- У нее разве добьешься толкового ответа? - Он встал, спрятал бумажку с адресами в карман. Пошли, товарищ майор?
Бугаев, сидя в кресле, потянулся и почувствовал, что хочет спать. Лейтенант заметил и сказал:
- Может, я один схожу? А вы часок вздремнете?
- Издеваешься, что ли? - Семен с трудом сдержал зевок и тряхнул головой. - Это все ваш воздух. Слишком озонистый. Мне бы сейчас у выхлопной трубы подышать.
Они вышли на улицу. Машина, на которой Бугаев приехал, стояла теперь рядом с домом. Шофер спал, надвинув лохматую серую кепку на глаза.
- Пешком пойдем? - спросил майор у Аникина.
- Как скажете. Тут недалеко.
- Тогда пешком. Незачем нам внимание привлекать.
Бугаев подошел к машине, открыл дверцу. Шофер вздрогнул и проснулся. Щегольская кепка съехала на затылок.
- Кемаришь, Саша? - усмехнулся Семен.
- Наше дело такое, - сказал шофер, поправляя кепку.
- Начальство на связь выходило?
- Нет, - шофер посмотрел на радиотелефон. - Молчит. Что, Семен Иванович, едем?
- Нет. Мы с участковым еще прогуляемся по поселку. Сейчас на Песочную улицу пойдем. Если что срочное - там разыщешь. - Он обернулся к лейтенанту. - Какие дома?
- Сорок первый и сорок третий.
- Соседи?! - удивился Бугаев. И сказал шоферу: - Подъедешь, гудни.
Шофер кивнул.
Они пошли по пешеходной асфальтовой дорожке, проложенной через сосновую рощу. Деревья росли здесь густо, тянулась к свету молодая поросль, и домов почти не было видно. Только слышались крики и веселый гомон детей, звуки музыки. Ветерок наносил горьковатый запах чуть подгорелой каши.
- Пионерский лагерь? - спросил Бугаев, прислушиваясь к напоминавшим детство звукам.
- Детский сад. У нас каждое лето не поселок, а республика ШКИД. И детсады и лагеря. - В голосе Аникина слышались недовольные нотки. Работенки подваливает - один сбежал, другой заблудился. Да родители еще...
- А что родители?
- Ну как что?! Приедет в воскресенье папаня дите проведать, встретит другого папаню... А третьего найти - пара пустых.
- Вот ты про что! Пьют, значит?
Лейтенант пожал плечами и вдруг сказал со злостью:
- Я бы этих пьяниц! - И показал крепко сжатый кулак.
- Здоровенный у тебя кулак, - подмигнул Бугаев лейтенанту.
- Да нет, я серьезно... Побывал недавно в одном интернате. Для дебильных детей. Там такого шума не услышишь. - Аникин кивнул в ту сторону, где за соснами гомонил детский сад. - Забор двухметровый. А дети! И дебилы, и уроды. Как в кошмарном сне. Главврач мне рассказывал большинство в пьяном грехе зачаты. Два парня...
- Хватит тебе, Павел Сергеевич, душу травить.
Лейтенант обиженно замолчал. Бугаеву стало неловко за свою резкость, и он сказал:
- Потом мне как-нибудь доскажешь. А сейчас забивать себе голову уродами не время. У нас свои уроды. Почище этих, - и добавил уже совсем примирительно: - Я, знаешь, не могу отвлекаться. Как что-то в голову засядет - я, как паровоз...
Некоторое время они шли молча. Потом Бугаев сказал:
- А зря ты, Павел Сергеевич, у этой Мышкиной жильцов не проверил прошлый раз.
- У Блошкиной, - поправил Аникин.
- Ну, у Блошкиной. Какая разница?
Аникин засмеялся.
- Блошкина - это феномен!
- Ты чего заливаешься?
- Сами увидите! Извините, товарищ майор. А ну ее, эту Блошкину. С ней греха не оберешься.
