Во всей этой неразберихе Гас почти забыл, что перед приездом агента ФБР звонил сестре. Он хотел, чтобы та приехала и посидела с Морган на случай, если визит Энди Хеннинг займет все утро или ему придется уехать. Хорошо, что позвонил… хотя, конечно, не предвидел такого.
Несмотря на то что в доме было всего четыре человека, там воцарился хаос. Энди сидела на кухне, говоря одновременно по двум телефонам — своему мобильному и домашнему Уитли. Морган металась между своей комнатой и кабинетом Гаса, где оставались две свободные линии. Она была уверена, что если пристально смотреть на телефон, это заставит его зазвонить снова. Только девочка все не могла решить, за каким наблюдать. Гас ходил за ней, давая дочери сбросить возбуждение. Подробности случившегося он пересказывал сестре на бегу.
Карла спросила:
— Ты уверен, что Морган не выдумывает? — Они стояли перед открытой дверью спальни Морган, приглядывая за девочкой.
— После того как подтвердился ее рассказ о кражах в магазинах, я не сомневаюсь в ее словах.
Морган проскочила мимо них и побежала по коридору. Обратно в кабинет Гаса. Гас и Карла пошли следом — помедленнее, чтобы Морган не подслушала.
— Тебя не пугает, что Бет молчала?
— Конечно, пугает, — сказал Гас.
— Я имею в виду, она сказала бы хоть что-то. Если бы смогла.
— К такому выводу пришли и мы с агентом Хеннинг.
— Так… и почему же она не смогла?
Они остановились перед кабинетом Гаса, рядом с кухней. Гас взглянул через комнату на говорящую по телефону Энди, потом опустил голову, не в силах смотреть на Карлу.
— У меня это прямо перед глазами стоит.
— Перед глазами?
— Я все время вижу Бет на полу, руки и ноги связаны. Подползает к телефону. Сбивает трубку с рычага. Во рту кляп, она не может говорить. Поэтому и набирает на клавишах мелодию.
— Это удивительно. — Карла явно была поражена. Гас бросил на сестру косой взгляд:
— Это ужасно.
Возбужденный крик привлек их внимание к кухне. Энди положила трубку и прошипела громкое «Йессссссс», как теннисистка, только что выигравшая подачу. Потом крикнула:
— Мы определили звонок! Гас бросился на кухню:
— Откуда?
— Из Орегона. Телефон-автомат прямо у границы штата.
— Телефон-автомат? — Вот вам и Бет, ползущая по полу.
— Ага. Они едут проверять его. — Энди натянула плащ и схватила ключи от машины. — Еду туда.
— Я с вами, — сказал Гас.
— Вам нельзя. А что, если будет еще звонок?
На мгновение Гас не знал, на что решиться, но понял, что Энди права.
— Так что, если будет еще звонок? Что мне делать?
— Мы поставили ловушку и теперь следим за всеми домашними линиями. Если по одной из них поступит хоть немного подозрительный звонок, постарайтесь удержать его как можно дольше.
Гас проводил Энди в холл и открыл парадную дверь.
— Позвоните мне сразу, как что-то узнаете.
— Хорошо. Только, Гас, пожалуйста, постарайтесь не сойти с ума от беспокойства.
Она повернулась и сбежала с крыльца. «Слишком поздно, — подумал Гас, глядя вслед уносящейся машине. — Я уже умираю от беспокойства».
Энди стремилась доехать в самую северную часть западного Орегона. В этих местах граница между штатами шла по извилистой реке Колумбия, отчего маленький кусок Орегона вдавался в юго-западный Вашингтон. Ее цель находилась возле города Рейнир в сорока милях к северу от Портленда, на орегонском берегу реки.
Большая часть дороги шла по скоростному шоссе между штатами. Энди не включила ни радио, ни кассетник. Она размышляла — в основном о Бет Уитли. Мысли разбредались. Знаки поворота на шоссе 101 напомнили о поездке с Риком из Вашингтона в Сан-Франциско. Они ехали вдоль берега — длинный и живописный путь. Энди надеялась, что все пройдет романтично, но Рик дулся из-за ее нежелания посетить его любимые нудистские пляжи на Ямайке. Оглядываясь на прошлое, можно было заметить первые предупредительные знаки: вот парень, которому нравится выставлять подружку напоказ, словно показывая миру, чем он владеет. Рик так настаивал на поездке, что усмирила его только явная угроза. Энди поклялась подсыпать ему виагры в пинаколаду. Рик сразу же отступил. Нет ничего смешнее, чем лыбящийся во весь рот турист с постоянной эрекцией на нудистском пляже.
