– Ты мог убить его, – резко сказал он.– Ракс, – пробормотал отец покаянно, – мне очень жаль. Не знаю, что на меня нашло… О чём я только думал?! Давай я перенесу его куда-нибудь, Уэйли. Или, может быть, воды?.. – Он беспомощно оглянулся.– Ты не прикоснёшься к нему! И пусть ваш Иам катится к Раксу вместе со своими проблемами!– Нет, погоди, Уэйли, – возразила Лонесса. – Не будем торопиться. Ты лучше других знаешь, что Кафф бывает невыносим.– Это неправда!– И вот моё предложение. Нам нужно время, чтобы остыть и подумать как следует. Ведь речь идёт об Иаме и Носсе, не только о нас пятерых. Сейчас мы устроим перерыв, а на закате встретимся снова.– Кажется, он приходит в себя, – сообщил Уэйли.Кафф застонал и уставился на моего отца нехорошим взглядом. Потом он перевёл взгляд на меня, и ядовитая улыбка скользнула по его губам.– Встретимся на закате, – твёрдо сказала Лонесса.Мы ушли, покрытые позором. Точнее, оскандалился отец, но часть его позора пала на меня.– Прости, Харди, я свалял дурака, – пробормотал мой старикан. – Мне нужно побыть одному. Пойду-ка прогуляюсь над обрывами… Встретимся на закате, ладно?Он удалился в сторону исторического места, где дедов приятель Ходж сработал Ничьего Человека. Я понадеялся, что в том нет рокового смысла, поскольку мысли мои немедленно обратились к Чаре.Внезапно я ужасно занервничал. Что делать? Не спрашивать же каждого встречного, не видел ли тот, случаем, Чары? Проблема, однако, разрешилась сама собой, как это иногда случается.– Привет! Я думала… Я так и думала, что найду тебя здесь. Она была в белом платье, прекрасная как ангел, и улыбалась немного неуверенно. Сердце моё подпрыгнуло. Я только и смог, что промычать что-то нечленораздельное.– Я увидела твой скиммер на мотокаре. И пошла тебя искать, – продолжала девушка.Она уселась рядом, разглаживая платье на коленях. Редкостная вещь из настоящей земной материи. Женщины в Носсе по большей части затянуты в кожу.– Ты рад, что мы встретились?– Угу.– Ракс! – С дороги донеслось пыхтение мотокара. – Могу поклясться, это придурок Кафф!Чара обняла меня за шею и повалила наземь. Носский мотокар прогрохотал на север, и сквозь заросли мы разглядели, как упомянутый придурок Кафф вымещает свой гнев на машине.Мы лежали на животе, бок о бок, и щекотунчики нежно массировали нас в поисках съестного. Чара обнимала меня одной рукой, наши волосы перепутались, наши лица соприкасались. Я готов был, умереть от счастья.Она не шевелилась, и мы продолжали смотреть на дорогу, а позади вздыхали воды эстуария. Ничей Человек прошагал мимо нас, не заметив, следуя на север в пыльной полосе, оставленной Каффом.Наконец Чара откатилась от меня и села, глядя на эстуарий и крепко обхватив колени.– Ты так и не ответил, рад ли видеть меня.– Гм. – Я с трудом выдавил из себя слова. – Да. Я рад.– Почему? – Она обернулась и посмотрела мне в лицо.– Я… Ты мне нравишься.– Никто бы не подумал. Но я тебе верю. Надеюсь. Потому что иду на большой риск, встречаясь с. тобой. Мама ужасно рассердилась, когда я в стужу пару раз упомянула твоё имя. Просто упомянула, больше ничего. Она сказала, ты земляной червяк с толстыми мозолями на коленях. А я сказала, что мне всё равно. И это моё дело.Кажется, я снова мог дышать.– Твоей матери нравится мой отец, а у него мозоли на коленях. – Что я несу?! – Нет, у отца нет мозолей. Ни у кого из нас нет. Откуда взялась эта чепуха?– Говорят, так можно распознать сухопутника. Я задрал штанину.– Давай покажи, где мозоли.– О! – воскликнула она. – Действительно нет.– Мой отец тоже беспокоится, хотя я и словечка ему не сказал.– О чём?– О тебе.Она удовлетворённо улыбнулась.