Но думать об этом ты можешь сколько угодно, за это тебя никто не накажет. Каждый отдельный человеческий мозг – это отдельная самостоятельная СВОБОДНАЯ страна, свободное интерпространство со своими законами и со своей моралью. Оно так устроено, что в каждой комнате есть какие-нибудь «хотюнчики», которые «нельзя!» по правилам программы «МОРАЛ», созданной за пределами этой страны и без всякого с ней согласования. Запретить работу программы на территории внутренней страны, открыть все двери и сделать полный доступ по всем директориям, это и значит – освободить логический кристалл.
Возникает вопрос: неужели все так просто – позволил себе думать о чем угодно и сразу стал гением?! Но, на самом деле, программа «МОРАЛ» имеет колоссальную гипнотическую силу и тоталитарную власть над человеком. Понять легко… отключить почти невозможно. Попробуй сейчас после всего, что я тебе сказал, снова представить, как ты писаешь у меня на глазах в мой бокал.
Влада заметно напряглась и через полминуты констатировала факт:
– Я это сделала, но не чувствую, что стала гениальной.
– Понимаешь, дело в чем, разрешив себе мысленно мочиться в чьем-то присутствии, это вовсе не значит стать гением. Программа «МОРАЛ» имеет миллион позиций на тему: «нельзя», «запрещено», «нехорошо», «плохо», «это извращение», «это кощунство», «это неприлично», «это не принято», «это…», продолжи сама и ты поймешь, что целой жизни не хватит разрешать себе по отдельности думать про это, потом про это, потом про это и так далее…
Отключить красную кнопку, значит, понять, что та страна, которая внутри тебя, это не ты!!! Ты – только маленький промежуток, маленькая прослойка между бесконечностью внешней и бесконечностью внутренней. Твое предназначение – быть связующим звеном между этими мирами. Ты обязана подчиняться законам внешнего мира и принимать как должное правила игры, установленные обществом, но ты точно также обязана понять и принять все «хотюнчики», которые живут в твоем внутреннем мире, и дать им полную свободу внутри своей страны. В один момент сделать это не удастся, но, самое главное, увидеть эту красную кнопку, понять ее устройство, а остальное дело времени…
Хотя, может быть, я ошибаюсь, когда говорю, что любой человек может стать гением. То, что мне удалось, это не значит, что справиться с тоталитарной программой может каждый.
– Да, – задумчиво отозвалась Влада, – теоретически я понимаю то, что ты имеешь в виду, но… я ТАК! всю свою жизнь, ненавидела извращенцев, что, кажется, пропиталась этой ненавистью вся насквозь до самого бесконечного дна всех моих внутренних миров и мирочков. Вряд ли мне когда-нибудь удастся отключить красную кнопку.
– Да и не переживай из-за этого. Даже если все люди на свете станут гениальными, кто-то среди них все равно окажется «в дураках».
– А как тебе это удалось сделать, как ты вообще смог додуматься до всего этого, прежде чем стал гением?
– Не стану преувеличивать свои заслуги – мне помогли. Сначала мне отключили красную кнопку под гипнозом, а потом, уже позже, намекнули, как это сделать самому.
– Давай выпьем.
– Давай.
Они очень долго сидели в молчании. Влада переваривала услышанное, а Дан думал о том, что эти десять минут, когда он валялся в отключке у Влады на кровати, стали для него чем-то вроде путешествия в зазеркалье. «Провалился в бездну гадкий утенок, а выскочил оттуда добрый молодец! Гор действительно существует, но это не человек. Это какая-то энергетическая воронка, которая иногда засасывает отдельных „Королей“ в свое параллельное пространство и „втирает им политику партии“. Я всего десять минут был у него в гостях, а столько узнал! Трудно представить, сколько информационных программ может закачать в мозг человека Гор во время ночного сна. Вот тебе ниточки и струнки, о которых он мне намекал: какой-то энергетический узел, математическая точка перелетает по ночам из одной головы в другую, программируя людей на определенные мысли и поступки. В связи с этим возникает вопрос: все, что я сейчас говорю, это моя личная воля или я очередной сомнамбула в гипнотической паутине Гора?»
– Дан, я сейчас думала о том, что ты сказал про любовь. А ты когда-нибудь любил так?
– Как? – не успел еще переключиться со своих мыслей на ее вопрос Дан.
