- А вы, Семен Борисович, недурственно выглядите. Даже не ожидал.
- Везде можно жить, Сергей Иванович. Все зависит от количества у вас денег. С ними можно и на Северном полюсе устроить себе жизнь, как у турецкого падишаха. - Катаев заливисто рассмеялся, довольный своей шуткой.
Ну совсем благополучный зек. Прямо позавидовать можно. И все же Иванов видел, что, несмотря на всю свою жизнерадостность и благополучие, поселившиеся на жирном лице зека Катаева с несерьезной кличкой Зяма, долгие годы жившего по поддельному паспорту как Свалов Валентин Николаевич, в глубине своих хитроватых глаз он пытался ненадежнее упрятать страх. Но поскольку Зяма был трусом по природе, страх зачастую оказывался сильнее хозяина и выскакивал наружу противным дрожанием губ и рук, испариной на лбу и, наоборот, сухостью во рту, подташниванием. И вроде разговор со следователем зряшный, о всяких пустяках, но и он истерзал уже вконец всю душу Семена Борисовича. Прямо наказание какое-то. А что будет, когда разговор примет другой оборот, пойдет, так сказать, по существу? Ведь не за тем же следователь приехал, чтобы справиться о его здоровье? Что же ему нужно? Вот эта неопределенность больше всего и пугала. Но вместо того, чтобы задавать те самые, главные, вопросы, следователь продолжал спрашивать о всяких глупостях. Ну зачем ему, к примеру, надобно знать, какие у него, Катаева, взаимоотношения с начальством колонии? Или есть у него здесь друзья или нет? И при чем тут язва желудка, приобретенная Катаевым еще в молодые годы? Сумасшедший дом какой-то, честное слово! От всего этого очень даже просто можно натурально спятить! Постепенно жизнерадостность и благополучие слиняли с упитанного лица Катаева. Теперь оно уже было потерянным, бледным и глубоко несчастным. От каждого нового вопроса следователя тучные складки подбородка Зямы возмущенно колыхались, а из горла, опережая слова, вырывался какой-то непонятный клекот.
- Переписываетесь с кем, Семен Борисович? -спросил Иванов.
"Вот опять! - устало подумал Катаев. - Ну это ему зачем?" Он уже яро ненавидел этого симпатичного следователя с насмешливым взглядом и, чтобы скрыт овладевшие им чувства, старался не смотреть на Ива нова.
- Нет. У меня там, - Катаев вяло махнул рукой направлении двери, никого нет.
- А я вам вот так взял и поверил, да? - весел рассмеялся следователь.
Семена Борисовича уже шатало от усталости. Был лишь одно желание поскорее вернуться в барак упасть на койку и отдохнуть часок-другой, расслабиться. Не было уже никаких сил отвечать. И он про молчал.
Иванов, наблюдавший за Катаевым, понял: клиент созрел настолько, что пора было приступать к делу.
- Неужели и с Добрецовым не переписываетесь?
От этого вопроса глаза Катаева сделались совершенно дикими, лицо пошло красными пятнами, а и горла теперь раздавался непрерывный клекот, мешавший говорить. Вопрос сильно его напугал. Он пре красно понимал, чем он может для него обернуться За Добрецовым стоят такие силы, что одного слова достаточно, чтобы в момент перейти в мир теней и символов. Что же делать? Что делать?! Может быть разыграть душевное расстройство? Нет, это не вариант. Иванов с ходу его расколет. Тот еще жук! Это только усугубит положение. Но надо же что-то ответить. Пауза и так слишком затянулась.
И изо рта Катаева сплошным потоком полились междометия и обрывки слов, составить фразу из которых не было никакой возможности:
- А... Я... Заче... И вооб... Обижае... Он... Я... Его... И вообще.
Иванов весело рассмеялся:
- Не надо, милейший, косить под идиота. Вам это не к лицу. И потом, в вашем возрасте это небезопасно. Могут быть спайки кишечника, несварение желудка и тому подобное. А потому советую поберечь здоровье и говорить правду.
- Но я действительно не того и вообще, - захныкал Катаев. - За что вы меня так обижаете, за что мучите? Какой еще... Как вы сказали его фамилия?
Иванов несколько удивился, что противник до сих пор не выбросил белый флаг и не потерял способность к сопротивлению. Видно, велик его страх перед Добрецовым. Очень велик. Однако пора его дожимать.
Он погрозил Катаеву пальцем.
- Экий вы хитрован, Семен Борисович. Не знает он, видите ли, своего босса. Не надобно со мной так. Я ведь могу и обидеться.