– Я знала, что я тебе нравлюсь. Женщины всегда знают. Но почему твой отец должен беспокоиться?Я молчал. Я не хотел говорить об этом.– Почему? – опять спросила она. – Я недостаточно хороша, чтобы с тобой дружить?– Это ноги, – выдавил я наконец.– Что-что?– Перепонки.– Какие перепонки?– Между пальцами.Чара смотрела на меня с изумлением, густо порозовев. Потом вздохнула, сняла один ботинок и вытянула ногу так, что юбка поднялась выше колен. Коленки у неё были очень красивые. Она демонстративно пошевелила пальцами.– Перепонки у наездников грума. У народа Носса их нет. А что, я одна должна быть такая или все жители Носса?– Ну… Все до единого. У вас и кровь густеет во время грума.– Но зачем распускать такие слухи? В чём тут смысл?Мы немного подумали над этим, и я осмелился предположить:– Наверное, чтобы удерживать народ Иама подальше от народа Носса. Никто ведь не хочет, чтобы на месте Ничьего Человека была целая куча ничьих людей.– Ты хочешь иметь детей? – внезапно спросила она.– Ну… да. Только не сейчас. Я ещё слишком молод.Этим мы отличаемся от землян. Мы заводим детей в довольно зрелом возрасте, чтобы передать им как можно больше собственного опыта.– Ракс! Не верю я в эти предрассудки. – И прежде чем я успел возразить, сказала: – Пойдём покатаемся на лодке.Чара была опытным моряком, поэтому моя неумелость не имела! особого значения. Мы взяли курс на юго-восток и уселись рядышком на планшире правого борта: у Чары был румпель, у меня – парусный шкот. Мы болтали о том о сём, стараясь получше узнать друг друга. Чара, казалось, была готова выдерживать курс до бесконечности, но занервничал, когда холодные волны стали захлёстывать нос, прокатываясь до кормы.– Не пора ли повернуть к берегу?Она коротко усмехнулась и переложила румпель. Мы повернули назад так быстро, что я сразу воспрял духом и, улыбаясь, поглядел на неё.– Постой-ка, а где твой кристалл?Её рука взлетела к горлу.– О Ракс! По-моему, он только что… – Нахмурившись, она сосредоточилась. – Кристалл был здесь, когда я тебя искала. А когда мы пошли за лодкой, его уже не было. Знаю. Я потеряла его, когда мы прятались от Каффа. Щекотунчики могли развязать шнурок, может быть, они съели кристалл.– Мы найдём его. Шнурок вряд ли уцелел, но кристалл они съесть не способны.Девушка покачала головой.– Растения могут выбросить его на дорогу.– Ну и что? Все знают, чей он, другого такого нет.– Кристалл отдадут маме! Она убьёт меня за то, что я его потеряла.– Нам лучше поторопиться, – сказал я. И тут же пожалел об этом.Парус натянулся, лодка легла на борт и рванула вперёд, плеск воды сменился злобным деловитым шипением, а мы повисли на задравшемся борту, удерживая баланс. На траверсе мыса мы пронеслись сквозь группу рыбацких судов, и кто-то из мужчин оторвался от дела, чтобы махнуть рукой.– Отец, – коротко бросила она. – Держись! Мы проскочим над отмелью.Я перестал дышать, но Чара знала, что делает, и мы влетели в эстуарий на гребне высокой волны.– Теперь уже скоро, – сказала она. Но ошиблась. Последовал тяжёлый удар, мы резко вильнули вправо, и я решил, что лодка врезалась в дно, но она проскочила, и я отпустил парус.– Что это было?!– Не знаю. – Чара обернулась, чтобы посмотреть. – Там что-то плавает.Теперь и я увидел, как раз в том месте, где изогнулся наш пузырящийся след. Какая-то тёмная штуковина, у самой поверхности воды.– Это мёртвый лорин, – сообщил я, разглядев нечто вроде руки.Чара развернула лодку, и её стало сносить назад. Меня охватило неприятное чувство: чем ближе мы подходили к этой штуке, тем меньше она походила на лорина.Чара подтвердила мои подозрения.– Мне кажется… Это стилк?