"Ковбойкам" надо четырнадцать тыщ зарабатывать десять лет! - "Ковбойками" он называл работяг. - А мог бы и четырнадцати тысяч не заработать и на десять лет свободы лишиться. Так, что сынки никакого воровства нет все честно! Рискуешь - имеешь. А если ты "ковбойка" по натуре - тогда иди гуляй...
Усач придумал брать магазин в который можно было влезть через заднюю стенку. Там когда склады делали, то материала не хватило и один пролет просто зашили фанерой - временно. Потом строители ушли на другой объект ну и... как это обычно бывает! А Усач узнал. Говорит продавщице:
- Чего это у вас, Люсенька дует? Она ему, дура, и расскажи, что стенка тоненькая. Но оказывается всю эту стенку уже опутали сигнализацией, пока они "телепались". На дознании Градус все брал на себя, как малолетка которому ничего не будет то есть вел себя "по законам". И ничего не добился. Никакого слуха по колониям не ходило о том какой он орел. Там были свои законы. Пришел в барак узнай, кто главный подлижись отдай, чем богат и замри. Потом тихо оглядывайся кто еще тебе может в рыло дать кроме главного. А кому ты. Все, наука окончена.
У этой девчонки, Алены, родители сказали:
- Да мы не знаем когда она вернется! - И с таким недоумением, словно Люба спрашивала о чем то неприличном.
Потом пошли к тому которого называли Солдат-Юдин который продал револьвер. И который ушел в школьный поход... Поход тоже был какой-то странный - с одними удочками.
- Да тут уже приходила, спрашивала, Леоновых - дочка... - Отец разговаривал, а другим глазом все время глядел на "Динамо" - "Днепр"
Мать вышла за ними на крыльцо. Спросила шепотом:
- Ничего не случилось? Правда? - И все тайком, чтобы семейное счастье не развалить нечаянным скандалом. Но муж ее всем интеллектом был погружен в телевизор.
Двое мальчишек - Демин и Соловьев - ждали ее у калитки.
- Алена была у Солдата? Так... И потом исчезла... Переглянулись. - И Солдат исчез!
- Вы не каркайте умники! - сказала Люба. В голосе ее была не столько сердитость сколько желание тревогу отогнать.
" Потом она произнесла им фамилию: Старостин. Мальчишки опять переглянулись... Пошли к Старостиным.
Но эта мать Любу просто обругала.
- Из милиции? Да хоть откуда! Нету его. В походе. Не знаю. На это школа есть!
- Чего дальше? - спросила Люба у мальчишек, которые ждали ее в темноте берез у калитки.
- Чего ж все ясно теперь - сказал мальчишка, который звал себя Демин. - Надо к Свинцову двигать, согласен?
И тот, которого звали Славка, кивнул.
- А кто такой Свинцов? - спросила Люба, хотя и помнила конечно фамилию в истории о самопальщике.
- Да самый главный в этом деле, я так думаю, - сказал Демин мрачно - Согласен, Славист?
И Славка снова кивнул.
Тут Люба уж не выдержала:
- Вы, что же? Опять саботажничаете? Самый главный Свинцов, они меня таскают по каким-то второстепенным ребятам!
- Ну мы же не знали! - сказал Славка расстроено. - Пока всех не обошли, мы откуда же могли догадаться-то?
И тут Люба - совсем не по ситуации - неожиданно рассмеялась. Ей вспомнился деревенский участковый, который вполне уверенно говорил ей: "Ну, а если тебе не скажут, кто убил, как же ты узнаешь?"
Вот и эти двое мальчишек были обычные сундуки. Мирные жители. И никакими особыми методами дедукции не владели.
Перед свинцовским домом Славка спросил Демина:
- Пойдем?
- Да ну его в хвост! Не хочу я светиться!
- А я пойду!
- Виталик? - спокойно переспросила свинцовская мать. Он сказал, что будет ночевать у товарища...
- А не знаете у кого?
- Да он... Нет, не говорил.
В другой комнате у телевизора сидел мужчина. Люба узнала директора железнодорожных мастерских товарища И. В. Свинцова.
- А скажите пожалуйста, - вдруг вступил Славка. - Тут к нему девочка такая должна была зайти сегодня. Дачница, симпатичная такая, вы ее знаете, Алена Леонова...
- Я не видела.
- А вот парнишка такой невысокий, с удочками. Вчера?..
- Я вот не приметила... - И на Любу посмотрела с удивлением и строгостью: чего это пришедший с вами "ребенок" задает мне столько вопросов?
- Извините, - сказала Люба и приобняла Славку за плечи. - Это мой младший братишка. Он у вашего Виталия куртку оставил, такую джинсовую. Где оставил то? - строго спросила она у Славки. - Где тир, что ли был?
