А теперь спросите себя, почему растение, способное передвигаться, обмениваться информацией — и убивать! — не в состоянии изобрести корабль, на котором можно отправиться в путь на поиски новых пастбищ. Теперь я понимал, каким образом триффиды высадили десант у поселка Байтуотер на острове Уайт. Не сомневаюсь, что поселенцы очень скоро обнаружат на одном из пляжей плот, похожий на тот, где я сейчас нахожусь. На этом плоту и прибыли передовые штурмовые отряды триффидов.Теперь следовало попытаться ответить на вопрос: куда течение несет мой остров или, вернее, корабль триффидов?Время покажет, мрачно сказал я себе.На северном конце плота я заметил несколько возвышений. Мне очень не хотелось, скорчившись, прозябать в тесной кабине истребителя, и я решил провести дальнейшие исследования, чтобы выяснить, какие еще тайны несет в себе этот корабль триффидов. Глава 8Призраки острова... То, что обнаружилось среди возвышений и кочек, подтвердило все мои подозрения. Под покровом из вьюнка, плюща и мха я увидел остатки пирса, стоявшего некогда в заливе Саутгемптона или в устье реки Эйвон.Не снимая шлема и не поднимая забрала, я осторожно пробирался через обломки. Там и тут виднелись погрузившиеся в зеленый матрас бревна причала. К одному из них была прикреплена доска с какой-то надписью. Пригнувшись ниже, я с трудом разобрал полустертые слова: «Швартовка только для членов клуба».В темно-зеленом мхе мне удалось рассмотреть ботинок дотриффидной эпохи и корпус телевизора без экрана и трубки. Внутри пластмассовой коробки поселился приличных размеров краб с огромными клешнями. Таких клешней я еще не видел!В небе цвета ржавчины висело унылое красное солнце. Над головой, усиливая кладбищенскую атмосферу, печально кричали чайки. Ничего себе мир! Ржавое солнце, бордовое небо, гнилые останки флота исчезнувшего народа и безнадежное ощущение полного одиночества...«Мхи, мхи, мхи — последний правитель Ангкора мертв...»Несколько секунд спустя я уже шагал между большими, словно дома, возвышениями. К своему великому изумлению, я обнаружил, что это не холмы, а останки небольших торговых судов, буксиров и рыбачьих сейнеров. Все они оказались в зеленой ловушке, а когда ловушка отчалила от твердой земли, отправились в свое последнее плавание в открытое море.Эта почти фантастическая картина меня заворожила. Мне казалось, что я нахожусь на кладбище всего того, что создало человечество и что оно так любило. Постояв безмолвно несколько мгновений, я двинулся между кораблями, более чем наполовину погрузившимися во всепоглощающую зелень. Кое-где из мха торчали только дымовые и вентиляционные трубы, а иногда на меня сквозь заросли смотрели глаза открытых иллюминаторов. Заглянув в один, я, как мне показалось, увидел койки матросов. Я прошел вдоль борта, отодвигая в сторону зелень, в надежде увидеть еще один открытый иллюминатор и прочитать на носу или корме название судна.Весь этот сплав результатов человеческого труда и творений природы притягивал меня и одновременно вызывал отвращение. Как бы то ни было, я в любом случае не был готов к тому, что увидел в следующее мгновение.Отведя в сторону плющ, скрывающий иллюминатор пассажирской каюты, я окаменел, а кровь застыла у меня в жилах. Сквозь мутное стекло смотрели чьи— то блестящие глаза. Ничего подобного в этих джунглях я встретить не ожидал. На долю секунды мой взгляд и взгляд существа за стеклом скрестились. От неожиданности у меня перехватило дыхание.Лицо в иллюминаторе исчезло.Придя в себя от изумления, я отступил от борта корабля, но тут же, споткнувшись о корень, плюхнулся на кочку.А когда поднял глаза — увидел на палубе какую-то странную фигуру и даже не сразу догадался, что это человек. Да и как мог я признать родственное мне существо в невысоком, тонком и гибком создании с копной черных волос. Существо было обмотано бинтами, свободные концы которых развевались на ветру. Больше всего это напоминало египетскую мумию, но мумию живую и очень подвижную.— Подождите! — закричал я. — Прошу вас, подождите!Мумия остановилась и посмотрела в мою сторону. Теперь я понял, что это вовсе не пришелец из Древнего Египта, а девушка. На первый взгляд ей было лет шестнадцать-семнадцать. Она смотрела на меня так, словно перед ней — только что восставший из могилы покойник.