Когда мы поравнялись с утопленником, я перегнулся через борт и подтащил его багром. Труп плавал вниз лицом, на нём были тёмная рубаха и штаны. Спина трупа едва выступала из воды, и в ней зияла рана, а вокруг неё все ещё клубилось розовое облачко.Этот человек был убит. Заколот в спину.Я похолодел.Не потому, что мы нашли труп.Это не отец, сказал я себе. У него рост отца и фигура отца, но это не может быть мой отец. У отца церемониальный плащ, а на этом плаща нет.– Переверни его, – спокойно распорядилась Чара.Я ухватился за поясной шнурок и потянул. Труп был тяжёлый и не хотел переворачиваться. Наконец я раскрутил его, и голова повернулась, и мёртвые глаза уставились в небо.И это был мой отец.– Мне очень жаль, Харди, – пролепетала Чара.
Никогда я не чувствовал себя таким одиноким.Мы привязали тело отца к лодке, и Чара медленно повела её к песчаному пляжу перед мужской деревней. Мы пристали к берегу близ рыбацких судов, развязали узел и вытащили отца из воды. Несколько рыбаков подошли и уставились на тело. Один из них захотел нам помочь, но я заорал: «Убирайся!», и он молча отступил.– Нам понадобится помощь, Харди, чтобы погрузить тело в мотокар, – тихо сказала Чара.– От Носса я помощи не приму!– Но… я тоже живу в Носсе.Я посмотрел на неё. Она была в слезах.– Мой отец убит. Его ударили в спину.– Ты думаешь, это сделал кто-то из нас?– Я знаю, кто это сделал. Проклятый отморозок Кафф!Мужчины глухо зароптали.– Думай, что говоришь, червяк, – процедил один из них.Я окинул взглядом враждебные лица.– Отец поссорился с Каффом. Потом я видел Каффа на мотокаре – он ехал в сторону женской деревни. А мой отец гулял там над обрывом.– Ты говоришь о сыне предводителя, – заметил тот же рыбак.– Не надо так, Харди, – сказала Чара.Явились три лорина и присели возле отца, возложив на него руки и вздыхая. Я не стал их прогонять.– Парень должен извиниться, – сказал кто-то ещё.– А пошёл ты к Раксу! – заорал я ему в лицо.Тот отступил, но остальные кинулись на меня и схватили за руки. Я брыкался, но сделать ничего не мог. Я был в таком гневе, что абсолютно не чувствовал страха.– В сарай червяка!Меня швырнули на кучу вонючих сетей, но я тут же вскочил и расквасил нос тому, кто задержался, чтобы прочесть мне нотацию. Рыбаков было слишком много, и меня опять зашвырнули в сети.– Проучить его надо маленько, вот что, – буркнул побитый, ощупывая нос:Гнев мой испарился, как только я осознал ситуацию. Тут было не менее двадцати рыбаков, и многие держали дубинки для глушения рыбы, выброшенной на поверхность грума. Они толпились в дверях, разглядывая меня как опасное животное, и я впервые ощутил страх.Вскочив, я быстро выпутался из сетей и влез по приставной лестнице на открытый чердак. Лестницу я сбросил вниз, и тут же понял, что надо было втащить её наверх. Яростные вопли слились в животный рёв, и я вспомнил о жажде крови, которая, по слухам, охватывает рыбаков во время грума.Лестницу приставили обратно, и по ней полез какой-то дюжий рыбак. Я дал ему добраться до верху, а потом оттолкнул. Приземлился он неудачно, и злобный рёв усилился.Принесли ещё несколько лестниц, и я уже приготовился столкнуть того, кто доберётся до меня первым, но это оказалась Чара. Она повернулась лицом к толпе.– Прекратите!Шум затих, и кто-то крикнул:– Слезай оттуда, Чара!– Хватит! Если вы рыбаки, то где же ваша гордость? Взгляните на себя, вы не лучше стаи груммеров!Мужчины недовольно заворчали. Частично потому, что Чара была права, частично потому, что она не имела над ними власти.– Это дело Уэйли, ему решать! – крикнула Чара.– Правильно! Давайте его сюда! – подхватили в толпе, и настроение внезапно переменилось, жизнь моя была спасена.– Спасибо!– Пожалуйста, – сказала она недружелюбно, спустилась по лестнице и ушла.