Не помните, не встретили ли вы кого-нибудь в ту пятницу вечером, когда спускались по лестнице? Я хотела сказать – не видели вы случайно расхаживающего по дому незнакомого человека?
Он некоторое время пристально смотрел на меня, а затем заявил:
– Нет, я никого не видел.
– Я теперь точно знаю, кто был тем «шпионом», что выскользнул тогда из подвала миссис Гэр. Это был мистер Халлоран, – объяснила я. – Я подумала, что, может быть, он приходил ещё раз.
– Я знаю Халлорана; я неоднократно видел его.
– Но не в ту самую пятницу?
– Я уже с месяц его не видел. Раньше он приходил сюда чаще.
– И вы не слышали также ничего необычного? Например, шаги на подвальной лестнице? В конце концов, должен же был кто-то запереть эту кошку! И именно между десятью часами, когда я видела вас в холле, и двумя часами ночи, когда осматривала дом. Как раз тогда это животное исчезло.
– Откуда мне все это знать? Я ведь не трачу свое время на то, чтобы вынюхивать вокруг! У меня есть другие заботы. А если бы я что-то видел, то рассказал бы вероятно, об этом полиции, не правда ли?
– Конечно, конечно… извините, что побеспокоила вас…
Он закрыл дверь и гудение прекратилось. Эта попытка оказалась не очень успешной! Увлекшись, я действительно забыла, что полиция уже задавала все эти вопросы. Во всяком случае, мне было ясно одно: кто пытался тогда меня задушить, тот совершил и убийство старухи! Было бы даже несколько странно, если бы в одну ночь в доме побывало два преступника. Нет, убийца где-то скрывался, прежде чем напасть на меня. Но где? Внутри или вне дома?
Так как я теперь уже находилась на втором этаже, то могла, собственно говоря, расспросить ещё раз и других обитателей дома. Может быть, это было и бессмысленно, но, однако, давало возможность выяснить, верят ли также и остальные в то, что произошло убийство, или окончательно убеждены, что миссис Гэр умерла естественной смертью.
Мистера Кистлера дома, очевидно, не было, так как на мой стук ответа не последовало. Мистер Грант, однако, открыл свою дверь так быстро, что я вынуждена была предположить, что он подслушивал. На мой вопрос, не видел ли он в доме какого-нибудь незнакомого человека, он коротко ответил:
– Нет, никого, ни единого человека!
У мисс Санд, к которой я после этого зашла, в волосах уже опять были бигуди. Ее тощая фигура была прикрыта потертым шелковым кимоно. Она была занята приведением в порядок своего гардероба. Вся комната пропахла эфиром и нафталином.
– Я бы наверняка запомнила все, что мне показалось бы чем-то необычным, не правда ли? В конце концов, это же было в тот самый вечер, когда вас пытались задушить! – Она поставила на газ утюг и продолжала: – Кстати, вы тоже получили вызов на расследование? Так, так. Мой шеф очень обрадуется. В самый разгар рабочего дня!
– Бедная старая миссис Гэр! – сказала я. – От её смерти всем нам одни неприятности. Кроме Халлоранов, естественно.
– Это старая пиявка! Я рада, что она умерла! – В словах женщины слышалась ненависть. – Может быть, теперь я смогу, наконец… – Она оборвала фразу, сняла утюг с огня и начала яростно гладить. Больше из неё ничего нельзя было выудить.
Уэллеры тоже были не особенно словоохотливы. Казалось, они засели в своих апартаментах, как в крепости. Миссис Уэллер лишь чуть-чуть приоткрыла дверь.
– Нет, мы никого не видели и не слышали ничего необычного, – заявила она, закрыла дверь и даже заперла её на ключ.
Чем они, собственно, занимались? На что жили? О чем разговаривали? Что происходило днем и ночью за этими закрытыми дверями? В задумчивости я спустилась вниз по лестнице. В общем, создавалось впечатление, что Уэллеры жили нормальной, порядочной жизнью – но все же это прозябание в двух комнатах казалось довольно странным. Я слышала, что Уэллер выполнял случайные работы. И это притом, что он был полицейским на пенсии! По виду и прежней профессии его, пожалуй, едва ли можно было отнести к разряду живущих на случайные заработки! Возможно, он был одной из жертв всеобщей экономической депрессии, что и объясняло такое весьма странное существование?
