Но, каждый раз, добравшись уже почти до предпоследней ступеньки у заветной вершины, волна вдруг откатывала, и Карина падала в изнеможении, лихорадочно придумывая новые правила игры. Так и не сумев достичь желаемого, ближе к утру она «отпустила» Ванечку в долгожданный сон…
Страх пришел не утром, когда они, проснувшись, встали с постели и начали готовить завтрак, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Страх пришел потом, когда отец забирал Ванечку домой, внимательно и с подозрением заглядывая сыну в глаза. Но и тогда все это для нее казалось только приключением – безумным, опасным, жестоким, но приключением. И лишь только спустя много часов, когда от ночного возбуждения не осталось и следа, в голове неожиданно появилось это слово: «педофилка!»
Ее буквально озноб пробил от того, как неожиданно резко полоснуло по мозгам это, уже известное ранее ей, слово. И, прозвучав в голове один раз, оно уже более не отпускало ее в течение целых суток: «педофилка!», «педофилка!», «педофилка!» преследовал жуткий кошмар. Это слово производило на нее какое-то непонятное режущее, зудяще-обжигающее и одновременно замораживающее воздействие. То, что она изнасиловала малолетку, это вообще никак не колыхало ее совесть, но это кошмарное слово, словно вирус, точнее антивирус, вгрызалось в мозг, вытравливая и выдавливая из него раковую опухоль безумной похоти: «педофилка!», «педофилка!», «педофилка!». В конечном итоге, не выдержав этой пытки, она поклялась перед богом и перед собой, что больше никогда в жизни ничего подобного не повторится. После этого «антивирусная» пытка моментально прекратилась.
Однако после этого случая, когда прошло уже достаточно приличное время, чтобы осмыслить произошедшее на «трезвую» голову, Карина сделала для себя фундаментальное открытие: дело было не в том, педофилка она или нет. Дело было в том, что ее организм возбуждается только от опасного, запретного и наказуемого! Вот после этого открытия и начались эти ее ночные больничные фантазии и хождения по темным коридорам в голом виде.
А потом она увидела эти глаза, и случилось чудо. Когда в следующий раз ее программист муж соизволил исполнить супружескую обязанность, она вдруг, закрыв глаза, представила на месте мужа его – высокого блондина. И ей удалось это сделать настолько четко и явно, что буквально через пару минут она потеряла сознание от невероятно бурного оргазма. С тех пор она испытывала оргазм всегда!
Как ни странно, эти ее «виртуальные» измены не только не разрушили их семью, но совершенно наоборот, преобразили до неузнаваемости. Всегда небритый и замороченный своими проблемами муж вдруг неожиданно преобразился. У него буквально стала шире грудь и расправились плечи. Он все больше и больше начал уделять времени семье. И что самое парадоксальное, однажды даже подарил ей цветы! Это надо было знать его, чтобы оценить, насколько глубоки изменения, произошедшие с ним. Все-таки никакими ахами и охами мужчин не обманешь. Они очень остро чувствуют состояние женщины во время этого дела.
Откуда было ему знать, что к этим переменам он не имеет никакого отношения. Да и зачем? Блондин появился и исчез, а муж остался. И этот виртуальный искуситель стал кем-то вроде ангела-хранителя их реанимированного супружеского счастья. Но… надолго ли?
До слуха Карины долетел какой-то подозрительный звук. То ли чавканье, то ли бульканье. Все тело напряглось и замерзло, полностью обратившись в слух. Звук был настолько слабым и еле уловимым, что поначалу Карина решила, что ей просто почудилось. Но…
Вот опять! Получавканье, полухлюпанье, полубульканье! Как будто на поверхность расплавленной смолы всплывают и лопаются большие пузыри воздуха. И еще это было похоже… зрачки Карины расширились, и по спине сверху вниз пробежала волна холода с дрожью, образовав в районе промежности неприятный вибрирующий зуд. Вот уж действительно, недаром говорят: «Задницей чувствую!». Почему она была так уверенна, что звук доносится именно ОТТУДА?