– Ну, так, чтобы тебя унижали, вытирали об тебя ноги, а ты при этом не обижался и желал добра.
– Я нет, но я был свидетелем, как вытирали ноги о мою мать. К сожалению, я тогда был очень маленьким, чтобы ударить этого козла по щеке, потом поддых, потом по шее и так далее.
– А как ты узнал о том, что меня изнасиловали?
Дан пожал плечами:
– Чувство-знание.
– То есть, ты теперь даже мысли умеешь читать?
– Не те мысли, что выражаются словами, а те, что выражаются чувствами и образами.
– И о чем я сейчас думаю и что чувствую?
– Мы оба сейчас чувствуем то, что эту ночь проведем в одной постели. Но, понимая, что нельзя вот так просто встать и сказать друг другу: «Ну чё, пошли трахаться!», мы вынуждены выполнять определенный ритуал, подготавливающий самца и самку к спариванию.
Влада очень искренне смеялась минуты две, потом, слегка покусывая губы, сказала:
– Давай выпьем.
– Давай.
Они выпили. Дан понимал, что касаемо лично его, помимо ритуала, существует еще одна преграда: глюк это был или не глюк, но в его жизни любимые девушки подряд дважды превращались в монстров во время секса и после секса. Сейчас, думая о том, что ему рано или поздно все равно придется заняться с Владой сексом, в голове опять начинала появляться вибрация, перерастающая в судороги. Он видел перед собой красивую девушку и в то же время видел кровавое бесформенное месиво с красными глазами: «б-р-р-р», – передернул плечами Дан.
– Чё, вино кислое? – спросила Влада.
– Да нет, вино хорошее, даже классное!
– А хочешь, я угадаю, о чем ты сейчас думаешь?
– Попробуй.
– Ты не можешь избавиться от мысли, что я проститутка, и что спать со мной этой ночью ты будешь за деньги. Это неприятно задевает твою романтическую утонченную натуру.
– В каком месте ты увидела во мне романтическую натуру?
– Да во всех местах, ты просто изображаешь из себя не того, кто ты есть на самом деле…
– А ты… ты разве не играешь в данный момент роль, не свойственную твоей истинной природе?
– Все мы играем в этой жизни какие-то роли. Самое главное, не зацикливаться на них и уметь отличать истинное лицо от маски.
– Значит, мое истинное лицо романтическое и утонченное?
– Да.
– Ладно. А тебе не кажется, что все люди на земле рождаются романтическими, слабыми и утонченными. Они рождаются с открытой душой и горячим сердцем, но потом, в процессе продвижения сквозь колючие кустарники человеческих взаимоотношений, их души покрываются защитными слоями. В конечном итоге, к двадцати годам человек уже несет на своей душе тяжеленный и толстенный панцирь, имеющий сверху длинные и острые рога, а снизу мощные и твердые копыта, которыми он начинает пинать и бодать тех, кто еще не успел нарастить подобные рыцарские доспехи.
– А есть этому какая-нибудь альтернатива?
– Я думаю, точно такая же, как и с программой «МОРАЛ». Существует внешний мир, достойный наших рогов и копыт, но существует и внутренний, это мы сами, наши родные и близкие, те люди, которых мы любим и перед которыми колючий панцирь необходимо снимать. Некоторые люди настолько привыкают к этим панцирям, рогам и копытам, что даже сами начинают забывать свое истинное лицо. Это и меня тоже касается, и тебя…
– А одежда – это разновидность панцирей или файл из программы «МОРАЛ»?
– Одежда – это соблюдение необходимых правил, установленных внешним миром, значит, это «МОРАЛ». Но любовь прекрасна тем, что она расширяет границы внутреннего мира. Для влюбленных не существует рамок и ограничений. Любовь – это вирус-троян, разрушающий защитные системы. То, что влюбленные вытворяют, нарушая все границы и запреты, целиком и полностью оправдывается любовью…
Дан остановился и замолчал, потому что Влада начала медленно раздеваться.
– Ты… ты чё делаешь?
– Я чувствую его.
– Кого?
– Трояна у себя внутри.
Она скинула с себя всю одежду, встала на стул, потом на стол, села на корточки над пустым бокалом Дана и, о боже… Дан, открыв рот, смотрел на это «безобразие».
– Будешь пить? – спросила Влада, слезая со стола, после чего рот у Дана быстро захлопнулся. – Да ладно не напрягайся, я пошутила.