Остальную дорогу они опять молчали. И только перед большим двухэтажным домом Аникин остановился и сказал тихо:
- Ее дом, Блошкиной, - и кивнул на густые заросли сирени в отдалении. - А там домик Тагиева.
- Пойдем в этот, - хмуро сказал Бугаев, разглядывая сильно обветшавший дом Блошкиной. Похоже, что строили его еще до революции. Весь он был вычурный, с балкончиками, с двумя башенками, с остатками ажурных деревянных кружев под крышей. Но старые бревна кое-где подгнили и были залатаны кусками фанеры, полосками жести.
- Ничего себе домина, - проворчал Бугаев под нос, поднимаясь вслед за участковым на зыбкое деревянное крылечко. - Он что же, весь твоей Блошкиной принадлежит?
- Весь, Семен Иванович, - Аникин постучал в дверь и, обернувшись к майору, хотел еще что-то добавить, но дверь тут же раскрылась, и выглянула невысокая круглолицая старуха.
- Здравствуйте, гражданка Блошкина, - поздоровался Аникин.
Старуха прищурилась подслеповато, но Бугаеву показалось, что она и так все хорошо видит. Глаза у нее были с хитринкой.
- Милиционер, никак?
- Участковый инспектор Аникин.
- Слышу слышу, Аникин. Меня, кроме вас, никто гражданкой не называет. - Она прищурилась теперь на Бугаева: - А этот чернявый с вами, не врач?
- Старший инспектор Бугаев, - молодцевато, с некоторым даже наигрышем представился Семен, пропустив мимо ушей слишком уж фамильярный эпитет.
- Проходите, милые, проходите, - пригласила Блошкина, распахивая дверь. - На веранду проходите. Да поосторожней ступайте, не провалитесь. Рушится дом-то мой. Как и я, старая, рушится...
Аникин, видать, уже бывал на этой веранде, потому что пошел уверенно по темному коридору. Старуха шла следом и сетовала сокрушенно:
- Ай-яй-яй. Не врач, значит! А я-то решила - врач.
- Да зачем вам врач, Зинаида Васильевна? - спросил Бугаев.
- Ух ты! И по имени-отчеству знаешь? - удивилась Блошкина. Серьезный человек.
На огромной веранде стоял старинный, красного дерева овальный стол и четыре стула. Стулья тоже были очень приличные, но все совершенно разные.
- Садитесь, милые, садитесь, - ласково пригласила старуха. - Я только капелек себе накапаю. Сердце третий день жмет и жмет. - Она раскрыла маленький дубовый шкафчик, висевший на стене, и Бугаев увидел великое множество пузырьков, баночек и пакетиков с лекарствами.
- А ты, миленький, спрашиваешь, зачем мне врач? - Блошкина ловко накапала в красивую, с сиреневыми лилиями рюмочку капель, плеснула туда воды из графина и выпила. Потом села и, уже не щурясь, посмотрела внимательно сначала на Бугаева, потом на Аникина.
- Болею я, молодые люди, болею. Недолго мне осталось. А вы с чем пришли? По моему заявлению?
- Нет, Зинаида Васильевна. Мы бы хотели узнать о ваших жильцах, сказал Аникин, но старуха словно и не слышала его вопроса.
- Я уж месяц как заявление написала. Про автобус. До остановки-то мне, старухе, два километра идти...
- Зинаида Васильевна, - мягко сказал Бугаев, - автобус - это не по нашей части. Скажите, кто у вас снимает сейчас комнаты?
- Как это не по вашей части? - удивилась Блошкина. - Аникин-то мне в прошлый раз говорил - "милиции, ей до всего дело есть. Милиция, она с любым беспорядком борется", а если до автобуса два километра идти, какой же это порядок?
- Ну хорошо, хорошо, - согласился Бугаев. - Аникин разберется с автобусом. Завтра разберется. А сейчас ответьте на наш вопрос. Это очень важно.