Я почувствовал себя немного виноватым, но это чувство быстро сменилось скорбью, а вслед за нею вернулся гнев.Я спустился по лестнице, и мои охранники напряглись.– Дайте мне пройти.– Ты должен дождаться Уэйли.– Зачем?– Сиди и жди.В конце концов явилась Лонесса и коротко приказала:– Пойдёшь со мной.– Мы должны дождаться Уэйли, – запротестовал один из мужчин.– Уэйли в Доме собраний.Меня отпустили, но неохотно. По пути в Дом собраний я увидел, что тело отца уже лежит на платформе мотокара и на дорогу капает вода. В прошлый раз на этой платформе лежала сушёная рыба. Я готов был разрыдаться.Нас ожидали Уэйли и Чара. Каффа не было. Мы с Лонессой заняли свои места. Без отца зал для совещаний казался мёртвым и пустым.Уэйли заговорил первым.– Я слышал, ты обвиняешь в этом убийстве моего сына Каффа.Я молча кивнул. Чара не смотрела на меня.– Ты молод и нетерпелив, – сказал Уэйли.– Я знаю. Но это не меняет сути дела.– О Кафф, мой единственный сын, – горестно пробормотал старик.Лонесса потеряла терпение.– Мы все скорбим о Бруно, – быстро заговорила она. – Мы почитали его как лучшего представителя Иама. Тебе будет очень трудно без отца. Но не следует винить в его смерти Каффа или ещё кого-то из Носса. Ты разумный молодой человек и можешь представить, как скажется на участи твоих сограждан подобное обвинение.Значит, вот какую линию они избрали. Что ж, разумно.– Речь идёт о моём отце, – напомнил я слабым голосом.– И о моём сыне, – напомнил Уэйли.– Ты говорил с ним?– Да. Он все отрицает.– Я хочу сам задать ему некоторые вопросы.– Это ни к чему не приведёт. Он ответит то же самое.– И ты ему веришь?– Это мой сын, – повторил Уэйли.– А ты, Лонесса?– Я не знаю, как мыслят мужчины, – честно призналась она. – И не могу представить, что делалось в голове у Каффа, когда твой отец напал на него. Но если бы Кафф был женщиной… я бы сказала, он не убивал твоего отца. Однако важно другое: ты не должен высказывать свою версию в Иаме. Для вашего же собственного блага.– Бруно был незаурядным человеком, – пробормотал Уэйли. – Со Стансом всё будет не так.Я начал понимать, что мой безудержный гнев по большей части проистекал из страха. Без отца я полностью окажусь во власти Станса с его идиотскими выходками. Что теперь ждёт Иам? И Весну?.. Я просто не мог представить, как сообщу ей ужасную весть.Чара сидела молча и мрачно наблюдала за мной. Теперь даже она против меня. Я уже сожалел о своём безрассудстве. Мне следовало оставить подозрения при себе… А после нанести ответный удар.К моему удивлению, Уэйли предложил мне ночлег. Было уже поздно и очень холодно, и я принял предложение.Дом оказался больше, чем у Станса, и спальные места располагались на втором этаже, являющем собой нечто вроде открытого балкона. Уэйли с трудом проковылял по лестнице наверх и указал мне на груду шкур, накрытую одеялом из шерсти локсов.– Ты можешь спать здесь. – Он поколебался. – Много воды утекло с тех пор, как гости из Иама навещали мой дом. Твой отец ночевал у меня время от времени.Тон его казался дружеским. Поблагодарив, я призвал воспоминания предков, и мы оживлённо поболтали о стародавних временах, как это любят делать немолодые люди. Я не знал, сколько лет Уэйли, но он был намного старше моего отца, хотя я и мерзкий Кафф почти ровесники.– Во имя Ракса! А этот отморозок что тут делает?Кафф заявился домой.– Ночует, – мягко сказал Уэйли. – Я не могу отослать его в Иам посреди ночи.– Нечего ему здесь торчать! Сейчас я набью ему морду. – Это была навязчивая идея Каффа. – Ракс! Я не убивал старого придурка. Я почти полдня чинил мотокар. А этот что делал? Увивался за Чарой! Отойди, отец, я дам ему в морду.