С этими словами она, раздвинув ноги, села Дану на колени, положила руки ему на плечи и, слегка откинувшись назад, продемонстрировала ему свои набухшие соски.
– Посмотри, какая нежная у меня кожа. Скорее снимай свой панцирь, а то ты меня всю исцарапаешь.
Дан даже не успел ничего сообразить. Влада впилась в него губами, извиваясь, как гремучая змея. Прямо из ее уст к нему вовнутрь полилась мощная струя невероятной возбуждающей энергии, в один миг разбившей на мелкие куски все панцири, все границы, все рамки, все кристаллы. Все программы и файлы были стерты, бесконечность памяти отформатирована под ноль. Он легко поднял ее за талию и, не отрываясь от ее губ, отнес на кровать.
Все повторилось в третий раз точь-в-точь, как в мыслях в первый раз и под кумаром марихуаны во второй. Только в этот раз Дан решил обойтись без резких движений.
Он целовал ее губы, он целовал ее плечи, он целовал ее грудь, потом спустился чуть ниже и исцеловал весь ее живот, потом спустился еще ниже… губы коснулись мягких волосков на лобке… по телу Влады пробежала волна судорог… Дан похолодел и замер. Эрекция сразу исчезла. Он резко поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Все нормально, все хорошо, – промурлыкала Влада, – продолжай, я хочу, чтобы ты сделал это…
И Дан сделал это… и делал это долго и с удовольствием… и скоро эрекция возникла с новой силой… а потом он делал все, о чем она его просила… делал это подолгу и с удовольствием и помногу раз… и это все продолжалось полтора часа…
Они лежали и курили. У обоих слегка подрагивали руки.
– Это было великолепно, Дан! Это было, как музыка! Я просто улетела на небо. Дан, что это было?
– Симфония-333.
Симфония-666
Дан проснулся от того, что услышал характерный щелчок. Это включился монитор. Приоткрыв один глаз, он увидел на экране надпись: «Неизвестный абонент»
«Нет, это точно день сурка. – Думал Дан, – Я, как шахтер в забое, вскрываю слой за слоем пласты каких-то параллельных миров. Мне кажется, я теряю сознание, мне кажется, я засыпаю и просыпаюсь, а на самом деле я перемещаюсь по бесконечности интерпространства, открывая двери в параллельные миры. Но ведь не существует никаких параллельных миров. Наша галактика находится внутри какой-то жизни, какие-то жизни существуют внутри меня, но рядом параллельной жизни быть не может. В жизни человека существует только один дополнительный мир, это сон. Постой, постой, если я за десять бессознательных минут прожил отрезок времени длиною в месяц, то, возможно, то же самое происходит и во сне. Человек, просыпаясь, помнит только ближайший поверхностный сон, а что происходит в глубоком сне? За одну ночь он, наверное, проживает целую жизнь. Когда человек засыпает, его сознание, его математическая точка засасывается воронкой и проваливается в черную дыру своей внутренней бесконечности, где время течет в сотни раз быстрее, чем „на поверхности“. Нет, люди там не живут. Там есть какая-то жизнь, но другая, говорящая на другом языке, поэтому разумной связи с тем миром быть не может. Наш мир думает словами и околоземными образами, а там ничего подобного нет, поэтому, просыпаясь, мы можем вспомнить только поверхностный сон, а глубокий ускользает. Остается какая-то вибрация, какое-то чувственное ощущение, но ни слов, ни образов вытащить оттуда невозможно. Аминь.
Тогда что же все-таки происходит со мной?…»
– Да. – Наконец отозвался на вызов Дан.
– Дан, включи шторки.
– Мам, это ты!
– Я, я, ты чё так кричишь, как будто последний раз видел меня не два дня назад, а два года?
– Да, я… это… ты чё хотела-то? Почему у меня не определяется твой номер?
– Включи шторки, мне надо познакомить тебя с одним человеком. Я сейчас нахожусь у него дома.
Дан поднялся и пошел искать стрелку. «Наконец-то она решилась познакомить меня со своим любовником». Он уселся в кресло поудобнее и включил шторки. На экране появилась мать и он… стрелка выпала из рук.
– Сергеев! Го… – слова опять застряли у него в горле. Дыхание перехватило, как будто он вновь хлебнул вина с цианистым калием.