Серый туман сгустился, когда Энди пересекала мост через реку Колумбия, — да уж, ничего похожего на солнечные ямайские пляжи… Дождь пошел, потом перестал, потом пошел снова, пока она проезжала сам город Рейнир. По мнению техников, звонок на линию Морган поступил с телефона-автомата возле шоссе. Точнее говоря, на общественной стоянке, расположенной у окраины лесного заповедника к западу от Рейнира. Энди ничего не сказала Гасу, но меньше всего она ожидала, что след приведет к телефону-автомату. При наличии трех мертвых женщин, так похожих на жену Гаса, мысль о Бет Уитли, выбивающей на телефоне «У Мэри был барашек», казалась абсурдом.
Если только она не спаслась каким-то чудом.
Капли собирались на ветровом стекле, и внезапно перед мысленным взором Энди появилась четкая картинка. Отчаявшаяся женщина на повороте выскакивает из фургона похитителя. Обдирая кожу о неровную мостовую, она закатывается на парковку. Отчаянный рывок к телефону-автомату, похититель гонится по пятам. Дрожащими пальцами женщина неистово бьет по кнопкам. Она охвачена возбуждением. И вдруг понимает, что не может ответить на голос родной дочери, вообще не может говорить. Наверное, из-за кляпа. Или веревки на шее. Похититель хватает ее, тащит обратно к фургону, но женщина успевает набрать мелодию, которую дочь узнает…
Энди усилием воли заставила погаснуть волнующую картину и въехала на стоянку.
С виду это была типичная остановка на дороге: плоская крыша, взгроможденная на выкрашенные коричневой краской бетонные блоки. Посередине возвышение с тремя телефонами-автоматами, по бокам от них — мужская и женская уборные, слева и справа соответственно. Все строение, парковка и прилегающий участок отмечены — как место преступления — желтой полицейской лентой. Судебная бригада уже работала. Два человека делали отливки следов шин возле лужи. Еще один осматривал телефон-автомат в поисках отпечатков пальцев. Четыре бригады разъехались в разных направлениях, надеясь отыскать в окрестностях обрывки одежды, следы, кровь, оружие — хоть что-нибудь, представляющее интерес.
Энди остановилась возле полицейского автомобиля на другой стороне шоссе. Вылезла из машины, на мгновение ошеломленная холодным ветром. Высокие сосны позади стоянки загораживали реку, и все же холодная сырость от нее, несомненно, ощущалась.
Энди потуже затянула плащ, перешла дорогу и направилась к укрытию. Хотела нырнуть под ленту, но тут ее остановил помощник шерифа. Она представилась и показала удостоверение. Энди ждали.
— Сюда, — сказал помощник шерифа и повел ее в обход ограниченного желтой лентой участка. Ветер дул все сильнее. У Энди потекло из носа. Она приотстала на полшага, чтобы коп не заметил.
— Кто-нибудь что-нибудь видел? — спросила она на ходу.
— Мы через местные новости попросили отозваться людей, которые были недалеко от стоянки сегодня утром. Но я бы не надеялся…
Они остановились метрах в пятидесяти за стоянкой. Позади них вздымались сосны, а у ног начинался крутой обрыв. Густые седые тучи, похожие на призрак ледника, медленно проплывали над долиной.
Помощник шерифа подал Энди бинокль и указал на долину:
— Вон там внизу. Сквозь этот разрыв.
Невооруженным глазом Энди заметила группу людей, собирающуюся у берега извилистой реки. Она навела бинокль на сбросившие на зиму листву деревья и пристально всмотрелась, хотя эту картину могла бы описать и не глядя.
Среди путаницы ветвей на дереве болталось изуродованное тело еще одной обнаженной брюнетки.
29
Для Гаса минуты тянулись как резиновые. Энди уехала больше двух часов назад, а он так еще ничего и не услышал. Он знал, что путь до Рейнира не близкий, но надеялся узнать новости пораньше. Наконец телефон зазвонил.
Гас вскочил с кресла, но трубку не взял. Телефон зазвонил снова.
— Отвечай, — прикрикнула Карла.
Он застыл, парализованный возможностью дурных вестей, и все-таки на третьем звонке схватил трубку.
— Мы нашли тело, — сказала Энди.
— О Господи.
— Успокойтесь. Это не Бет.
Сначала Гас почувствовал облегчение, потом угрызения совести из-за этого. Да, это не Бет. Но ведь кто-то. Обеспокоенная, Карла почти нависала над братом.
