– Ну, поехали. Рюмка крепкой водки. Вот что я называю выпивкой. Тебе налить, сладострастник ты наш?– Спасибо, не надо.Тео подошел к нему, отвернул колпачок и поднес пистолет к щеке Хавьера.– Вообще-то мне бы хотелось, чтобы ты выпил.– Как скажешь.Тео начал лить водку на голову Хавьера, опорожняя двухлитровую бутылку, пока и сам Хавьер, и диван под ним не промокли.– Скажи, когда хватит.Хавьер молчал. Тео перестал поливать его, когда в бутылке оставалась одна унция водки. Вернувшись к своему стулу, он вылил оставшуюся водку на коктейльный столик, отчего на нем образовалась небольшая лужица. Затем Тео извлек из кармана зажигалку.– Всегда можно узнать, насколько хорош напиток. Настоящая крепкая водка горит синим пламенем.Хавьер напрягся. Тео поднес зажигалку к пролитой водке и щелкнул ею. Водка загорелась синим пламенем, которое колебалось над коктейльным столиком. Хавьер отпрянул к спинке дивана, стараясь держаться подальше от огня. Водка горела около минуты, а Тео наблюдал при этом, как потеет Хавьер от страха. Потом Тео потушил пламя громким хлопком, от которого Хавьер чуть не вскочил с места.Тео навел пистолет на левый глаз Хавьера.– Ты сообразительный парень, Хавьер?– Что?– У тебя есть мозги? Вот что мне хочется знать.– Говорят, я довольно сообразителен, да.– Хорошо, поскольку я хочу, чтобы ты кое над чем подумал. Как, по-твоему, сможешь это сделать?Хавьер молча пожал плечами.– Я задал тебе вопрос, – серьезно продолжал Тео. – Можешь ты это для меня сделать?– Конечно, все, что тебе угодно.– Например, я подожгу твой дом.– Послушай, пожалуйста...– Заткнись! – загремел Тео. – Дай мне закончить и не прерывай! Понял?Хавьер кивнул.Тео заговорил мягче, но Хавьера это напугало еще больше.– Итак, я поджигаю твой дом, а ты находишься в нем. Хавьер делал вид, что не реагирует на эти слова, но левый глаз у него дергался.– Это всего лишь предположение, ясно, сладострастник ты мой? Когда пожар потушат, люди скажут примерно так: «Эй, слыхал, у Хавьера дом сгорел и обрушился?» А кто-то другой добавит: «Да, а еще я слыхал, что вместе с дымом вознесся к небесам и сам Хавьер». До меня что-то это не доходит. – Тео почесывал затылок. – А до тебя?Хавьер растерялся.– Что до меня дошло?– Слушай то, что я говорю, придурок. Твой дом сгорел и рухнул, а ты вознесся. Что, черт возьми, происходит? Получается, что огонь увлекает предметы и людей в разных направлениях? Или два потока пламени каким-то образом встречаются где-то посредине? И на каком этапе дом обрушивается, а ты возносишься вверх?Тео снова щелкнул зажигалкой и дал пламени немного погореть. Лицо Хавьера сразу же выразило испуг, будто он внезапно понял, что может воспламениться, поскольку пропитан крепкой водкой.– Осторожней с зажигалкой, – взмолился Хавьер. – Пожалуйста, не поджигай меня.– Не переживай, я не дам тебе долго гореть. Может, секунд тридцать, не больше, прежде чем пущу тебе пулю в лоб. И не боюсь я ни соседей, ни чего-либо другого. Я не позволю тебе бегать по гостиной и вопить, как дух, предвещающий смерть. Вопить, и только. – Тео зловеще улыбнулся. – Горящий дикий дух. Мне это нравится. Хорошее название для напитка. Крепкая водка и, может быть, кусочек халапского По названию латиноамериканского города