– Дан, с тобой все в порядке? Ты чё такой бледный, как смерть? Кто такой Сергеев?
– Я… это… сон приснился…, я еще не успел всплыть на поверхность.
– Ладно. Когда всплывешь, пусти стрелку на ре-связь.
Видеосвязь прекратилась. Дан оглянулся. «Осталось только увидеть мертвого профессора. Что же это все значит? Я продолжаю спать? Как же мне теперь найти настоящую реальность и как потом убедиться в том, что эта реальность и есть настоящая, а не очередной промежуточный пласт… Единственное, что приходит в голову – опять выйти на связь с Распутиным. Точно день сурка!»
– Как тебе мои виртуальные девочки? – хитрые глаза Распутина сверлили Дана своими острыми невидимыми лазерными лучиками.
– Твои натуральные лучше.
– Не понял. Что ты имеешь в виду?
– Не важно. У меня к тебе вопрос другого характера. Скажи, когда ты утром просыпаешься, ты всегда уверен, что проснулся? У тебя не бывает такого чувства, что ты продолжаешь спать?
– У меня был один раз случай, что я не мог проснуться. Знаю точно, что сплю, а проснуться не могу. Я так испугался, что когда наконец, с невероятными усилиями, мне все-таки удалось проснуться, я потом боялся снова ложиться спать. А когда реальность кажется сном, то это просто легкое недомогание. Возьми градусник и смерь температуру, брат, возможно у тебя горячка.
– Постой, постой… – Но Распутин исчез. «Какая, на фиг, горячка?!». Однако Дан измерил температуру. «Все нормально – тридцать шесть и шесть. Тогда надо предпринять усилие и проснуться. Только, что это за усилие такое? На какую кнопку надо надавить? Наверное, если я после всего этого все-таки проснусь, то заново уснуть уже не решусь больше никогда»
Дан сидел минут пять выпучив глаза. Сопел, пыхтел, тужился, пыжился, но не проснулся и ни в какую другую реальность не переместился. «Ладно, сдаюсь, посмотрим, что нам опять скажет психиатр», – Дан пустил стрелку на ре-связь.
– Ну и как, проснулся? – улыбалась мать с экрана.
– Не знаю. Хочу спросить у твоего психиатра. Пусть поставит мне диагноз.
– Я сама могу тебе поставить диагноз. Не надо смешивать наркотики с алкоголем. Вячеслав, может, я чего-нибудь и впрямь не знаю: ты случайно не психиатр?
– Нет, я профессиональный программист, но с психологией знаком очень хорошо, потому что основная моя работа – создание интергидов, интерведущих и интерзвезд. Знание психологии помогает максимально приближать характеры интергероев к характерам реальных людей. У каждого моего интергероя есть аналог в реальной жизни. Знание психологии и профессиональные знания программиста позволяют мне создавать идеальные копии. Так что твой сын, как это ни странно, попал в точку…
– Да, и не могу из нее выбраться. – Отозвался Дан.
– Тебе кажется, что все происходящее это продолжение сна? – спросил высокий блондин.
– Да, мне не кажется, а я уверен, потому что просыпался уже много раз, и каждый раз новая реальность через некоторое время оказывалась всего лишь продолжением сна. Теперь меня мучает вопрос, что такое вообще реальность и как ее отличить от очень реального сна? И вообще, просыпаюсь ли я или проваливаюсь еще дальше в сон?
– Подумай, если ты продолжаешь спать, у кого ты тогда спрашиваешь ответ? Не у самого ли себя.
– У меня вообще скоро просто наступит логический тупик или петля, не важно как назвать, но смысл в том, что мне кажется – я умнею, а на самом деле – все больше и больше запутываюсь в какой-то логической паутине.
– Тогда ответ на вопрос находится вне этой паутины. Попробуй подойти к проблеме с другой стороны. Если ее нельзя решить с помощью логики, попробуй подключить чувства, ощущения, образы. Вспомни, что происходит, когда ты засыпаешь. Когда самолет проходит сверхзвуковой барьер, раздается мощный выброс звуковой волны. Когда человек засыпает, он тоже проходит через барьер, но только сверхвременной. Иногда, погружаясь в сон и проходя этот барьер, человек неожиданно осознает происходящее, и тогда в тело выбрасывается мощная энергетическая волна, человек вздрагивает и просыпается. Каким образом вообще устроено погружение сознания и всплытие на поверхность, как ты думаешь?