– Ради Фа, Кафф, веди себя прилично! В один прекрасный день тебе придётся стать предводителем.– Скажу тебе прямо, отец, что всё изменится, когда предводителем стану я. Для начала этот несчастный Иам не получит ни крошки.– Ты уже обнародовал свои взгляды. Но должен напомнить тебе, Кафф, что я всё ещё нахожусь на своём посту.Я долго лежал без сна, раз за разом оживляя ужасную сцену в эстуарии. Кончилось тем, что я решил наложить запрет на этот эпизод, ведь несправедливо вынуждать потомков переживать моё личное горе. Ещё часть ночи я провёл, внедряя запрет посредством мысленной концентрации. Я избавил от этого кошмара память грядущих поколений.Но только не свою.Уэйли и Кафф ещё спали, когда на рассвете я покинул их дом. Воздух был свежий и морозный. Я заправил топку, разжёг дрова лучиной, которую взял в общественном нагревателе, и залез в кабину дожидаться, когда в бойлере образуется пар. От холода меня пробирала мелкая дрожь. Тело отца, окутанное побелевшим от инея одеялом, лежало на платформе за моей спиной.– Не забудь, что я тебе сказала.Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Это была Лонесса, вся в пышных мехах.– Хорошо, не забуду.Ещё вчера я думал, что она не права. Но что случилось, то уже случилось, и никакая вражда между Иамом и Носсом не вернёт мне отца. Теперь это моё личное дело. Моя месть.– Мне будет очень недоставать Бруно, – вздохнула она.Я ощутил мгновенную вспышку гнева.– Не больше, чем мне. Или Весне.– Весна? Ах да, твоя мать. Она… питала к нему тёплые чувства?– Почему бы и нет, ради Фа?! Он был хороший человек.– Что ж, иногда в том нет ничего странного, – сказала Лонесса к моему великому изумлению. Потом её лицо отвердело, и передо мной опять стоял Носский Дракон. – Если хочешь мира между Иамом и Носсом, держись подальше от моей дочери!
– Ты должен быть очень осторожным, Харди. Люди сделают тебя советчиком Станса вместо твоего отца. Возьми в привычку сперва подумать, а уж потом говорить. – Мистер Мак-Нейл усмехнулся. – Боюсь, поначалу будет трудновато! Ты был довольно-таки безответственным юнцом.Ничей Человек позволил себе одно из своих нечастых высказываний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Никогда я не чувствовал себя таким одиноким.Мы привязали тело отца к лодке, и Чара медленно повела её к песчаному пляжу перед мужской деревней. Мы пристали к берегу близ рыбацких судов, развязали узел и вытащили отца из воды. Несколько рыбаков подошли и уставились на тело. Один из них захотел нам помочь, но я заорал: «Убирайся!», и он молча отступил.– Нам понадобится помощь, Харди, чтобы погрузить тело в мотокар, – тихо сказала Чара.– От Носса я помощи не приму!– Но… я тоже живу в Носсе.Я посмотрел на неё. Она была в слезах.– Мой отец убит. Его ударили в спину.– Ты думаешь, это сделал кто-то из нас?– Я знаю, кто это сделал. Проклятый отморозок Кафф!Мужчины глухо зароптали.– Думай, что говоришь, червяк, – процедил один из них.Я окинул взглядом враждебные лица.– Отец поссорился с Каффом. Потом я видел Каффа на мотокаре – он ехал в сторону женской деревни. А мой отец гулял там над обрывом.– Ты говоришь о сыне предводителя, – заметил тот же рыбак.– Не надо так, Харди, – сказала Чара.Явились три лорина и присели возле отца, возложив на него руки и вздыхая. Я не стал их прогонять.– Парень должен извиниться, – сказал кто-то ещё.– А пошёл ты к Раксу! – заорал я ему в лицо.Тот отступил, но остальные кинулись на меня и схватили за руки. Я брыкался, но сделать ничего не мог. Я был в таком гневе, что абсолютно не чувствовал страха.– В сарай червяка!Меня швырнули на кучу вонючих сетей, но я тут же вскочил и расквасил нос тому, кто задержался, чтобы прочесть мне нотацию. Рыбаков было слишком много, и меня опять зашвырнули в сети.