..
- Но было поздно? Его уже другие двигали?
- Да, вы схватили самую суть! Мне даже сказали, что я написал плохую характеристику, испугавшись за свое место. Решил, дескать, что Горина сделают капитаном "Сусанина", Теперь в пароходстве не верят ни одному моему слову об этом человеке!
Корнилов слушал внимательно. Злость на Бильбасова прямо клокотала в нем. Вот из-за таких добреньких и вылезают из щелей всякие проходимцы, карьеристы. Проглатывают своих "благодетелей" - да если бы только их! Сколько людей потом страдает от их возвышения!
Бильбасов виновато развел руками:
- Ну что же поделаешь? Горин уже приглянулся кое-кому в пароходстве. Они-то, я уверен, тоже ему цену знают. Это секрет на весь свет... А рассуждают так же, как я когда-то: пусть послужит, человек верный. Мы, дескать, знаем его возможности, его "потолок". Но "потолок" у них уже другой... Вот и получается: ты выдвинул дурака или проходимца - в тот момент под рукой хорошего человека не оказалось, а он и пошагал.
- Вы целую систему философскую придумали. Теорию первого толчка...
- А вы, Игорь Васильевич, разве ни разу не погрешили? Ни разу проходимцу ходу не дали?
- Нет, не дал, - покачал головой подполковник.
- Ну? Преклоняюсь, - в голосе Бильбасова чувствовалась ирония. - Но верю вам с трудом. Извините.
Внимательно приглядываясь к Бильбасову, к его манере разговаривать, ко всему его облику, полному достоинства, притягивающей внутренней обаятельности, Игорь Васильевич вдруг вспомнил один из пунктов обвинения, брошенного Гориным капитану: драку с каким-то американцем по имени Арчибальд Бриман.
- Вы зачем дрались-то на судне? - спросил он. - Да еще с американцем. Разрядку срываете.
Бильбасов ухмыльнулся, глаза его озорно блеснули.
- Удивились, да? Старый человек, да еще капитан - и дерется. - Он согнул руку в локте и гордо пощупал бицепс - А что, есть еще порох в пороховницах! Этот Бриман, я вам скажу, свинья и алкоголик. Впервые встретил такого дурошлепа. Мы шли из Пирея в Латакию. Пассажиры разношерстные, несколько американцев. Юристы. Чего-то изучали в Греции. Бриман - шериф из Северной Каролины. Напился до положения риз, по-моему, со страху - в тот вечер штормило прилично. Стал ко всем приставать. Щипнул молодую гречанку. Муж заступился - он его по шеям. Сами же американцы вахтенного позвали. Он и вахтенному врезал. Оказалось, что и русский язык знает. Кричит: "Русские ублюдки!" Вот сволочь! - Капитан с остервенением плюнул. - А наши ведь знаете как с иностранцами - пылинки сдувают, все международного скандала боятся. Да мы сами так и воспитываем... В общем, бушует Арчибальд Бриман - спасу нет. Услышал я шум, спускаюсь на палубу. Руку к козырьку. Говорю по-английски: "Господин хороший, вы на советском судне, извольте успокоиться". Он вылупился на меня, глаза красные, бессмысленные. "Я американский шериф, а ты свинья". И размахивается. Ну, думаю, товарищ Бильбасов, на тебя вся Европа смотрит и половина Америки. Увернулся я от удара и врезал ему от души в скулу. Свалился Бриман, вахтенный с боцманом его скрутили, а он плюется, орет, из носа почему-то кровища хлещет. Ужас! Подошли американцы. Говорят: "Господин капитан, ему только холодный душ может помочь. Не жалейте воды". Отвели мы его в укромное место и окатили как следует. Так на следующее утро он все ходил извинялся, кричал, что русские - самые лучшие парни в мире. И хотел мне свою шерифскую бляху подарить. Да я его выгнал. А когда в Латакии на берег сходил, сунул вахтенному матросу бутылку виски. Тот у него на глазах ее в море бросил. А Бриману хоть бы что - смеется, прощальные поцелуи шлет.