А по какой причине могла миссис Гэр взять у них взаймы две тысячи долларов? Да ещё принимая во внимание, что она, по-видимому, смогла оставить после себя капитал, состоящий под опекой, на сумму десять-двенадцать тысяч долларов! Или она вовсе не брала взаймы эти деньги, а просто заплатила Уэллерам две тысячи долларов? За что? Не здесь ли ключ к её прошлому?
Худощавый полицейский в холле иронически заметил, что он очень удивлен, видя меня возвращающейся с пустыми руками. Я проигнорировала его нахальное замечание и удалилась в свои апартаменты, чтобы как следует подумать. Но, едва я уютно устроилась в своем эркере, как в мою дверь громко постучали. Это был Ходж Кистлер.
Он вошел, закрыл за собой дверь и театрально раскинул руки.
– Итак, малышка, – вы все же любите меня!
– Это в данный момент совсем неважно! Просто я решила докопаться до истины с этим найденным билетом. Тем самым я совершенно случайно сделала возможным ваше освобождение, – холодно объяснила я.
– За это «неважное» маленькое благодеяние я хотел бы сердечно вас поблагодарить! – Он церемонно поклонился, но при этом рот его растянулся в улыбке до ушей. – В тюрьме нет ничего хорошего. Если бы я просидел там дольше, то, возможно, приобрел бы ужасные привычки.
– Вы и без того их имеете. Но лучше скажите мне, не узнали вы что-нибудь новое об этом убийстве.
– Ничего. Вместо этого я заключил с солидным клиентом крупный выгодный договор! Одно вы должны торжественно обещать: вы никогда не станете специалистом по рекламе!
– К этому у меня вообще нет таланта. Но как сыщик! – Я рассказала ему обо всем, что узнала за день, особенно подчеркнув свое подозрение против Халлоранов.
– А против меня ещё что-нибудь есть?
– К сожалению, нет! Но тут имеется несколько моментов, которые вы могли бы прояснить для меня…
– Так вот почему такая внезапная и неожиданная доверчивость!
– Так оно и есть. Еще раз тщательно проверьте алиби мистера Халлорана. Выясните, действительно ли оно так неопровержимо.
– Это может сделать один мой наборщик, который по понедельникам всегда свободен. Он знаком со всеми достопримечательными людьми и местами в этом городе. Что еще?
– Тевмены мне тоже не очень по душе. Миссис Гэр постоянно бранилась с миссис Тевмен, может быть, ей, в конце концов, это надоело, и она решила отомстить. Как насчет алиби Тевменов?
– Железобетонное. Полиция все тщательно проверила.
– А что с миссис Халлоран? Может быть, она тоже вовсе и не была в Чикаго?
– Это, должно быть, легко можно выяснить. Тут даже полиция не сможет ничего напортить. Предоставим это судебному следователю.
– Если при этом не выяснится ничего нового, я сама займусь расследованием этого дела.
– Какая жажда приключений! Однако, что с нашим приятелем Баффингэмом? Он единственный в этом доме, которого лично я мог бы заподозрить в этом убийстве.
– Самое удивительное здесь то, что он за свою смехотворно маленькую комнату платит девять долларов в неделю. Это я видела в регистрационной книге.
– Девять долларов за эту каморку? Да это же чистый грабеж!
– Мисс Санд платит пять долларов в неделю. Зато Уэллеры вообще ничего не платят! Они утверждают, будто имеют от миссис Гэр долговую расписку на две тысячи долларов. Вместо того, чтобы расплатиться, старуха позволила им бесплатно жить здесь.
– Боже мой, да вы в самом деле настоящая ищейка! Кто мог бы предположить, что этот старый дом скрывает столько тайн! Собственно говоря, теперь все они в какой-то степени подозрительны. Кроме нас двоих. То есть, я слишком галантен, чтобы обвинять вас в убийстве.
– Надеюсь, вы будете столь же галантны и пожелаете мне спокойной ночи. Потому что я смертельно устала!
Он встал, подал мне руку, безупречно пожелал «приятного ночного отдыха» и удалился. Не знаю, почему все это меня разозлило!
14
Следующий день был воскресенье. Мисс Халлоран подняла меня очень рано, чтобы получить свою плату за квартиру.
– Уж эти-то деньги у меня не смогут отобрать! – со злостью проговорила она. – Поэтому я была бы вам очень обязана, если бы вы уплатили мне за жилье.
– Я имею обыкновение платить вперед, – объяснила я ей. – Следовательно, это означает, что вы собираетесь терпеть меня в этом доме ещё целую неделю?
