И будь уверен, рано или поздно они до тебя доберутся!
– Меня никто не мог видеть, – отбивался Никита. – Кроме нее, конечно, – многозначительно добавил он.
Мотылесса, услышав это, помертвела. Она поняла, что часы ее жизни сочтены. Если не убьют сейчас, то все равно ей не на что рассчитывать. С ней могут расправиться в любую минуту. После того как Никита отъехал от милицейской «Волги» с двумя трупами в багажнике, она не переставала обдумывать план своего побега… Но Никита, похоже, догадался, о чем она думает. Когда они вышли из машины, он крепко схватил ее и буквально втащил в подъезд.
– Хорошо хоть девчонку оставил в живых! – между тем продолжал яриться дядя Лева. – Как у тебя хватило ума сделать это – не представляю!
– Не надо сгущать краски! Я не настолько туп. И, между прочим, могу обидеться…
– Да что ты говоришь! Обидеться! И что, интересно, ты сделаешь – застрелишь и меня заодно? Так стреляй поскорее! А потом иди и зарабатывай себе на жизнь самостоятельно. Промышляй тупорылыми налетами да гоп-стопами, как ты делал это до того, как я подобрал тебя, кретина!..
Никита поиграл желваками, но ничего не ответил.
– Давай, вспоминай, где ты мог наследить? – спросил дядя Лева.
– Я же говорю – меня никто не мог видеть!
– Я не о стрельбе по милиционерам говорю! Я спрашиваю, где ты мог наследить до этого?
– Нигде, – уверенно заявил Никита.
– Ну, как же «нигде»! – вышел из себя дядя Лева. Ире казалось, его громовый голос разносится по всему дому. – Ты же мне сказал, что тот ефрейтор попросил сержанта обратить внимание на номер машины. Значит, с машиной было что-то не так! Может, ты в какую аварию залетал!
– Нет.
– Может, сбил кого?
– Нет…
– Может, правила сильно нарушил, а кто-то заметил это и настучал на тебя?
– Не думаю…
– Но тогда какого черта на тебя ни с того ни с сего наставили автомат и потребовали выйти из машины?
– Ну я же сказал – не знаю! Не знаю! – закричал в ответ Никита.
После этого всплеска эмоций в помещении повисла тишина. Крикуны разбежались по своим углам: старший к кофейнику, чтобы заварить кофе, а младший подошел к окну, чтобы вспомнить, где он мог попасться на милицейскую заметку. Никита яростно потер лоб. Но ничего путного ему в голову не приходило.
– А можно мне тоже кофе? – подала голос Мотылесса.
– Что? – не расслышал дядя Лева.
– Кофе, – пролепетала девушка.
– Какой еще кофе! – взорвался временно исполняющий роль папы. – Отправляйся немедленно спать. В три часа у нас важная встреча! Ты должна выглядеть там, как дочь преуспевающего человека, а не как проведшая бессонную ночь потаскуха!
– Спать? – удивилась девушка. – Вы думаете, я способна уснуть сейчас?
– Еще как способна! Возьми в моей комнате, в тумбочке, таблетки со снотворным, проглоти две, нет, лучше три штуки и отправляйся к себе в спальню. Сейчас на часах десять тридцать. Я разбужу тебя в половине третьего. Четыре часа поспишь и будешь к положенному времени как свеженький огурчик. Все – отправляйся…
«По крайней мере до трех часов меня не убьют!» – с этой мыслью Мотылесса отправилась искать снотворное. Войдя в комнату дяди Левы и открыв тумбочку, она без особого труда нашла там таблетки в красивой желтенькой упаковке. Внимательно осмотрев пачку, Ира попыталась обнаружить надпись, свидетельствующую о том, что это действительно снотворное, но, так и не найдя ее, подумала: «А зачем, собственно? Не отравить же меня хотят, в самом деле? Ну и пусть. Такая смерть даже лучше, чем удавка, опасная бритва или полет с двенадцатого этажа».
И тут взгляд ее упал на мобильный телефон, лежавший на кровати дяди Левы…
– Извините, не подскажете который час? – задал вопрос Глушенковой краснощекий мальчуган лет семи.
– Половина третьего.
– Спасибо, – поблагодарил мальчик и ускорил шаг.