– Проучить его надо маленько, вот что, – буркнул побитый, ощупывая нос:Гнев мой испарился, как только я осознал ситуацию. Тут было не менее двадцати рыбаков, и многие держали дубинки для глушения рыбы, выброшенной на поверхность грума. Они толпились в дверях, разглядывая меня как опасное животное, и я впервые ощутил страх.Вскочив, я быстро выпутался из сетей и влез по приставной лестнице на открытый чердак. Лестницу я сбросил вниз, и тут же понял, что надо было втащить её наверх. Яростные вопли слились в животный рёв, и я вспомнил о жажде крови, которая, по слухам, охватывает рыбаков во время грума.Лестницу приставили обратно, и по ней полез какой-то дюжий рыбак. Я дал ему добраться до верху, а потом оттолкнул. Приземлился он неудачно, и злобный рёв усилился.Принесли ещё несколько лестниц, и я уже приготовился столкнуть того, кто доберётся до меня первым, но это оказалась Чара. Она повернулась лицом к толпе.– Прекратите!Шум затих, и кто-то крикнул:– Слезай оттуда, Чара!– Хватит! Если вы рыбаки, то где же ваша гордость? Взгляните на себя, вы не лучше стаи груммеров!Мужчины недовольно заворчали. Частично потому, что Чара была права, частично потому, что она не имела над ними власти.– Это дело Уэйли, ему решать! – крикнула Чара.– Правильно! Давайте его сюда! – подхватили в толпе, и настроение внезапно переменилось, жизнь моя была спасена.– Спасибо!– Пожалуйста, – сказала она недружелюбно, спустилась по лестнице и ушла.Я почувствовал себя немного виноватым, но это чувство быстро сменилось скорбью, а вслед за нею вернулся гнев.Я спустился по лестнице, и мои охранники напряглись.– Дайте мне пройти.– Ты должен дождаться Уэйли.– Зачем?– Сиди и жди.В конце концов явилась Лонесса и коротко приказала:– Пойдёшь со мной.– Мы должны дождаться Уэйли, – запротестовал один из мужчин.– Уэйли в Доме собраний.Меня отпустили, но неохотно. По пути в Дом собраний я увидел, что тело отца уже лежит на платформе мотокара и на дорогу капает вода. В прошлый раз на этой платформе лежала сушёная рыба. Я готов был разрыдаться.Нас ожидали Уэйли и Чара. Каффа не было. Мы с Лонессой заняли свои места. Без отца зал для совещаний казался мёртвым и пустым.Уэйли заговорил первым.– Я слышал, ты обвиняешь в этом убийстве моего сына Каффа.Я молча кивнул. Чара не смотрела на меня.– Ты молод и нетерпелив, – сказал Уэйли.– Я знаю. Но это не меняет сути дела.– О Кафф, мой единственный сын, – горестно пробормотал старик.Лонесса потеряла терпение.– Мы все скорбим о Бруно, – быстро заговорила она. – Мы почитали его как лучшего представителя Иама. Тебе будет очень трудно без отца. Но не следует винить в его смерти Каффа или ещё кого-то из Носса. Ты разумный молодой человек и можешь представить, как скажется на участи твоих сограждан подобное обвинение.Значит, вот какую линию они избрали. Что ж, разумно.– Речь идёт о моём отце, – напомнил я слабым голосом.– И о моём сыне, – напомнил Уэйли.– Ты говорил с ним?– Да. Он все отрицает.– Я хочу сам задать ему некоторые вопросы.– Это ни к чему не приведёт. Он ответит то же самое.– И ты ему веришь?– Это мой сын, – повторил Уэйли.– А ты, Лонесса?– Я не знаю, как мыслят мужчины, – честно призналась она. – И не могу представить, что делалось в голове у Каффа, когда твой отец напал на него. Но если бы Кафф был женщиной… я бы сказала, он не убивал твоего отца. Однако важно другое: ты не должен высказывать свою версию в Иаме. Для вашего же собственного блага.– Бруно был незаурядным человеком, – пробормотал Уэйли. – Со Стансом всё будет не так.