Корнилов покачал головой.
- Что головой качаете? Думаете, наш международный авторитет от этого пострадал?
- Я поступил бы так же.
- Правда? - обрадовался Бильбасов. - Вот видите! А на вас бы жалобу! - Он помолчал немного и махнул рукой. - Да ну их!.. Надоели. Мне три года до пенсии осталось. Буду здесь ловить рыбу - проживу хоть лет на пять дольше!
- Все это интересно, - задумчиво сказал Корнилов и закурил. - Но меня сейчас факты интересуют. В экипаже теплохода есть такие люди, которые крупно ссорились со старпомом, ненавидят его?
- Его все ненавидят! - буркнул капитан. - Кроме двух-трех лодырей, которых пора списывать за непригодность.
- Я человек терпеливый, - сказал Корнилов. - Один и тот же вопрос могу по пять раз задавать.
- Простите. Злобы на них не хватает. - Капитан задумался, лицо стало пасмурным, будто тучка средь солнечного дня набежала. - С ним были в ссоре штурманы Трусов и Данилкин. Из-за его ехидства, стремления подставить под удар. Наш дед Глуховской, стармех, его просто ненавидел. У того были свои причины! - Бильбасов вздохнул. - Там из-за женщины. Горин однажды сделал гнусное предложение его жене и схлопотал по физиономии. А жена вдобавок рассказала Глуховскому...
- У Глуховского было объяснение со старпомом? - перебил Корнилов капитана.
- Было, конечно. Но это длинная история. Горин ходил еще вторым помощником. А нынешний второй штурман тоже ненавидит старпома.
- Трусов?
- Шарымов. Трусов - третий. Я о нем уже говорил.
"Шарымов, Шарымов, - вспоминал подполковник. Его Горин в письме не называл. - А мы не проверяли..."
- Все это не пустячки, я понимаю, но никто из названных людей не стал бы угрожать старпому. Тем более анонимно! Не та закваска.
- А из-за чего ненавидит Юрия Максимовича Шарымов?
- Вы у него и спрашивайте, - неожиданно помрачнев, отрезал Бильбасов и поиграл желваками. - Штурман Шарымов - прекрасный парень. Честный, искренний...
- Вам придется ответить, капитан, - серьезно сказал Корнилов. Третьего июля Юрий Максимович Горин погиб.
- Погиб? - Игорь Васильевич почувствовал, что Бильбасов ошеломлен. Что значит погиб? Застрелился?
- Попал в автомобильную катастрофу.
- Какой ужас! На своей машине?
Корнилов кивнул.
- Один?
- Один. Жена уезжала к больной матери.
- Столкнулся с кем-то? Кто виноват?
- Кто виноват... Если б знать, я не докучал бы сейчас вам своими вопросами. - Подполковник требовательно смотрел на Бильбасова.
- Он ездил всегда очень осторожно. Быстро, но осторожно. Не лихачил уж я-то знаю! Немало поездил с ним! В лучшие времена. - Заметив взгляд Корнилова, Владимир Петрович вздохнул. - Ну да... Вы ждете ответа, Женя Шарымов... - Он снова вздохнул.
Корнилов видел, что у Бильбасова язык не поворачивается отвечать. Что-то сковывало капитана, мешало ему. Он поморщился, словно раскусил клюкву.
- Личные дела. Говорить о них так неприятно. Несколько дней назад Евгений узнал, что старпом ухаживает за его женой. Что они встречаются, черт возьми!
На капитана было жалко смотреть. Он совсем расстроился.
- Когда об этом узнал Шарымов? Вы не помните поточнее?
- Да только что! - упавшим голосом отозвался Бильбасов. - Вот ведь скотина старпом, прости, господи, мне эти слова! Такому парню жизнь испортил!