«Наверное, торопится, чтобы посмотреть мультики!» – предположила Валентина Андреевна. Она тоже когда-то в детстве обожала мультфильмы. Едва только в доме появлялась программа передач на неделю, тут же брала в руки красный фломастер и спешила подчеркнуть то, что представляло для нее тогда интерес. Мультфильмы подчеркивала двумя линиями, рядом с «Чебурашкой», «Винни Пухом» и, конечно же, «Ну, погоди» ставила восклицательный знак. Так делали многие ее сверстники и сверстницы. Почему все дети почти одинаковы в своих пристрастиях и поступках? Может, потому, что смотрят одни и те же мультфильмы, читают одни и те же книжки, заучивают наизусть одни и те же стихи? Зато, вырастая, они становятся столь разными, что порою совершенно не способны понять тех, с кем еще не так давно играли в прятки и пели походные песни.
Размышляя об этом, Валентина Андреевна пыталась отвлечься от неожиданной размолвки со своим другом Анатолием Панфиловым. Эта размолвка мучила ее. Ей казалась безнравственной постановка вопроса: кто важнее для общества – четырнадцатилетняя проститутка или два работника правоохранительных органов? Мысль о том, что здесь возможен выбор в чью-либо пользу, приводила Валентину Андреевну в бешенство. Она не делила людей по профессиональному признаку, как это делал ее коллега. Единственный критерий, который она признавала, – порядочный или непорядочный. И все! И больше ничего! Будь ты хоть трижды банкир, депутат, врач, учитель, спасатель или милиционер – для нее это не имело никакого значения. Иру Малахову, по прозвищу Мотылесса, Валентина Андреевна считала существом порочным, безалаберным, глупым, но не злым и не подлым. Она должна разыскать четырнадцатилетнюю девочку, которой, как была уверена Глушенкова, угрожала серьезная опасность.
Но не только Валентина Андреевна мучительно переживала размолвку с другом. Панфилов тоже не мог найти себе места. Так Глушенкова решила, когда, подходя к отделу, увидела маячившего в окне капитана Панфилова. Наверняка он выглядывал именно ее. Валентина Андреевна остановилась, через полминуты Анатолий стоял рядом.
– Прости меня. Я был не прав. Сам не знаю, что вдруг на меня нашло. Просто очень уж жалко тех ребят! Никак не могу отделаться от чувства вины за их смерть… Прости.
– Забыто! – произнесла в ответ Валентина Андреевна. – Давай лучше рассказывай, что у тебя новенького?
– По этому делу пока ничего. Моя милая дочурка и ее подружки составляют с нашим фотографом фоторобот. А трое моих помощников разбежались кто куда: один к криминалистам, второй к баллистикам, третий на место происшествия. В общем, работа кипит… Но у меня, Валюш, все буквально из рук валится. Да и начальство наседает. Хотят подключить к расследованию в качестве буксира какого-то очень крутого следователя из управления… А что новенького у тебя?
– Как это ни прискорбно, но тоже ничего, – ответила Валентина Андреевна. – Разговаривала только что еще раз с Аллой Сахаровой…
– С кем?..
– С Алкой Леденец. Увы, ее показания ничего нового в копилку расследования не прибавили. После того как твоя дочь и другие свидетельницы составят фоторобот, препроводи их, пожалуйста, ко мне в кабинет… Потолкую с ними по душам, по-нашему, по-бабьи. Может, что любопытное вспомнят…
– Ясно.
– Только умоляю, Толя, – взмолилась Валентина Андреевна. – Сними, пожалуйста, это выражение со своего лица. А то тебе прохожие милостыню скоро начнут подавать, как несчастному беженцу или погорельцу.
Черты лица капитана Панфилова немного ожили.
– Ладно, все! Беру себя в руки!
– Вот и правильно! Пойдем работать…
Когда друзья появились в поле зрения дежурного по отделу, пожилого старшины Сан Саныча Тимофеева, раздался его громоподобный голос:
– Валя, Валя, иди-ка сюда! Тут тебе сообщение!
– Какое еще сообщение?
– По телефону передали еще утром, часов около одиннадцати, наверное… Я хотел разговор на твой кабинет переключить, но там никто трубку не брал, видно, ты уже ушла. Тогда я записал то, что попросила тебе сообщить девушка…
Сан Саныч одел очки с большими линзами и зачитал написанное на тетрадном листке в клеточку немногословное послание:
– «Ждите меня у входа в банк „Гарантия“ начиная с трех часов и до упора… А не то меня убьют!»