— Они нашли ее? — спросила она.
Гас, прикрыв микрофон, быстро повторил услышанное, потом снова обратился к Энди:
— Кто это?
— Мы еще не знаем. Видимо, опознание потребует времени. Просто еще одна женщина.
— Попробую угадать. Она похожа на Бет.
— Не так, как другие, хотя, пожалуй, известное сходство есть.
— Вы что-нибудь знаете о ней?
— Пока ничего.
У Гаса стучало в голове.
— Думаю, есть пара вещей, которые мы никогда не узнаем.
— И это?
— Знала ли она номер Морган. И знала ли, как сыграть «У Мэри был барашек» на телефоне.
В трубке была тишина, словно Энди не знала, что сказать.
— Мне надо идти, Гас. Я буду держать вас в курсе.
— Спасибо. — Он положил трубку и посмотрел на Карлу.
Она встревоженно спросила:
— Что происходит? Бет в порядке?
— Они ни черта не знают. — Гас отвел глаза, уставившись в пустоту. Потом его взгляд стал осмысленным. — И будь я проклят, если буду только сидеть и ждать, пока они что-то выяснят.
30
Ближе к вечеру Энди поехала в аэропорт Хилтон, чтобы встретиться с Викторией Сантос и Айзеком Андервудом. Встреча проходила вне графика, но Виктория отвлеклась от дела в Сакраменто ради необходимого мозгового штурма. Айзек привез с собой Алекса Гоулда, вышедшего в отставку специального агента, работавшего в сиэтлском отделении координатором по составлению портретов. Гоулд учился в Академии ФБР и в свое время занимался весьма серьезными делами. Если бы не характер, его вполне могли бы отобрать для работы профилером в Квонтико. Однако отдел был слишком маленьким и элитным, чтобы вынести еще одного несносного всезнайку, пусть и талантливого.
Необычный ход — привлечь к работе отставного агента. Энди из-за этого немного нервничала. А вдруг Айзек решил, что она не справляется? К его чести, Андервуд решил специально отвести Энди в сторонку перед началом встречи и успокоить:
— Просто хочу получить еще одну точку зрения. Не сходи из-за этого с ума.
Впрочем, нервничала Энди не просто из-за Гоулда. Странно, что Айзек будет лично участвовать в таком совещании — не тот уровень для помощника ответственного специального агента. Возможно, он пытался показать Виктории, насколько это дело важно для управления. Возможно, сам хотел оценить свою бывшую протеже. В любом случае Энди чувствовала себя как под микроскопом.
Ради удобства Виктории они встретились в номере отеля прямо в аэропорту. Время от времени за окном седьмого этажа в небе мелькали реактивные самолеты, но даже космический челнок не нарушил бы сосредоточенности агентов. Виктория сидела в кресле у телевизора. Айзек напротив, предпочтя письменный стол стоящему за ним стулу. Энди устроилась на диване с Гоулдом. Они сидели на разных концах, но Гоулд был таким крупным, что они все равно были ближе, чем хотелось бы Энди. Для человека, поступившего в ФБР в эпоху Гувера, на пенсии он, несомненно, распустил себя.
Энди сообщила о последней жертве в Рейнире. Ее выслушали, выуживая из миски на кофейном столике крекеры в форме рыбок, большая часть которых пошла Гоулду. Когда Энди закончила, слово взял Айзек:
— Главный вопрос заключается в том, зачем убийце приводить нас на место этим странным звонком шестилетнему ребенку?
— Давайте взглянем на вопрос шире, — сказала Виктория. — У нас есть два контакта. Самый последний — с Морган Уитли. Но ведь был и первый, с Центром жертв пыток. — Она посмотрела на Энди: — Как идет работа в Миннеаполисе?
— Сделано довольно много.
— Прошу прощения, — вмешался Гоулд, смахивая крекерные крошки с пухлого колена на Энди, словно в совок для мусора. — Я сегодня утром прочитал все досье и не увидел ничего, говорящего о том, будто «сделано довольно много».
— Может быть, вы не заметили. — Энди смахнула крошки обратно.
— А скорее, просто сделано слишком мало.
Энди выразительно посмотрела на Айзека, как бы говоря: «Ты пригласил этого придурка?»
— Мистер Гоулд, уверяю вас, я очень серьезно работаю над этим делом.
— Уверен, вы сделали все, что могли.