– Вероятно, раньше я все равно не смогу от вас отделаться, – сказала миссис Халлоран, скорее откровенно, нежели гуманно. – Вам только остается заплатить.
У меня в сумке была только одна десятидолларовая банкнота, которую я ей и отдала, а она вернула мне одну пяти – и одну долларовую купюру сдачи. Я обратила внимание на пятидолларовую. Она имела на сгибе длинный разрыв. Это была та самая банкнота, которую я сама отдала миссис Гэр до того, как она собиралась ехать в Чикаго! Итак, теперь, кажется, я поймала, наконец, этих Халлоранов. Я абсолютно спокойно сказала:
– Значит, вы все таки нашли ещё какие-то деньги!
Она озадаченно взглянула на меня.
– Только те, что полицейский отобрал у меня.
– Тогда, может быть, ваша тетя давала вам наличные деньги? – сказала я вызывающе, чтобы привести её в бешенство и тем самым вызвать на откровенность.
– Она не дала мне ни цента. Те деньги, что у меня есть, дал мне мой муж. Он получил в пятницу причитающееся ему государственное пособие за июнь.
Но все это меня не интересовало. Я положила на стол эту разорванную банкноту. Она испуганным взглядом уставилась на меня.
– Эта банкнота мне знакома. Ею я заплатила миссис Гэр за квартиру за прошлую неделю.
– О Боже, – охнула она, дрожа и заикаясь, – должно быть, кто-то в доме дал мне её в уплату за жилье! У меня вообще не было ни одной пятидолларовой банкноты! Когда я вернулась из Чикаго, у меня оставалось лишь немного мелочи. Все остальное, что у меня есть, это квартирная плата, которую я собрала за это время.
Правду ли она сказала? Или она бесстыдно солгала мне? Если она получила деньги от своего мужа, то никогда не сознается, что и эта банкнота тоже от него.
– А не помните ли, от кого именно вы получили эту приметную банкноту?
– Дайте-ка подумать… Мистер Кистлер спустился вниз очень рано… он дал мне пятерку и бумажку в один доллар. Потом пришла мисс Санд, чтобы включить воду в ванной. Она заплатила ровно пять долларов. У мистера Гранта наверху я тоже получила пятидолларовую банкноту и дала ему три серебряных доллара сдачи… Уэллеры вообще отказались платить. Баффингэм, когда я поднялась наверх, был ещё в постели. Он заявил, что его комната стоит не больше трех долларов, и впредь уже не будет платить по девять долларов. Вероятно, он задолжал моей тете и выплачивал долг еженедельно вместе с квартирной платой. Я ещё проверю её бумаги. Во всяком случае, он тоже дал пятерку, которую мне разменяли Уэллеры. И я вернула ему два доллара.
Из этого рассказа нельзя было понять, от кого же она, собственно, получила эту рваную банкноту. Каждого, кто расплатился пятеркой, можно было подозревать в том, что он нашел эти деньги, когда шарил в подвале или в комнате миссис Гэр. Это были мистер Кистлер, мисс Санд, мистер Грант и мистер Баффингэм. Уэллеры исключались. Правда, я дала миссис Гэр эту банкноту в четверг, накануне той катастрофической пятницы. Возможно, она сама отдала её кому-то из своих квартирантов в качестве сдачи. Это было настоящее сумасшествие! Каждый раз, когда я думала, что у меня в руках вещественные доказательства, передо мной вырастала новая стена сомнений и препятствий! Они все были подозрительны! Я опять взяла в руки регистрационную книгу, которую принесла с собой миссис Халлоран, и начала листать её. Мистер Кистлер платил обычно по понедельникам, мистер Грант и мисс Санд – по вторникам, мистер Баффингэм же, в основном – по средам. Эта банкнота, несомненно, являлась косвенным доказательствам. Если ею расплатился один из этих четырех, то он оказывался под сильнейшим подозрением!
– Пожалуйста, попытайтесь вспомнить! Подумайте как следует. Закройте глаза и представьте себе каждого по отдельности, как он или она платили вам за квартиру.
Миссис Халлоран послушно закрыла глаза – однако, без какого-либо удовлетворительного результата. С закрытыми глазами и наморщенным лбом она имела чрезвычайно задумчивый вид.
Но она просто не могла уже вспомнить, кто именно дал ей эту злосчастную банкноту. Во всяком случае, в это воскресенье и день, и ночь прошли для меня спокойно.