- Важно? Ох! - она схватилась за сердце. - Такая я трусиха. Сердце прямо падает. Может, врача бы вызвать? - Она с испугом посмотрела на лейтенанта. - Аникин, вы знаете, где тут телефон? Прошлый раз вызывали... - Она шагнула к Бугаеву и, неожиданно качнувшись, стала оседать. Семен едва успел ее подхватить.
- Аникин, что это она? - испуганно прошептал майор.
- Сердце, может, захолонуло, - с бабкиной интонацией, задумчиво, но почему-то очень спокойно сказал Аникин.
- Да ты чего не шевелишься? - возмутился Семен. - Я так и буду ее держать? - он словно бы со стороны вдруг увидел себя держащим в руках пухлую старушку, от которой пахло сердечными каплями, луком, чем-то жареным - не то котлетами, не то картошкой.
- Может, на диванчик ее положить? - предложил Аникин.
- Клади куда хочешь, - прошипел Бугаев, - только забери ее у меня. Ну?! - он слегка качнул старушку к участковому. - Да поскорей же! Может, инфаркт?
- Мы ее сейчас в больницу отправим. В Ленинград, - спокойно сказал Аникин. - На вашей машине...
Бугаев почувствовал, как напряглось вдруг тело Блошкиной, и наконец понял - ничего страшного с ней не случилось и что участковый ведет со старухой одним им понятный поединок.
- Но ты пока хоть возьми бабусю. А я шофера позову...
- Не надо, - подала голос Блошкина и, приоткрыв один глаз, посмотрела на Аникина. - Мне уж получше. Посади, посади в кресло-то, - тут же повысила она голос, обратясь к Бугаеву. - Что я тебе, куль с овсом? Зажал так, что ни дохнуть, ни охнуть.
Семен чуть не выругался вслух. Участковый придвинул самый красивый стул, и Бугаев опустил на него Блошкину.
- Ох, милые! - Старушка вздохнула и перекрестилась. - Никак, дых появился. Ну, думала, совсем конец старухе. - Голос у нее стал сладенький, елейный.
- Может, все-таки в город, в хорошую больницу отправить? - сдерживая улыбку, спросил участковый.
- В город, в город... - проворчала Блошкина. - За домом кто смотреть будет? Ты, что ли? Все растащут, разнесут... И варенье еще не сварено. Надо было нашего доктора вызвать, Глобуса.
- Не знаю я никакого Глобуса! - покачал головой Аникин.
- Знаешь! Толстый такой. В кабину "скорой" не умещается.
- Ну, хватит! - негромко, но строго сказал Бугаев, досадуя на то, что оказался втянутым в этот спектакль с болезнью. - У нас, Зинаида Васильевна, дело важное и срочное. Про вашего Глобуса потом с участковым инспектором поговорите. Ему это, наверное, интересно.
Аникин покраснел.
- А сейчас скажите, кто снимает у вас комнаты?
Наверное, Блошкина поняла, что с этим чернявым, как она окрестила Бугаева, шутки плохи.
- Сейчас тетрадку свою принесу. - И вышла с веранды, пробубнив себе под нос: "Ишь, распоряжается. Тоже мне командир".
- Да, бабуся... - с ехидцей сказал Бугаев?
Аникин промолчал.
- Откуда у нее дом такой большой?
- Профессорская вдова. Физик, что ли, муж у нее был, - вяло отозвался Аникин. - Лет пятнадцать как умер. Заслуженный человек, а бабка на жильцах зарабатывает. Добро бы нуждалась, так ведь за мужа пенсию большую получает...
- Артистка, - осуждающе сказал Семен.
Прошло пять минут, десять. Блошкина все не возвращалась.
Аникин сказал с беспокойством:
- Что она там, уснула? Или теперь по-настоящему сердце схватило? Ведь бабке сто лет в обед.
- Взгляни.
Аникин пошел с веранды в дом. Было слышно, как он кричал в коридоре: "Зинаида Васильевна! Где вы?" Хлопнула одна дверь, вторая. И через минуту Бугаев услышал торопливые шаги по зыбким половицам. "Что-то случилось", подумал он и вскочил со стула.
