Когда же на землю опускалась ночь, темные окна отдела новостей «Майами трибюн», находящегося на пятом этаже, превращались в зеркала и захватывающие дневные виды исчезали. Без этих видов помещение отдела приобретало унылый фабричный вид. Его полы были покрыты бежевыми коврами, а на потолке зажигались лампы дневного света. Пол и потолок напоминали сандвич, среднюю часть которого составляли рабочие кабины, разделенные перегородками высотой по грудь человека. В этих кабинах трудились сотни полторы репортеров и штатных журналистов. Каждая кабина была снабжена компьютерным терминалом, серым металлическим столом и попискивающим телефоном.Дейрдре Мидоуз задумчиво вглядывалась в свое отражение на экране монитора.Узнав, что Салли Феннинг в числе шести наследников своего состояния в сорок шесть миллионов назвала и ее имя, Дейрдре изо всех сил напрягла мозги, чтобы найти самый удачный подход к изложению на бумаге этой истории. Этот сюжет давал все необходимое. Салли была красивая женщина с трагическим прошлым, вторично вышла замуж за мультимиллионера, да и сама обладала поражающим воображение чутьем к конструктивному управлению собственным имуществом. Это чутье определялось таинственными мотивами, которые Дейрдре пыталась разгадать. В конечном счете Дейрдре разбила свое расследование на три части: Салли с дочерью как жертвы; брак Салли с миллионером и ее жестокое убийство и, наконец, Салли как сила, манипулирующая жизнями шести наследников, не имеющих между собой никакой связи. Притом лишь одному из них предстояло получить наследство. Дейрдре явилась с этой идеей к ответственному секретарю почти в конце дня и тотчас же получила категорический отказ.– Извини, Дейрдре. В нашем бюджете не осталось ни цента еще на одно журналистское расследование.– Но многое уже сделано.– Я это уже слышал.– Верно, – продолжала она. – Именно я давала материал об убийстве ее дочери пять лет назад, так что первая часть расследования почти завершена.– То есть именно та часть, которая уже не является новостью.– Остальное не займет так много времени, как вы думаете. По какой-то причине я упомянута как наследница в ее завещании. Я должна расследовать это дело хотя бы в собственных интересах, так почему не сделать из этого репортаж?Секретарь поморщился.– Это более серьезная проблема. Можешь назвать меня старомодным, но, честно говоря, мне не нравится, когда репортажи делают репортеры, являющиеся персонажами своих статей.– Я не стану персонажем этой истории. Я в ней человек случайный. Полагаю, единственной причиной, по которой репортера сделали наследником, была надежда на то, что эту историю опубликуют.– Значит, по этой причине мы должны опубликовать эту историю? – удивился он. – Это похоже на один из хитроумных журналистских приемов пополнения собственного бюджета.Дейрдре поняла, что ее попытка провалилась. Ответ ей не понравился, но слишком давить на секретаря не хотелось, чтобы не писать в течение последующих двух месяцев репортажи о соревнованиях на скорость поедания соуса чили или о выборах студентами высшей школы своего правления.Дейрдре коснулась клавиатуры. Как же выйти из положения? Может, просто начать писать, накропать несколько блестящих страниц и снова нажать на ответственного секретаря?Это, конечно, рискованно, но риск в ее профессии – одно из условий успеха. В отделах новостей страны работает тьма талантливых репортеров. Однако никто из них еще не получил премию Пулитцера за репортаж, написанный без разрешения. Тем более когда индивид, пишущий запретительные резолюции, идиот.Дейрдре энергично стучала по клавишам, печатая слово за словом, пока не зазвонил телефон.– Мидоуз, – ответила она.– Хотите знать, кто убил Салли Феннинг? – спросил мужчина глубоким металлическим голосом. Он явно использовал одно из устройств, искажающих голос. Эти устройства продавались в шпионских лавках и магазинах электроники чуть ли не на каждом углу в центральной части города.Дейрдре ответила не сразу. Отдел новостей был наполнен несмолкаемыми переговорами других сотрудников. И она закрыла свободное ухо, словно желая убедиться, что расслышала сказанное правильно.– Что вы сказали?– Думаю, вы слышали.