- А поточнее, поточнее!
Капитан задумался. Наконец сказал встревоженно:
- Я уехал из Ленинграда третьего. Женя мне рассказал об этом первого... Вздор! Он тут ни при чем. И анонимные письма не стал бы писать...
- Письма пришли раньше.
- Вот видите? - оживился Владимир Петрович.
- Шарымов был расстроен?
- Еще бы! Потрясен! Евгений так любит эту дуру.
- Он не собирался мстить?
- Мстить? Слово-то какое! Думаю, что набил бы морду.
- Думаете так или Шарымов сказал вам об этом?
- Сказал, сказал! А вы бы на его месте что сделали?
Корнилов поднялся:
- Я должен срочно позвонить... И ехать в Ленинград. Вы поедете со мной?
- Если это необходимо... - неуверенно сказал Бильбасов.
- Конечно! Вам необходимо быть в Ленинграде, а не рыбачить здесь в тихой заводи... Вас могут в любую минуту пригласить в прокуратуру.
Они шли по тропинке среди густых кустов тальника. Пахло водорослями, рыбой. Откуда-то тянуло дымком. Время от времени тропинка выскакивала из кустов на крутой берег, и Корнилов с сожалением смотрел на сверкающую гладь озера.
- Мне что ж, с вами ехать? - поинтересовался Владимир Петрович. - Я ведь на "Жигулях".
- На своих "Жигулях" и возвращайтесь. Вы мне сейчас не нужны. Только звонок в управление сделаем.
- Это вы зря, сразу звонить, - буркнул Бильбасов. - Выбросьте из головы. Евгений дал бы старпому по физиономии - и все. Ну не все, конечно... Горин бы затягал его по судам... - Он закурил.
- Владимир Петрович, - спросил Корнилов, - а штурман Шарымов курящий?
Бильбасов пожал плечами:
- Да у нас все курящие, кроме Глуховского...
- И все на курево валюту расходуют?
Бильбасов хмыкнул:
- Да нет, находят ей более полезное применение...
- Шарымов какие сигареты курит?
Капитан показал коробку "Филиппа Морриса".
Макеев и Углев лежали на траве около машины, о чем-то тихо разговаривали. Дверцы машины были открыты. Несколько мальчишек сидели поодаль в тени большого тополя, внимательно следя за происходящим.
Увидев Корнилова, Макеев вскочил, а Углев, окинув любопытным взглядом Бильбасова, лениво спросил:
- Едем, товарищ подполковник?
- Летим, а не едем! - сказал Корнилов, усаживаясь в машину.
Через минуту Углев уже сидел за баранкой.
- Владимир Петрович, товарищ Макеев, - пригласил Корнилов. - Присядем на несколько минут...
Бильбасов и инспектор уселись на заднем сиденье. Корнилов взялся за трубку телефона. Мальчишки заметили это и тихонько придвинулись поближе к машине. Усмехнувшись, Игорь Васильевич поднял боковое стекло, а Углев погрозил им пальцем. Подполковник секунду помедлил, решая, кому звонить: дежурному по управлению или Бугаеву? Семена могло не оказаться на месте дел у него было невпроворот. Позвонил все-таки ему, и Бугаев отозвался.
- Семен, записывай адрес... - Корнилов начал диктовать. - Кировский проспект, дом двадцать шесть - двадцать восемь, квартира шестьдесят три. Шарымов Евгений Николаевич. Живет в коммунальной квартире. Жена...
- Вера Сергеевна. - Бильбасов настороженно следил за Игорем Васильевичем.
- Где у него гараж?
- Женя счастливчик - во дворе и теплый!
"Счастливчик, счастливчик! - подумал Корнилов, передавая Семену данные о Шарымове. - Что этот счастливчик делал всю ночь на даче у Горина?"
- Вы что же, всерьез Женю подозреваете? - спросил капитан. Голос у него был испуганный.