Это было самое жуткое место во всей больнице. Каждый раз в подвале, проходя во время обхода мимо закрытой двери старого морга, она снимала с себя халат полностью и оставалась совершенно голой, испытывая при этом такое фантастическое возбуждение, что иногда казалось – она очень близко к тому, чтобы испытать оргазм. Заветная «вершина» была настолько близко, что казалось, стоит только опустить руку и прикоснуться к «наэлектризованной» промежности и… нет, нет, нет! Она не допускала никакого «вмешательства». Ей почему-то очень важно было, что бы ЭТО произошло естественным путем (не задумываясь над тем, есть ли вообще во всей этой дикости хоть капля чего-то естественного).
Вот опять! Получавканье, полухлюпанье, полубульканье! Как будто бы невероятно огромных размеров раненый зверь, умирая, тяжело дышит, издавая своим горлом хлюпающие и клокочущие низкочастотные звуки. Эти звуки, долетая до Карины из черной бездны больничных коридоров, превращали ее в холодную, белую каменную статую. Это уже была не просто игра, когда ночная темнота возбуждала ее заветные места остротою мнимой опасности. Это было реальное НЕЧТО!
Карина сидела, боясь пошевелить даже пальчиком. Все замерзло и окаменело. Единственное, что работало на двести процентов, это ее слух. С каждой новой «порцией» клокочущих и хлюпающих звуков, от зудящей вибрации в промежности растекались по всему телу холодные судорожные волны. И вдруг, ее как будто окатили горячей водой. Откуда-то из глубины своей души она услышала голос, это был ЕГО голос: «Ну что же ты сидишь? Столько бессонных ночей ты мечтала об этом! Разденься, брось халат прямо здесь у стола и иди…»
Др-р-р-р-р-з-з-з-з… зуд в промежности усилился, но перестал быть неприятным. По всему телу Карины беспорядочно забегали волны уже знакомого умопомрачительного возбуждения и непреодолимого желания. И она встала!
«Невероятно! Неужели ты сделаешь это!» – услышала она в голове уже собственный голос. Вместо ответа Карина очень медленно распахнула халат и, буквально стреляя вовнутрь ее тела невидимыми эротическими молниями, халат медленно сполз с ее тела на пол. Она стояла так, голая посреди коридора, минут десять, двадцать, тридцать, целую вечность – время остановилось, время потеряло смысл, время уже не имело значения. Где-то в глубине души она точно знала, чем это все закончится…
Звуки неожиданно усилились и вывели ее из оцепенения. Как будто бы таинственный зверь, повышая голос, напоминал ей о том, ЧТО ей необходимо сделать. Карина сделала несколько шагов и остановилась, потому что вибрация сразу же усилилась в несколько раз, и… у нее потекли слезы. Она обернулась, но не для того, чтобы вернуться, а для того, чтобы в последний раз взглянуть на деревянный стол, за которым она провела столько часов, который знал про нее абсолютно все – ее секреты и тайные порочные мысли: «Прощай столик. Я тебя люблю!»
Расстояние от стола до лестницы, спускающейся в подвал, было пройдено как будто в полусне. Словно лунатик, она шла, медленно переступая с ноги на ногу и слегка разведя в сторону руки. Подойдя в лестнице, ведущей в подвал, Карина остановилась и снова обратилась в слух. Да, это явно было не бульканье смолы и уж тем более не воды. Каким-то шестым чувством (наверное, опять задницей) она ощущала «животность» звуков, долетающих до нее из глубины черной бездны подвала. Там, за этой жуткой дверью, мимо которой она уже столько раз проходила голой, находится зверь! И сегодня этот маршрут, где раньше обитали только мнимые чудовища, рожденные в воспаленном мозгу Карины, представлял собой реальную угрозу, реальную опасность. Но Карина знала, что назад возврата нет. Ее ночные фантазии материализовались для того, чтобы она получила НАКАЗАНИЕ. Она точно знала, что это будет ВСЕ СРАЗУ – и наказание, и супероргазм, и… смерть.
Какая-то страшная сила, какая-то чудовищная энергия скрутила в холодный комок внутренности ее живота, и… теплые волны потекли вниз по судорожно дрожащим ногам. «Я обоссалась, о господи, я обоссалась! А ТАМ, наверное, придется и обделаться…». Почему-то от этой мысли стало легче. Как будто бы больше всего в этой ситуации она боялась именно обделаться. И сейчас, осознав это и разрешив себе сделать это, Карине стало легче продвигаться дальше.
