт, вы сумасшедший, вы это знаете? — как можно спокойней ответила она, стараясь не выдать ему кипящую в душе бурю чувств, вызванных его особой.«Нет, мне надо уходить отсюда… Еще немного, и я все скажу!» — вдруг осознала она.«Ну, кто из нас сумасшедший, еще надо разобраться», ухмыльнулся Берт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24