В понедельник утром Ходж Кистлер позвонил мне по телефону.
– Снова благополучно родился новый номер моей газеты! А своего наборщика я тоже успешно отправил на охоту. Я готов пригласить вас на обед, если пообещаете съесть не больше, чем на тридцать центов! Как насчет «Ветмор Грилль-рум»?
Я точно знала, что в «Ветмор Грилль-рум» ни одно блюдо не стоит меньше доллара. Это было солидное, элегантное заведение, и я решила одеться как можно получше. Я вошла в ресторан в условленное время, стараясь придать себе высокомерный вид.
– Если вы намерены стать королевой красоты, вам лучше есть одной! – приветствовал меня Кистлер. – Чтобы я не мог с вами конкурировать!
Оставаясь неприступной, я деловито спросила:
– Выяснил что-нибудь ваш наборщик?
– А не могу ли я сначала подкрепиться, миссис Шерлок Холмс?
Ходж Кистлер заказал изысканное меню и бутылку вина. Мы с удовольствием пообедали, и затем он начал:
– Итак, мой ловкий наборщик посетил Халлоранов вчера утром, в половине одиннадцатого. Халлоран был ещё в постели, и дверь открыла маленькая девочка. Андерсон – так зовут моего сотрудника – сказал этому ребенку, что он член Американского легиона, собирающий подписи под обращением к правительству о выплате тысячи долларов каждому бывшему солдату, имеющему ранение. С этой сказкой он послал маленькую девочку к её отцу, и тот тут же появился.
– Могу себе представить!
– Итак, оба уселись вместе в гостиной и стали обстоятельно обсуждать этот проект. Мистер Халлоран в пижамных штанах и босиком! Маленькие Халлораны бегали кругом по всему дому. Наконец, мистер Халлоран сам свернул разговор на все те трудности и неприятности, которые свалились на его голову в связи со смертью тетки его жены. Его даже подозревали в убийстве, но это ведь совершенно невозможно! Мой добрый Андерсон сочувственно и заинтересованно спросил, почему именно невозможно. Тогда Андерсон рассказал ему по секрету – как мужчина мужчине – что у них была небольшая семейная ссора, и он решил отомстить довольно распространенным способом. Короче говоря, тот знаменитый вечер пятницы он провел в некоем доме, известном своей определенной репутацией. Он даже назвал Андерсону этот дом, вероятно, для большей убедительности. Естественно, Андерсон сразу же после этого отправился туда и узнал от хозяина этого заведения, что Халлоран сидел там и пил до четырех часов утра. Следовательно – алиби «железное»!
– Но это мог быть только Халлоран! Никто другой не имел мотива для этого убийства!
– Но Андерсон не удовлетворился одним лишь рассказом хозяина этого дома. Он отыскал ещё одну платиновую блондинку и двух мужчин, которые находились в одной компании с Халлораном. Все трое поклялись, что Халлоран был вместе с ними. И я не думаю, что эти трое стали бы лжесвидетельствовать из-за какого-то собутыльника.
– Полный тупик! – простонала я.
– Не отчаивайтесь. Кто знает, возможно, что-то прояснится при судебном расследовании. – Он посмотрел на часы. – И, поскольку мы как раз заговорили об этом расследовании, малышка, наш час настал! Уже половина третьего.
Мы поспешили отправиться к зданию суда, где должно было состояться расследование. Когда мы, запыхавшись и отдуваясь, прибыли, судебный следователь ещё даже и не появился. Помещение, куда нас привели, было большим и голым, похожим на школьную классную комнату. На возвышении стоял стол с несколькими стульями. Сбоку от него тоже был выставлен ряд стульев, очевидно, для присяжных заседателей. Остальная часть помещения была заставлена откидными стульями, на которых уже сидели все приглашенные. На заднем плане стояли несколько любопытных, у дверей – разные полицейские чины. Мы сели рядом с мистером Грантом и начали шепотом переговариваться с ним. Нам пришлось ждать довольно долго. Атмосфера в помещении была весьма гнетущая. У всех присутствующих был подавленный и безнадежный вид, и это мрачное настроение ещё усугублялось жарой и пылью. Как и всегда, когда я нахожусь в зале суда, я начала мечтать о ванне со свежей, прохладной, чистейшей водой!