Корнилов не ответил. Сказал в трубку Бугаеву:
- Я через час буду... А ты вместе с группой отправляйся к Шарымову. Пускай объяснит, где был вечером и ночью третьего. "Разуйте" его "Жигули", колеса нам, думаю, потребуются. Могут быть сюрпризы. Понял? Сюр-при-зы.
Бильбасов тяжело вздохнул. Вид у него был потерянный.
- Все понял? - спросил подполковник Бугаева.
- Понял.
- Сразу же поставь в известность дежурного по городу. Еще позвоню с дороги. Шоферов всех ко мне Лебедев пригласил?
- Всех, Игорь Васильевич.
- Пускай сидят ждут, если я чуть-чуть опоздаю. Варваре скажи, чтоб чаем их напоила. На них я больше всего надеюсь.
- Отработанный пар, - бросил Бугаев. - Чую, что к Шарымову не зря меня посылаете.
- Ладно, меньше слов... - отрезал Корнилов и положил трубку. Сказал ворчливо: - Тоже мне, доберман-пинчер. Чует, видите ли! А вам, Владимир Петрович, собраться, наверное, надо? - спросил он Бильбасова.
- Да, надо... - неуверенно отозвался тот.
- Ну вот и хорошо. Через часик, наверное, выедете? Наш сотрудник вас подбросит на вашей же машине... А то вы ведь выпили? Правда?
- Пускай подбросит! - хмуро согласился Бильбасов. Он в некотором раздумье посмотрел на Корнилова, на Сашу Углева, смешно пожевал губами и наконец сказал: - Ну я пойду, пожалуй, соберусь. Вы дом-то знаете? обернулся он к Макееву.
- Знает, знает! - покивал головой Корнилов.
Когда Бильбасов вылез из машины и грузной походкой пошел к деревне, подполковник сказал Макееву:
- Для пользы дела, думаю, вам полезно с капитаном проехаться. Привезете его прямо на Литейный. Не то он еще какую-нибудь рыбалку себе найдет. А свою машину отпустите потихоньку - у вас в Гатчине, говорят, напряженно со спецтранспортом.
8
Услышав от подполковника фамилию Шарымов, Семен Бугаев мысленно обругал себя идиотом: ну почему он решил проверить только тех, кого обвинял в своем письме погибший старпом "Сусанина"? Разве не мог швырнуть ему булыжник в ветровое стекло один из дружков капитана? Если верить письму Горина, на теплоходе удалая шайка-лейка подобралась! А писал он только о главном, о тех, кто задавал тон. Вот и выходит: логика логикой, а нужно быть готовым ко всему.
"Могут быть сюрпризы... - думал капитан, набирая номер дежурного по управлению. - Шеф что-то серьезное разнюхал. Вот так всегда - если вцепится, так только мертвой хваткой".
Уже спускаясь по лестнице вниз, к машине, Бугаев вспомнил: подполковник просил предупредить секретаря отдела Варвару, чтобы не отпускала приглашенных на три часа шоферов.
"На кой ляд только он снова шоферов собирает? - недовольно подумал Семен. - Уж сколько раз с ними беседы беседовали. И ГАИ, и прокуратура, и наши ребята!" Не дожидаясь лифта, он взбежал на четвертый этаж и, почувствовав, что запыхался, с сожалением вспомнил, что уже третий месяц не ходит в бассейн.
Увидев Бугаева, Варвара разочарованно ойкнула:
- Сенечка, вы чего? Пути не будет!
Как-то так уж повелось с давних пор, что в уголовном розыске не то чтобы верили приметам, но любили при случае сослаться на некие особые обстоятельства. На одном из совещаний начальник Главного управления назвал это явление особым видом пижонства.
- Типун тебе на язык, Варвара! - пробурчал Бугаев. - В три шеф собирает шоферов. Ты их тут позанимай чем-нибудь, если подполковник опоздает. Он уже выехал из Орлина...