– Кто говорит?– Стал бы я изменять голос, если бы собирался назвать свое имя?– Почему вы звоните именно мне?– Потому что у меня есть сведения, которые следует опубликовать. Не хотите рассказать эту историю вместо меня?Ее сердце отчаянно колотилось. Дейрдре зажала трубку между головой и плечом и быстро отыскала ручку и бумагу.– Я слушаю вас.– Я был на эстакаде, ведущей к межштатному шоссе 395, когда ее застрелили.– Что вы видели?– Все.– Давайте начнем с самого начала. Что вы там делали?– Нет, давайте начнем с настоящего начала. Что я с этого буду иметь?Дейрдре медлила с ответом.– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.– Да понимаете вы все прекрасно.– Послушайте, я не могу заплатить вам за ваше сообщение.– Да, как репортер уважаемой «Майами трибюн» не можете. Но с точки зрения заинтригованного наследника состояния Салли Феннинг нет ничего необычного в том, чтобы в какой-то мере компенсировать кому-то потерянное время и перенесенные неудобства.Дейрдре еще крепче вцепилась в трубку. Эти сведения были ей очень нужны.– Почему я должна верить тому, что вы скажете?– Потому что я могу показать вам бриллиантовую свадебную ленту в четыре карата, которая была на Салли, когда ее застрелили. Когда полиция обнаружила тело, лента уже исчезла.У Дейрдре мороз прошел по коже. Она инстинктивно посмотрела через плечо, подсознательно понимая: ее начальство не одобрит того, что сейчас происходит.– Нам нужно поговорить об этом.– Вы хотите увидеть ленту или нет?– Хочу.– Тогда мы встретимся там, где скажу вам я, а не вы мне. Поколебавшись, Дейрдре спросила:– Где?– Не так быстро, – усмехнулся ее собеседник. – Дайте мне номер вашего мобильного телефона. Я позвоню вам и скажу, куда вы должны идти.Она дала ему номер и спросила:– Когда мне ждать вашего звонка?– Я работаю до полуночи. Включите тогда ваш мобильник.– До полуночи, сегодня?– Да, если только вы не хотите отменить все это. А может быть, вам лучше забыть обо всем и я позвоню кому-нибудь из журналистов «Сан-Сентинел»?– Нет, – сказала Дейрдре, стараясь скрыть свою крайнюю заинтересованность. – Это вполне подходит. Сегодня ночью, прекрасно.– И еще, последнее. – Что?– Мне не нужно присутствия посторонних. Разговор состоится только между вами и мной. Понятно?Он попрощался. В телефоне щелкнуло, и ее собеседник исчез. 15 Джек в своем «мустанге» находился в десяти минутах езды от дома Келси, когда зазвонил его мобильник. Звонил Нейт.– Говори громче, дружок. Тебя не слышно.– Я не могу. Мама думает, что я сплю. Я под одеялом.– Тогда, может быть, тебе лучше положить трубку и заснуть?– Нет, нет, подождите. Я должен спросить вас кое о чем. Джек остановился на светофоре.– О чем?– У вас с моей мамой свидание?Джек расслышал в голосе Нейта надежду, а именно это удерживало Джека даже от самой мысли завести с Келси роман. Любовные свидания с мамами для тех, кто работал в рамках проекта «Большие братья, Большие сестры», были категорически запрещены. Если такие попытки заканчивались провалом, больше всего страдали дети.– Нет, – ответил Джек. – Это не свидание, а рабочая встреча.– Тогда почему она из-за этого примерила уже пятнадцать разных платьев?Джек вспомнил спор по поводу внесения диссонанса, но отнюдь не хотел начинать тот же разговор.– Это обычное дело у женщин, Нейт. Когда-нибудь ты сам в этом убедишься.Нейт попытался продолжить разговор на тему о свиданиях, но Джек решительно оборвал его.– Увидимся в конце недели, дружок.– Ну ладно, – разочарованно отозвался Нейт.Они пожелали друг другу спокойной ночи, и разговор прекратился.Джек снизил скорость, приближаясь к дому Келси, но оказался на месте на несколько минут раньше. Он ждал на подъездной дорожке, давая ей возможность примерить платье номер шестнадцать. Потом, ровно в десять, Джек выбрался из машины, подошел к парадной двери и постучал. Келси открыла дверь, улыбаясь.– Уже? – спросила она.– Да.