Наконец, появился судебный следователь вместе с лейтенантом Штромом и несколькими незнакомыми мне мужчинами. Следователь – в частной жизни известный политик – сел к столу. Штром уселся рядом с ним. После вступительных формальностей следователь сказал коротко и четко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Он некоторое время пристально смотрел на меня, а затем заявил:
– Нет, я никого не видел.
– Я теперь точно знаю, кто был тем «шпионом», что выскользнул тогда из подвала миссис Гэр. Это был мистер Халлоран, – объяснила я. – Я подумала, что, может быть, он приходил ещё раз.
– Я знаю Халлорана; я неоднократно видел его.
– Но не в ту самую пятницу?
– Я уже с месяц его не видел. Раньше он приходил сюда чаще.
– И вы не слышали также ничего необычного? Например, шаги на подвальной лестнице? В конце концов, должен же был кто-то запереть эту кошку! И именно между десятью часами, когда я видела вас в холле, и двумя часами ночи, когда осматривала дом. Как раз тогда это животное исчезло.
– Откуда мне все это знать? Я ведь не трачу свое время на то, чтобы вынюхивать вокруг! У меня есть другие заботы. А если бы я что-то видел, то рассказал бы вероятно, об этом полиции, не правда ли?
– Конечно, конечно… извините, что побеспокоила вас…
Он закрыл дверь и гудение прекратилось. Эта попытка оказалась не очень успешной! Увлекшись, я действительно забыла, что полиция уже задавала все эти вопросы. Во всяком случае, мне было ясно одно: кто пытался тогда меня задушить, тот совершил и убийство старухи! Было бы даже несколько странно, если бы в одну ночь в доме побывало два преступника. Нет, убийца где-то скрывался, прежде чем напасть на меня. Но где? Внутри или вне дома?
Так как я теперь уже находилась на втором этаже, то могла, собственно говоря, расспросить ещё раз и других обитателей дома. Может быть, это было и бессмысленно, но, однако, давало возможность выяснить, верят ли также и остальные в то, что произошло убийство, или окончательно убеждены, что миссис Гэр умерла естественной смертью.
Мистера Кистлера дома, очевидно, не было, так как на мой стук ответа не последовало. Мистер Грант, однако, открыл свою дверь так быстро, что я вынуждена была предположить, что он подслушивал. На мой вопрос, не видел ли он в доме какого-нибудь незнакомого человека, он коротко ответил:
– Нет, никого, ни единого человека!
У мисс Санд, к которой я после этого зашла, в волосах уже опять были бигуди. Ее тощая фигура была прикрыта потертым шелковым кимоно. Она была занята приведением в порядок своего гардероба. Вся комната пропахла эфиром и нафталином.
– Я бы наверняка запомнила все, что мне показалось бы чем-то необычным, не правда ли? В конце концов, это же было в тот самый вечер, когда вас пытались задушить! – Она поставила на газ утюг и продолжала: – Кстати, вы тоже получили вызов на расследование? Так, так. Мой шеф очень обрадуется. В самый разгар рабочего дня!
– Бедная старая миссис Гэр! – сказала я. – От её смерти всем нам одни неприятности. Кроме Халлоранов, естественно.
– Это старая пиявка! Я рада, что она умерла! – В словах женщины слышалась ненависть. – Может быть, теперь я смогу, наконец… – Она оборвала фразу, сняла утюг с огня и начала яростно гладить. Больше из неё ничего нельзя было выудить.
Уэллеры тоже были не особенно словоохотливы. Казалось, они засели в своих апартаментах, как в крепости. Миссис Уэллер лишь чуть-чуть приоткрыла дверь.
– Нет, мы никого не видели и не слышали ничего необычного, – заявила она, закрыла дверь и даже заперла её на ключ.
Чем они, собственно, занимались? На что жили? О чем разговаривали? Что происходило днем и ночью за этими закрытыми дверями? В задумчивости я спустилась вниз по лестнице. В общем, создавалось впечатление, что Уэллеры жили нормальной, порядочной жизнью – но все же это прозябание в двух комнатах казалось довольно странным. Я слышала, что Уэллер выполнял случайные работы. И это притом, что он был полицейским на пенсии! По виду и прежней профессии его, пожалуй, едва ли можно было отнести к разряду живущих на случайные заработки! Возможно, он был одной из жертв всеобщей экономической депрессии, что и объясняло такое весьма странное существование?
А по какой причине могла миссис Гэр взять у них взаймы две тысячи долларов? Да ещё принимая во внимание, что она, по-видимому, смогла оставить после себя капитал, состоящий под опекой, на сумму десять-двенадцать тысяч долларов! Или она вовсе не брала взаймы эти деньги, а просто заплатила Уэллерам две тысячи долларов? За что? Не здесь ли ключ к её прошлому?