– Ну… если… то… в общем… не знаю.
– Представь шарик, который может расширяться и сжиматься до бесконечности, и вот этот шарик плавает на поверхности океана…
– Чтобы взлететь, ему надо расшириться, чтобы утонуть – сжаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Возникает вопрос: неужели все так просто – позволил себе думать о чем угодно и сразу стал гением?! Но, на самом деле, программа «МОРАЛ» имеет колоссальную гипнотическую силу и тоталитарную власть над человеком. Понять легко… отключить почти невозможно. Попробуй сейчас после всего, что я тебе сказал, снова представить, как ты писаешь у меня на глазах в мой бокал.
Влада заметно напряглась и через полминуты констатировала факт:
– Я это сделала, но не чувствую, что стала гениальной.
– Понимаешь, дело в чем, разрешив себе мысленно мочиться в чьем-то присутствии, это вовсе не значит стать гением. Программа «МОРАЛ» имеет миллион позиций на тему: «нельзя», «запрещено», «нехорошо», «плохо», «это извращение», «это кощунство», «это неприлично», «это не принято», «это…», продолжи сама и ты поймешь, что целой жизни не хватит разрешать себе по отдельности думать про это, потом про это, потом про это и так далее…
Отключить красную кнопку, значит, понять, что та страна, которая внутри тебя, это не ты!!! Ты – только маленький промежуток, маленькая прослойка между бесконечностью внешней и бесконечностью внутренней. Твое предназначение – быть связующим звеном между этими мирами. Ты обязана подчиняться законам внешнего мира и принимать как должное правила игры, установленные обществом, но ты точно также обязана понять и принять все «хотюнчики», которые живут в твоем внутреннем мире, и дать им полную свободу внутри своей страны. В один момент сделать это не удастся, но, самое главное, увидеть эту красную кнопку, понять ее устройство, а остальное дело времени…
Хотя, может быть, я ошибаюсь, когда говорю, что любой человек может стать гением. То, что мне удалось, это не значит, что справиться с тоталитарной программой может каждый.
– Да, – задумчиво отозвалась Влада, – теоретически я понимаю то, что ты имеешь в виду, но… я ТАК! всю свою жизнь, ненавидела извращенцев, что, кажется, пропиталась этой ненавистью вся насквозь до самого бесконечного дна всех моих внутренних миров и мирочков. Вряд ли мне когда-нибудь удастся отключить красную кнопку.
– Да и не переживай из-за этого. Даже если все люди на свете станут гениальными, кто-то среди них все равно окажется «в дураках».
– А как тебе это удалось сделать, как ты вообще смог додуматься до всего этого, прежде чем стал гением?
– Не стану преувеличивать свои заслуги – мне помогли. Сначала мне отключили красную кнопку под гипнозом, а потом, уже позже, намекнули, как это сделать самому.
– Давай выпьем.
– Давай.
Они очень долго сидели в молчании. Влада переваривала услышанное, а Дан думал о том, что эти десять минут, когда он валялся в отключке у Влады на кровати, стали для него чем-то вроде путешествия в зазеркалье. «Провалился в бездну гадкий утенок, а выскочил оттуда добрый молодец! Гор действительно существует, но это не человек. Это какая-то энергетическая воронка, которая иногда засасывает отдельных „Королей“ в свое параллельное пространство и „втирает им политику партии“. Я всего десять минут был у него в гостях, а столько узнал! Трудно представить, сколько информационных программ может закачать в мозг человека Гор во время ночного сна. Вот тебе ниточки и струнки, о которых он мне намекал: какой-то энергетический узел, математическая точка перелетает по ночам из одной головы в другую, программируя людей на определенные мысли и поступки. В связи с этим возникает вопрос: все, что я сейчас говорю, это моя личная воля или я очередной сомнамбула в гипнотической паутине Гора?»
– Дан, я сейчас думала о том, что ты сказал про любовь. А ты когда-нибудь любил так?
– Как? – не успел еще переключиться со своих мыслей на ее вопрос Дан.
– Ну, так, чтобы тебя унижали, вытирали об тебя ноги, а ты при этом не обижался и желал добра.
– Я нет, но я был свидетелем, как вытирали ноги о мою мать. К сожалению, я тогда был очень маленьким, чтобы ударить этого козла по щеке, потом поддых, потом по шее и так далее.