На этом старшина Тимофеев чтение закончил и посмотрел на инспектора Глушенкову и стоявшего рядом капитана Панфилова. Оба понятия не имели, что это за послание и как на него реагировать.
– У тебя есть кто-то знакомый в банке «Гарантия»? – спросил Анатолий.
– Нет, – ответила Валентина Андреевна. – Сан Саныч, миленький, а эта девушка как-то представилась?
– То ли Мотылевкая, то ли Могилевская, точно не помню…
– Мотылесса! – в один голос вскричали друзья и одновременно взглянули на электронные часы висевшие над «дежуркой».
На них горели цифры 15.05…
Данное дело было венцом его творчества. После него он собирался завязать с криминалом, собрать в кучку разбросанные в различных банках деньги и, добавив к ним огромную долю заработанного на этом деле, раствориться где-нибудь в тропических джунглях или среди альпийских лугов. Где конкретно, он пока не решил. Однако существовала еще одна причина, чтобы взяться за это трудное и практически не выполнимое дело. Оно могло стать украшением его криминальной карьеры, чем-то вроде раритетного алмаза в коллекции ювелира. После такой аферы он, безусловно, станет настоящей легендой в уголовном мире, ведь до него банк «Гарантия» не удавалось «кинуть» еще никому. Аферист с многолетним стажем, Лев Яковлевич Ряховский, по кличке Лев, будет первым и, наверное, последним, кто сделает это. Последним, потому что после такого «ляпа» клиентов у банка должно очень сильно поубавиться, и вряд ли он сможет вообще существовать дальше. Целью нанявших его людей было не примитивное невозвращение кредита или другой подобный швырок. Нанявшие его господа – очень серьезные люди, и цель, выбранная ими, тоже серьезная. Им был нужен закладной вексель крупнейшего в стране авиационного завода, купленный банком «Гарантия» еще на заре перестройки за сущие копейки про запас, из расчета «авось когда-нибудь пригодится». Купившие вексель и не мечтали о том, что спустя одиннадцать лет этот завод так поднимется и что скромная бумажка станет ценнейшим денежным эквивалентом, который когда-либо хранился в банке.
За трудную, почти невыполнимую задачу Лев Яковлевич Ряховский взялся около трех месяцев назад. Каких только планов не разрабатывал его изворотливый мозг за это время, но в каждом был изъян, могущий привести к провалу. А провал означал неминуемую смерть – в этом он полностью отдавал себе отчет. И вот когда уже чаша терпения его нанимателей начала переполняться, в голове Льва забрезжила гениальная идея.
– А что, если в банк «Гарантия» однажды явится адвокат руководства авиационного завода и скажет: «Мои клиенты желают выкупить вексель»? – заявил он тем, кто его нанял.
– У завода нет таких денег! – категорично заявили его наниматели.
– А если пустить ловко обставленную дезу о переговорах, которые ведутся дирекцией завода с «Боингом» или, скажем, с «Макдональд Дуглас»?
– Тогда, может, и проглотят, – согласились его наниматели. – Но что это нам даст?
– Это нам даст возможность выкрасть вексель! – смело заявил Лев.
– Маразм, утопия, чушь, лапша, фуфло, – ответили ему.
Лев дал им выговориться. Он не обиделся, услышав эти слова. Еще четыре дня назад Лев Яковлевич и сам плюнул бы в лицо тому, кто посмел бы заявить, что можно выкрасть вексель из неприступного банка «Гарантия». Идея возникла случайно, когда он увидел на улице самую обычную малолетнюю проститутку. Она вовсе не являлась красавицей, которая способна соблазнить директора банка и, выведав у него секретный код, похитить вексель из сейфа. Нет, подобные голливудские расклады могли поисходить лишь в кино. Лев обратил внимание на девицу, потому что она была как две капли воды похожа на его дочь. Да, да, именно дочь. У него и в самом деле была дочь: в далеком городке Минусинске прекрасная женщина по имени Тамара родила от него девочку. К сожалению, внешность дочурка унаследовала папину, отчего и получилась такой неказистой. Девочка скончалась от лейкемии, когда ей исполнилось четырнадцать. Тамара написала ему об этом, в письме была фотография. Мать ненадолго пережила дочь. И вот недавно Лев увидел на обочине дороги копию своей дочки. Малолетняя шлюха идеально вписывалась в его план. Рассказывать подробности нанимателям он не собирался, так как малейшая утечка информации грозила провалом.