перца. Я – трахнутый гений, тебе не кажется?– Конечно. Как скажешь. Только убери зажигалку, ладно?Тео отклонился назад. Улыбка его исчезла. Его обворожительная улыбка возникала непроизвольно, но он становился похож и на Татума, если хотелось. В этот момент Тео старался выглядеть как его старший брат.– Расскажи-ка мне, как ты выбрал себе имя Алан Сирап, подонок.– Какое?– Выдуманное имя, которое ты сообщил Салли Феннинг по Интернету.– Клянусь Богом, не понимаю, о чем ты говоришь.– В самом деле? Тогда зачем ты снимал Салли на видеопленку?– На какую видеопленку?– Я видел твою маленькую фильмотеку, все эти видеокассеты в твоем стенном шкафу. Не видел видеокассет с Салли, но уверен, мы их обнаружим в свое...– Это не...– Заткнись! – заорал Тео. – Я уже говорил тебе, чтобы ты не прерывал меня?– Извини, но...– Молчи, ты, дырка от задницы! Могу поспорить, ты даже не был ее телохранителем. Ты, возможно, вообще не работал на Салли? Кем ты был? Ее самозваным телохранителем? «Телохранитель» – хорошая замена слову «преследователь»?Хавьер побледнел.Тео щелкнул зажигалкой, потом отрегулировал ее так, что пламя вырвалось вверх на добрых шесть дюймов.– Покажи мне свою видеозапись Салли.– У меня нет...– Я превращу тебя в тост.– Я же говорю тебе, что такой пленки нет.– Не ври!– Я не вру! Пожалуйста, не поджигай меня! Только не поджигай!Тео выключил зажигалку, вынул из кармана кассету с надписью «Полин» и бросил ее в Хавьера.– Прокрути ее. Давай посмотрим твою работу.– Это не моя работа.– Прокрути ее! – крикнул Тео.– Хорошо, хорошо.Хавьер взял кассету и пошел к телевизору. Тео держал его под прицелом. Хавьер вставил кассету в видеомагнитофон и настроил телевизор.Экран блеснул, потом стал голубым. Тео с интересом ожидал, что увидит необработанною пленку наблюдения за ни о чем не подозревающей женщиной, когда та спит в своей кровати или сидит в туалете, – за женщиной по имени Полин, которую этот извращенец преследовал со своей камерой, как и Салли.Но на экране появилось нечто другое. Тео услышал женский стон, потом, по мере того как изображение на экране фокусировалось, еще и мужское хрюканье. Шикарная блондинка лежала на спине. Обнаженная, она свободно раскачивалась на водяном матрасе. Ее ноги были задраны вверх, к потолку, в форме буквы V. На ногах были туфли с каблучками-шпильками. Прямо под ней лежал какой-то малый с мощными ягодицами. Он изо всех сил старался удовлетворить ее, находясь в болезненно-неудобной позиции, имеющей смысл только в том случае, когда любовью занимаются ради забавы и для посторонних наблюдателей.– Это Полин Престон, – сказал Тео.– Ты знаешь ее?– Она одна из тех, кого я предпочитаю остальным.– У меня есть четыре пленки с ней. Один мой приятель делает для меня копии в магазине видеозаписей. Я храню кассеты в алфавитном порядке по именам исполнительниц. Сами имена для меня ничего не значат.– Значит, все пленки на тех полках – пиратские копии порнухи?– Это у меня что-то вроде хобби.– Хобби? Да там, должно быть, кассет сто.– О'кей, признаюсь, порой это как-то выходит из-под контроля. Я даже сказал твоему приятелю Джеку, когда мы были вместе в клубе «Вертиго». Думаю, я...Тео ждал, когда он закончит, но Хавьер внезапно прилип к телевизору. Полин, по-видимому, понадобился душ, но она заблудилась и попала в раздевалку команды регбистов.– Как по-твоему, кто ты такой? – спросил Тео.– Хронический порноман, – ответил Хавьер, не отрывая глаз от экрана. – Никак не могу перестать смотреть это дерьмо.– А все остальные разве нет? – Тео пожал плечами. 62 – Ты угрожал, что сожжешь его живьем? – спросил Джек. Он стоял на светофоре, держа в одной руке мобильник, а другой тер переносицу, словно желая'избавиться от мигрени.– Не то чтобы я облил его бензином или чем-то вроде этого , – ответил Тео. – Я пользовался водкой. Это похоже на детскую забаву, когда ты льешь жидкость для зажигалок на ладонь, а потом поджигаешь ее.– По-моему, я пропустил эту забаву.– Жидкость горит, а рука нет. В любом случае со сладострастником ничего не случилось бы. Разве что его тело покрылось бы сильным загаром. Но он слишком глуп, чтобы предвидеть это, и поэтому рассказал мне все.Джек сомневался в том, что трюк Тео был так безопасен.– Тео, пожалуйста, больше никаких фокусов, подобных этому, ладно?