– А как ты узнал о том, что меня изнасиловали?
Дан пожал плечами:
– Чувство-знание.
– То есть, ты теперь даже мысли умеешь читать?
– Не те мысли, что выражаются словами, а те, что выражаются чувствами и образами.
– И о чем я сейчас думаю и что чувствую?
– Мы оба сейчас чувствуем то, что эту ночь проведем в одной постели. Но, понимая, что нельзя вот так просто встать и сказать друг другу: «Ну чё, пошли трахаться!», мы вынуждены выполнять определенный ритуал, подготавливающий самца и самку к спариванию.
Влада очень искренне смеялась минуты две, потом, слегка покусывая губы, сказала:
– Давай выпьем.
– Давай.
Они выпили. Дан понимал, что касаемо лично его, помимо ритуала, существует еще одна преграда: глюк это был или не глюк, но в его жизни любимые девушки подряд дважды превращались в монстров во время секса и после секса. Сейчас, думая о том, что ему рано или поздно все равно придется заняться с Владой сексом, в голове опять начинала появляться вибрация, перерастающая в судороги. Он видел перед собой красивую девушку и в то же время видел кровавое бесформенное месиво с красными глазами: «б-р-р-р», – передернул плечами Дан.
– Чё, вино кислое? – спросила Влада.
– Да нет, вино хорошее, даже классное!
– А хочешь, я угадаю, о чем ты сейчас думаешь?
– Попробуй.
– Ты не можешь избавиться от мысли, что я проститутка, и что спать со мной этой ночью ты будешь за деньги. Это неприятно задевает твою романтическую утонченную натуру.
– В каком месте ты увидела во мне романтическую натуру?
– Да во всех местах, ты просто изображаешь из себя не того, кто ты есть на самом деле…
– А ты… ты разве не играешь в данный момент роль, не свойственную твоей истинной природе?
– Все мы играем в этой жизни какие-то роли. Самое главное, не зацикливаться на них и уметь отличать истинное лицо от маски.
– Значит, мое истинное лицо романтическое и утонченное?
– Да.
– Ладно. А тебе не кажется, что все люди на земле рождаются романтическими, слабыми и утонченными. Они рождаются с открытой душой и горячим сердцем, но потом, в процессе продвижения сквозь колючие кустарники человеческих взаимоотношений, их души покрываются защитными слоями. В конечном итоге, к двадцати годам человек уже несет на своей душе тяжеленный и толстенный панцирь, имеющий сверху длинные и острые рога, а снизу мощные и твердые копыта, которыми он начинает пинать и бодать тех, кто еще не успел нарастить подобные рыцарские доспехи.
– А есть этому какая-нибудь альтернатива?
– Я думаю, точно такая же, как и с программой «МОРАЛ». Существует внешний мир, достойный наших рогов и копыт, но существует и внутренний, это мы сами, наши родные и близкие, те люди, которых мы любим и перед которыми колючий панцирь необходимо снимать. Некоторые люди настолько привыкают к этим панцирям, рогам и копытам, что даже сами начинают забывать свое истинное лицо. Это и меня тоже касается, и тебя…
– А одежда – это разновидность панцирей или файл из программы «МОРАЛ»?
– Одежда – это соблюдение необходимых правил, установленных внешним миром, значит, это «МОРАЛ». Но любовь прекрасна тем, что она расширяет границы внутреннего мира. Для влюбленных не существует рамок и ограничений. Любовь – это вирус-троян, разрушающий защитные системы. То, что влюбленные вытворяют, нарушая все границы и запреты, целиком и полностью оправдывается любовью…
Дан остановился и замолчал, потому что Влада начала медленно раздеваться.
– Ты… ты чё делаешь?
– Я чувствую его.
– Кого?
– Трояна у себя внутри.
Она скинула с себя всю одежду, встала на стул, потом на стол, села на корточки над пустым бокалом Дана и, о боже… Дан, открыв рот, смотрел на это «безобразие».
– Будешь пить? – спросила Влада, слезая со стола, после чего рот у Дана быстро захлопнулся. – Да ладно не напрягайся, я пошутила.
С этими словами она, раздвинув ноги, села Дану на колени, положила руки ему на плечи и, слегка откинувшись назад, продемонстрировала ему свои набухшие соски.
– Посмотри, какая нежная у меня кожа. Скорее снимай свой панцирь, а то ты меня всю исцарапаешь.