— И что бы это значило? Тут вмешался Айзек:
— Энди, что происходит в Миннесоте? Она сменила тему:
— Миннеаполисское отделение поручило дело двум агентам. Они проверили архив, побеседовали с сотрудниками. На всякий случай они переговорили также с бывшими сотрудниками и даже кое с кем из бывших пациентов. Они особенно сосредоточились на людях, которые были уволены или наказаны, на тех, кто выказывал озлобление по отношению к центру, на личностях или организациях, выступающих против идущей в учреждении работы. Еще они собрали дополнительный материал о некоторых жертвах, чтобы установить — не может ли. кто-то из их мучителей в настоящее время находиться в Соединенных Штатах?
— Есть зацепки?
— Ничего многообещающего.
— Надо проверить всех, кто когда-либо работал в центре. Не только уволенных. Всех, — сказал Айзек.
— Мы проверили, — сказала Энди. — Впрочем, я перепроверю.
Виктория спросила:
— Как насчет Международного совета в Дании? Они получали весточки, которые могли бы исходить от нашего убийцы?
— Никаких.
— Значит, вы действительно проверили? — сказал Гоулд.
— Да, — сказала Энди. — Проверила. Пусто.
Гоулд встал и заходил по комнате с задумчивым видом. Облизнул палец и собрал последние несколько крошек из миски с крекерами.
— Это говорит кое о чем само по себе.
— Например? — спросил Айзек.
— Судя по досье, первоначальная теория мисс Хеннинг заключалась в том, что письмо в центр — это просто способ сообщить нам, что убийца любит пытки.
— На самом деле это была моя теория, — сказала Виктория. Гоулд сказал:
— Ничего-ничего, Вики, мы все делаем ошибки.
— Меня зовут Виктория. И где тут ошибка?
Гоулд продолжал ходить, поглаживая двойной подбородок.
— Подумайте вот о чем. Если наш убийца просто пытался сообщить, что он тащится от пыток, то почему он послал письмо только в Центр пыток в Миннесоте? Почему не в Международный совет в Дании? Не все ли равно куда — по Интернету-то. Кажется более вероятным, что он как-то связан именно с центром в Миннеаполисе. Надо внимательно копать там.
Айзек сказал:
— Может, он просто не знает о Международном совете.
— И это возможно, — сказал Гоулд. — Кстати, это замечательно работает на мой образ этого парня. У него нет времени заниматься подготовкой. Он слишком торопится. Вот что я здесь вижу. Торопыгу. Лихорадочного убийцу вроде того пацана, что прикончил Джанни Версаче.
— Кьюненен.
— Да. Эндрю Кьюненен. Такие люди убивают по нескольку человек подряд, без пауз. Причем делают это с такой быстротой уже под конец. Они знают, что их поймают. И хотят закончить поэффектнее.
— Тонко подмечено, — сказала Виктория. — Лихорадочный против серийного. У серийных убийц под конец паузы часто становятся все короче.
— Давайте не будем зацикливаться на ярлыках, — произнес Айзек.
— Это не просто семантика, — возразила Виктория. — Это совершенно другой психологический тип. Если перед нами серийный убийца — даже уже приближающийся к финалу, — мы по-прежнему говорим о психопатическом сексуальном садисте. Таковы серийные убийцы, и такого я вижу здесь. Хотя в Голливуде их любят изображать гениями, получающими удовольствие от смертельной игры в кошки-мышки с правоохранительными органами, на самом деле они убивают потому, что их толкают на это не поддающиеся контролю сексуальные фантазии и извращенные моральные Критерии. Они считают свой десятисекундный оргазм важнее жизни обычной тридцатипятилетней женщины. Лихорадочный убийца — другое дело. Откуда, черт побери, узнать, что побудило Эндрю Кьюненена убить Джанни Версаче?
— Лихорадочный, серийный — какой бы ни был, — сказал Айзек, — давайте вернемся к моему первому вопросу. Зачем звонить Морган Уитли и набирать «У Мэри был барашек»?
Гоулд сказал:
— При всем должном уважении к агенту Сантос, мне кажется, что этот телефонный звонок — игра лихорадочного убийцы, который хочет раскрыть карты. Он разбрасывает хлебные крошки, подманивая нас ближе, чтобы покончить с этим.
— Не согласна, — сказала Энди. Гоулд ухмыльнулся:
— О, это требует храбрости. Примазаться к победительнице Сантос.
— Я просто стараюсь мыслить логично. Если убийца хотел бы намекнуть, как его найти, он мог бы просто взять телефон и позвонить в полицию.