Ноги дрожали так сильно, что спускаться по лестнице ей пришлось, опираясь двумя руками о стену. Горячие струи мочи остыли и теперь еще больше усиливали воздействие и без того жуткого и затхлого подвального холода. Холодная энергия внутри живота продолжала скручивать ее кишечник, а вибрация в промежности достигла такой силы, что когда Карина вышла на «финишную прямую», обделаться она могла уже в любой момент.
Она стояла в начале коридора и внимательно всматривалась в темноту, ожидая, когда глаза адаптируются настолько, чтобы увидеть контуры дверных проемов. «Я бабочка, я черный мотылек, – пронеслось у нее в голове, – но вместо огня меня притягивает тьма и грязь». Вот она, эта дверь! Карина даже слегка различила на ней контуры старой таблички, на которой написано всего четыре буквы: «МОРГ». Никаких покойников там давным-давно уже не было. Это старое совершенно заброшенное помещение. Вообще, посещение подвала даже не входило в инструкцию по ночному обходу дежурных. Эти «голые» подвальные приключения целиком и полностью были личной инициативой Карины.
С каждым шагом, приближаясь к этой двери, она все сильнее и сильнее ощущала чудовищную вибрацию воздуха и стен, происходящую от этих с невероятной силой клокочущих и булькающих звуков. Ей уже начало казаться, что сквозь эти звуки она различает слегка потрескивающий шипящий голос таинственного зверя. Он точно что-то говорил, но только на своем, зверином языке…
Карина открыла дверь и вступила в абсолютно черное пространство…
Память – черная дыра
Когда Дан, в очередной раз, вернувшись из бессознательного состояния в реальный мир, открыл глаза, то ничего не увидел. Он попробовал пошевелиться и понял, что лежит на спине. Попробовал пошевелиться, это громко сказано. Дан смог лишь едва-едва напрячь мышцы спины, или ему только показалось, что он смог это сделать. Во всяком случае тело его даже не шевельнулось. Попробовав приподнять голову, Дан понял, что лицо накрыто какой-то тряпкой. Первое, что пришло в голову: «Я в морге!» Но потом эту мысль пришлось отбросить, так как он явно чувствовал на себе одежду. «Значит, еще не в морге, а где-то по пути к нему». Эту мысль тоже пришлось отбросить по причине того, что не чувствовалось никакого движения. Запах, который втягивали его ноздри, был явно запахом улицы. Он лежал где-то на улице. Может быть, его увезли далеко-далеко на какую-то свалку и он лежит под кучей мусора. Тогда бы воняло чем угодно, только не городским воздухом. А он явно чувствовал запах города. Спутать этот запах с каким-либо другим было невозможно.
Спустя какое-то время, он понял также и то, что ноги его крепко зафиксированы. Ему удалось уже по очереди пошевелить всеми частями тела, но ноги были крепко прижаты к полу каким-то предметом. Дан последнее время так часто терял сознание, что теперь, в очередной раз вырываясь из черной бездны, совершенно не ощущал никакой паники. Осколки окружающей действительности, доступные ему через осязание и обоняние, спокойно и тщательно анализировались, как будто бы он был секретным агентом военной разведки и попадать в подобные переделки было самым обычным для него делом.
Пролежав в таком положении еще какое-то время и почувствовав, что силы жизни потихоньку возвращаются в его тело, Дан сделал усилие и оторвал руку от пола. Затекшая рука как деревянная поднялась вверх столбиком и буквально рухнула ему на лицо. Слегка ожившими пальцами удалось нащупать материю, закрывающую лицо. Зажав ее между кончиками пальцев, собрав все, какие у него были на данный момент, силы, Дан оторвал тряпку от лица и отбросил ее в сторону.
Как ни странно, но он опять увидел знакомый интерьер квартиры Влады. Повернуть голову он пока еще не мог, но краем глаз почувствовал, что в комнате царит невероятный хаос и… «Почему пахнет улицей?». Дану даже казалось, что он ощущает легкий ветерок на волосах. «Это невозможно!» Запах улицы и ветерок в квартире 2077 года действительно ощутить было невозможно. И еще он понял, увидев краем глаз металлические ножки, что ноги его придавлены к полу прозрачной массой самого обыкновенного, перевернутого вверх ногами, кресла. Дан решил, что на данный момент открытий пока хватит. Необходимо немного полежать и набраться сил…
Когда в следующий раз он почувствовал на волосах легкий ветерок, он не выдержал и что есть силы запрокинул голову. Картина, которая ему открылась, потрясла его до глубины души, точнее ума. Потому что увиденное им невозможно было объяснить даже с помощью его компьютерных мозгов. Прямо посередине стены-монитора зияла огромная дыра. Это было просто невозможно. Это было просто исключено. Шторки были сделаны из суперпрочного кристаллического материала, и до сих пор выдерживали все случаи «нападения» на них.