– Теперь в этом нет надобности. Оказывается, видеофильмы – не результат подглядывания. Все это сплошная пиратская порнуха.– Что?– Сладострастник настоящий извращенец, но он не преследует женщин. По крайней мере не преследовал Салли. Чтобы добыть сведения, эффективнее всего угрожать огнем. Он точно не Алан Сирап.Опустился такой туман, что на ветровом стекле машины Джека начали собираться капли влаги и скатываться змейками вниз, к стеклоочистителям. Сумасшедшая погода Майами. То вовсю светит солнце, то идет дождь.– Но все-таки не исключено, что он партнер Татума, – предположил Джек.– Нет, этого не может быть. Татум не завел бы такого глупого партнера.– Возможно, ты и прав. Признаться, я начинаю все больше подозревать Мигеля.– Что ты имеешь в виду?Светофор переключился, и Джек уже хотел выехать на перекресток, но навстречу ему шла карета «скорой помощи». Джек притормозил, взглянув на перевернутую надпись на передней части встречной машины, буквально пролетевшей мимо.Именно в этот момент его осенило.– Черт побери! – воскликнул он.– Что? – спросил Тео.– Поеду-ка я к Мигелю.– Джек, что происходит?– Хочу кое-что проверить.– Моя помощь нужна?– Нет. Если мне понадобится огонь, я потру друг о друга две палочки.– Это круто.– Я позвоню тебе.Закончив разговор по телефону, Джек развернулся и через пять минут был возле дома Мигеля. Он постучал три раза, прежде чем Мигель отозвался на стук.– Так быстро вернулись? – спросил он, открывая дверь.– Кажется, я забыл здесь свои солнцезащитные очки.– Я их не видел, но сейчас посмотрю.– Не возражаете, если я подожду в доме? На улице начинается дождь.Мигель колебался, словно что-то заподозрил, но потом сказал:– Конечно, подождите здесь.Джек вошел в дом и закрыл дверь. Как и во многих других домах Флориды, построенных в шестидесятые годы, в доме Мигеля не было прихожей. Парадная дверь вела сразу на застекленную веранду, которую Мигель превратил в пристройку и занял под домашний кабинет.Краем глаза Джек наблюдал, как Мигель ищет в гостиной солнцезащитные очки, осматривая места за диванными подушками, на кресле – повсюду, где сидел Джек. В своем распоряжении Джек имел несколько секунд, но их было больше чем достаточно. Компьютер находился поблизости, и все, что было нужно, – это посмотреть на экран под правильным углом. Джек сделал два шага вперед, быстро взглянул и похолодел.Компьютер был выключен, и Джек приблизился к нему так, как это делал каждый день Мигель, прежде чем включить его. На черном экране, как в зеркале, отражалась противоположная стена. На этой стене висело произведение рекламного искусства в рамке – из тех, что продавались в местах вроде «Галереи-Зет», – большая копия плаката «Нового искусства», созданного для Всемирной выставки 1900 года. В верхней части плаката большими закругленными буквами было написано название города, где эта выставка состоялась. На экране оно отражалось задом наперед: С-И-Р-А-П. Париж Игра слов: Sirap – Paris (англ.)
.В голове Джека тут же возникла картина: Мигель поздно вечером сидит у своего компьютера, выступая в роли преследователя и общаясь через Интернет со своей бывшей женой Салли, которая находится в переговорной комнате в Африке. Она неожиданно спрашивает, как его зовут. Конечно же, Мигель не может назвать свою фамилию. Он назвал первое, что пришло в голову. Не осознавая того, что делает, Мигель напечатал имя, которое видел как отражение на экране каждый день, месяц за месяцем, каждый раз, когда подходил к компьютеру. Имя запечатлелось в его подсознании, как и в сознании Джека несколько минут назад, когда он в первый раз покидал квартиру Мигеля. Но всплыло оно в мозгу Джека позднее, когда он прочитал обратное изображение надписи на капоте машины скорой помощи: «Я-А-Р-О-К-С Ь-Щ-О-М-О-П».– Сирап, – невольно произнес он вслух.