– Скажите мне, пожалуйста, что сделает руководство банка «Гарантия», если за вексель будет предложена очень серьезная сумма в долларах?
– Продаст, – в один голос ответили наниматели.
– Но сам вексель отдаст только тогда, когда вся сумма будет находиться на их счете, – добавил кто-то, и все остальные его поддержали. С этим был согласен и Лев Яковлевич.
– Прежде чем совершать обмен, – продолжал он, – противоположная сторона, то есть якобы руководство завода, должна быть уверена, что выкупленный ею вексель настоящий, не так ли?..
– Тогда все происходит по привычной для подобных случаев схеме! – озвучил мнение всех один из нанимателей. – Проводится так называемая экспертиза. Адвокат, представляющий интересы авиазавода, приглашает эксперта, которому он доверяет, и тот делает подтверждение подлинности векселя. Иногда, правда, когда требуется особая тщательность, стороны прибегают к экспертизе вне стен учреждения. Но нет сомнения, что руководство банка «Гарантия» никогда на это не пойдет. Если только вдруг случится чудо или если в банке останется такой залог, который бы дал «Гарантии» полную гарантию, что все будет без обмана.
– Вот именно, – подхватил Лев Яковлевич. – Господа, через пару недель вексель будет лежать вот в этой комнате, вот на этом столе! Готовьте деньги!
Ответом была гробовая тишина. А Лев Яковлевич, не давая никому опомниться, продолжал:
– Для успешного проведения операции мне нужны хорошо скроенная дезинформация о переговорах руководства авиазавода с одной из крупных компаний Запада, сорок тысяч долларов и пятьсот тысяч рублей наличными, хорошая квартира, снятая не менее чем на год, машина представительского класса без «хвостов», документы на имя какого-нибудь известного адвоката из того самого города, где расположен завод, с обязательным условием, что у данного адвоката имеется дочь четырнадцати-пятнадцати лет по имени Ирина. Естественно, необходимо прикрытие на родине этого адвоката. Он и его семья должны на время операции исчезнуть. Кроме того, вышеупомянутый адвокат должен быть действительно нанят руководством завода на работу. Не мне вам говорить, что все эти факты будут тщательно проверяться службой безопасности банка «Гарантия» и проколы в моей легенде должны быть исключены. Перечень более мелких необходимых мне вещей я сообщу дополнительно…
Сказав это, Лев покинул помещение, оставив в полном недоумении своих нанимателей, которые рассчитывали, что он будет просить у них новейшие сканеры, детекторы, приборы ночного видения, отмычки, взрывчатку, а может, что и покруче.
– Уж не водит ли он нас за нос? – всполошился один из присутствующих.
– Не думаю! – ответил другой. – Я знаю Льва не один десяток лет. Он всегда отвечал за свои слова. И если он заявил, что через две недели вексель будет лежать на этом столе, значит, он уверен в том, что это возможно. Наша задача – сделать все, о чем он просил. Проколов и недоработок быть не должно!
– Но почему он не рассказал, как собирается это сделать?
– Профессиональная привычка – никому и никогда не доверять!
Лев Яковлевич Ряховский и в самом деле никому и никогда не доверял. Наверное, именно поэтому ему удалось многого добиться в своем ремесле. Он решил использовать Мотылессу, разыграв спектакль. Дочь должна находиться под постоянным контролем. Контроль осуществлял Степан Мараев, временно переименованный в Никиту. По замыслу режиссера, ежедневное присутствие Никиты придаст девушке уверенность, и она в качестве дочери преуспевающего адвоката будет излучать счастье на всех окружающих, в том числе и на совет директоров банка «Гарантия». Стоит отметить, что дочь справилась со своей ролью отменно, а вот ее партнер чуть было не провалил весь спектакль стрельбой в милиционеров.
Степан Мараев уже второй год жил по фальшивым документам. Надежных документов Лев Яковлевич своему помощнику делать не торопился, не без основания полагая, что тот, получив их, просто напросто застрелит своего шефа или исчезнет в неизвестном направлении. Степан побывал в Чечне, около года был снайпером в разведроте, после чего дезертировал. Познакомился со своим будущим шефом младший сержант Мараев, угрожая трофейным пистолетом и требуя сто рублей, чтобы купить поесть.
В ответ на его требование Ряховский сказал:
– Если хочешь, я дам тебе работу.