— Я не сказал, что он пытается облегчить нашу задачу, — сказал Гоулд. — Он знает, что мистер Уитли связался с ФБР, и предполагает, что телефоны юриста прослушиваются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Несмотря на то что в доме было всего четыре человека, там воцарился хаос. Энди сидела на кухне, говоря одновременно по двум телефонам — своему мобильному и домашнему Уитли. Морган металась между своей комнатой и кабинетом Гаса, где оставались две свободные линии. Она была уверена, что если пристально смотреть на телефон, это заставит его зазвонить снова. Только девочка все не могла решить, за каким наблюдать. Гас ходил за ней, давая дочери сбросить возбуждение. Подробности случившегося он пересказывал сестре на бегу.
Карла спросила:
— Ты уверен, что Морган не выдумывает? — Они стояли перед открытой дверью спальни Морган, приглядывая за девочкой.
— После того как подтвердился ее рассказ о кражах в магазинах, я не сомневаюсь в ее словах.
Морган проскочила мимо них и побежала по коридору. Обратно в кабинет Гаса. Гас и Карла пошли следом — помедленнее, чтобы Морган не подслушала.
— Тебя не пугает, что Бет молчала?
— Конечно, пугает, — сказал Гас.
— Я имею в виду, она сказала бы хоть что-то. Если бы смогла.
— К такому выводу пришли и мы с агентом Хеннинг.
— Так… и почему же она не смогла?
Они остановились перед кабинетом Гаса, рядом с кухней. Гас взглянул через комнату на говорящую по телефону Энди, потом опустил голову, не в силах смотреть на Карлу.
— У меня это прямо перед глазами стоит.
— Перед глазами?
— Я все время вижу Бет на полу, руки и ноги связаны. Подползает к телефону. Сбивает трубку с рычага. Во рту кляп, она не может говорить. Поэтому и набирает на клавишах мелодию.
— Это удивительно. — Карла явно была поражена. Гас бросил на сестру косой взгляд:
— Это ужасно.
Возбужденный крик привлек их внимание к кухне. Энди положила трубку и прошипела громкое «Йессссссс», как теннисистка, только что выигравшая подачу. Потом крикнула:
— Мы определили звонок! Гас бросился на кухню:
— Откуда?
— Из Орегона. Телефон-автомат прямо у границы штата.
— Телефон-автомат? — Вот вам и Бет, ползущая по полу.
— Ага. Они едут проверять его. — Энди натянула плащ и схватила ключи от машины. — Еду туда.
— Я с вами, — сказал Гас.
— Вам нельзя. А что, если будет еще звонок?
На мгновение Гас не знал, на что решиться, но понял, что Энди права.
— Так что, если будет еще звонок? Что мне делать?
— Мы поставили ловушку и теперь следим за всеми домашними линиями. Если по одной из них поступит хоть немного подозрительный звонок, постарайтесь удержать его как можно дольше.
Гас проводил Энди в холл и открыл парадную дверь.
— Позвоните мне сразу, как что-то узнаете.
— Хорошо. Только, Гас, пожалуйста, постарайтесь не сойти с ума от беспокойства.
Она повернулась и сбежала с крыльца. «Слишком поздно, — подумал Гас, глядя вслед уносящейся машине. — Я уже умираю от беспокойства».
Энди стремилась доехать в самую северную часть западного Орегона. В этих местах граница между штатами шла по извилистой реке Колумбия, отчего маленький кусок Орегона вдавался в юго-западный Вашингтон. Ее цель находилась возле города Рейнир в сорока милях к северу от Портленда, на орегонском берегу реки.
Большая часть дороги шла по скоростному шоссе между штатами. Энди не включила ни радио, ни кассетник. Она размышляла — в основном о Бет Уитли. Мысли разбредались. Знаки поворота на шоссе 101 напомнили о поездке с Риком из Вашингтона в Сан-Франциско. Они ехали вдоль берега — длинный и живописный путь. Энди надеялась, что все пройдет романтично, но Рик дулся из-за ее нежелания посетить его любимые нудистские пляжи на Ямайке. Оглядываясь на прошлое, можно было заметить первые предупредительные знаки: вот парень, которому нравится выставлять подружку напоказ, словно показывая миру, чем он владеет. Рик так настаивал на поездке, что усмирила его только явная угроза. Энди поклялась подсыпать ему виагры в пинаколаду. Рик сразу же отступил. Нет ничего смешнее, чем лыбящийся во весь рот турист с постоянной эрекцией на нудистском пляже.