Худощавый полицейский в холле иронически заметил, что он очень удивлен, видя меня возвращающейся с пустыми руками. Я проигнорировала его нахальное замечание и удалилась в свои апартаменты, чтобы как следует подумать. Но, едва я уютно устроилась в своем эркере, как в мою дверь громко постучали. Это был Ходж Кистлер.
Он вошел, закрыл за собой дверь и театрально раскинул руки.
– Итак, малышка, – вы все же любите меня!
– Это в данный момент совсем неважно! Просто я решила докопаться до истины с этим найденным билетом. Тем самым я совершенно случайно сделала возможным ваше освобождение, – холодно объяснила я.
– За это «неважное» маленькое благодеяние я хотел бы сердечно вас поблагодарить! – Он церемонно поклонился, но при этом рот его растянулся в улыбке до ушей. – В тюрьме нет ничего хорошего. Если бы я просидел там дольше, то, возможно, приобрел бы ужасные привычки.
– Вы и без того их имеете. Но лучше скажите мне, не узнали вы что-нибудь новое об этом убийстве.
– Ничего. Вместо этого я заключил с солидным клиентом крупный выгодный договор! Одно вы должны торжественно обещать: вы никогда не станете специалистом по рекламе!
– К этому у меня вообще нет таланта. Но как сыщик! – Я рассказала ему обо всем, что узнала за день, особенно подчеркнув свое подозрение против Халлоранов.
– А против меня ещё что-нибудь есть?
– К сожалению, нет! Но тут имеется несколько моментов, которые вы могли бы прояснить для меня…
– Так вот почему такая внезапная и неожиданная доверчивость!
– Так оно и есть. Еще раз тщательно проверьте алиби мистера Халлорана. Выясните, действительно ли оно так неопровержимо.
– Это может сделать один мой наборщик, который по понедельникам всегда свободен. Он знаком со всеми достопримечательными людьми и местами в этом городе. Что еще?
– Тевмены мне тоже не очень по душе. Миссис Гэр постоянно бранилась с миссис Тевмен, может быть, ей, в конце концов, это надоело, и она решила отомстить. Как насчет алиби Тевменов?
– Железобетонное. Полиция все тщательно проверила.
– А что с миссис Халлоран? Может быть, она тоже вовсе и не была в Чикаго?
– Это, должно быть, легко можно выяснить. Тут даже полиция не сможет ничего напортить. Предоставим это судебному следователю.
– Если при этом не выяснится ничего нового, я сама займусь расследованием этого дела.
– Какая жажда приключений! Однако, что с нашим приятелем Баффингэмом? Он единственный в этом доме, которого лично я мог бы заподозрить в этом убийстве.
– Самое удивительное здесь то, что он за свою смехотворно маленькую комнату платит девять долларов в неделю. Это я видела в регистрационной книге.
– Девять долларов за эту каморку? Да это же чистый грабеж!
– Мисс Санд платит пять долларов в неделю. Зато Уэллеры вообще ничего не платят! Они утверждают, будто имеют от миссис Гэр долговую расписку на две тысячи долларов. Вместо того, чтобы расплатиться, старуха позволила им бесплатно жить здесь.
– Боже мой, да вы в самом деле настоящая ищейка! Кто мог бы предположить, что этот старый дом скрывает столько тайн! Собственно говоря, теперь все они в какой-то степени подозрительны. Кроме нас двоих. То есть, я слишком галантен, чтобы обвинять вас в убийстве.
– Надеюсь, вы будете столь же галантны и пожелаете мне спокойной ночи. Потому что я смертельно устала!
Он встал, подал мне руку, безупречно пожелал «приятного ночного отдыха» и удалился. Не знаю, почему все это меня разозлило!
14
Следующий день был воскресенье. Мисс Халлоран подняла меня очень рано, чтобы получить свою плату за квартиру.
– Уж эти-то деньги у меня не смогут отобрать! – со злостью проговорила она. – Поэтому я была бы вам очень обязана, если бы вы уплатили мне за жилье.
– Я имею обыкновение платить вперед, – объяснила я ей. – Следовательно, это означает, что вы собираетесь терпеть меня в этом доме ещё целую неделю?