Вполне нормальная реакция. Интересно, как бы повели себя вы, увидев перед собой существо в скафандре, в шлеме и с лицом, закрытым прозрачным пластиком?Я торопливо стянул с головы шлем и сказал:— Не бойтесь. Я вас не обижу.Увидев, как неизвестное существо спокойно снимает с себя голову, девушка судорожно вздохнула и в ужасе закрыла лицо дрожащими руками.— Не бойтесь. Не бойтесь, — произнес я как можно спокойнее. — Я не причиню вам ни малейшего вреда...Теперь я видел ее более ясно. Оказалось, что никаких бинтов на ней нет, просто платье превратилось в лохмотья, и клочья ткани трепетали на ветру. Личико у нее было чистое и даже миловидное, но масса волос на голове приводила в ужас. Ничего подобного мне раньше видеть не приходилось. Кроме того, во всем ее облике присутствовала какая-то первобытная дикость. Больше всего она походила на дикую кошку.— Мне хотелось бы побеседовать с вами, если позволите... Прошу вас... Я вас не обижу. Меня зовут Дэвид, и я оказался здесь в результате несчастного случая. Так же как, видимо, и вы.Последнее не вызывало у меня никаких сомнений. Девушка наверняка оказалась на острове после какой-то катастрофы. Но то, каким образом ей удалось избежать контакта с триффидами, оставалось для меня тайной. — Поверьте, — с улыбкой продолжал я, — вам не следует меня опасаться. Мне хотелось всего лишь...— Мр-р... Мыр-мур... — Простите. Я вас не совсем понял... — Мыр-мур. Ах! Ах!В ее сияющих глазах я видел ум и необыкновенную жизненную силу. Но неужели она нема? Или... Меня охватило какое-то странное чувство, похожее, как это ни позорно, на отвращение. До меня доходили рассказы о детях, потерянных на диких землях Британских островов и воспитанных животными наподобие Ромула и Рема. Я всегда считал эти россказни плодами необузданной фантазии и относился к ним соответственно. Тем не менее то и дело появлялись все новые и новые слухи о встречах с одичавшими людьми, полностью утратившими дар речи.— Мыр-мур. Ах! Ах! — Сверкнув глазами, она сжала пальцы в кулак и поднесла ко рту. — Мыр-мур. Ах! Ах! Ах! Ах!— Еда... Вы спрашиваете, есть ли у меня еда? Вы голодны?Она склонила голову набок, явно не понимая.— Еда, — сказал я, имитируя жевание.— Ах! Ах! — воскликнула она, показывая, что поняла.Я улыбнулся и кивнул. Бедняжка провела здесь по меньшей мере несколько недель и сейчас просто умирала от голода. Я снял со спины ранец.Но девушка оказалась проворнее. С быстротой молнии она спрыгнула с палубы, довольно глубоко продавив босыми ногами дерн. Без всяких усилий удержав равновесие, дикарка двинулась по направлению ко мне, улыбаясь и непрерывно кивая. Подойдя совсем близко, она стала развертывать какой-то тряпичный сверток.Поняв ее намерения, я замер. Она предлагала мне пищу. Теперь, когда девушка заулыбалась, я увидел, что у нее ослепительно белые зубы. Моя новая знакомая расстелила тряпицу на траве так, как хозяйки стелят скатерть на пикнике. В самом центре этой, с позволения сказать, скатерти лежали два краба и... огромная крыса.Девушка взяла крысу и сделала вид, будто вгрызается в ее брюхо. Звуки «М-м— м... М-м-м...» должны были показать мне, насколько это вкусно. Закончив демонстрацию, она протянула крысу мне, чтобы я мог утолить свой голод.Боюсь, появившаяся на моей физиономии улыбка показалась бы вам несколько вымученной.Крыса выглядела крайне неаппетитно. Шерсть свалялась, из ноздрей капала кровь, из пасти выдавались желтые зубы.Мне очень не хотелось обижать свою новую подругу. Не прикасаясь к крысе и не переставая улыбаться, я извлек из своего неприкосновенного запаса бисквит и протянул его девушке.Этот маленький ритуал ее, видимо, удовлетворил, поскольку она быстренько завернула крысу в тряпицу и сунула сверток под мышку. От моего дара, однако, отказываться не стала. С быстротой молнии, словно вытаскивая каштан из огня, она вырвала бисквит из моих пальцев.Это не было проявлением жадности или дикости — по-иному она двигаться скорее всего не умела.Вначале она внимательно осмотрела бисквит. Судя по всему, встречаться с подобным произведением кулинарного искусства ей раньше не приходилось. Девушка понюхала сладость, потерла пальцем и, чтобы окончательно убедиться в ее безопасности, лизнула.