Внезапно Джек услышал щелчок взводимого курка и почувствовал, как к его затылку приставили револьвер.– Не двигаться.Голос Мигеля доносился с противоположного конца комнаты. Мигель вошел со стороны лестничной клетки, которая вела на верхний этаж к спальне. Джек не видел вооруженного человека, но понимал, что кто-то другой, а не Мигель держал револьвер у его затылка.– Повернитесь сюда, – приказал Мигель. – Медленно. Джек повернулся. Вооруженный человек оставался позади, продолжая держать револьвер у его головы.Теперь Джек смотрел прямо на Мигеля. Тот тоже держал его на прицеле.– Я знал, что это были вы, – сказал Джек. – Салли один раз изменила вам, перед самой вашей женитьбой. Она призналась в этом прокурору, и это было записано на пленку. Не изменяла ли она вам и потом? Вы этого боялись, Мигель?– Сейчас я ничего не боюсь, Свайтек.Джек почувствовал, что револьвер у основания его черепа стал давить еще сильнее. Ему нужно было выиграть время, поэтому он продолжал говорить:– Интересная вещь с этой видеокамерой наблюдения над спальней на чердаке вашего старого дома. На чердаке не было окон. Так что поставить камеру мог только тот, кто имел постоянный доступ в дом, тот, кто мог подниматься и спускаться, чтобы заменять пленки. Есть какие-нибудь соображения, Мигель, по поводу того, кто это был?– Как я уже говорил в полиции, никаких соображений у меня нет.– Думаю, это был тот, кто жил в этом доме, – продолжал Джек. Его взгляд при этом становился все более жестким. – Вы преследовали собственную жену, верно? С какой целью, Мигель? Хотели напугать ее так, чтобы она перестала изменять вам?Мигель выдержал взгляд Джека, но его лицо выразило злобу.– Разве это слишком большая потребность? Иметь жену, которая не обманывает тебя?– Это не оправдывает убийства собственной дочери.– Да, – саркастически ответил Мигель. – Этой. Реакция Мигеля подтвердила подозрения Джека.– Возможно, я сую нос не в свои дела, но я проверил это, когда был здесь первый раз, а второй визит лишь подтвердил мои наблюдения. Среди всех фотографий в рамках, которые стоят на вашем письменном столе, на кофейном столике и висят на стенах, нет ни одной фотографии вашей дочери.Мигель молча целился в грудь Джека.Джек прищурился и посмотрел на Мигеля тем взглядом, который неоднократно помогал ему, когда он вел перекрестные допросы в суде.– Это была не ваша дочь, правда, Мигель?Револьвер в руке Мигеля едва заметно подрагивал. Мигель был взбешен.– Вот почему вы прошли тест на полиграфе, – продолжал Джек. – Полицейские спросили вас: «Это вы убили свою дочь?» И вы ответили «нет». Это правда. Кэтрин не ваша дочь. Как это случилось, Мигель? Дочь была от любовника, с которым вступила в связь Салли перед самой вашей свадьбой?Гримаса на лице Мигеля подтвердила справедливость слов Джека.– Полагаете, Свайтек, что вы семи пядей во лбу? Единственный, кто догадался об этом?– Нет, – ответил Джек. – Салли тоже догадалась. Вот почему она сказала неправду при испытании на детекторе лжи, когда ее спросили, знает ли она, кто убил ее дочь. Она не знала этого умом. Но в глубине души знала. В глубине души Сатли знала, что Кэтрин убил ее муж. Но она слишком боялась вас, чтобы назвать ваше имя.Злобно посмотрев на Джека, Мигель опустил револьвер. У Джека мелькнула мысль о том, что его слова чудесным образом затронули какие-то струны в душе этого человека. Но Мигель сфокусировал взгляд на том, кто стоял за спиной Джека.– Застрели его, Татум.Джек вздрогнул. Для него это не было неожиданностью, но имя Татума, произнесенное здесь, потрясло его.– Вообще-то, босс, – сказал Татум, – теперь твоя очередь.– Очередь?! – воскликнул Джек. – Вы, идиоты, убиваете по очереди?