Аникин раскрыл дверь и сказал с порога:
- Товарищ майор, украли у нее тетрадку. С регистрацией.
- Врет небось, - Бугаев никак не мог простить Блошкиной ее фокуса с обмороком.
- Точно украли. Сайчас она правду говорит.
- Что хоть за тетрадка-то? - поинтересовался Бугаев.
- Домовая книга. По всей форме. Блошкина вести-то вела ее, только в милицию на прописку не носила.
Старуха, растерянная, даже напуганная, сидела в маленькой кухне. На столе перед ней лежал целый ворох старых бумаг - жировок, чеков, описаний и технических паспортов купленных лет тридцать назад телевизоров и велосипедов. И прочего, давно, наверное, пришедшего в негодность и выброшенного инвентаря.
Увидев Бугаева, она сказала, разводя веснушчатыми руками:
- Кому моя тетрадка понадобилась?
- Может быть, в другое место засунули? - спросил Аникин.
- Здесь она у меня, голубушка, лежала. С кухни никогда ее и не выносила.
- Ладно, не в книге дело, - сказал Бугаев, - вы ведь и без книги своих жильцов, наверное, помните?
- Помню, - кивнула Блошкина. - Чего мне их не запомнить.
- Назовите, - попросил Бугаев и подумал с досадой: "Всего-то и дел на одну минуту, а завязли на целый час!"
- Валя Терехова на втором этаже в кабинете живет. Продавщица наша, из гастронома.
Аникин утвердительно кивнул:
- Знаем такую.
- Тоська... - Блошкина сморщилась, напрягая память, и повторила: Тоська, забыла фамилию... Ездит из города. В мансарде живет. И Дмитрий Николаевич, пенсионер. Дачник. Живет только летом.
- Сколько ему лет? - спросил Бугаев.
- Вроде меня, сморчок. - Блошкина кивнула на окно. Бугаев и Аникин увидели в саду благообразного старика с белой головой, сидевшего на скамеечке с книгой в руках.
- А может быть, кто-то в последние дни к вам в гости приезжал? Или к вашим жильцам? - поинтересовался Аникин. - Мужчина какой-нибудь?
- Нет, милый, мужчина в гости не приезжал. Тоську ее ухажер тоже позабыл. Две недели как нету.
- Понятно, - сказал Бугаев, теряя сразу всякий интерес и к Блошкиной, и к ее жильцам, и к нескладному старому дому.
- Кто же мою книгу украл? - спросила Блошкина и с надеждой посмотрела на Аникина. - Вы милиция. Поискали бы.
- Некогда, некогда, Зинаида Васильевна, - отмахнулся Аникин, устремляясь вслед за Бугаевым к дверям.
- Некогда! - сердито бросила Блошкина. - Я сейчас заявление напишу и принесу к вам в отделение. Будешь искать как миленький.
Идя по шаткому коридору, Бугаев вдруг подумал о том, что не догадался выяснить у старухи еще одну деталь, и круто развернулся, чуть не сбив семенящую следом Блошкину.
- Бабуся, а никто не съехал от вас в последние дни?
- Господи, твоя воля! - испуганно отшатнулась Блошкина. - С ног ведь, леший, собьешь!
- Ну, так как? Никто не съезжал? - повторил Бугаев.
- Шил один бука два месяца. И съехал как нелюдь, даже не попрощался.
- Когда съехал?
- Когда, когда... Третьего дня съехал. - Старушка засомневалась. Или четвертого?
- Днем съехал? - спросил Семен, уже предчувствуя ответ.
- Ночью ему приспичило. Ушел и записки даже не оставил.
- Не прихрамывал?
Старуха пожала плечами:
- А кто его знает? Я не присматривалась. - Она задумалась. Потом сказала: - Может, и припадал на одну ногу. А может быть, мозоль натер новыми ботинками. Он, помню, коробку "скороходовскую" выбрасывал.
