Время расставило акценты по-своему. Сейчас ни для кого не секрет, что природа не одаривает человека, если можно так выразиться, бескорыстно. Использование паранормальных возможностей тем сильнее разрушает организм носителя, чем чаще и интенсивнее он пользуется собственным даром. Это естественное, благое ограничение, принуждающее к разумному применению потенциально опасных качеств. Я подчеркиваю – только потенциально. Пси-способности не злы и не добры сами по себе. Это только инструмент. Куда и как он будет приложен – на благо или во вред человечеству, это вопрос не таланта, а нравственности псионика…Ведущий: Простите, Профессор, вы отвлеклись…Хэри Майер: Разве?Ведущий: Вопросами нравственности занимаемся не мы, а утренняя воспитательная программа Лиги Пантеистов.Хэри Майер: Ах, да. Простите. Продолжим ближе к теме. Решение гуманитарных проблем дало мощный толчок развитию техники, способной на контакты как с мощным пси псионика, так и слабым – обычного человека. Как вы понимаете, в теории эта связь может быть двусторонней. Если некий человек пользуется пси-способностями, чтобы внушать вам…Ведущий: Мне?!Хэри Майер: Ну не мне же!Ведущий: Почему именно мне? Давайте не будем переходить на личности – это утомляет неподготовленную часть зрителей нашей программы.Хэри Майер: …в общем, все знают, что такое пси-наводка. Возможности специально обученных сенсов помогли Каленусийской Конфедерации выиграть войну у Иллирианского Союза…Ведущий: Отличный пример – только в свободном обществе таланты сенсов находят наилучшее применение!(пауза, нерешительные хлопки)Хэри Майер: На чем мы остановились?Ведущий: На пси-наводках.Хэри Майер: …полное техническое воспроизведение пси-наводки до сих пор не стало свершившимся фактом. Этот феномен получил название фундаментального исключения Калассиана. Устройства – не люди, господа, они способны всего-то считывать ментальное состояние гуманитарного объекта…Ведущий: Человека?Хэри Майер: Ну да. Я же сказал – гуманитарного объекта. Итак, устройства способны перерабатывать ментальные сигналы людей или, на худой конец, играть роль простенького усилителя возможностей. Автомат-диктатор, правящий ментально порабощенными человечками, так и остался персонажем остросюжетного чтива. Возрадуемся, дамы и господа. Быть может, причина – в бессмертной человеческой душе?Ведущий (подумав): Возможно… Замечательно. Браво! Поддержим профессора аплодисментами!!!(радостный шум и бурные хлопки в зале)Хэри Майер: Впрочем, с некоторыми достижениями технической мысли мы сталкиваемся ежедневно. Кто не знает о пси-турникетах, контрольных пси-детекторах, пси-идентификации личности, полицейские участки оборудуются…Ведущий: Профессор, вы окончательно отклонились от темы.Хэри Майер: А по-моему, вовсе нет.Ведущий: Но у нас кончается время.Хэри Майер: Погодите…Ведущий: Все, время истекло. Мое сожаление не имеет границ… Поблагодарим же профессора Майера за увлекательный экскурс в историю и теорию общементальной проблемы! Аплодисменты!!!Хэри Майер: Но…Ведущий: Еще раз – аплодисменты!!! Аплодисменты, свободные граждане…* * *Вечерело. Деликатный Аксель так и не вернулся. Хиллориан жестко смял листок, щелкнул зажигалкой, поднес дрожащее синеватое пламя к белому краю листа, бросил маленький факел в пепельницу, долго смотрел, как эксклюзивное интервью Хэри Майера догорает, корчась в огне.Потом одним пальцем отбарабанил сайберу код доступа.– Система, связь с Аналитиком.Сеть молчала.– Проклятый “черепок” убрался. – неразборчиво буркнул полковник. – Вы на месте, Аналитик?Экран зеленого сайбера оставался холоден и пуст, хотя голос Аналитика – протяжный, хрипловатый – Система передала отлично:– Если это не утомит вас – зайдите ко мне в берлогу… Иногда хочется взглянуть на суровые лица старых друзей.Аналитик никогда не был другом полковника.– Иду.