Я начал понимать, что мой безудержный гнев по большей части проистекал из страха. Без отца я полностью окажусь во власти Станса с его идиотскими выходками. Что теперь ждёт Иам? И Весну?.. Я просто не мог представить, как сообщу ей ужасную весть.Чара сидела молча и мрачно наблюдала за мной. Теперь даже она против меня. Я уже сожалел о своём безрассудстве. Мне следовало оставить подозрения при себе… А после нанести ответный удар.К моему удивлению, Уэйли предложил мне ночлег. Было уже поздно и очень холодно, и я принял предложение.Дом оказался больше, чем у Станса, и спальные места располагались на втором этаже, являющем собой нечто вроде открытого балкона. Уэйли с трудом проковылял по лестнице наверх и указал мне на груду шкур, накрытую одеялом из шерсти локсов.– Ты можешь спать здесь. – Он поколебался. – Много воды утекло с тех пор, как гости из Иама навещали мой дом. Твой отец ночевал у меня время от времени.Тон его казался дружеским. Поблагодарив, я призвал воспоминания предков, и мы оживлённо поболтали о стародавних временах, как это любят делать немолодые люди. Я не знал, сколько лет Уэйли, но он был намного старше моего отца, хотя я и мерзкий Кафф почти ровесники.– Во имя Ракса! А этот отморозок что тут делает?Кафф заявился домой.– Ночует, – мягко сказал Уэйли. – Я не могу отослать его в Иам посреди ночи.– Нечего ему здесь торчать! Сейчас я набью ему морду. – Это была навязчивая идея Каффа. – Ракс! Я не убивал старого придурка. Я почти полдня чинил мотокар. А этот что делал? Увивался за Чарой! Отойди, отец, я дам ему в морду.– Ради Фа, Кафф, веди себя прилично! В один прекрасный день тебе придётся стать предводителем.– Скажу тебе прямо, отец, что всё изменится, когда предводителем стану я. Для начала этот несчастный Иам не получит ни крошки.– Ты уже обнародовал свои взгляды. Но должен напомнить тебе, Кафф, что я всё ещё нахожусь на своём посту.Я долго лежал без сна, раз за разом оживляя ужасную сцену в эстуарии. Кончилось тем, что я решил наложить запрет на этот эпизод, ведь несправедливо вынуждать потомков переживать моё личное горе. Ещё часть ночи я провёл, внедряя запрет посредством мысленной концентрации. Я избавил от этого кошмара память грядущих поколений.Но только не свою.Уэйли и Кафф ещё спали, когда на рассвете я покинул их дом. Воздух был свежий и морозный. Я заправил топку, разжёг дрова лучиной, которую взял в общественном нагревателе, и залез в кабину дожидаться, когда в бойлере образуется пар. От холода меня пробирала мелкая дрожь. Тело отца, окутанное побелевшим от инея одеялом, лежало на платформе за моей спиной.– Не забудь, что я тебе сказала.Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Это была Лонесса, вся в пышных мехах.– Хорошо, не забуду.Ещё вчера я думал, что она не права. Но что случилось, то уже случилось, и никакая вражда между Иамом и Носсом не вернёт мне отца. Теперь это моё личное дело. Моя месть.– Мне будет очень недоставать Бруно, – вздохнула она.Я ощутил мгновенную вспышку гнева.– Не больше, чем мне. Или Весне.– Весна? Ах да, твоя мать. Она… питала к нему тёплые чувства?– Почему бы и нет, ради Фа?! Он был хороший человек.– Что ж, иногда в том нет ничего странного, – сказала Лонесса к моему великому изумлению. Потом её лицо отвердело, и передо мной опять стоял Носский Дракон. – Если хочешь мира между Иамом и Носсом, держись подальше от моей дочери!
– Ты должен быть очень осторожным, Харди. Люди сделают тебя советчиком Станса вместо твоего отца. Возьми в привычку сперва подумать, а уж потом говорить. – Мистер Мак-Нейл усмехнулся. – Боюсь, поначалу будет трудновато! Ты был довольно-таки безответственным юнцом.Ничей Человек позволил себе одно из своих нечастых высказываний:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24