«Что произошло? Может быть, шаровая молния?». Однако шаровая молния, насколько помнил Дан, оставляет после себя идеально ровное отверстие. Эта же «безобразная дырища» явно произошла от мощного удара какого-то предмета. Как будто бы из комнаты Влады на улицу вылетел снаряд от пушки второй мировой войны. «И вообще, в этой квартире произошло что-то невероятное!» Квартира Влады была буквально перевернута вверх дном. Было поломано и разбито все, что можно было разбить. В некоторых местах на разбитых стеклах хрустальной посуды виднелись красные размазанные следы. Это была явно кровь! «Тут уж действительно поверишь и в инопланетян, и в дьявола, и еще черт знает во что! Так, не нервничай, всему на свете есть объяснение. Сейчас наберусь сил, выдерну ноги из-под кресла, внимательно все осмотрю и найду ответ». Успокоив себя таким образом и расслабившись, Дан вдруг неожиданно уснул…
Он смотрел вниз и не замечал, что по его порезанным ладоням к локтям стекают струйки крови. Дан не чувствовал боли и вообще не видел ничего, кроме маленького белого пятнышка с темными разводами по краям. Он стоял, упершись руками в края разбитых шторок, и плакал, роняя слезы вниз с невероятной высоты. Высота была такой большой, что слезы могли и не долетать до земли, точнее до бетона, на котором лежала она. Это была она, не могло быть никаких сомнений.
Дан не мог этого никак объяснить. Он не находил во всем происходящем никакой логики. Мозг просто фиксировал окружающие предметы и их свойства, отказываясь как-либо все это анализировать. Вся окружающая действительность говорила о том, что Влада каким-то образом проломила в шторках дыру и упала вниз, перед этим перевернув в квартире все вверх дном. Или это какая-то неведомая сила, вроде пресловутого полтергейста, ворвалась в квартиру извне, вытянула Владу на улицу и бросила вниз.
Дан, неожиданно почувствовав кровь на руках, оторвал свои ладони от острых краев разбитого монитора и сел на пол, облокотившись спиной о стену-шторку. Почему-то ему не хотелось принимать версию полтергейста. Перед его глазами все время стоял образ невероятной вибрации, превращающейся в нервные судороги. Если причиной всего произошедшего и была неведомая сила, то она вырвалась из тела этой бедной девушки, как сказочный демон. «Нет, нет, нет! Или я продолжаю находиться в каком-то сне, или у всего происходящего должно быть нормальное логичное объяснение, без демонов и духов. Надо подняться. Надо каким-то образом заставить себя подняться и спуститься вниз по лестнице безопасности».
Дан оттягивал эту минуту, как мог. Он не спеша вымыл порезанные руки и обработал специальным раствором. Потом ходил по квартире, тупо подбирая и разглядывая разбитые предметы. В конце концов, осмотрев в этой квартире все на два и на три раза, он все-таки подошел в пожарной двери и вышел на лестничную площадку.
Спускался Дан целую вечность. Ему встречались люди, в основном курильщики, которые смотрели на него, спускающегося вниз по лестнице, как на чокнутого. В принципе, он и был чокнутым, трахнутым, стукнутым… Спускаясь по этой лестнице, Дан ощущал себя кем угодно, только не гением…
Он ожидал увидеть все, что угодно, но то, что увидел, заставило его пожалеть, что он остался жив в этой переделке. Нет, ужас был не в том, что Влада была буквально расплющена о бетон в невероятной позе. Ужас был не в том, что изящное, гибкое тело зрелой девушки… холмики грудей… кожа на бедрах нежная и упругая… все это превратилось в бесформенное месиво. Ужас был не в количестве вылившейся при этом крови. Ужас был в ее глазах, мертвых красных глазах. Ужас был в том, что Дан до сих пор отчетливо помнил взгляд этих глаз, еще живых и задорных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Страх пришел не утром, когда они, проснувшись, встали с постели и начали готовить завтрак, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Страх пришел потом, когда отец забирал Ванечку домой, внимательно и с подозрением заглядывая сыну в глаза. Но и тогда все это для нее казалось только приключением – безумным, опасным, жестоким, но приключением. И лишь только спустя много часов, когда от ночного возбуждения не осталось и следа, в голове неожиданно появилось это слово: «педофилка!»