– Это начиналось не так, – проговорил Татум. – Но после того, как я сказал Мигелю, что его жену трахает Коллетти во время бракоразводного процесса, ему не терпелось размозжить голову этому хлыщу. С чем я был согласен. Пока мы имели возможность заставлять всех верить в то, что это дело рук преследователя-психа по имени Алан Сирап, мы чувствовали себя в полной безопасности.– И чья же очередь настала, когда понадобилось совать револьвер в лицо Келси?– Наверное, моя, – ответил Мигель, и в тот же момент Джек заметил, что он держит в руке револьвер, отделанный никелем. – Никто не собирался причинять ей вред, – продолжал Мигель. – Все это было задумано для того, чтобы полиция решила, что убийца хочет вывести Татума из игры.– Похоже, что вы были автором всех угроз, а, Мигель? Телефонный звонок Дейрдре Мидоуз, звонок мне после убийства прокурора, фальшивая запись на вашем автоответчике сегодня утром. Все это ваши проделки, не так ли?– Какая разница? Это мог быть я или Татум. Это способен сделать любой. Достаточно пойти и купить за сорок долларов прибор для изменения голоса в шпионском магазине.– Неужели вы думаете, что вам удастся выйти сухим из воды?– Возможно, – ответил Мигель. – А может быть, и нет. Но сорок шесть миллионов долларов стоят того, чтобы рискнуть.– Но вы оба названы наследниками. Один из вас должен выйти из игры, и тогда вы поделите куш между собой, так? Или одному из вас придется убить другого, чтобы забрать все.– В первую очередь главное, Свайтек. Застрели его, Татум.– Нет. Я же сказал, что теперь твоя очередь.– Почему?– Потому что я знаю, ты способен на убийство, когда задет ваш латинский мачизмо Болезненно преувеличенное чувство мужского достоинства (исп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
перца. Я – трахнутый гений, тебе не кажется?– Конечно. Как скажешь. Только убери зажигалку, ладно?Тео отклонился назад. Улыбка его исчезла. Его обворожительная улыбка возникала непроизвольно, но он становился похож и на Татума, если хотелось. В этот момент Тео старался выглядеть как его старший брат.– Расскажи-ка мне, как ты выбрал себе имя Алан Сирап, подонок.– Какое?– Выдуманное имя, которое ты сообщил Салли Феннинг по Интернету.– Клянусь Богом, не понимаю, о чем ты говоришь.– В самом деле? Тогда зачем ты снимал Салли на видеопленку?– На какую видеопленку?– Я видел твою маленькую фильмотеку, все эти видеокассеты в твоем стенном шкафу. Не видел видеокассет с Салли, но уверен, мы их обнаружим в свое...– Это не...– Заткнись! – заорал Тео. – Я уже говорил тебе, чтобы ты не прерывал меня?– Извини, но...– Молчи, ты, дырка от задницы! Могу поспорить, ты даже не был ее телохранителем. Ты, возможно, вообще не работал на Салли? Кем ты был? Ее самозваным телохранителем? «Телохранитель» – хорошая замена слову «преследователь»?Хавьер побледнел.Тео щелкнул зажигалкой, потом отрегулировал ее так, что пламя вырвалось вверх на добрых шесть дюймов.– Покажи мне свою видеозапись Салли.– У меня нет...– Я превращу тебя в тост.– Я же говорю тебе, что такой пленки нет.– Не ври!– Я не вру! Пожалуйста, не поджигай меня! Только не поджигай!Тео выключил зажигалку, вынул из кармана кассету с надписью «Полин» и бросил ее в Хавьера.– Прокрути ее. Давай посмотрим твою работу.– Это не моя работа.– Прокрути ее! – крикнул Тео.– Хорошо, хорошо.Хавьер взял кассету и пошел к телевизору. Тео держал его под прицелом. Хавьер вставил кассету в видеомагнитофон и настроил телевизор.Экран блеснул, потом стал голубым. Тео с интересом ожидал, что увидит необработанною пленку наблюдения за ни о чем не подозревающей женщиной, когда та спит в своей кровати или сидит в туалете, – за женщиной по имени Полин, которую этот извращенец преследовал со своей камерой, как и Салли.