- Да что вы такое говорите, Сергей Иванович! - канючил зек со смешной кличкой Зяма. - Господи! Какой босс? Какой босс?! О чем вы такое и вообще? Неужели вам доставляет удовольствие мучить пожилого человека? Господь вам этого не простит, Сергей
Иванович. А еще говорили, что вы человек добрый и справедливый.
Иванов, не скрывая, потешался над неумелым актерством. Ну очень смешной зек. Обхохочешься. Он закурил. Встал. Прошелся по комнате, наблюдая за Катаевым. У того по красной жирной шее текли струйки пота. Похоже, он израсходовал свои последние резервы, пытаясь убедить следователя в своей непричастности к происходящему.
- Я вижу, что вам здесь очень нравится, Семен Борисович? Что, решили остатки жизни прожить в колонии? Одобряю. И то верно, к чему маяться на свободе в поисках хлеба насущного, когда здесь и накормят, и напоят, и спать по сигналу уложат. Все правильно. Даже лагерная роба вам к лицу.
Остатки мужества покинули Катаева, и он расплакался.
- Что вам от меня нужно?!
- Как ни смешно это прозвучит, но правды, Семен Борисович. И ничего, кроме правды.
- О Добрецове?
- О нем, родном. О нем.
- Хорошо, - обреченно кивнул Катаев, хлюпая носом. - Но только я мало что знаю.
- Зачем же вы так, Семен Борисович? Нехорошо? Несолидно. А вот он о вас много чего рассказал.
- Он обо мне, может быть, и знает, а вот я о нем - практически ничего.
- Где, когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
- Три с половиной года назад он объявился у меня в офисе. Наша фирма, кроме основной деятельности, пробавлялась еще и марафетом. Но так, по мелочи. Это, я думаю, вам известно не хуже меня.
- И что же Добрецов?
- Он заявил, что есть мнение поставить торговлю наркотиками на солидную основу. Я, естественно, в отказ - знать, мол, не знаю ни о каких наркотиках. Тогда он извлекает из "дипломата" папку, открывает, а там и видеопленка, и фотографии, и фальшивые фактуры, накладные, платежные поручения, которыми мы оформляли поступление сумм от реализации наркотиков. А сам с улыбкой говорит: "Если вы, Валентин Николаевич"... Я ведь тогда Сваловым был.
- Я знаю. Продолжайте.
- "Если, - говорит, - вы с нами откажетесь сотрудничать, то эта папка завтра же будет лежать на столе у прокурора области". Ну, я и согласился. А что оставалось делать? Поначалу они определили мне десять процентов от реализации наркотиков, через год снизили их до пяти, а потом наложили лапу и на деятельность всей фирмы. Так-то вот. Я стал у них вроде штатного служащего.
- А вы уверены, что Добрецов представлял чьи-то интересы?
- Убежден. Да он и сам это никогда не скрывал, даже подчеркивал.
- Вы никогда никого из них не видели?
- Никогда. Конспирация у них на высшем уровне.
- И даже не догадывались, кто бы это мог быть?
- Нет, не знаю. Может быть, и вы. Трудно понять, кто на кого работает. Сейчас все живут по принципу: не объе... не обманешь - не проживешь.
- Вы это серьезно?
- Абсолютно. Вот вы недавно говорили, что отстаиваете государственные интересы и все такое прочее. Но только это, Сергей Иванович, лукавство, красивые слова, не более. Ни за что не поверю, что вы не ищете своей выгоды, своего интереса. Получить, к примеру, генеральский мундир или что-то еще.
- Я его уже получил.
- Вот как! Поздравляю! Нет, человек так устроен, что своя рубашка ему всегда будет ближе к телу.
- Да вы, батенька, философ, - усмехнулся Иванов - Скажите, кто еще из деловых работал на Добрецова и компанию?
- Не знаю, но подозреваю, что многие, если не все. Но каждый работал, так сказать, автономно, чтобы в случае чего не потянуть за собой остальных. Поэтому друг о друге мы ничего не знали.
- Подобная система мне хорошо знакома. Ее внедрил небезызвестный вам Антон Сергеевич Поляков.
- Да, выдающийся был человек. Голова! - восторженно согласился Катаев.
Сергей Иванович лучше, чем кто бы то ни было, знал Полякова, но переубеждать Катаева считал излишним. Сказал только:
- Его преемники тоже не лыком шиты.
- Совершенно с вами согласен, Сергей Иванович, - улыбнулся Катаев.
С того самого момента, как решил сдаться на милость победителя и все рассказать, он окончательно успокоился, пришел в себя, а полное его лицо вновь засияло жизнелюбием и неподдельным интересом к жизни.
- Кто вам приказал выдавать деньги по фальшивым авизо? Добрецов?