Дан даже не успел ничего сообразить. Влада впилась в него губами, извиваясь, как гремучая змея. Прямо из ее уст к нему вовнутрь полилась мощная струя невероятной возбуждающей энергии, в один миг разбившей на мелкие куски все панцири, все границы, все рамки, все кристаллы. Все программы и файлы были стерты, бесконечность памяти отформатирована под ноль. Он легко поднял ее за талию и, не отрываясь от ее губ, отнес на кровать.
Все повторилось в третий раз точь-в-точь, как в мыслях в первый раз и под кумаром марихуаны во второй. Только в этот раз Дан решил обойтись без резких движений.
Он целовал ее губы, он целовал ее плечи, он целовал ее грудь, потом спустился чуть ниже и исцеловал весь ее живот, потом спустился еще ниже… губы коснулись мягких волосков на лобке… по телу Влады пробежала волна судорог… Дан похолодел и замер. Эрекция сразу исчезла. Он резко поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Все нормально, все хорошо, – промурлыкала Влада, – продолжай, я хочу, чтобы ты сделал это…
И Дан сделал это… и делал это долго и с удовольствием… и скоро эрекция возникла с новой силой… а потом он делал все, о чем она его просила… делал это подолгу и с удовольствием и помногу раз… и это все продолжалось полтора часа…
Они лежали и курили. У обоих слегка подрагивали руки.
– Это было великолепно, Дан! Это было, как музыка! Я просто улетела на небо. Дан, что это было?
– Симфония-333.
Симфония-666
Дан проснулся от того, что услышал характерный щелчок. Это включился монитор. Приоткрыв один глаз, он увидел на экране надпись: «Неизвестный абонент»
«Нет, это точно день сурка. – Думал Дан, – Я, как шахтер в забое, вскрываю слой за слоем пласты каких-то параллельных миров. Мне кажется, я теряю сознание, мне кажется, я засыпаю и просыпаюсь, а на самом деле я перемещаюсь по бесконечности интерпространства, открывая двери в параллельные миры. Но ведь не существует никаких параллельных миров. Наша галактика находится внутри какой-то жизни, какие-то жизни существуют внутри меня, но рядом параллельной жизни быть не может. В жизни человека существует только один дополнительный мир, это сон. Постой, постой, если я за десять бессознательных минут прожил отрезок времени длиною в месяц, то, возможно, то же самое происходит и во сне. Человек, просыпаясь, помнит только ближайший поверхностный сон, а что происходит в глубоком сне? За одну ночь он, наверное, проживает целую жизнь. Когда человек засыпает, его сознание, его математическая точка засасывается воронкой и проваливается в черную дыру своей внутренней бесконечности, где время течет в сотни раз быстрее, чем „на поверхности“. Нет, люди там не живут. Там есть какая-то жизнь, но другая, говорящая на другом языке, поэтому разумной связи с тем миром быть не может. Наш мир думает словами и околоземными образами, а там ничего подобного нет, поэтому, просыпаясь, мы можем вспомнить только поверхностный сон, а глубокий ускользает. Остается какая-то вибрация, какое-то чувственное ощущение, но ни слов, ни образов вытащить оттуда невозможно. Аминь.
Тогда что же все-таки происходит со мной?…»
– Да. – Наконец отозвался на вызов Дан.
– Дан, включи шторки.
– Мам, это ты!
– Я, я, ты чё так кричишь, как будто последний раз видел меня не два дня назад, а два года?
– Да, я… это… ты чё хотела-то? Почему у меня не определяется твой номер?
– Включи шторки, мне надо познакомить тебя с одним человеком. Я сейчас нахожусь у него дома.
Дан поднялся и пошел искать стрелку. «Наконец-то она решилась познакомить меня со своим любовником». Он уселся в кресло поудобнее и включил шторки. На экране появилась мать и он… стрелка выпала из рук.
– Сергеев! Го… – слова опять застряли у него в горле. Дыхание перехватило, как будто он вновь хлебнул вина с цианистым калием.
– Дан, с тобой все в порядке? Ты чё такой бледный, как смерть? Кто такой Сергеев?
– Я… это… сон приснился…, я еще не успел всплыть на поверхность.
– Ладно. Когда всплывешь, пусти стрелку на ре-связь.