Но на экране появилось нечто другое. Тео услышал женский стон, потом, по мере того как изображение на экране фокусировалось, еще и мужское хрюканье. Шикарная блондинка лежала на спине. Обнаженная, она свободно раскачивалась на водяном матрасе. Ее ноги были задраны вверх, к потолку, в форме буквы V. На ногах были туфли с каблучками-шпильками. Прямо под ней лежал какой-то малый с мощными ягодицами. Он изо всех сил старался удовлетворить ее, находясь в болезненно-неудобной позиции, имеющей смысл только в том случае, когда любовью занимаются ради забавы и для посторонних наблюдателей.– Это Полин Престон, – сказал Тео.– Ты знаешь ее?– Она одна из тех, кого я предпочитаю остальным.– У меня есть четыре пленки с ней. Один мой приятель делает для меня копии в магазине видеозаписей. Я храню кассеты в алфавитном порядке по именам исполнительниц. Сами имена для меня ничего не значат.– Значит, все пленки на тех полках – пиратские копии порнухи?– Это у меня что-то вроде хобби.– Хобби? Да там, должно быть, кассет сто.– О'кей, признаюсь, порой это как-то выходит из-под контроля. Я даже сказал твоему приятелю Джеку, когда мы были вместе в клубе «Вертиго». Думаю, я...Тео ждал, когда он закончит, но Хавьер внезапно прилип к телевизору. Полин, по-видимому, понадобился душ, но она заблудилась и попала в раздевалку команды регбистов.– Как по-твоему, кто ты такой? – спросил Тео.– Хронический порноман, – ответил Хавьер, не отрывая глаз от экрана. – Никак не могу перестать смотреть это дерьмо.– А все остальные разве нет? – Тео пожал плечами. 62 – Ты угрожал, что сожжешь его живьем? – спросил Джек. Он стоял на светофоре, держа в одной руке мобильник, а другой тер переносицу, словно желая'избавиться от мигрени.– Не то чтобы я облил его бензином или чем-то вроде этого , – ответил Тео. – Я пользовался водкой. Это похоже на детскую забаву, когда ты льешь жидкость для зажигалок на ладонь, а потом поджигаешь ее.– По-моему, я пропустил эту забаву.– Жидкость горит, а рука нет. В любом случае со сладострастником ничего не случилось бы. Разве что его тело покрылось бы сильным загаром. Но он слишком глуп, чтобы предвидеть это, и поэтому рассказал мне все.Джек сомневался в том, что трюк Тео был так безопасен.– Тео, пожалуйста, больше никаких фокусов, подобных этому, ладно?– Теперь в этом нет надобности. Оказывается, видеофильмы – не результат подглядывания. Все это сплошная пиратская порнуха.– Что?– Сладострастник настоящий извращенец, но он не преследует женщин. По крайней мере не преследовал Салли. Чтобы добыть сведения, эффективнее всего угрожать огнем. Он точно не Алан Сирап.Опустился такой туман, что на ветровом стекле машины Джека начали собираться капли влаги и скатываться змейками вниз, к стеклоочистителям. Сумасшедшая погода Майами. То вовсю светит солнце, то идет дождь.– Но все-таки не исключено, что он партнер Татума, – предположил Джек.– Нет, этого не может быть. Татум не завел бы такого глупого партнера.– Возможно, ты и прав. Признаться, я начинаю все больше подозревать Мигеля.– Что ты имеешь в виду?Светофор переключился, и Джек уже хотел выехать на перекресток, но навстречу ему шла карета «скорой помощи». Джек притормозил, взглянув на перевернутую надпись на передней части встречной машины, буквально пролетевшей мимо.Именно в этот момент его осенило.– Черт побери! – воскликнул он.– Что? – спросил Тео.– Поеду-ка я к Мигелю.– Джек, что происходит?– Хочу кое-что проверить.– Моя помощь нужна?– Нет. Если мне понадобится огонь, я потру друг о друга две палочки.– Это круто.– Я позвоню тебе.Закончив разговор по телефону, Джек развернулся и через пять минут был возле дома Мигеля. Он постучал три раза, прежде чем Мигель отозвался на стук.– Так быстро вернулись? – спросил он, открывая дверь.– Кажется, я забыл здесь свои солнцезащитные очки.– Я их не видел, но сейчас посмотрю.– Не возражаете, если я подожду в доме? На улице начинается дождь.Мигель колебался, словно что-то заподозрил, но потом сказал:– Конечно, подождите здесь.