Ее буквально озноб пробил от того, как неожиданно резко полоснуло по мозгам это, уже известное ранее ей, слово. И, прозвучав в голове один раз, оно уже более не отпускало ее в течение целых суток: «педофилка!», «педофилка!», «педофилка!» преследовал жуткий кошмар. Это слово производило на нее какое-то непонятное режущее, зудяще-обжигающее и одновременно замораживающее воздействие. То, что она изнасиловала малолетку, это вообще никак не колыхало ее совесть, но это кошмарное слово, словно вирус, точнее антивирус, вгрызалось в мозг, вытравливая и выдавливая из него раковую опухоль безумной похоти: «педофилка!», «педофилка!», «педофилка!». В конечном итоге, не выдержав этой пытки, она поклялась перед богом и перед собой, что больше никогда в жизни ничего подобного не повторится. После этого «антивирусная» пытка моментально прекратилась.
Однако после этого случая, когда прошло уже достаточно приличное время, чтобы осмыслить произошедшее на «трезвую» голову, Карина сделала для себя фундаментальное открытие: дело было не в том, педофилка она или нет. Дело было в том, что ее организм возбуждается только от опасного, запретного и наказуемого! Вот после этого открытия и начались эти ее ночные больничные фантазии и хождения по темным коридорам в голом виде.
А потом она увидела эти глаза, и случилось чудо. Когда в следующий раз ее программист муж соизволил исполнить супружескую обязанность, она вдруг, закрыв глаза, представила на месте мужа его – высокого блондина. И ей удалось это сделать настолько четко и явно, что буквально через пару минут она потеряла сознание от невероятно бурного оргазма. С тех пор она испытывала оргазм всегда!
Как ни странно, эти ее «виртуальные» измены не только не разрушили их семью, но совершенно наоборот, преобразили до неузнаваемости. Всегда небритый и замороченный своими проблемами муж вдруг неожиданно преобразился. У него буквально стала шире грудь и расправились плечи. Он все больше и больше начал уделять времени семье. И что самое парадоксальное, однажды даже подарил ей цветы! Это надо было знать его, чтобы оценить, насколько глубоки изменения, произошедшие с ним. Все-таки никакими ахами и охами мужчин не обманешь. Они очень остро чувствуют состояние женщины во время этого дела.
Откуда было ему знать, что к этим переменам он не имеет никакого отношения. Да и зачем? Блондин появился и исчез, а муж остался. И этот виртуальный искуситель стал кем-то вроде ангела-хранителя их реанимированного супружеского счастья. Но… надолго ли?
До слуха Карины долетел какой-то подозрительный звук. То ли чавканье, то ли бульканье. Все тело напряглось и замерзло, полностью обратившись в слух. Звук был настолько слабым и еле уловимым, что поначалу Карина решила, что ей просто почудилось. Но…
Вот опять! Получавканье, полухлюпанье, полубульканье! Как будто на поверхность расплавленной смолы всплывают и лопаются большие пузыри воздуха. И еще это было похоже… зрачки Карины расширились, и по спине сверху вниз пробежала волна холода с дрожью, образовав в районе промежности неприятный вибрирующий зуд. Вот уж действительно, недаром говорят: «Задницей чувствую!». Почему она была так уверенна, что звук доносится именно ОТТУДА?
Это было самое жуткое место во всей больнице. Каждый раз в подвале, проходя во время обхода мимо закрытой двери старого морга, она снимала с себя халат полностью и оставалась совершенно голой, испытывая при этом такое фантастическое возбуждение, что иногда казалось – она очень близко к тому, чтобы испытать оргазм. Заветная «вершина» была настолько близко, что казалось, стоит только опустить руку и прикоснуться к «наэлектризованной» промежности и… нет, нет, нет! Она не допускала никакого «вмешательства». Ей почему-то очень важно было, что бы ЭТО произошло естественным путем (не задумываясь над тем, есть ли вообще во всей этой дикости хоть капля чего-то естественного).