- Ну и ладно, - сказал Бугаев, успокаиваясь. Он был готов теперь простить Блошкиной все ее представление, потерянную домовую книгу и непрописанных жильцов. - Сядем теперь рядком да поговорим ладком. А то остановились посреди коридора, доски здесь гнилые, того и гляди, рухнем. Ведь рухнем, Зинаида Васильевна?
- Можем, - Блошкина еще не могла понять, почему это у чернявого милиционера так резко переменилось настроение. - Пойдем опять на веранду, что ли? - поинтересовалась она.
- Зачем на веранду? - весело сказал Бугаев. - Пойдем в ту комнату, где ваш беглец жил. Там вы еще никого не поселили?
- Нет. Не поселили. Вот тут его комната, рядом с кухней.
Бугаев обернулся. Оказалось, что Аникин стоит как раз перед обитой черным дерматином дверью сбежавшего жильца.
- Там не закрыто, - сказала старуха.
Аникин толкнул дверь и пропустил в комнату Бугаева. Следом вошла Блошкина и остановилась у порога как вкопанная.
- Ой! - прошептала она испуганно. - Обокрали! - И схватилась за сердце, готовясь снова упасть в обморок.
- Не надо, Зинаида Васильевна, - проникновенно сказал Бугаев. - Не надо, миленькая. Не падайте. Давайте посидим. - Он взял Блошкину за локоток и усадил на тревожно скрипнувшую, незастеленную кровать. А сам сел на табуретку и огляделся. Комната была небольшая. Кровать, громоздкий, красного дерева платяной шкаф с раскрытыми дверцами, две табуретки, небольшое зеркало.
- Что же у вас украли? - спросил Аникин.
- Как что? - старуха обвела комнату взглядом. Остановилась на шкафу с раскрытыми дверцами. - Из шифоньера все вынуто. И чемодана Николая Алексеевича нет. Да, и еще... - она опять огляделась. - Ничего здесь нет. А раньше было.
- А чьи вещи? - поинтересовался Семен.
- Его вещи, но... - Она не нашлась, что сказать, и растерянно посмотрела на Аникина.
Бугаев подумал: "Ты небось надеялась, что жилец неожиданно съехал, а вещи тебе достанутся".
- Значит, пропавшие вещи принадлежали вашему жильцу Николаю Алексеевичу... Как его фамилия?
- Не помню. У меня на фамилии память плохая, - сказала Блошкина. - А вещи его пропали. Мои вот остались, - она потрогала постель, на которой сидела.
- А может быть, он сам эти вещи забрал? - спросил Бугаев.
- Тайком? - догадалась старуха. - Так чего ему таиться? Плату он мне на месяц вперед отдал?! Да вещи еще вчера вечером были на месте...
Бугаев прошелся по комнате, заглянул в открытый шкаф. Всюду было пусто. Только обрывки газет, куски проволоки... "Фантастика, - подумал Семен. - Если это тот самый дядя, то, значит, он остался жив. Но почему тайком?"
Следующие два часа, проведенные в доме Блошкиной, словесный портрет постояльца, нарисованный Зинаидой Васильевной, а главное, упоминание ею о маленьком потертом чемоданчике с инструментами, в который она однажды из любопытства заглянула, с неоспоримостью свидетельствовали о том, что бабкин постоялец Николай Алексеевич и сбитый на шоссе мужчина - одно и то же лицо.
Блошкина больше не падала в обморок, не хваталась за сердце, не капала себе капли. Почувствовав, что дело серьезное и от нее многое зависит, Зинаида Васильевна старалась рассказать все, что знала.
Николай Алексеевич появился у нее в доме в июне. В какой день, Блошкина точно не помнила. Показал он ей свой паспорт, и Блошкина занесла в свою домовую книгу все данные из этого паспорта.
- А как же? - сказала она. - Вдруг у него и денег нет? Поживет неделю, и ищи ветра в поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22