Катаев внимательно взглянул на следователя красными воспаленными глазами.
- Вам и это известно?
- Нет ничего тайного, что бы не стало явным, Семен Борисович.
- Да, он, - кивнул тот.
- Куда и на какие цели шли эти деньги?
- Я не знаю. Добрецов говорил, что для создания фонда поддержки бизнесменов.
- Кто их получал?
- Всегда один и тот же человек - мужчина лет тридцати пяти, блондин, среднего роста, судя по всему, из бывших военных. Выдавал деньги лично я. Всегда в долларах. Затем оформляли их как проданные населению.
- Мужчина представлялся вам?
- Да, Скоробогатовым Артемом Викторовичем. Думаю, фамилия вымышленная.
- Вы можете составить его подробный словесный портрет?
- Попробую.
- Это был единственный источник пополнения того фонда?
- Нет, была еще фирма. Полтора года назад я по заданию Добрецова ездил в Германию, где с одним из разорившихся бюргеров составил договор о поставке нашей фирме торгового оборудования.
- Договор, надо полагать, липовый?
- Разумеется.
- Как фамилия этого бюргера?
- Филипп Краух. Житель Бонна. Но адреса его, к сожалению, не помню. Он оформлял фальшивые документы о поставке фирмой "Филипп и сыновья" несуществующего оборудования и выставлял нам счет. А мы его добросовестно оплачивали.
- Расчеты производились в немецких марках?
- Да.
- Какие суммы были перечислены?
- Точно не помню. Это надо посмотреть по документам. Но что-то около двух-трех миллионов марок.
- Не хило.
- Что?
- И не мучает, говорю, совесть за мелочное позорное прошлое, Семен Борисович?
- Ой, мучает, Сергей Иванович! - вздохнул Катаев - Так мучает, что спасу нет никакого. Лежу на нарах, закрою глаза и все мучаюсь, мучаюсь. "Вот, думаю- еще б так пожить хоть под старость". Надеюсь, моя искренность будет по достоинству оценена судом?
- Да вы юморист, милейший! Впрочем, надеяться никогда не поздно, иначе жизнь наша потеряла бы всякий смысл.
Иванов возвращался из командировки в приподнятом настроении. Его предположения полностью подтвердились. Но версии, даже сверхгениальные, в основу обвинения не положишь, нет. А полновесные и, обратите внимание, прямые доказательства виновности этого сукиного сына Добрецова, любителя хорошеньких, но обязательно порядочных женщин, лежат в этом вот "дипломате" в виде протокола допроса "милейшего" человека Катаева Семена Борисовича - жулика по натуре и философа по призванию. И каким бы ни был наш Алик шустреньким, умненьким, хитреньким и сверхосторожненьким, он сполна ответит за все свои гнусности. Обязательно! На том стоим и стоять будем.
Скосил глаза. Рядом сидела некрасивая пожилая дама. На лице ее с плотно сжатыми тонкими губами уже давно вызрела подозрительность к окружающему миру, а к мужчинам - в частности. И он пожалел, что нет рядом прежней попутчицы хорошенькой и развеселой Ларисы. Он бы ей рассказал, что следователи тоже люди и где-то по большому счету очень даже замечательные мужики. А вечером они бы выпили на брудершафт шампанского и весело бы посмеялись над se рогатым муженьком. Ага.
"Ну ты и козел! - возник возмущенный голос его постоянного оппонента Иванова. - Давно ждал, когда вылезет наружу твоя подлинная сущность. И вот дождался, наконец!"
"Уж и пошутить нельзя. Ты же видишь, что я просто фонтанирую от Хорошего настроения".
"Фонтанирует он, видите ли! - проворчал Иванов, усаживаясь на колени некрасивой соседки. - Только фонтаны у тебя почему-то все больше из шампанского. А в их струях купаются толстозадые нимфы".
"Фу, как пошло! Ты, гад, любому можешь настроение испортить".
"Ни фига, блин, заявочки! Это кто кому настроение испортил?! Кто из нас возжелал, чтобы вместо этой вот, - он попрыгал на коленях у дамы, - оказалась молодая и здоровая телка, охотно наставляющая рога своему муженьку? Я? А ну, в глаза мне! В глаза!"
"Да пошел ты к такой матери! - вспылил Сергей Иванович. - Юморист хренов! Что же, прикажешь мне всю жизнь оставаться монахом? Я здоровый мужик с нормальными инстинктами".
"Если б к этим инстинктам еще чуть-чуть разума, то цены бы тебе не было. Ты, Серега, кобелина нормальный - это точно. И видно невооруженным глазом".