Вот опять! Получавканье, полухлюпанье, полубульканье! Как будто бы невероятно огромных размеров раненый зверь, умирая, тяжело дышит, издавая своим горлом хлюпающие и клокочущие низкочастотные звуки. Эти звуки, долетая до Карины из черной бездны больничных коридоров, превращали ее в холодную, белую каменную статую. Это уже была не просто игра, когда ночная темнота возбуждала ее заветные места остротою мнимой опасности. Это было реальное НЕЧТО!
Карина сидела, боясь пошевелить даже пальчиком. Все замерзло и окаменело. Единственное, что работало на двести процентов, это ее слух. С каждой новой «порцией» клокочущих и хлюпающих звуков, от зудящей вибрации в промежности растекались по всему телу холодные судорожные волны. И вдруг, ее как будто окатили горячей водой. Откуда-то из глубины своей души она услышала голос, это был ЕГО голос: «Ну что же ты сидишь? Столько бессонных ночей ты мечтала об этом! Разденься, брось халат прямо здесь у стола и иди…»
Др-р-р-р-р-з-з-з-з… зуд в промежности усилился, но перестал быть неприятным. По всему телу Карины беспорядочно забегали волны уже знакомого умопомрачительного возбуждения и непреодолимого желания. И она встала!
«Невероятно! Неужели ты сделаешь это!» – услышала она в голове уже собственный голос. Вместо ответа Карина очень медленно распахнула халат и, буквально стреляя вовнутрь ее тела невидимыми эротическими молниями, халат медленно сполз с ее тела на пол. Она стояла так, голая посреди коридора, минут десять, двадцать, тридцать, целую вечность – время остановилось, время потеряло смысл, время уже не имело значения. Где-то в глубине души она точно знала, чем это все закончится…
Звуки неожиданно усилились и вывели ее из оцепенения. Как будто бы таинственный зверь, повышая голос, напоминал ей о том, ЧТО ей необходимо сделать. Карина сделала несколько шагов и остановилась, потому что вибрация сразу же усилилась в несколько раз, и… у нее потекли слезы. Она обернулась, но не для того, чтобы вернуться, а для того, чтобы в последний раз взглянуть на деревянный стол, за которым она провела столько часов, который знал про нее абсолютно все – ее секреты и тайные порочные мысли: «Прощай столик. Я тебя люблю!»
Расстояние от стола до лестницы, спускающейся в подвал, было пройдено как будто в полусне. Словно лунатик, она шла, медленно переступая с ноги на ногу и слегка разведя в сторону руки. Подойдя в лестнице, ведущей в подвал, Карина остановилась и снова обратилась в слух. Да, это явно было не бульканье смолы и уж тем более не воды. Каким-то шестым чувством (наверное, опять задницей) она ощущала «животность» звуков, долетающих до нее из глубины черной бездны подвала. Там, за этой жуткой дверью, мимо которой она уже столько раз проходила голой, находится зверь! И сегодня этот маршрут, где раньше обитали только мнимые чудовища, рожденные в воспаленном мозгу Карины, представлял собой реальную угрозу, реальную опасность. Но Карина знала, что назад возврата нет. Ее ночные фантазии материализовались для того, чтобы она получила НАКАЗАНИЕ. Она точно знала, что это будет ВСЕ СРАЗУ – и наказание, и супероргазм, и… смерть.
Какая-то страшная сила, какая-то чудовищная энергия скрутила в холодный комок внутренности ее живота, и… теплые волны потекли вниз по судорожно дрожащим ногам. «Я обоссалась, о господи, я обоссалась! А ТАМ, наверное, придется и обделаться…». Почему-то от этой мысли стало легче. Как будто бы больше всего в этой ситуации она боялась именно обделаться. И сейчас, осознав это и разрешив себе сделать это, Карине стало легче продвигаться дальше.