Серый туман сгустился, когда Энди пересекала мост через реку Колумбия, — да уж, ничего похожего на солнечные ямайские пляжи… Дождь пошел, потом перестал, потом пошел снова, пока она проезжала сам город Рейнир. По мнению техников, звонок на линию Морган поступил с телефона-автомата возле шоссе. Точнее говоря, на общественной стоянке, расположенной у окраины лесного заповедника к западу от Рейнира. Энди ничего не сказала Гасу, но меньше всего она ожидала, что след приведет к телефону-автомату. При наличии трех мертвых женщин, так похожих на жену Гаса, мысль о Бет Уитли, выбивающей на телефоне «У Мэри был барашек», казалась абсурдом.
Если только она не спаслась каким-то чудом.
Капли собирались на ветровом стекле, и внезапно перед мысленным взором Энди появилась четкая картинка. Отчаявшаяся женщина на повороте выскакивает из фургона похитителя. Обдирая кожу о неровную мостовую, она закатывается на парковку. Отчаянный рывок к телефону-автомату, похититель гонится по пятам. Дрожащими пальцами женщина неистово бьет по кнопкам. Она охвачена возбуждением. И вдруг понимает, что не может ответить на голос родной дочери, вообще не может говорить. Наверное, из-за кляпа. Или веревки на шее. Похититель хватает ее, тащит обратно к фургону, но женщина успевает набрать мелодию, которую дочь узнает…
Энди усилием воли заставила погаснуть волнующую картину и въехала на стоянку.
С виду это была типичная остановка на дороге: плоская крыша, взгроможденная на выкрашенные коричневой краской бетонные блоки. Посередине возвышение с тремя телефонами-автоматами, по бокам от них — мужская и женская уборные, слева и справа соответственно. Все строение, парковка и прилегающий участок отмечены — как место преступления — желтой полицейской лентой. Судебная бригада уже работала. Два человека делали отливки следов шин возле лужи. Еще один осматривал телефон-автомат в поисках отпечатков пальцев. Четыре бригады разъехались в разных направлениях, надеясь отыскать в окрестностях обрывки одежды, следы, кровь, оружие — хоть что-нибудь, представляющее интерес.
Энди остановилась возле полицейского автомобиля на другой стороне шоссе. Вылезла из машины, на мгновение ошеломленная холодным ветром. Высокие сосны позади стоянки загораживали реку, и все же холодная сырость от нее, несомненно, ощущалась.
Энди потуже затянула плащ, перешла дорогу и направилась к укрытию. Хотела нырнуть под ленту, но тут ее остановил помощник шерифа. Она представилась и показала удостоверение. Энди ждали.
— Сюда, — сказал помощник шерифа и повел ее в обход ограниченного желтой лентой участка. Ветер дул все сильнее. У Энди потекло из носа. Она приотстала на полшага, чтобы коп не заметил.
— Кто-нибудь что-нибудь видел? — спросила она на ходу.
— Мы через местные новости попросили отозваться людей, которые были недалеко от стоянки сегодня утром. Но я бы не надеялся…
Они остановились метрах в пятидесяти за стоянкой. Позади них вздымались сосны, а у ног начинался крутой обрыв. Густые седые тучи, похожие на призрак ледника, медленно проплывали над долиной.
Помощник шерифа подал Энди бинокль и указал на долину:
— Вон там внизу. Сквозь этот разрыв.
Невооруженным глазом Энди заметила группу людей, собирающуюся у берега извилистой реки. Она навела бинокль на сбросившие на зиму листву деревья и пристально всмотрелась, хотя эту картину могла бы описать и не глядя.
Среди путаницы ветвей на дереве болталось изуродованное тело еще одной обнаженной брюнетки.
29
Для Гаса минуты тянулись как резиновые. Энди уехала больше двух часов назад, а он так еще ничего и не услышал. Он знал, что путь до Рейнира не близкий, но надеялся узнать новости пораньше. Наконец телефон зазвонил.
Гас вскочил с кресла, но трубку не взял. Телефон зазвонил снова.
— Отвечай, — прикрикнула Карла.
Он застыл, парализованный возможностью дурных вестей, и все-таки на третьем звонке схватил трубку.
— Мы нашли тело, — сказала Энди.
— О Господи.
— Успокойтесь. Это не Бет.
Сначала Гас почувствовал облегчение, потом угрызения совести из-за этого. Да, это не Бет. Но ведь кто-то. Обеспокоенная, Карла почти нависала над братом.
— Они нашли ее? — спросила она.