Мать даже изменилась в лице.
- Да нет! Мы... Нашему Виталику чужого-то не надо! И отец у нас, слава богу... Пойдемте-ка! - Она повела их на задний двор. В свете падавшем из окон, нашла ключ на гвозде вбитом в березу, открыла мастерскую включила свет.
- Удочки! - сказал Славка.
- Ты куртку смотри! - будто строго сказала Люба. И увидела на верстаке в ящике железную трубку с... мушкой на конце. А вот и рукоятка вместе со спусковым крючком. - Что это? - спросила Люба у матери.
- Железки его! - ответила та удивленно.
Н-да! Вот и пожалеешь, что начала осмотр таким полузаконным способом.
- Нету куртки-то, Слава?
Славка поднял, что то чего Люба не заметила, протянул ей... малокалиберные патроны! Люба повернулась к матери
- Да у вас тут целый военный склад!
- Я не понимаю! Может я позову мужа?
Лучше сейчас, чем потом, подумала Люба тяжело будет, но лучше сейчас.
- Да, зовите! - сказала она.
Иван Витальевич явился в домашних тапочках, в свободных домашних штанах, но "поверху" в парадном пиджаке. Хороший пиджак придает мужчинам определенного сорта уверенность. Строго сказал:
- Прошу прощения!
- Капитан милиции Марьина! - ответила Люба. Протянула отцу полусобранный пистолет и патроны.
- что? - спросил Свинцов-старший, сердито глядя на жену, потому, что надо было на кого то смотреть сердито. - Опять старая история? Ты мне говоришь- куртка!
- "Старая история" была отобрана у него три года назад. А это новая история! Вы все же не знаете где сейчас ваш сын?
Иван Витальевич смотрел на Любу соображая, чем ему это все может грозить, насколько ему стоит бояться лично Любы и насколько законно все, что здесь Происходит.
- Так. Понимаю вас, - сказал он наконец. - А, что если мы поговорим обо всем этом завтра?
- Есть подозрение, что у вашего сына боевой револьвер.
Иван Витальевич покраснел, словно минуту или две до этого ему не давали дышать. А мама (теперь Люба уже не могла думать про нее "мать") вдруг сразу потерялась. Мучение было на лице ее. И по мучению этому быстро текли слезы словно старались догнать одна другую:
- Виталий ничего дурного сделать не мог! Я мать понимаете. И куртку мы вернем любую!
Самому бы Градусу умереть, до этого не додуматься... А Усач привел его в микрорайон. Так называлось в Скалбе место где далеко отодвинув лес заняв, бывшие колхозные пашни, встала добрая сотня каменных домов - пяти- семидвенадцатиэтажных... Какой там микрорайон! Новый город!
А вся остальная Скалба была деревянная, личная.
И вот Усач привел Градуса, посадил под сосну, сказал:
- Смотри, сынок!
Они увидели, как к дому напротив... сберкасса это была, вернее, отделение Госбанка, подъехала "Волга".
- Видишь, - сказал Усач, - это кассирша, баба рыхлая. Замахнись - глаза закроет!
Кассирша перешла по тоненькому мостику через канаву, завернула за угол, вошла в дверь.
- В машине Гришка с пистолетом, - продолжал объяснять Усач. - Он по идее должен ходить с ней. А чего тут ходить, он считает. Тут же ей пройти от кассы до машины двадцать шагов. А не видит того, что ей за угол заворачивать! усмехнулся. - Ладно, не наше это дело! Но Гришка иногда с ней ходит. А уж точно он не ходит, если день получки выпадает на среду.
- Почему?
- Вот именно - почему? - опять усмехнулся Усач. Он умел так с презрением усмехаться. Градус тоже потом научился. И в колонии ему за это доставалось.
- Ну? Не знаешь, почему? - ткнул его в темя твердым пальцем Усач. - Эх ты, грудная жаба!
- Почему грудная жаба! - улыбаясь, спрашивал Градус. Ему нравился Усач, и когда он его хвалил и когда он его ругал.
- А потому грудная жаба, потому, что ты головастик. Тебя еще, как головастика, надо грудью кормить. Только не бабьей, а жабьей! Вот отчего имя твое "грудная жаба".
- А среда здесь при чем?
- В этом тонкость! Как среда - газета ваша печатает кроссворд. И Гришка-дундук его угадывает. Вот так! "Человек из шести букв"? Ответ "Дундук"!
- Так сегодня среда! - вдруг с радостным ужасом догадался Градус.