– А что это за работа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Меня никто не мог видеть, – отбивался Никита. – Кроме нее, конечно, – многозначительно добавил он.
Мотылесса, услышав это, помертвела. Она поняла, что часы ее жизни сочтены. Если не убьют сейчас, то все равно ей не на что рассчитывать. С ней могут расправиться в любую минуту. После того как Никита отъехал от милицейской «Волги» с двумя трупами в багажнике, она не переставала обдумывать план своего побега… Но Никита, похоже, догадался, о чем она думает. Когда они вышли из машины, он крепко схватил ее и буквально втащил в подъезд.
– Хорошо хоть девчонку оставил в живых! – между тем продолжал яриться дядя Лева. – Как у тебя хватило ума сделать это – не представляю!
– Не надо сгущать краски! Я не настолько туп. И, между прочим, могу обидеться…
– Да что ты говоришь! Обидеться! И что, интересно, ты сделаешь – застрелишь и меня заодно? Так стреляй поскорее! А потом иди и зарабатывай себе на жизнь самостоятельно. Промышляй тупорылыми налетами да гоп-стопами, как ты делал это до того, как я подобрал тебя, кретина!..
Никита поиграл желваками, но ничего не ответил.
– Давай, вспоминай, где ты мог наследить? – спросил дядя Лева.
– Я же говорю – меня никто не мог видеть!
– Я не о стрельбе по милиционерам говорю! Я спрашиваю, где ты мог наследить до этого?
– Нигде, – уверенно заявил Никита.
– Ну, как же «нигде»! – вышел из себя дядя Лева. Ире казалось, его громовый голос разносится по всему дому. – Ты же мне сказал, что тот ефрейтор попросил сержанта обратить внимание на номер машины. Значит, с машиной было что-то не так! Может, ты в какую аварию залетал!
– Нет.
– Может, сбил кого?
– Нет…
– Может, правила сильно нарушил, а кто-то заметил это и настучал на тебя?
– Не думаю…
– Но тогда какого черта на тебя ни с того ни с сего наставили автомат и потребовали выйти из машины?
– Ну я же сказал – не знаю! Не знаю! – закричал в ответ Никита.
После этого всплеска эмоций в помещении повисла тишина. Крикуны разбежались по своим углам: старший к кофейнику, чтобы заварить кофе, а младший подошел к окну, чтобы вспомнить, где он мог попасться на милицейскую заметку. Никита яростно потер лоб. Но ничего путного ему в голову не приходило.
– А можно мне тоже кофе? – подала голос Мотылесса.
– Что? – не расслышал дядя Лева.
– Кофе, – пролепетала девушка.
– Какой еще кофе! – взорвался временно исполняющий роль папы. – Отправляйся немедленно спать. В три часа у нас важная встреча! Ты должна выглядеть там, как дочь преуспевающего человека, а не как проведшая бессонную ночь потаскуха!
– Спать? – удивилась девушка. – Вы думаете, я способна уснуть сейчас?
– Еще как способна! Возьми в моей комнате, в тумбочке, таблетки со снотворным, проглоти две, нет, лучше три штуки и отправляйся к себе в спальню. Сейчас на часах десять тридцать. Я разбужу тебя в половине третьего. Четыре часа поспишь и будешь к положенному времени как свеженький огурчик. Все – отправляйся…
«По крайней мере до трех часов меня не убьют!» – с этой мыслью Мотылесса отправилась искать снотворное. Войдя в комнату дяди Левы и открыв тумбочку, она без особого труда нашла там таблетки в красивой желтенькой упаковке. Внимательно осмотрев пачку, Ира попыталась обнаружить надпись, свидетельствующую о том, что это действительно снотворное, но, так и не найдя ее, подумала: «А зачем, собственно? Не отравить же меня хотят, в самом деле? Ну и пусть. Такая смерть даже лучше, чем удавка, опасная бритва или полет с двенадцатого этажа».
И тут взгляд ее упал на мобильный телефон, лежавший на кровати дяди Левы…
– Извините, не подскажете который час? – задал вопрос Глушенковой краснощекий мальчуган лет семи.
– Половина третьего.
– Спасибо, – поблагодарил мальчик и ускорил шаг.