"Ну, знаешь ли! - обиделся Сергей Иванович. - Ты чего добиваешься?! Хочешь, чтобы я прекратил с тобой всякие отношения? Ты этого хочешь?!"
"Ой, боюсь, боюсь! - саркастически рассмеялся Иванов. Смешно передразнил: - "Ты этого хочешь?" Фу ты, ну ты! Сиди лучше и не рыпайся. Понял? Куда ты без меня? Без меня ты, как тот корабль без руля и ветрил, -, плывешь по воле обстоятельств, либо сопьешься, либо сбл... словом, ничего хорошего из тебя не получится. Сказал бы спасибо, что с тобой вожусь. Думаешь, очень мне этого хочется?"
"Спасибо, родной! Спасибо, благодетель! Век не забуду!" - Сергей Иванович отвесил шутовской поклон...
- Вы что-то сказали? - спросила соседка. Теперь вся ее недоверчивость сосредоточилась на нем. Скорее всего, она заподозрила в нем террориста, вынашивающего черные планы захвата воздушного судна, и так себя взвинтила, что, кажется, готова была кричать и звать на помощь.
- Нет, мадам, ничего не сказал.
- Как же - нет, когда я слышала собственными ушами?
Ее твердый, как победитовое сверло, взгляд пытался проникнуть в черепную коробку соседа и подсмотреть там его коварные замыслы.
- Если я с кем и разговаривал, то не с вами, мадам. Успокойтесь.
- А с кем же?
- С Богом, мадам. С Богом. Я всегда с ним беседую, когда отрываюсь от земли.
- А-а! - разочарованно вздохнула она и отвернулась.
Ее увядающая душа жаждала жутких впечатлений, а получился сплошной облом. Вместо страшного и жестокого террориста, сосед оказался заурядным шизиком.
Под Новосибирском самолет попал в грозу. Его трясло и швыряло из стороны в сторону, будто он ехал по дорогам российской глубинки. Обшивка и шпангоуты протяжно скрипели, самолет готов был в любую секунду развалиться. Несколько десятков пассажиров чувствовали себя заложниками стихии и, вцепившись в подлокотники кресел, с замиранием ждали, чем все кончится. Кончилось тем, что они все-таки приземлились в аэропорту Толмачево.
Едва взглянув на Рокотова, Иванов сразу понял, что что-то случилось.
- Что произошло?
- Светлана Козицина пропала, - ответил Владимир, виновато пряча глаза.
- Как так "пропала"?! Когда?
- Позавчера вечером. Вышла из ресторана и с концом. Сначала все шло по намеченному сценарию. Светлана села за столик, познакомилась с Добрецовым, выпила с ним шампанского. Но стоило появиться переодетому Беркутову, как Добрецов встал и, ни слова не говоря, вышел. Она ждала его еще сорок минут, а когда ожидание стало бессмысленным, ушла.
- А где же были твои парни?
- Остались в ресторане.
- Почему не пошли за Светланой?
- Говорят, посчитали операцию законченной. Я уже выписал Колесову выговор.
- Ты бы лучше выписал Светлану у мафии. Ну оперативнички! Ну менты, мать вашу! Вас эти козлы сделали, как последних фраеров! Вот у кого надо учиться работать. Профессионалы!
Сергей Иванович саркастически рассмеялся, вскочил, забегал по кабинету.
- Такая девушка! Она одна всей нашей команды стоит. Какой идиот предложил это дурацкое знакомство?!
- Такты же сам и предложил! - удивился Рокотов.
- А я о ком говорю? О Папе Римском, что ли? Здесь, - Сергей Иванович похлопал по "дипломату", - есть все основания взять этого сукиного сына под стражу.
- Пока мы не освободим Светлану, и думать не смей.
- А то я не понимаю. Она сейчас - козырный туз в их руках. Они еще не звонили, не предъявляли своих условий?
- Нет. Молчат.
- Где же, хотел бы я знать, они ее прячут?
- Вероятно, там же, где и киллера, - высказал предположение Рокотов.
- Вполне возможно, - согласился Иванов. - Катаев мне рассказал об одном из подручных Добрецова. Я пригласил художника, и тот с его слов нарисовал портрет этого типа.
Он раскрыл "дипломат" и достал небольшой лист ватмана, протянул Рокотову. На карандашном рисунке был изображен молодой широкоскулый мужчина с коротким курносым носом и широко поставленными большими глазами. Тонкие губы. Массивный подбородок. Крепкая сильная шея борца.
- Симпатичная морда. Кто он такой?
- Он постоянно получал доллары по фальшивым авизо в банке "Сибирские инвестиции", которым Катаев, он же Свалов, заведовал. Пару раз видел, как тот сопровождал Добрецова, считает, что он - бывший военный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38