- Ша, киндер! - И Усач крепко положил ему руку на голову, что даже в шее у Градуса, что-то трыкнуло. И потом долго болело. - Ша! Киндер! - потому, что из сберкассы вышла кассирша с чемоданчиком. - Вот тут ее и надо брать! И у всех вроде на виду. А никто не видит! И сразу на велосипед, чемоданчик на руль. И по тропинке фугуй. Гришка на "Волге" не проедет, а пеший - он курит по две пачки в день.
Градус смотрел, как толстая кассирша развалистой своей походкой перебралась через канаву, сказала, что-то в окошко машины, села. Машина тронулась! С чемоданчиком, с деньгами.
- А, что же мы, Усач?
- Пушка нужна!
Теперь современные говорят "пистоль" А Усач по-староблатному "пушка".
- На кой она здесь нужна-то?
- Кассирше предъявить, понял? Уж кассиры в пушках разбираются? - Усач хмыкнул. - А когда чемодан взял, ее по черепу слегка, чтобы она сразу-то не заорала. И, чтоб у тебя время было на отъезд.
- Да, что ее, нельзя кирпичом шарахнуть?
- Молчи, дура, - сказал Усач, как будто его тоска брала. - В таком деле, очень может, стрелять и не придется. А пушка нужна! Как тебе растолковать попонятней? Дело крупняк! На такое дело без пушки идти - бога гневить, фарта не будет!
И тут как раз подвернулся Свинцов со своим тиром. Эх! Как же мечтал Градус прийти к Усачу и выложить пистоль! Усач только головой покачает "Молодец, сынок!" И больше ни слова. А Градусу больше ничего и не надо!
Но потом все мечты вдребезги - когда они погорели на магазине... Усач загремел, Градус загремел.
Когда он приехал обратно в Скалбу, про Усача нигде и никто не слыхал. Мужик, однорукий Серега, у которого снимал Усач, сказал, что не появлялся Эдик и уже три года должен пять рублей, а если Градус, мол, не отдаст сейчас же...
Градус хотел двинуть ему в рожу и сказать, что он отсидел свое. А потом подумал, зачем ему это надо - шум. Да и бить однорукого... Он дал пятерку, плюнул и ушел... Конечно, на бутылку Серега сшибал, а не какой не долг!
Потом вроде для смеха Градус сходил к сосне у которой они сидели с Усачом, и увидел, что все осталось, как было. Все буквально и кассирша, и канава и Гришка, который по средам изучает свои кроссворд.
Градус вообще-то не хотел на Скалбе застревать. Но тут сестрица нашла его:
- Гена! Здравствуй!
За три года ни разу не вспомнила, сухаря ржавого не прислала, а как он в бывшем материнском доме поселился.. Сестрица, Тонечка. Она, конечно, не одна приехала с мужем. Одна-то она Градуса боялась. А тут все-таки свидетель.
- Я хочу с тобой поговорить по поводу дачи.
В смысле этого вот дома Где она жила и выросла!.. А как за московского вышла - значит, стала "дача"!
Но Градусу она предложила неплохие условия. Полторы тысячи денег, справку на три месяца, что у него радикулит, постельный режим, чтобы он мог погулять лето красное. А Градус за это дарственную на свою долю земли и дома, что мать завещала.
Градус сразу говорит:
- Согласен!
Лето отгуляю потом костерчик разожгу посреди комнаты - и аля-улю! Вот и дарственная! И подумав так он прибавил.
- Чтобы только ваших харь я за лето не видал! Только одно ему не нравилось, что надо на велосипеде уходить. Ведь любой дурак побежит - догонит. И когда он услышал за окном треск свинцовского мопеда опять его осенило: вот оно! Выгоды те же, велосипедные а гоняет как зверь! Уж его пешком не догонишь!
Но теперь, дослушав рассказ Свинцова, Градус просто в ужас пришел. Столько народу припутать! Вот возьми они сейчас да сбеги оттуда?.. Чего? Трудно, что ли? Ножичком где надо проковыряй и хорош! Прибегут к папке-мамке... А те в ментовку.
- Ты, что сделал хмырь?
Конечно, Свинцов стал божиться, что не убегут. Такое глупое положение получилось у Градуса не верить: - значит надо прямо сейчас куда-то исчезать, а здесь все бросить навсегда.
Исчезать ему было некуда, денег осталось с гулькин хвост. Приходилось верить этому слизняку.
- Уйдут - смотри Свинца! - И то был голос уже вооруженного человека, Градус это сам услышал.
- Ты не боись, - говорил Свинцов, - они сами боятся! Один малолетка, одна девка. Да Крыса на охране!
- Девка? А сколько лет?
- Шестнадцать! - ответил Свинцов подмигивая, как будто он жутко понимал в этих делах.
- Товаристая?
Но ему не требовалось никакого свинцовского ответа. Он сидел мечтательно прищурившись.