«Наверное, торопится, чтобы посмотреть мультики!» – предположила Валентина Андреевна. Она тоже когда-то в детстве обожала мультфильмы. Едва только в доме появлялась программа передач на неделю, тут же брала в руки красный фломастер и спешила подчеркнуть то, что представляло для нее тогда интерес. Мультфильмы подчеркивала двумя линиями, рядом с «Чебурашкой», «Винни Пухом» и, конечно же, «Ну, погоди» ставила восклицательный знак. Так делали многие ее сверстники и сверстницы. Почему все дети почти одинаковы в своих пристрастиях и поступках? Может, потому, что смотрят одни и те же мультфильмы, читают одни и те же книжки, заучивают наизусть одни и те же стихи? Зато, вырастая, они становятся столь разными, что порою совершенно не способны понять тех, с кем еще не так давно играли в прятки и пели походные песни.
Размышляя об этом, Валентина Андреевна пыталась отвлечься от неожиданной размолвки со своим другом Анатолием Панфиловым. Эта размолвка мучила ее. Ей казалась безнравственной постановка вопроса: кто важнее для общества – четырнадцатилетняя проститутка или два работника правоохранительных органов? Мысль о том, что здесь возможен выбор в чью-либо пользу, приводила Валентину Андреевну в бешенство. Она не делила людей по профессиональному признаку, как это делал ее коллега. Единственный критерий, который она признавала, – порядочный или непорядочный. И все! И больше ничего! Будь ты хоть трижды банкир, депутат, врач, учитель, спасатель или милиционер – для нее это не имело никакого значения. Иру Малахову, по прозвищу Мотылесса, Валентина Андреевна считала существом порочным, безалаберным, глупым, но не злым и не подлым. Она должна разыскать четырнадцатилетнюю девочку, которой, как была уверена Глушенкова, угрожала серьезная опасность.
Но не только Валентина Андреевна мучительно переживала размолвку с другом. Панфилов тоже не мог найти себе места. Так Глушенкова решила, когда, подходя к отделу, увидела маячившего в окне капитана Панфилова. Наверняка он выглядывал именно ее. Валентина Андреевна остановилась, через полминуты Анатолий стоял рядом.
– Прости меня. Я был не прав. Сам не знаю, что вдруг на меня нашло. Просто очень уж жалко тех ребят! Никак не могу отделаться от чувства вины за их смерть… Прости.
– Забыто! – произнесла в ответ Валентина Андреевна. – Давай лучше рассказывай, что у тебя новенького?
– По этому делу пока ничего. Моя милая дочурка и ее подружки составляют с нашим фотографом фоторобот. А трое моих помощников разбежались кто куда: один к криминалистам, второй к баллистикам, третий на место происшествия. В общем, работа кипит… Но у меня, Валюш, все буквально из рук валится. Да и начальство наседает. Хотят подключить к расследованию в качестве буксира какого-то очень крутого следователя из управления… А что новенького у тебя?
– Как это ни прискорбно, но тоже ничего, – ответила Валентина Андреевна. – Разговаривала только что еще раз с Аллой Сахаровой…
– С кем?..
– С Алкой Леденец. Увы, ее показания ничего нового в копилку расследования не прибавили. После того как твоя дочь и другие свидетельницы составят фоторобот, препроводи их, пожалуйста, ко мне в кабинет… Потолкую с ними по душам, по-нашему, по-бабьи. Может, что любопытное вспомнят…
– Ясно.
– Только умоляю, Толя, – взмолилась Валентина Андреевна. – Сними, пожалуйста, это выражение со своего лица. А то тебе прохожие милостыню скоро начнут подавать, как несчастному беженцу или погорельцу.
Черты лица капитана Панфилова немного ожили.
– Ладно, все! Беру себя в руки!
– Вот и правильно! Пойдем работать…
Когда друзья появились в поле зрения дежурного по отделу, пожилого старшины Сан Саныча Тимофеева, раздался его громоподобный голос:
– Валя, Валя, иди-ка сюда! Тут тебе сообщение!
– Какое еще сообщение?
– По телефону передали еще утром, часов около одиннадцати, наверное… Я хотел разговор на твой кабинет переключить, но там никто трубку не брал, видно, ты уже ушла. Тогда я записал то, что попросила тебе сообщить девушка…
Сан Саныч одел очки с большими линзами и зачитал написанное на тетрадном листке в клеточку немногословное послание:
– «Ждите меня у входа в банк „Гарантия“ начиная с трех часов и до упора… А не то меня убьют!»