— М-м-м... м-м-м!Ее глаза сверкнули восторгом, она запихала бисквит в рот и принялась разгрызать, довольно урча и чавкая. Проглотив деликатес, девушка облизала все пальцы, включая большой, и протянула:— М-м-м... м-м-м.— Вам понравилось?— М-м-м!— Меня зовут Дэвид, — с улыбкой сказал я. — Дэ-вид. Она удивленно на меня посмотрела и, склонив голову набок, произнесла:— Дэ... Дэм.... — Поняв, что это не то, девушка, напрягая губы, повторила попытку. — Да... Д... Дер.— Дэвид.И тут она широко улыбнулась и радостно выпалила:— Дэдди... — Ее голос вдруг стал совсем детским, и она несколько раз пролепетала: — Дэдди-дэдди-дэдди Англ. daddy — папочка.

.В этот момент перед моим мысленным взором с ужасающей ясностью предстала картина ее появления на острове. Я увидел небольшую группу отчаянно борющихся за выживание людей. Среди этих людей была семья: отец, мать и дочь. Затем произошла катастрофа. Все, кроме девочки, погибли. О тех ужасах, которые довелось пережить ребенку за годы одиночества, наверное, можно было бы написать тома.— Дэдди, дэдди, дэдди, — восторженно повторяла она. — Дэдди, мамочка, тетя Сью, умой личико... Дэдди, мыр-мур. Умой личико! — Сияя улыбкой, она сделала вид, что моет рот и подбородок. А потом рассмеялась.Смех был настолько заразительным, что я тоже не выдержал и захохотал. Я изо всех сил пытался подавить смех, но из этого ничего не вышло. Неестественное веселье зарождалось где-то в желудке и громогласно срывалось с губ. Со стороны мы, наверное, являли собой весьма забавное зрелище. Я — со сверкающим шлемом под мышкой, одетый как герой из детского комикса Старого мира, и взращенная на крысином мясе девушка-дикарка в грязных лохмотьях. Мы были похожи на двух детей, оказавшихся среди обломков кораблей в мире зелени, освещенном кроваво-красным солнцем.Я испытывал какую-то странную необъяснимую любовь к этому созданию. Несмотря на всю враждебность окружения, девушка сияла красотой и непоколебимым здоровьем. В ней ощущалось присутствие какой-то необыкновенной жизненной силы.Я чувствовал, что обязан изыскать способ спасти ее с этой плавучей зеленой циновки. Через некоторое время она сможет приспособиться к жизни в моем мире и научится говорить по-английски. Не исключено, что у нее снова будет семья.Краем глаза я уловил какое-то движение.Мгновенно выхватив пистолет, я дважды выстрелил. Оба выстрела оказались точными. Две первые пули сорок пятого калибра попали в ствол приближающегося к нам триффида, а третья срезала чашечку с готовым для удара стрекалом. В тех местах, куда угодили пули сорок пятого калибра, ствол дерева превратился в мочало.Девушка пронзительно взвизгнула и, прикрыв ладонями уши, обратилась в бегство.— Стойте! — закричал я ей вслед. — Не бойтесь!Она легко, словно нимфа, мчалась по податливой зелени корабельного кладбища.Я бежал за ней, выкрикивая успокоительные слова, но девушка не слышала. Она была в ужасе — наверное, ей еще не приходилось слышать выстрелов.Она мчалась не разбирая дороги. На пути находилась заросль закрепившихся в почве триффидов.Я надеялся, что она свернет в сторону.Но она не свернула.Она мчалась вперед. Звук выстрелов напугал ее до безумия.— Стойте! Не бегите туда... не надо!Мне пришла сумасшедшая мысль выстрелить ей в ногу и спасти от смерти. Я поднял пистолет, но тут же опустил, покачав головой от охватившей меня безысходности. Не переставая кричать, девушка скрылась в зарослях триффидов. Стволы затряслись, листья затрепетали, десяток жал хлестнул воздух. Роща триффидов таила в себе не меньшую опасность, чем гнездо растревоженных кобр.Триффиды сомкнулись над девушкой, и я потерял ее из виду. Ветви и листья еще раз ненадолго затрепетали, а потом все стихло.Крика девушки я больше не слышал.Я молча смотрел на зеленых убийц, всем сердцем ощущая очередную потерю.Вся следующая неделя прошла отвратительно. Я вернулся к самолету, много спал, поглощал аварийный запас и безучастно следил за тем, как на смену очередному дню приходит ночь. Я чувствовал себя настолько опустошенным, что не хотелось двигаться.