- Чем же я их занимать буду? - недовольно сказала Варвара, но капитан уже захлопнул дверь приемной.
В машине сидели эксперт Коршунов и Саша Лебедев.
- Далеко ли, милый Сеня? - спросил Коршунов, устроившийся со своим чемоданчиком на заднем сиденье. Бугаев вспомнил, что Коршунову, спокойному, чуть даже флегматичному крепышу, всегда выпадало ездить с ним куда-нибудь в область. Последний раз аж в Лодейное Поле гоняли, на ограбление магазина.
Усмехнувшись, Бугаев сказал:
- На этот раз в Выборг, Иван Иваныч. Такая уж у нас планида - я тут ни при чем...
- Понятно, - ответил эксперт. - В Выборге хоть прилично кормят на вокзале, а то я опять без бутербродов. - Он поерзал на сиденье, устроился поудобнее и закрыл глаза, собираясь вздремнуть. Но при выезде с улицы Воинова на Кутузовскую набережную шофер так круто и на такой большой скорости сделал поворот, что всех прижало сначала к левой, а потом к правой стороне.
- Коля, мы так никуда не попадем! - сказал Бугаев.
Попадем, попадем! - сердито огрызнулся шофер. - Диспетчер белены, что ли, объелся? Сказал ведь на Кировский, а тут в Выборг пили!
Бугаев засмеялся:
- Шуток не понимаешь. Это Иван Иванович в Выборг, а мы на Кировский. Дом двадцать шесть - двадцать восемь.
- Все шутишь, Сенечка! - беззлобно проворчал эксперт. - Пора бы и остепениться...
Бугаев неожиданно сник, словно у него завод кончился, и, обернувшись к Коршунову, сказал погрустневшим голосом:
- А-а... Иван Иванович, жисть такая... - И всю дорогу, пока ехали до места, молчал, отрешенно поглядывая на толпящихся на набережных и на Кировском мосту людей, на белесое дымное небо, прорезанное у горизонта кранами торгового порта. Кировский проспект был перекрыт - устанавливали новые канализационные трубы, пришлось объезжать по Пушкарской.
Машина, проехав несколько мрачных дворов-колодцев, остановилась около подъезда, на котором висела табличка "Жилищно-эксплуатационная контора Петроградского района".
- Саша, жми к начальству, узнай, где гараж Шарымова, - приказал Бугаев Лебедеву. - И понятых возьми. А я за хозяином.
Поймав вопросительный взгляд эксперта, он сказал, снова улыбнувшись:
- А вы, Иван Иванович, посидите пока. Расскажите Коле пару историй он страсть как их любит.
Шестьдесят третья квартира, в которой жил Шарымов, была на четвертом этаже. Бугаев поднялся на стареньком лифте. Лифт шел медленно, подергиваясь и скрипя, и Семен невольно подумал о том, что в нем немудрено и застрять.
На двери рядом со звонком была прибита табличка с длинным списком фамилий жильцов. Против фамилии Шарымова стояла цифра 4. Надо было звонить четыре раза. Бугаев позвонил и долго прислушивался, когда в коридоре за дверью раздадутся шаги. Он знал: квартиры в этом доме огромные, на десять - двенадцать просторных комнат, с двумя кухнями и коридором, по которому было можно ездить на велосипеде. Дверь не открывали, и Бугаев позвонил еще четыре раза. "Дома нету, что ли?" - подумал он и позвонил один раз. Цифра 1 стояла против фамилии "Горюнова Н. В.". И сразу же за дверью послышалось движение, скрипнула дверь, и испуганный женский голос спросил: "Кто здесь?"
- Откройте, пожалуйста! - попросил Бугаев. - Мне нужно видеть Шарымова.
Дверь отворилась, и Семен увидел старую женщину, совсем седую, в накинутой на яркий халат большой белой шали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13