Она была в красном – хороший цвет для посетителей клубов на южном пляже. Вместо крикливо-сексуального наряда с большим вырезом, через который видно углубление между грудями, она выбрала более изящный, поражающий воображение костюм; в нем Келси победила бы на демонстрации мод местного значения. Волосы она закрутила в пучок и уложила сверху; однотонное платье позволяло лучше разглядеть ее длинную шею и приспущенные плечи. Джек этого вообще-то раньше не замечал, но у Келси, ко всему прочему, были на редкость красивые руки. Ее манера двигаться явно выдавала в ней балерину, подтянутую и грациозную, – превосходное умение держаться без намека на чопорность.– Красивый наряд, – заметил Джек.– Этот? О, спасибо. Это первое, что попалось под руку. Джек улыбнулся про себя, решив не говорить Келси, что Нейт уже разоблачил ее.До южного пляжа было пятнадцать минут езды и еще получасовая очередь у служебного входа в клуб «Вертиго» Головокружение

на Вашингтон-авеню. Внутрь они попали как ранние пташки, после одиннадцати часов, что было необычно для заведения в районе, обитатели которого спали до полудня, а потом гуляли до рассвета.Джеку казалось, что он не был в этом клубе на южном пляже целую вечность. Еще больше времени прошло с тех пор, когда он посещал его с женщиной, так обращавшей на себя внимание посетителей, как Келси. Но кое-что на южном пляже оставалось неизменным: бесцеремонность, с которой люди рассматривали друг друга. В их взглядах не было и намека на безразличие. Они оценивали сугубо клубные достоинства вошедшего. Если бы южный пляж находился в Силиконовой долине, то посетители носили бы на шее какие-нибудь высокотехничные символы терминалов веб-сайта. И разумеется, люди с большим числом «хитов» протискивались бы под бархатный канат ограждения без очереди.– Видишь где-нибудь своего приятеля-телохранителя? – спросил Джек.– Я даже не знаю, как он выглядит.– Просто ищи глазами парня с самой толстой шеей, – засмеялся Джек.– Он сказал, чтобы ты назвал свое имя буфетчице. Она ему позвонит.Очередь двигалась медленно, и они постепенно приближались к входу. Каждый раз, когда открывалась дверь, на Джека обрушивался поток света крутящихся осветительных ламп и музыки, а его ноги чувствовали, как вибрирует пол. Внезапно мелькнула мысль, благодаря которой он с удовольствием осознал, что эта встреча не любовное свидание. Джек стоял в очереди в танцевальный клуб с профессиональной танцовщицей. Это все равно что ложиться в постель с сексопатологом. «Нет, нет, твои ягодицы должны располагаться вот так». Кому это нужно? И кто это вытерпит?Наконец они подошли к бархатному канату. Цербер, стоявший у дверей, оглядел Джека с ног до головы, потом уставился на Келси. Ее наряд поразил его сверх меры.– Вы с ним? – спросил он, словно не веря своим глазам. Джек уже собирался послать его куда следует, но Келси приблизилась к нему и взяла за руку. Она явно играла какую-то игру и вертела пуговицы на тунике цербера. Но Джеку это тем не менее понравилось.– Какая-нибудь проблема? – спросила она безразличным тоном.На южном пляже владычествовала поза, и Джека забавляло и удивляло то, что Келси свободно пользовалась ею. Цербер снял канат с крючка и кивком пригласил их войти.Клуб «Вертиго» находился в здании отеля, который выпотрошили изнутри и полностью реконструировали, пристроив высокий и узкий четырехэтажный атриум. Основной бар и танцевальный зал находились на цокольном этаже. Загадочность названия сразу же исчезала, стоило посмотреть наверх, в нависающий атриум, из центра танцевальной площадки. Несколько больших зеркал, подвешенных под разными углами, так отражали происходящее, что было невозможно понять, смотришь ли ты вверх или вниз. Небольшого жужжания, громкой музыки, вращающихся светильников и множества потных тел было вполне достаточно, чтобы у человека закружилась голова. При обилии наблюдателей, смотревших на танцующих с балконов второго, третьего и четвертого ярусов, подобный эффект работал в обоих направлениях.Джек представился буфетчице за стойкой основного бара и сказал, что хочет видеть Хавьера. Она взяла телефонную трубку, поговорила несколько секунд, потом повернулась к Джеку и сообщила:– Второй этаж, комната В.