Элегантный лифт, сотворенный по проекту вольнолюбивого модерниста, плавно распахнул чрево, сверкнул прозрачным стеклом, принял полковника и рванул вверх – Хиллориан вцепился в поручни. Легкие, ажурные конструкции Пирамиды летели мимо, вниз, вечер подкрасил пурпуром пластик и стекло, прозрачная изнутри, огромная наклонная стена открывала феерическую панораму пестрящего огнями Порт-Калинуса. Роскошная россыпь света, ярусы плоских крыш, ясная стрела проспекта, просторное пространство пустого неба с одиноким перистым облачком на горизонте – вечерний Порт-Калинус, несмотря на суету улиц, оставлял ощущение покоя. И – свободы. “Свобода,” – подумал полковник, – “Как мало мы ценим ее, пока не потеряем.”“Берлога” Аналитика разительно отличалась от выдержанного в ретро-стиле, аккуратного кабинета Хиллориана. Деловито мерцали экраны – у стены нашли место целых два канцелярских сайбера, один из них – явно усовершенствованной, незнакомой полковнику модели. Широкий и низкий круглый стол тонул под грудой кассет, газет и раскрытых потрепанных книг. Хозяин, не вставая, протянул руку гостю.– Садитесь, дружище. Разгребайте хлам, выбирайте место, какое понравится.Сам Аналитик занимал целый угол – грузное тело главного интеллектуала покоилось под мягким, дорогим кротовым пледом, в глубоком и широком кресле на колесиках. Три верхних пуговицы черной шелковой рубахи оставались незастёгнутыми.– Проблемы, полковник?– Отчасти. Я не помешал?Хиллориан с интересом рассматривал лицо самого старого сотрудника Департамента – первый умник Администрации сильно сдал. В облике Аналитика сквозила усталость. От редких пепельных волос не осталось почти ничего, щеки обвисли складками на полную, дряблую шею. Гладкий, глянцевый, цвета слоновой кости выпуклый лоб, глаза навыкате, полукруг носа и скошенный, обманчиво безвольный подбородок соединялись в одну причудливую линию – старик походил на крупную, снулую, печальную рыбу. Белки выкаченных, бесцветные глаз густо усеивали мелкие сосуды.– Нет, Хиллориан, вы не помешали. Начинайте – я слушаю.Полковник отчего-то смутился.– Есть новости насчет Аномалии?Аналитик повел грузными плечами.– Там новости каждые полчаса. Границы зоны плавают, как хотят. Динамику я отправлю вам на терминал. Еще что-то?– Пожалуй, нет. Как ваше здоровье?Аналитик растянул в улыбке синеватые, бескровные губы:– Бренная плоть распадается, дух – светел как никогда.– Человек, который так шутит – не в худшей форме.– Полно, полно, молодой человек. Вы – льстец.Сорокадвухлетний Хиллориан безропотно проглотил “молодого человека” – спорить с язвой-Аналитиком почиталось в Департаменте за дурной тон.– До свидания. Удачи вам и долгих дней.Старик положил ладони на ручки кресла – сработал бесшумный моторчик – коляска резко выкатилась вперед, преградив путь оторопевшему Хиллориану. Полковник оступился и чуть не упал.– Извините. Я неловок.– Погодите! Вы упускаете свой шанс.– ?– Вы пришли, чтобы спросить, молодой человек. В самом деле – к чему было зря гонять лифт. Спрашивайте, пока у вас есть время.Полковник заколебался. Старик перехватил взгляд Хиллориана и чуть качнул тяжелой головой:– Не бойтесь пси-“жучков”… Сдвиньте бумаги на столе.– Я ухожу.– Никуда вы не уйдете, Септимус. Сдвиньте бумаги… Видите?Освобожденная из-под груды хлама, на круглом столе мирно лежала плоская черная коробочка включенного шумогенератора. Полковник проглотил сухой комок в горле:– Зачем, порази вас Разум?! Вы нарушили первое правило лояльности, Аналитик. Через несколько часов записи детекторов расшифруют. Я не дам за ваше благополучие и конфедеральной гинеи.– А я и говорю – спрашивайте, пока есть время. Сядьте поближе, напротив меня – вот так. Я хочу видеть ваши глаза.Септимус Хиллориан осторожно опустился на складной брезентовый стульчик.Аналитик хрипло вздохнул, на мгновение опустил отечные веки.– Я ждал – кто-то придет. Среди возможных вариантов вы были на четвертом месте… Раньше я делал меньше ошибок. Сдаю, побери меня холера. О чем хотите спросить меня: об Аномалии, о Департаменте, о себе?