– Вероятно, раньше я все равно не смогу от вас отделаться, – сказала миссис Халлоран, скорее откровенно, нежели гуманно. – Вам только остается заплатить.
У меня в сумке была только одна десятидолларовая банкнота, которую я ей и отдала, а она вернула мне одну пяти – и одну долларовую купюру сдачи. Я обратила внимание на пятидолларовую. Она имела на сгибе длинный разрыв. Это была та самая банкнота, которую я сама отдала миссис Гэр до того, как она собиралась ехать в Чикаго! Итак, теперь, кажется, я поймала, наконец, этих Халлоранов. Я абсолютно спокойно сказала:
– Значит, вы все таки нашли ещё какие-то деньги!
Она озадаченно взглянула на меня.
– Только те, что полицейский отобрал у меня.
– Тогда, может быть, ваша тетя давала вам наличные деньги? – сказала я вызывающе, чтобы привести её в бешенство и тем самым вызвать на откровенность.
– Она не дала мне ни цента. Те деньги, что у меня есть, дал мне мой муж. Он получил в пятницу причитающееся ему государственное пособие за июнь.
Но все это меня не интересовало. Я положила на стол эту разорванную банкноту. Она испуганным взглядом уставилась на меня.
– Эта банкнота мне знакома. Ею я заплатила миссис Гэр за квартиру за прошлую неделю.
– О Боже, – охнула она, дрожа и заикаясь, – должно быть, кто-то в доме дал мне её в уплату за жилье! У меня вообще не было ни одной пятидолларовой банкноты! Когда я вернулась из Чикаго, у меня оставалось лишь немного мелочи. Все остальное, что у меня есть, это квартирная плата, которую я собрала за это время.
Правду ли она сказала? Или она бесстыдно солгала мне? Если она получила деньги от своего мужа, то никогда не сознается, что и эта банкнота тоже от него.
– А не помните ли, от кого именно вы получили эту приметную банкноту?
– Дайте-ка подумать… Мистер Кистлер спустился вниз очень рано… он дал мне пятерку и бумажку в один доллар. Потом пришла мисс Санд, чтобы включить воду в ванной. Она заплатила ровно пять долларов. У мистера Гранта наверху я тоже получила пятидолларовую банкноту и дала ему три серебряных доллара сдачи… Уэллеры вообще отказались платить. Баффингэм, когда я поднялась наверх, был ещё в постели. Он заявил, что его комната стоит не больше трех долларов, и впредь уже не будет платить по девять долларов. Вероятно, он задолжал моей тете и выплачивал долг еженедельно вместе с квартирной платой. Я ещё проверю её бумаги. Во всяком случае, он тоже дал пятерку, которую мне разменяли Уэллеры. И я вернула ему два доллара.
Из этого рассказа нельзя было понять, от кого же она, собственно, получила эту рваную банкноту. Каждого, кто расплатился пятеркой, можно было подозревать в том, что он нашел эти деньги, когда шарил в подвале или в комнате миссис Гэр. Это были мистер Кистлер, мисс Санд, мистер Грант и мистер Баффингэм. Уэллеры исключались. Правда, я дала миссис Гэр эту банкноту в четверг, накануне той катастрофической пятницы. Возможно, она сама отдала её кому-то из своих квартирантов в качестве сдачи. Это было настоящее сумасшествие! Каждый раз, когда я думала, что у меня в руках вещественные доказательства, передо мной вырастала новая стена сомнений и препятствий! Они все были подозрительны! Я опять взяла в руки регистрационную книгу, которую принесла с собой миссис Халлоран, и начала листать её. Мистер Кистлер платил обычно по понедельникам, мистер Грант и мисс Санд – по вторникам, мистер Баффингэм же, в основном – по средам. Эта банкнота, несомненно, являлась косвенным доказательствам. Если ею расплатился один из этих четырех, то он оказывался под сильнейшим подозрением!
– Пожалуйста, попытайтесь вспомнить! Подумайте как следует. Закройте глаза и представьте себе каждого по отдельности, как он или она платили вам за квартиру.
Миссис Халлоран послушно закрыла глаза – однако, без какого-либо удовлетворительного результата. С закрытыми глазами и наморщенным лбом она имела чрезвычайно задумчивый вид.
Но она просто не могла уже вспомнить, кто именно дал ей эту злосчастную банкноту. Во всяком случае, в это воскресенье и день, и ночь прошли для меня спокойно.
В понедельник утром Ходж Кистлер позвонил мне по телефону.