Несколько раз, преодолев апатию, я надевал шлем и перчатки и бродил по острову. От моих ног в разные стороны прыскали крабы. Крики чаек были похожи на вопли заблудших душ.Мой крошечный мир по-прежнему освещался тусклым красным светом, и я не предпринимал ничего, что могло бы поднять жизненный тонус.Снова и снова я выходил на «берег» и вглядывался в море, но не видел ни земли, ни корабля. Ничего. Только холодная вода цвета ржавчины. Не исключено, что мой остров уже нисходил в царство Аида.Временами шел дождь, и вода скапливалась в углублениях, которые я выбил в металлических крыльях самолета с помощью обломка бревна. Я тщательно собирал воду во фляжку, чтобы продлить свое физическое существование. Я ел, пил и спал. Но ни сердце, ни душа в этом процессе не участвовали. Рядом со мной были триффиды, убившие двоих людей, с которыми я едва-едва успел познакомиться. Шли дни, и моя ненависть к этим растениям сменялась молчаливым смирением. Моряки гибнут в море. Но их сыновья тем не менее без ненависти к волнам идут по стопам отцов и тоже становятся моряками. Я тихо принимал то, что уготовил мне рок. Более того, триффиды несколько разнообразили мое жалкое меню. Под прикрытием комбинезона, шлема и перчаток я иногда заваливал одно-другое растение и, срезав наиболее нежные побеги и листья, укрывался в кабине самолета, чтобы пожевать горьковато-сладкую зелень.Поев, я долго сидел под колпаком кабины, пялясь в красное небо и думая о погибшей девушке. Интересно, как ее звали и запомнила ли она сама свое имя с тех дней, когда у нее были отец и мать?Таких темных ночей, какие были сейчас, я припомнить не мог. Даже когда небо, как я подозревал, оставалось безоблачным, звезд я не видел. Так же как, впрочем, и луны.Спал я, как правило, скверно. Порой, просыпаясь среди ночи, я видел за пластиком кабины чьи-то внимательные глаза. Мне даже иногда казалось, что за мной наблюдают. Но утром я отгонял химеры, убеждая себя, что мне все пригрезилось. Тем не менее, осматривая свои владения, я все время видел перед собой улыбающееся лицо девушки и слышал ее веселый смех.Отец как-то написал, что человечество не способно постоянно пребывать в унынии, и человеческая душа, подобно мифической птице Феникс, снова и снова восстает из пепла отчаяния.Через некоторое время и мое настроение стало улучшаться. Я все больше подумывал о том, как выбраться с острова. Дело дошло до того, что я начал с помощью ножа счищать вьюнок с показавшейся мне достаточно прочной яхты. По моим расчетам, на полную очистку требовалось не более двух дней, после чего можно будет отправиться на поиски твердой земли. Если я поплыву строго на север, то обязательно доберусь либо до острова Уайт, либо до побережья Британии. Работая, я не терял бдительности. Триффиды постоянно крутились рядом. Как только они приближались на опасное расстояние, я надевал шлем и опускал забрало. Работать в такой экипировке было душно и неудобно, зато проклятые растения не могли причинить мне вреда.В первые дни пребывания на «острове» до меня часто доносилось стаккато барабанящих триффидов. Однако постепенно они умолкли. Как-то, мучаясь от бессонницы в кабине истребителя, я вспомнил один из афоризмов Оскара Уайлда. «Плохо, когда о вас много говорят, — сказал он. — Хуже, — когда о вас не говорят вообще». Не исключено, что триффиды сказали обо мне все, что могли, или пришли к выводу, что я не представляю для них интереса как личность. С другой стороны, они могли решить, что коль скоро я для них в своем комбинезоне недоступен, то время на меня тратить не стоит. Как бы то ни было, но они стали игнорировать меня, что было с их стороны невежливо.Поначалу эта неожиданная тишина меня немного смущала. Но поскольку триффиды по-прежнему не обращали на меня внимания, я скоро к этому привык. Не могу сказать, что их снобизм меня обижал. Тем более что другие существа продолжали одарять меня своим вниманием. Больше всего донимали крысы. Похоже, они видели во мне завтрак, ленч и файв-о-клок одновременно. Грызуны совершили на меня несколько нападений во время работы, но я нашел на палубе какого-то парохода обрывок стальной цепи и превратил его в надежное оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40