Ноги дрожали так сильно, что спускаться по лестнице ей пришлось, опираясь двумя руками о стену. Горячие струи мочи остыли и теперь еще больше усиливали воздействие и без того жуткого и затхлого подвального холода. Холодная энергия внутри живота продолжала скручивать ее кишечник, а вибрация в промежности достигла такой силы, что когда Карина вышла на «финишную прямую», обделаться она могла уже в любой момент.
Она стояла в начале коридора и внимательно всматривалась в темноту, ожидая, когда глаза адаптируются настолько, чтобы увидеть контуры дверных проемов. «Я бабочка, я черный мотылек, – пронеслось у нее в голове, – но вместо огня меня притягивает тьма и грязь». Вот она, эта дверь! Карина даже слегка различила на ней контуры старой таблички, на которой написано всего четыре буквы: «МОРГ». Никаких покойников там давным-давно уже не было. Это старое совершенно заброшенное помещение. Вообще, посещение подвала даже не входило в инструкцию по ночному обходу дежурных. Эти «голые» подвальные приключения целиком и полностью были личной инициативой Карины.
С каждым шагом, приближаясь к этой двери, она все сильнее и сильнее ощущала чудовищную вибрацию воздуха и стен, происходящую от этих с невероятной силой клокочущих и булькающих звуков. Ей уже начало казаться, что сквозь эти звуки она различает слегка потрескивающий шипящий голос таинственного зверя. Он точно что-то говорил, но только на своем, зверином языке…
Карина открыла дверь и вступила в абсолютно черное пространство…
Память – черная дыра
Когда Дан, в очередной раз, вернувшись из бессознательного состояния в реальный мир, открыл глаза, то ничего не увидел. Он попробовал пошевелиться и понял, что лежит на спине. Попробовал пошевелиться, это громко сказано. Дан смог лишь едва-едва напрячь мышцы спины, или ему только показалось, что он смог это сделать. Во всяком случае тело его даже не шевельнулось. Попробовав приподнять голову, Дан понял, что лицо накрыто какой-то тряпкой. Первое, что пришло в голову: «Я в морге!» Но потом эту мысль пришлось отбросить, так как он явно чувствовал на себе одежду. «Значит, еще не в морге, а где-то по пути к нему». Эту мысль тоже пришлось отбросить по причине того, что не чувствовалось никакого движения. Запах, который втягивали его ноздри, был явно запахом улицы. Он лежал где-то на улице. Может быть, его увезли далеко-далеко на какую-то свалку и он лежит под кучей мусора. Тогда бы воняло чем угодно, только не городским воздухом. А он явно чувствовал запах города. Спутать этот запах с каким-либо другим было невозможно.
Спустя какое-то время, он понял также и то, что ноги его крепко зафиксированы. Ему удалось уже по очереди пошевелить всеми частями тела, но ноги были крепко прижаты к полу каким-то предметом. Дан последнее время так часто терял сознание, что теперь, в очередной раз вырываясь из черной бездны, совершенно не ощущал никакой паники. Осколки окружающей действительности, доступные ему через осязание и обоняние, спокойно и тщательно анализировались, как будто бы он был секретным агентом военной разведки и попадать в подобные переделки было самым обычным для него делом.
Пролежав в таком положении еще какое-то время и почувствовав, что силы жизни потихоньку возвращаются в его тело, Дан сделал усилие и оторвал руку от пола. Затекшая рука как деревянная поднялась вверх столбиком и буквально рухнула ему на лицо. Слегка ожившими пальцами удалось нащупать материю, закрывающую лицо. Зажав ее между кончиками пальцев, собрав все, какие у него были на данный момент, силы, Дан оторвал тряпку от лица и отбросил ее в сторону.
Как ни странно, но он опять увидел знакомый интерьер квартиры Влады. Повернуть голову он пока еще не мог, но краем глаз почувствовал, что в комнате царит невероятный хаос и… «Почему пахнет улицей?». Дану даже казалось, что он ощущает легкий ветерок на волосах. «Это невозможно!» Запах улицы и ветерок в квартире 2077 года действительно ощутить было невозможно. И еще он понял, увидев краем глаз металлические ножки, что ноги его придавлены к полу прозрачной массой самого обыкновенного, перевернутого вверх ногами, кресла. Дан решил, что на данный момент открытий пока хватит. Необходимо немного полежать и набраться сил…
Когда в следующий раз он почувствовал на волосах легкий ветерок, он не выдержал и что есть силы запрокинул голову. Картина, которая ему открылась, потрясла его до глубины души, точнее ума. Потому что увиденное им невозможно было объяснить даже с помощью его компьютерных мозгов. Прямо посередине стены-монитора зияла огромная дыра. Это было просто невозможно. Это было просто исключено. Шторки были сделаны из суперпрочного кристаллического материала, и до сих пор выдерживали все случаи «нападения» на них.