Гас, прикрыв микрофон, быстро повторил услышанное, потом снова обратился к Энди:
— Кто это?
— Мы еще не знаем. Видимо, опознание потребует времени. Просто еще одна женщина.
— Попробую угадать. Она похожа на Бет.
— Не так, как другие, хотя, пожалуй, известное сходство есть.
— Вы что-нибудь знаете о ней?
— Пока ничего.
У Гаса стучало в голове.
— Думаю, есть пара вещей, которые мы никогда не узнаем.
— И это?
— Знала ли она номер Морган. И знала ли, как сыграть «У Мэри был барашек» на телефоне.
В трубке была тишина, словно Энди не знала, что сказать.
— Мне надо идти, Гас. Я буду держать вас в курсе.
— Спасибо. — Он положил трубку и посмотрел на Карлу.
Она встревоженно спросила:
— Что происходит? Бет в порядке?
— Они ни черта не знают. — Гас отвел глаза, уставившись в пустоту. Потом его взгляд стал осмысленным. — И будь я проклят, если буду только сидеть и ждать, пока они что-то выяснят.
30
Ближе к вечеру Энди поехала в аэропорт Хилтон, чтобы встретиться с Викторией Сантос и Айзеком Андервудом. Встреча проходила вне графика, но Виктория отвлеклась от дела в Сакраменто ради необходимого мозгового штурма. Айзек привез с собой Алекса Гоулда, вышедшего в отставку специального агента, работавшего в сиэтлском отделении координатором по составлению портретов. Гоулд учился в Академии ФБР и в свое время занимался весьма серьезными делами. Если бы не характер, его вполне могли бы отобрать для работы профилером в Квонтико. Однако отдел был слишком маленьким и элитным, чтобы вынести еще одного несносного всезнайку, пусть и талантливого.
Необычный ход — привлечь к работе отставного агента. Энди из-за этого немного нервничала. А вдруг Айзек решил, что она не справляется? К его чести, Андервуд решил специально отвести Энди в сторонку перед началом встречи и успокоить:
— Просто хочу получить еще одну точку зрения. Не сходи из-за этого с ума.
Впрочем, нервничала Энди не просто из-за Гоулда. Странно, что Айзек будет лично участвовать в таком совещании — не тот уровень для помощника ответственного специального агента. Возможно, он пытался показать Виктории, насколько это дело важно для управления. Возможно, сам хотел оценить свою бывшую протеже. В любом случае Энди чувствовала себя как под микроскопом.
Ради удобства Виктории они встретились в номере отеля прямо в аэропорту. Время от времени за окном седьмого этажа в небе мелькали реактивные самолеты, но даже космический челнок не нарушил бы сосредоточенности агентов. Виктория сидела в кресле у телевизора. Айзек напротив, предпочтя письменный стол стоящему за ним стулу. Энди устроилась на диване с Гоулдом. Они сидели на разных концах, но Гоулд был таким крупным, что они все равно были ближе, чем хотелось бы Энди. Для человека, поступившего в ФБР в эпоху Гувера, на пенсии он, несомненно, распустил себя.
Энди сообщила о последней жертве в Рейнире. Ее выслушали, выуживая из миски на кофейном столике крекеры в форме рыбок, большая часть которых пошла Гоулду. Когда Энди закончила, слово взял Айзек:
— Главный вопрос заключается в том, зачем убийце приводить нас на место этим странным звонком шестилетнему ребенку?
— Давайте взглянем на вопрос шире, — сказала Виктория. — У нас есть два контакта. Самый последний — с Морган Уитли. Но ведь был и первый, с Центром жертв пыток. — Она посмотрела на Энди: — Как идет работа в Миннеаполисе?
— Сделано довольно много.
— Прошу прощения, — вмешался Гоулд, смахивая крекерные крошки с пухлого колена на Энди, словно в совок для мусора. — Я сегодня утром прочитал все досье и не увидел ничего, говорящего о том, будто «сделано довольно много».
— Может быть, вы не заметили. — Энди смахнула крошки обратно.
— А скорее, просто сделано слишком мало.
Энди выразительно посмотрела на Айзека, как бы говоря: «Ты пригласил этого придурка?»
— Мистер Гоулд, уверяю вас, я очень серьезно работаю над этим делом.
— Уверен, вы сделали все, что могли.