Джек вошел в дом и закрыл дверь. Как и во многих других домах Флориды, построенных в шестидесятые годы, в доме Мигеля не было прихожей. Парадная дверь вела сразу на застекленную веранду, которую Мигель превратил в пристройку и занял под домашний кабинет.Краем глаза Джек наблюдал, как Мигель ищет в гостиной солнцезащитные очки, осматривая места за диванными подушками, на кресле – повсюду, где сидел Джек. В своем распоряжении Джек имел несколько секунд, но их было больше чем достаточно. Компьютер находился поблизости, и все, что было нужно, – это посмотреть на экран под правильным углом. Джек сделал два шага вперед, быстро взглянул и похолодел.Компьютер был выключен, и Джек приблизился к нему так, как это делал каждый день Мигель, прежде чем включить его. На черном экране, как в зеркале, отражалась противоположная стена. На этой стене висело произведение рекламного искусства в рамке – из тех, что продавались в местах вроде «Галереи-Зет», – большая копия плаката «Нового искусства», созданного для Всемирной выставки 1900 года. В верхней части плаката большими закругленными буквами было написано название города, где эта выставка состоялась. На экране оно отражалось задом наперед: С-И-Р-А-П. Париж Игра слов: Sirap – Paris (англ.)
.В голове Джека тут же возникла картина: Мигель поздно вечером сидит у своего компьютера, выступая в роли преследователя и общаясь через Интернет со своей бывшей женой Салли, которая находится в переговорной комнате в Африке. Она неожиданно спрашивает, как его зовут. Конечно же, Мигель не может назвать свою фамилию. Он назвал первое, что пришло в голову. Не осознавая того, что делает, Мигель напечатал имя, которое видел как отражение на экране каждый день, месяц за месяцем, каждый раз, когда подходил к компьютеру. Имя запечатлелось в его подсознании, как и в сознании Джека несколько минут назад, когда он в первый раз покидал квартиру Мигеля. Но всплыло оно в мозгу Джека позднее, когда он прочитал обратное изображение надписи на капоте машины скорой помощи: «Я-А-Р-О-К-С Ь-Щ-О-М-О-П».– Сирап, – невольно произнес он вслух.Внезапно Джек услышал щелчок взводимого курка и почувствовал, как к его затылку приставили револьвер.– Не двигаться.Голос Мигеля доносился с противоположного конца комнаты. Мигель вошел со стороны лестничной клетки, которая вела на верхний этаж к спальне. Джек не видел вооруженного человека, но понимал, что кто-то другой, а не Мигель держал револьвер у его затылка.– Повернитесь сюда, – приказал Мигель. – Медленно. Джек повернулся. Вооруженный человек оставался позади, продолжая держать револьвер у его головы.Теперь Джек смотрел прямо на Мигеля. Тот тоже держал его на прицеле.– Я знал, что это были вы, – сказал Джек. – Салли один раз изменила вам, перед самой вашей женитьбой. Она призналась в этом прокурору, и это было записано на пленку. Не изменяла ли она вам и потом? Вы этого боялись, Мигель?– Сейчас я ничего не боюсь, Свайтек.Джек почувствовал, что револьвер у основания его черепа стал давить еще сильнее. Ему нужно было выиграть время, поэтому он продолжал говорить:– Интересная вещь с этой видеокамерой наблюдения над спальней на чердаке вашего старого дома. На чердаке не было окон. Так что поставить камеру мог только тот, кто имел постоянный доступ в дом, тот, кто мог подниматься и спускаться, чтобы заменять пленки. Есть какие-нибудь соображения, Мигель, по поводу того, кто это был?– Как я уже говорил в полиции, никаких соображений у меня нет.– Думаю, это был тот, кто жил в этом доме, – продолжал Джек. Его взгляд при этом становился все более жестким. – Вы преследовали собственную жену, верно? С какой целью, Мигель? Хотели напугать ее так, чтобы она перестала изменять вам?Мигель выдержал взгляд Джека, но его лицо выразило злобу.