Видеосвязь прекратилась. Дан оглянулся. «Осталось только увидеть мертвого профессора. Что же это все значит? Я продолжаю спать? Как же мне теперь найти настоящую реальность и как потом убедиться в том, что эта реальность и есть настоящая, а не очередной промежуточный пласт… Единственное, что приходит в голову – опять выйти на связь с Распутиным. Точно день сурка!»
– Как тебе мои виртуальные девочки? – хитрые глаза Распутина сверлили Дана своими острыми невидимыми лазерными лучиками.
– Твои натуральные лучше.
– Не понял. Что ты имеешь в виду?
– Не важно. У меня к тебе вопрос другого характера. Скажи, когда ты утром просыпаешься, ты всегда уверен, что проснулся? У тебя не бывает такого чувства, что ты продолжаешь спать?
– У меня был один раз случай, что я не мог проснуться. Знаю точно, что сплю, а проснуться не могу. Я так испугался, что когда наконец, с невероятными усилиями, мне все-таки удалось проснуться, я потом боялся снова ложиться спать. А когда реальность кажется сном, то это просто легкое недомогание. Возьми градусник и смерь температуру, брат, возможно у тебя горячка.
– Постой, постой… – Но Распутин исчез. «Какая, на фиг, горячка?!». Однако Дан измерил температуру. «Все нормально – тридцать шесть и шесть. Тогда надо предпринять усилие и проснуться. Только, что это за усилие такое? На какую кнопку надо надавить? Наверное, если я после всего этого все-таки проснусь, то заново уснуть уже не решусь больше никогда»
Дан сидел минут пять выпучив глаза. Сопел, пыхтел, тужился, пыжился, но не проснулся и ни в какую другую реальность не переместился. «Ладно, сдаюсь, посмотрим, что нам опять скажет психиатр», – Дан пустил стрелку на ре-связь.
– Ну и как, проснулся? – улыбалась мать с экрана.
– Не знаю. Хочу спросить у твоего психиатра. Пусть поставит мне диагноз.
– Я сама могу тебе поставить диагноз. Не надо смешивать наркотики с алкоголем. Вячеслав, может, я чего-нибудь и впрямь не знаю: ты случайно не психиатр?
– Нет, я профессиональный программист, но с психологией знаком очень хорошо, потому что основная моя работа – создание интергидов, интерведущих и интерзвезд. Знание психологии помогает максимально приближать характеры интергероев к характерам реальных людей. У каждого моего интергероя есть аналог в реальной жизни. Знание психологии и профессиональные знания программиста позволяют мне создавать идеальные копии. Так что твой сын, как это ни странно, попал в точку…
– Да, и не могу из нее выбраться. – Отозвался Дан.
– Тебе кажется, что все происходящее это продолжение сна? – спросил высокий блондин.
– Да, мне не кажется, а я уверен, потому что просыпался уже много раз, и каждый раз новая реальность через некоторое время оказывалась всего лишь продолжением сна. Теперь меня мучает вопрос, что такое вообще реальность и как ее отличить от очень реального сна? И вообще, просыпаюсь ли я или проваливаюсь еще дальше в сон?
– Подумай, если ты продолжаешь спать, у кого ты тогда спрашиваешь ответ? Не у самого ли себя.
– У меня вообще скоро просто наступит логический тупик или петля, не важно как назвать, но смысл в том, что мне кажется – я умнею, а на самом деле – все больше и больше запутываюсь в какой-то логической паутине.
– Тогда ответ на вопрос находится вне этой паутины. Попробуй подойти к проблеме с другой стороны. Если ее нельзя решить с помощью логики, попробуй подключить чувства, ощущения, образы. Вспомни, что происходит, когда ты засыпаешь. Когда самолет проходит сверхзвуковой барьер, раздается мощный выброс звуковой волны. Когда человек засыпает, он тоже проходит через барьер, но только сверхвременной. Иногда, погружаясь в сон и проходя этот барьер, человек неожиданно осознает происходящее, и тогда в тело выбрасывается мощная энергетическая волна, человек вздрагивает и просыпается. Каким образом вообще устроено погружение сознания и всплытие на поверхность, как ты думаешь?
– Ну… если… то… в общем… не знаю.
– Представь шарик, который может расширяться и сжиматься до бесконечности, и вот этот шарик плавает на поверхности океана…
– Чтобы взлететь, ему надо расшириться, чтобы утонуть – сжаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21