На этом старшина Тимофеев чтение закончил и посмотрел на инспектора Глушенкову и стоявшего рядом капитана Панфилова. Оба понятия не имели, что это за послание и как на него реагировать.
– У тебя есть кто-то знакомый в банке «Гарантия»? – спросил Анатолий.
– Нет, – ответила Валентина Андреевна. – Сан Саныч, миленький, а эта девушка как-то представилась?
– То ли Мотылевкая, то ли Могилевская, точно не помню…
– Мотылесса! – в один голос вскричали друзья и одновременно взглянули на электронные часы висевшие над «дежуркой».
На них горели цифры 15.05…
Данное дело было венцом его творчества. После него он собирался завязать с криминалом, собрать в кучку разбросанные в различных банках деньги и, добавив к ним огромную долю заработанного на этом деле, раствориться где-нибудь в тропических джунглях или среди альпийских лугов. Где конкретно, он пока не решил. Однако существовала еще одна причина, чтобы взяться за это трудное и практически не выполнимое дело. Оно могло стать украшением его криминальной карьеры, чем-то вроде раритетного алмаза в коллекции ювелира. После такой аферы он, безусловно, станет настоящей легендой в уголовном мире, ведь до него банк «Гарантия» не удавалось «кинуть» еще никому. Аферист с многолетним стажем, Лев Яковлевич Ряховский, по кличке Лев, будет первым и, наверное, последним, кто сделает это. Последним, потому что после такого «ляпа» клиентов у банка должно очень сильно поубавиться, и вряд ли он сможет вообще существовать дальше. Целью нанявших его людей было не примитивное невозвращение кредита или другой подобный швырок. Нанявшие его господа – очень серьезные люди, и цель, выбранная ими, тоже серьезная. Им был нужен закладной вексель крупнейшего в стране авиационного завода, купленный банком «Гарантия» еще на заре перестройки за сущие копейки про запас, из расчета «авось когда-нибудь пригодится». Купившие вексель и не мечтали о том, что спустя одиннадцать лет этот завод так поднимется и что скромная бумажка станет ценнейшим денежным эквивалентом, который когда-либо хранился в банке.
За трудную, почти невыполнимую задачу Лев Яковлевич Ряховский взялся около трех месяцев назад. Каких только планов не разрабатывал его изворотливый мозг за это время, но в каждом был изъян, могущий привести к провалу. А провал означал неминуемую смерть – в этом он полностью отдавал себе отчет. И вот когда уже чаша терпения его нанимателей начала переполняться, в голове Льва забрезжила гениальная идея.
– А что, если в банк «Гарантия» однажды явится адвокат руководства авиационного завода и скажет: «Мои клиенты желают выкупить вексель»? – заявил он тем, кто его нанял.
– У завода нет таких денег! – категорично заявили его наниматели.
– А если пустить ловко обставленную дезу о переговорах, которые ведутся дирекцией завода с «Боингом» или, скажем, с «Макдональд Дуглас»?
– Тогда, может, и проглотят, – согласились его наниматели. – Но что это нам даст?
– Это нам даст возможность выкрасть вексель! – смело заявил Лев.
– Маразм, утопия, чушь, лапша, фуфло, – ответили ему.
Лев дал им выговориться. Он не обиделся, услышав эти слова. Еще четыре дня назад Лев Яковлевич и сам плюнул бы в лицо тому, кто посмел бы заявить, что можно выкрасть вексель из неприступного банка «Гарантия». Идея возникла случайно, когда он увидел на улице самую обычную малолетнюю проститутку. Она вовсе не являлась красавицей, которая способна соблазнить директора банка и, выведав у него секретный код, похитить вексель из сейфа. Нет, подобные голливудские расклады могли поисходить лишь в кино. Лев обратил внимание на девицу, потому что она была как две капли воды похожа на его дочь. Да, да, именно дочь. У него и в самом деле была дочь: в далеком городке Минусинске прекрасная женщина по имени Тамара родила от него девочку. К сожалению, внешность дочурка унаследовала папину, отчего и получилась такой неказистой. Девочка скончалась от лейкемии, когда ей исполнилось четырнадцать. Тамара написала ему об этом, в письме была фотография. Мать ненадолго пережила дочь. И вот недавно Лев увидел на обочине дороги копию своей дочки. Малолетняя шлюха идеально вписывалась в его план. Рассказывать подробности нанимателям он не собирался, так как малейшая утечка информации грозила провалом.