«Что произошло? Может быть, шаровая молния?». Однако шаровая молния, насколько помнил Дан, оставляет после себя идеально ровное отверстие. Эта же «безобразная дырища» явно произошла от мощного удара какого-то предмета. Как будто бы из комнаты Влады на улицу вылетел снаряд от пушки второй мировой войны. «И вообще, в этой квартире произошло что-то невероятное!» Квартира Влады была буквально перевернута вверх дном. Было поломано и разбито все, что можно было разбить. В некоторых местах на разбитых стеклах хрустальной посуды виднелись красные размазанные следы. Это была явно кровь! «Тут уж действительно поверишь и в инопланетян, и в дьявола, и еще черт знает во что! Так, не нервничай, всему на свете есть объяснение. Сейчас наберусь сил, выдерну ноги из-под кресла, внимательно все осмотрю и найду ответ». Успокоив себя таким образом и расслабившись, Дан вдруг неожиданно уснул…
Он смотрел вниз и не замечал, что по его порезанным ладоням к локтям стекают струйки крови. Дан не чувствовал боли и вообще не видел ничего, кроме маленького белого пятнышка с темными разводами по краям. Он стоял, упершись руками в края разбитых шторок, и плакал, роняя слезы вниз с невероятной высоты. Высота была такой большой, что слезы могли и не долетать до земли, точнее до бетона, на котором лежала она. Это была она, не могло быть никаких сомнений.
Дан не мог этого никак объяснить. Он не находил во всем происходящем никакой логики. Мозг просто фиксировал окружающие предметы и их свойства, отказываясь как-либо все это анализировать. Вся окружающая действительность говорила о том, что Влада каким-то образом проломила в шторках дыру и упала вниз, перед этим перевернув в квартире все вверх дном. Или это какая-то неведомая сила, вроде пресловутого полтергейста, ворвалась в квартиру извне, вытянула Владу на улицу и бросила вниз.
Дан, неожиданно почувствовав кровь на руках, оторвал свои ладони от острых краев разбитого монитора и сел на пол, облокотившись спиной о стену-шторку. Почему-то ему не хотелось принимать версию полтергейста. Перед его глазами все время стоял образ невероятной вибрации, превращающейся в нервные судороги. Если причиной всего произошедшего и была неведомая сила, то она вырвалась из тела этой бедной девушки, как сказочный демон. «Нет, нет, нет! Или я продолжаю находиться в каком-то сне, или у всего происходящего должно быть нормальное логичное объяснение, без демонов и духов. Надо подняться. Надо каким-то образом заставить себя подняться и спуститься вниз по лестнице безопасности».
Дан оттягивал эту минуту, как мог. Он не спеша вымыл порезанные руки и обработал специальным раствором. Потом ходил по квартире, тупо подбирая и разглядывая разбитые предметы. В конце концов, осмотрев в этой квартире все на два и на три раза, он все-таки подошел в пожарной двери и вышел на лестничную площадку.
Спускался Дан целую вечность. Ему встречались люди, в основном курильщики, которые смотрели на него, спускающегося вниз по лестнице, как на чокнутого. В принципе, он и был чокнутым, трахнутым, стукнутым… Спускаясь по этой лестнице, Дан ощущал себя кем угодно, только не гением…
Он ожидал увидеть все, что угодно, но то, что увидел, заставило его пожалеть, что он остался жив в этой переделке. Нет, ужас был не в том, что Влада была буквально расплющена о бетон в невероятной позе. Ужас был не в том, что изящное, гибкое тело зрелой девушки… холмики грудей… кожа на бедрах нежная и упругая… все это превратилось в бесформенное месиво. Ужас был не в количестве вылившейся при этом крови. Ужас был в ее глазах, мертвых красных глазах. Ужас был в том, что Дан до сих пор отчетливо помнил взгляд этих глаз, еще живых и задорных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21