Джек и Келси пробрались сквозь толпу и поднялись по лестнице на второй этаж. У комнаты В стоял мускулистый парень с толстой золотой цепочкой на шее, в плотно облегающем тело черном костюме. Это был один из номеров люкс, уединенное место вдали от столпотворения. Здесь люди могли общаться в более интимной обстановке. Нечто вроде сексуально-наркотического клуба внутри сексуально-наркотического клуба. Ночь только начиналась, поэтому большинство люксов пустовали.– Вы друг Татума? – спросил парень.Джек поздоровался с ним за руку, потом представил Келси.– Рад с вами познакомиться, – сказал парень, глядя куда-то в сторону.Хавьер походил на испаноязычного американца, но говорил с акцентом нью-йоркского итальянца. Казалось, на южном пляже каждый норовит походить на кого-то другого.– Прошу, – пригласил он новых знакомых в люкс. Первыми вошли Джек и Келси. Хавьер вошел последним и, закрыв за собой дверь, отсек шум. Внезапно наступившее уединение вызвало странное ощущение погружения в неизвестное. Комната не представляла собой ничего экстраординарного – диван из кожзаменителя, кресло, стол со столешницей из матового стекла и дрянные темно-красные обои. Джек начал объяснять цель своего визита, но Хавьер остановил его.– Татум уже ввел меня в курс дела, – заметил он. – И я могу уделить вам всего десять минут.– Тогда сразу перейдем к делу, – сказал Джек. – Келси, может быть, ты начнешь?Келси почти незаметно улыбнулась, словно благодаря Джека за то, что он выполнил свое обещание и позволил ей играть в беседе активную роль. Она подвинулась к самому краю дивана и слегка нагнулась вперед, пытаясь поймать взгляд собеседника. Хавьер, казалось, смотрел куда-то поверх нее, также как тогда, когда пожимал ей руку. Можно было подумать, будто что-то на стене привлекло его внимание.– Сколько времени вы работали на Салли? – спросила она.– Несколько месяцев.Келси сделала паузу, словно ожидая, что он наконец ответит, не отводя глаз в сторону. Но его мозг, похоже, был по-прежнему чрезвычайно занят чем-то над ней или за ней.– В чем заключалась ваша работа? – продолжала Келси.– Я был телохранителем.– Ей на самом деле был нужен телохранитель?– Она была богатой, очень пугливой женщиной и часто бывала одна. Ее старик – я употребляю слово «старик» в буквальном смысле – был то ли из Франции, то ли еще откуда-то. Вы слышали, что случилось с ней и ее дочкой несколько лет назад?– Да, – ответила Келси. – Нам это известно.– Так вот, она предпочитала одиночество и иногда просто боялась выйти куда-нибудь. Она и наняла-то меня только для того, чтобы возить ее. На набережную, в ресторан, куда-нибудь еще. Не хочу сказать, что она нуждалась во мне. Но при мне она чувствовала себя в безопасности.– Были ли у нее подруги? – спросила Келси.– Возможно. Но я никого из них не знал. По-моему, она была затворницей. Настоящая красавица, но не очень счастливый человек. Вы понимаете, о чем я?Хавьер разговаривал с Келси, но в глаза ей не смотрел. Его взгляд блуждал где-то между стеной и ее прической. Келси села повыше, чтобы поймать его взгляд, но этот взгляд тоже поднялся, словно каким-то странным образом был прикован к верхней части ее головы.– Скажите мне наконец, – взмолилась Келси, – куда вы смотрите?~А?– Какая-нибудь птичка накакала мне на голову или что?– По-моему, нет.– Тогда в чем дело? Вы таращите глаза на мою прическу с тех пор, как я открыла рот.– Я не гляжу на ваш рот.– Знаю. Вы таращитесь на верхнюю часть моей головы.– Я понимаю, что вы так и думаете. Но в сущности, я не смотрю на ваш рот.– Но почему?– Я выздоравливающий порноман.– Кто?– Я имел пристрастие к порнографии, поэтому не могу смотреть на женский рот. Иначе меня посещают грязные мысли, а это сильно отвлекает, когда пытаешься вести умственную беседу. Вот почему я не смотрю на ваш рот.– Понятно. – Келси взглянула на Джека. – Может, теперь вступишь в разговор ты, босс?– Хорошая мысль.Джек передал Хавьеру список наследников по завещанию Салли, где значились ее бывший муж, адвокат, репортер, прокурор, Татум и неизвестный Алан Сирап.– Вы когда-нибудь слышали, чтобы Салли упоминала эти имена?– Татума, конечно. После того как я связал их.– Я подойду к этому вопросу через некоторое время. А как насчет других людей?– Уверен, что она упоминала имя Мигеля Риоса, Майка. Она называла его своим бывшим мужем, правильно?– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37