— И что бы это значило? Тут вмешался Айзек:
— Энди, что происходит в Миннесоте? Она сменила тему:
— Миннеаполисское отделение поручило дело двум агентам. Они проверили архив, побеседовали с сотрудниками. На всякий случай они переговорили также с бывшими сотрудниками и даже кое с кем из бывших пациентов. Они особенно сосредоточились на людях, которые были уволены или наказаны, на тех, кто выказывал озлобление по отношению к центру, на личностях или организациях, выступающих против идущей в учреждении работы. Еще они собрали дополнительный материал о некоторых жертвах, чтобы установить — не может ли. кто-то из их мучителей в настоящее время находиться в Соединенных Штатах?
— Есть зацепки?
— Ничего многообещающего.
— Надо проверить всех, кто когда-либо работал в центре. Не только уволенных. Всех, — сказал Айзек.
— Мы проверили, — сказала Энди. — Впрочем, я перепроверю.
Виктория спросила:
— Как насчет Международного совета в Дании? Они получали весточки, которые могли бы исходить от нашего убийцы?
— Никаких.
— Значит, вы действительно проверили? — сказал Гоулд.
— Да, — сказала Энди. — Проверила. Пусто.
Гоулд встал и заходил по комнате с задумчивым видом. Облизнул палец и собрал последние несколько крошек из миски с крекерами.
— Это говорит кое о чем само по себе.
— Например? — спросил Айзек.
— Судя по досье, первоначальная теория мисс Хеннинг заключалась в том, что письмо в центр — это просто способ сообщить нам, что убийца любит пытки.
— На самом деле это была моя теория, — сказала Виктория. Гоулд сказал:
— Ничего-ничего, Вики, мы все делаем ошибки.
— Меня зовут Виктория. И где тут ошибка?
Гоулд продолжал ходить, поглаживая двойной подбородок.
— Подумайте вот о чем. Если наш убийца просто пытался сообщить, что он тащится от пыток, то почему он послал письмо только в Центр пыток в Миннесоте? Почему не в Международный совет в Дании? Не все ли равно куда — по Интернету-то. Кажется более вероятным, что он как-то связан именно с центром в Миннеаполисе. Надо внимательно копать там.
Айзек сказал:
— Может, он просто не знает о Международном совете.
— И это возможно, — сказал Гоулд. — Кстати, это замечательно работает на мой образ этого парня. У него нет времени заниматься подготовкой. Он слишком торопится. Вот что я здесь вижу. Торопыгу. Лихорадочного убийцу вроде того пацана, что прикончил Джанни Версаче.
— Кьюненен.
— Да. Эндрю Кьюненен. Такие люди убивают по нескольку человек подряд, без пауз. Причем делают это с такой быстротой уже под конец. Они знают, что их поймают. И хотят закончить поэффектнее.
— Тонко подмечено, — сказала Виктория. — Лихорадочный против серийного. У серийных убийц под конец паузы часто становятся все короче.
— Давайте не будем зацикливаться на ярлыках, — произнес Айзек.
— Это не просто семантика, — возразила Виктория. — Это совершенно другой психологический тип. Если перед нами серийный убийца — даже уже приближающийся к финалу, — мы по-прежнему говорим о психопатическом сексуальном садисте. Таковы серийные убийцы, и такого я вижу здесь. Хотя в Голливуде их любят изображать гениями, получающими удовольствие от смертельной игры в кошки-мышки с правоохранительными органами, на самом деле они убивают потому, что их толкают на это не поддающиеся контролю сексуальные фантазии и извращенные моральные Критерии. Они считают свой десятисекундный оргазм важнее жизни обычной тридцатипятилетней женщины. Лихорадочный убийца — другое дело. Откуда, черт побери, узнать, что побудило Эндрю Кьюненена убить Джанни Версаче?
— Лихорадочный, серийный — какой бы ни был, — сказал Айзек, — давайте вернемся к моему первому вопросу. Зачем звонить Морган Уитли и набирать «У Мэри был барашек»?
Гоулд сказал:
— При всем должном уважении к агенту Сантос, мне кажется, что этот телефонный звонок — игра лихорадочного убийцы, который хочет раскрыть карты. Он разбрасывает хлебные крошки, подманивая нас ближе, чтобы покончить с этим.
— Не согласна, — сказала Энди. Гоулд ухмыльнулся:
— О, это требует храбрости. Примазаться к победительнице Сантос.
— Я просто стараюсь мыслить логично. Если убийца хотел бы намекнуть, как его найти, он мог бы просто взять телефон и позвонить в полицию.
— Я не сказал, что он пытается облегчить нашу задачу, — сказал Гоулд. — Он знает, что мистер Уитли связался с ФБР, и предполагает, что телефоны юриста прослушиваются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39