– Скажите мне, пожалуйста, что сделает руководство банка «Гарантия», если за вексель будет предложена очень серьезная сумма в долларах?
– Продаст, – в один голос ответили наниматели.
– Но сам вексель отдаст только тогда, когда вся сумма будет находиться на их счете, – добавил кто-то, и все остальные его поддержали. С этим был согласен и Лев Яковлевич.
– Прежде чем совершать обмен, – продолжал он, – противоположная сторона, то есть якобы руководство завода, должна быть уверена, что выкупленный ею вексель настоящий, не так ли?..
– Тогда все происходит по привычной для подобных случаев схеме! – озвучил мнение всех один из нанимателей. – Проводится так называемая экспертиза. Адвокат, представляющий интересы авиазавода, приглашает эксперта, которому он доверяет, и тот делает подтверждение подлинности векселя. Иногда, правда, когда требуется особая тщательность, стороны прибегают к экспертизе вне стен учреждения. Но нет сомнения, что руководство банка «Гарантия» никогда на это не пойдет. Если только вдруг случится чудо или если в банке останется такой залог, который бы дал «Гарантии» полную гарантию, что все будет без обмана.
– Вот именно, – подхватил Лев Яковлевич. – Господа, через пару недель вексель будет лежать вот в этой комнате, вот на этом столе! Готовьте деньги!
Ответом была гробовая тишина. А Лев Яковлевич, не давая никому опомниться, продолжал:
– Для успешного проведения операции мне нужны хорошо скроенная дезинформация о переговорах руководства авиазавода с одной из крупных компаний Запада, сорок тысяч долларов и пятьсот тысяч рублей наличными, хорошая квартира, снятая не менее чем на год, машина представительского класса без «хвостов», документы на имя какого-нибудь известного адвоката из того самого города, где расположен завод, с обязательным условием, что у данного адвоката имеется дочь четырнадцати-пятнадцати лет по имени Ирина. Естественно, необходимо прикрытие на родине этого адвоката. Он и его семья должны на время операции исчезнуть. Кроме того, вышеупомянутый адвокат должен быть действительно нанят руководством завода на работу. Не мне вам говорить, что все эти факты будут тщательно проверяться службой безопасности банка «Гарантия» и проколы в моей легенде должны быть исключены. Перечень более мелких необходимых мне вещей я сообщу дополнительно…
Сказав это, Лев покинул помещение, оставив в полном недоумении своих нанимателей, которые рассчитывали, что он будет просить у них новейшие сканеры, детекторы, приборы ночного видения, отмычки, взрывчатку, а может, что и покруче.
– Уж не водит ли он нас за нос? – всполошился один из присутствующих.
– Не думаю! – ответил другой. – Я знаю Льва не один десяток лет. Он всегда отвечал за свои слова. И если он заявил, что через две недели вексель будет лежать на этом столе, значит, он уверен в том, что это возможно. Наша задача – сделать все, о чем он просил. Проколов и недоработок быть не должно!
– Но почему он не рассказал, как собирается это сделать?
– Профессиональная привычка – никому и никогда не доверять!
Лев Яковлевич Ряховский и в самом деле никому и никогда не доверял. Наверное, именно поэтому ему удалось многого добиться в своем ремесле. Он решил использовать Мотылессу, разыграв спектакль. Дочь должна находиться под постоянным контролем. Контроль осуществлял Степан Мараев, временно переименованный в Никиту. По замыслу режиссера, ежедневное присутствие Никиты придаст девушке уверенность, и она в качестве дочери преуспевающего адвоката будет излучать счастье на всех окружающих, в том числе и на совет директоров банка «Гарантия». Стоит отметить, что дочь справилась со своей ролью отменно, а вот ее партнер чуть было не провалил весь спектакль стрельбой в милиционеров.
Степан Мараев уже второй год жил по фальшивым документам. Надежных документов Лев Яковлевич своему помощнику делать не торопился, не без основания полагая, что тот, получив их, просто напросто застрелит своего шефа или исчезнет в неизвестном направлении. Степан побывал в Чечне, около года был снайпером в разведроте, после чего дезертировал. Познакомился со своим будущим шефом младший сержант Мараев, угрожая трофейным пистолетом и требуя сто рублей, чтобы купить поесть.
В ответ на его требование Ряховский сказал:
– Если хочешь, я дам тебе работу.
– А что это за работа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32