- Сидит там да? Ждет?1
И потом без всякого перехода поднялся сделал два шага и упал на кровать. Через секунду уже спал ничего не видя и не слыша.
Свинцов стянул тапки лег на диван, под который Градус заметал мусор. "Сплю в одной комнате с настоящим вором!" И правда заснул.
В ту минуту когда уснул Свинцов Люба Марьина поняла, что ей не уснуть и встала. Подумала включить свет. Но для того, чтобы просто сидеть и мучиться бессонницей света вполне хватало от луны висящей в верхнем правом углу окна.
На мгновение Люба испуганно замерла и тут же улыбнулась. Ее испугало привидение глядевшее на нее из зеркального шкафа, - нечесаное в длинной ночной рубашке... Вот тебе и милиционерша со стажем работы. Сама себя испугалась!
Но очень скоро вся ее веселость отлетела без следа. Чувствовала Люба:, что-то недоделано..., что же? Да вот. Например Свинцов. Ведь Люба прикидывала его как вариант! И отставила. Просто пожалела - зачем мальчишку трясти? Был когда-то "самопальщиком". Но уже три года ни одной помарочки. А кто старое вспомнит... И в девяти случаях из десяти она была права... Девять из десяти - ведь это очень много! С таким кпд удачи ни один человек не живет. Только самые везунчики... Значит можно его игнорировать этот один шанс из десяти. Можно, но только не тогда когда револьвер попадает в руки мальчишек!
Сказал матери "Переночую у товарища" - может значить все, что угодно! Этот которого они зовут Солдат сказал, что уходит в поход и пропал. Девочка пишет записку, что уехала к подруге которой нет в живых.
Что же она хотела? Просто напугать. Она хотела предупредить. О чем? О том может быть, что она попала в западню?
Свинцов "Переночую у друга". Друг (Старостин то есть) "ушел в поход". Есть тут хоть какая-нибудь доля истины? "Поход" - это значит, они все-таки выбрались из Скалбы. Или сидят в каком-нибудь из домов?
Ну?, что ты выбираешь? Выбираю какое-то логово вне поселка! Почему? Ну, потому хотя бы, что эту Алену надо где-то держать в плену! Ведь если она разорется и если ее услышат... Ох! Страшно подумать, что могут сделать два орла шестнадцатилетних с одной девчонкой!
Нет. Раз ей разрешили написать записку... Или вынудили? Люба включила свет, разгладила на столе эту бумажку... страничку из блокнота. Почерк твердый. И в слове "Алена" над "е" точки не забыла поставить. И знаки препинания все в порядке: мама запятая... и так далее...
Скорее можно представить, что она эту записку писала со злостью и с веселостью внутри! Ну правильно она же им в руки отдавала мину!
Господи, так ли все? Не слишком ли я много фантазирую? Нет, берем эту версию. Где-то у них логово. Это же дело-то знакомое: мальчишки всегда устраивают в лесу секретные посты, крепости...
Шалаш или землянка, костер. Трое мальчишек, пленница и револьвер. Люба вспомнила, как она показывала малокалиберные патроны найденные у Свинцова, Славке и Степке "Подойдут?" А те только ушами хлопают...
Да не должны бы подойти-то! Музыкальный Игорь Адольфович клянется, что пистолет старый Вернее всего, дореволюционный. Мальчишки показывают то же... А тогда практически никакой унификации боекомплекта не существовало.
Да хорошо у меня получается! Нашему бы теляти да волка съесть!
Однако, делать нечего, надо терпеть. Завтра в семь явятся Славка со Степкой. Люба пойдет по всем свинцовским друзьям-приятелям. Лишь бы лесная компания ничего не натворила!
Потом Люба стала думать про Демина и Славку... Уж такие оба симпатичные и готовы помогать... и на "вы", и Любовь Петровна... А если бы все вышло не так?.. Подростки вы, подростки - до чего хрупкое время жизни! Из маленьких выросли в большие еще не попали. Стоят на ничейной земле качаются. И любая беда их рада подстрелить!
Глебов вроде к ним ничего не имеет тогда... ну так и закроем это дело товарищи! С улыбкой вспомнила, как Глебов: я говорит, решил их внутренне простить и поэтому не хотел вам сообщать. "Внутренне простить". А внешне прощают?
И тут пришли ей в голову странные слова: "равнодушная доброта" Решил простить... А револьвер по твоей милости гуляет где-то?!
Едва Славка и Демин расстались с Любой едва оказались одни под фонарем неуверенность и тоска опять подступили к ним. Из-под фонаря они побрели в темноту незаметно стараясь касаться друг друга плечами.
- Давай у меня посидим немного Дем?
Если бы посмотреть на них чужими опасливыми глазами, а особенно в этот глухой час они бы могли показаться и высокими и широкоплечими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17