– Разве это слишком большая потребность? Иметь жену, которая не обманывает тебя?– Это не оправдывает убийства собственной дочери.– Да, – саркастически ответил Мигель. – Этой. Реакция Мигеля подтвердила подозрения Джека.– Возможно, я сую нос не в свои дела, но я проверил это, когда был здесь первый раз, а второй визит лишь подтвердил мои наблюдения. Среди всех фотографий в рамках, которые стоят на вашем письменном столе, на кофейном столике и висят на стенах, нет ни одной фотографии вашей дочери.Мигель молча целился в грудь Джека.Джек прищурился и посмотрел на Мигеля тем взглядом, который неоднократно помогал ему, когда он вел перекрестные допросы в суде.– Это была не ваша дочь, правда, Мигель?Револьвер в руке Мигеля едва заметно подрагивал. Мигель был взбешен.– Вот почему вы прошли тест на полиграфе, – продолжал Джек. – Полицейские спросили вас: «Это вы убили свою дочь?» И вы ответили «нет». Это правда. Кэтрин не ваша дочь. Как это случилось, Мигель? Дочь была от любовника, с которым вступила в связь Салли перед самой вашей свадьбой?Гримаса на лице Мигеля подтвердила справедливость слов Джека.– Полагаете, Свайтек, что вы семи пядей во лбу? Единственный, кто догадался об этом?– Нет, – ответил Джек. – Салли тоже догадалась. Вот почему она сказала неправду при испытании на детекторе лжи, когда ее спросили, знает ли она, кто убил ее дочь. Она не знала этого умом. Но в глубине души знала. В глубине души Сатли знала, что Кэтрин убил ее муж. Но она слишком боялась вас, чтобы назвать ваше имя.Злобно посмотрев на Джека, Мигель опустил револьвер. У Джека мелькнула мысль о том, что его слова чудесным образом затронули какие-то струны в душе этого человека. Но Мигель сфокусировал взгляд на том, кто стоял за спиной Джека.– Застрели его, Татум.Джек вздрогнул. Для него это не было неожиданностью, но имя Татума, произнесенное здесь, потрясло его.– Вообще-то, босс, – сказал Татум, – теперь твоя очередь.– Очередь?! – воскликнул Джек. – Вы, идиоты, убиваете по очереди?– Это начиналось не так, – проговорил Татум. – Но после того, как я сказал Мигелю, что его жену трахает Коллетти во время бракоразводного процесса, ему не терпелось размозжить голову этому хлыщу. С чем я был согласен. Пока мы имели возможность заставлять всех верить в то, что это дело рук преследователя-психа по имени Алан Сирап, мы чувствовали себя в полной безопасности.– И чья же очередь настала, когда понадобилось совать револьвер в лицо Келси?– Наверное, моя, – ответил Мигель, и в тот же момент Джек заметил, что он держит в руке револьвер, отделанный никелем. – Никто не собирался причинять ей вред, – продолжал Мигель. – Все это было задумано для того, чтобы полиция решила, что убийца хочет вывести Татума из игры.– Похоже, что вы были автором всех угроз, а, Мигель? Телефонный звонок Дейрдре Мидоуз, звонок мне после убийства прокурора, фальшивая запись на вашем автоответчике сегодня утром. Все это ваши проделки, не так ли?– Какая разница? Это мог быть я или Татум. Это способен сделать любой. Достаточно пойти и купить за сорок долларов прибор для изменения голоса в шпионском магазине.– Неужели вы думаете, что вам удастся выйти сухим из воды?– Возможно, – ответил Мигель. – А может быть, и нет. Но сорок шесть миллионов долларов стоят того, чтобы рискнуть.– Но вы оба названы наследниками. Один из вас должен выйти из игры, и тогда вы поделите куш между собой, так? Или одному из вас придется убить другого, чтобы забрать все.– В первую очередь главное, Свайтек. Застрели его, Татум.– Нет. Я же сказал, что теперь твоя очередь.– Почему?– Потому что я знаю, ты способен на убийство, когда задет ваш латинский мачизмо Болезненно преувеличенное чувство мужского достоинства (исп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37