– Снова благополучно родился новый номер моей газеты! А своего наборщика я тоже успешно отправил на охоту. Я готов пригласить вас на обед, если пообещаете съесть не больше, чем на тридцать центов! Как насчет «Ветмор Грилль-рум»?
Я точно знала, что в «Ветмор Грилль-рум» ни одно блюдо не стоит меньше доллара. Это было солидное, элегантное заведение, и я решила одеться как можно получше. Я вошла в ресторан в условленное время, стараясь придать себе высокомерный вид.
– Если вы намерены стать королевой красоты, вам лучше есть одной! – приветствовал меня Кистлер. – Чтобы я не мог с вами конкурировать!
Оставаясь неприступной, я деловито спросила:
– Выяснил что-нибудь ваш наборщик?
– А не могу ли я сначала подкрепиться, миссис Шерлок Холмс?
Ходж Кистлер заказал изысканное меню и бутылку вина. Мы с удовольствием пообедали, и затем он начал:
– Итак, мой ловкий наборщик посетил Халлоранов вчера утром, в половине одиннадцатого. Халлоран был ещё в постели, и дверь открыла маленькая девочка. Андерсон – так зовут моего сотрудника – сказал этому ребенку, что он член Американского легиона, собирающий подписи под обращением к правительству о выплате тысячи долларов каждому бывшему солдату, имеющему ранение. С этой сказкой он послал маленькую девочку к её отцу, и тот тут же появился.
– Могу себе представить!
– Итак, оба уселись вместе в гостиной и стали обстоятельно обсуждать этот проект. Мистер Халлоран в пижамных штанах и босиком! Маленькие Халлораны бегали кругом по всему дому. Наконец, мистер Халлоран сам свернул разговор на все те трудности и неприятности, которые свалились на его голову в связи со смертью тетки его жены. Его даже подозревали в убийстве, но это ведь совершенно невозможно! Мой добрый Андерсон сочувственно и заинтересованно спросил, почему именно невозможно. Тогда Андерсон рассказал ему по секрету – как мужчина мужчине – что у них была небольшая семейная ссора, и он решил отомстить довольно распространенным способом. Короче говоря, тот знаменитый вечер пятницы он провел в некоем доме, известном своей определенной репутацией. Он даже назвал Андерсону этот дом, вероятно, для большей убедительности. Естественно, Андерсон сразу же после этого отправился туда и узнал от хозяина этого заведения, что Халлоран сидел там и пил до четырех часов утра. Следовательно – алиби «железное»!
– Но это мог быть только Халлоран! Никто другой не имел мотива для этого убийства!
– Но Андерсон не удовлетворился одним лишь рассказом хозяина этого дома. Он отыскал ещё одну платиновую блондинку и двух мужчин, которые находились в одной компании с Халлораном. Все трое поклялись, что Халлоран был вместе с ними. И я не думаю, что эти трое стали бы лжесвидетельствовать из-за какого-то собутыльника.
– Полный тупик! – простонала я.
– Не отчаивайтесь. Кто знает, возможно, что-то прояснится при судебном расследовании. – Он посмотрел на часы. – И, поскольку мы как раз заговорили об этом расследовании, малышка, наш час настал! Уже половина третьего.
Мы поспешили отправиться к зданию суда, где должно было состояться расследование. Когда мы, запыхавшись и отдуваясь, прибыли, судебный следователь ещё даже и не появился. Помещение, куда нас привели, было большим и голым, похожим на школьную классную комнату. На возвышении стоял стол с несколькими стульями. Сбоку от него тоже был выставлен ряд стульев, очевидно, для присяжных заседателей. Остальная часть помещения была заставлена откидными стульями, на которых уже сидели все приглашенные. На заднем плане стояли несколько любопытных, у дверей – разные полицейские чины. Мы сели рядом с мистером Грантом и начали шепотом переговариваться с ним. Нам пришлось ждать довольно долго. Атмосфера в помещении была весьма гнетущая. У всех присутствующих был подавленный и безнадежный вид, и это мрачное настроение ещё усугублялось жарой и пылью. Как и всегда, когда я нахожусь в зале суда, я начала мечтать о ванне со свежей, прохладной, чистейшей водой!
Наконец, появился судебный следователь вместе с лейтенантом Штромом и несколькими незнакомыми мне мужчинами. Следователь – в частной жизни известный политик – сел к столу. Штром уселся рядом с ним. После вступительных формальностей следователь сказал коротко и четко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25