– Обо всем. Сначала – о вас.– Я только преждевременно постаревший псионик. Слишком больная развалина, чтобы получать удовольствие от жизни – я даже коньяк пить не могу. Ради моих врожденных способностей Департамент терпит в своих стенах эту разбитую галошу.Уникальный в своем роде Аналитик кокетничал притворной скромностью старости – сенсы, возможности которых трансформировались в интуитивно-аналитический дар, ценились на вес золота. Старик был лучшим.Тон разговора еле заметно переменился – Аналитик перешел на “ты”.– Не будем терять время, сынок. Отсчет уже пошел, пока он тикает еле слышно, но вот когда рванет… Поверь слову старого ворчуна, многие потеряют свои головы.– Что такое Аномалия? Это…– Это чужое вторжение. Медленное… Очень медленное, оно станет по-настоящему опасным через десятилетия, но когда-нибудь – станет.Хиллориан напрягся, но не отвел взгляда от черных провалов зрачков Аналитика.– Чье?– Этого я не могу сказать. Предположения слишком зыбки – я не хочу ослаблять тебя своими фобиями, парень.– Вы рассказали об этом Фантому?– Нет.– Почему?– Это ответ на второй твой вопрос – о Департаменте. Фантом не подлец – не надо обострять, сынок. Он человек, со своими амбициями, и в этом качестве видит одно – полноценную пси-наводку, причем впервые не созданную никем из людей. Колоссальную по силе. Мощную, прицельную, сокрушительную. Ты сам – не псионик, и никогда им не будешь. Ты чувствуешь зависть к псионикам, Септимус?…Полковник опустил глаза и, помедлив, коротко кивнул.– Верно. Ты не попытался врать мне – уже это хорошо. А теперь представь себе, каким эхом аукнется техническая возможность полноценной имитации возможностей сенса – да что там имитация, обладатель такой технологии заткнет за пояс сотню псиоников средней руки. Это ни что иное, как нарушение фундаментального исключения Калассиана. Псионический дар – всем. Скажи мне, положа руку на сердце – ты бы отказался?Хиллориан попытался отвернуться, не смотреть в черные зрачки Аналитика. От мучительных, безуспешный попыток ныла шея.– Ты бы отказался?– Да…Боль в шее отпустила. Хиллориан коснулся позвонков, помассировал затылок.– Ваши беспардонные штучки меня раздражают.– Я должен был убедиться в твоей искренности, сынок.– Убедились?– Вполне. Могу я спросить тебя о мотивах отказа?Хиллориан припомнил грязноватый пепел, оставшийся от интервью Хэри Майера.– Природный сенс платит за пси-наводки собой, он укорачивает собственную жизнь. Нельзя позволять человеку приобретать могущество, не платя за это ничем. Я атеист, Мировой Разум для меня – только словесная абстракция. Но если ад есть, если понятие греха все же не пустой звук – смертным грешником будет не маньяк-убийца, не растлитель, не продажный политик. Им будет человек с коробочкой в кармане – той, что по дешевке отдает в руки владельца разум другого существа.Аналитик удовлетворенно кивнул.– Что ж, пусть в четвертой кандидатуре, но я не ошибся… Теперь о Фантоме. Наш шеф по-своему честен. Но он на беду придерживается мнения, прямо противоположного твоему, Септимус. Идея-фикс: власть – в руки достойных. Сделать неуязвимыми сенсами элиту Каленусии – талантливых, ярких, прошедших сквозь сито в ряды истеблишмента. Возможно, и даже наверняка, он причисляет к избранным себя. Ты знаешь, чем чревата раскрутка дела?– Любой конфликт в верхах переходит на качественно новый по разрушениям уровень.– Верно.– Мы не сможем оставаться монополистами таких технологий вечно. Иллирианский Союз…– И это верно.– Рано или поздно, когда мощь систем искусственного пси возрастет, найдется и тот, кто решится на общую промывку мозгов – тотальный гражданский контроль.– Вот оно. Искусственный сенс не разрушается от собственных пси-наводок.– Фантом об этом не знает?О чудо – полумертвый Аналитик неистово захохотал, колыхнув оплывшим телом.– Фантом не сволочь и не дурак. Но, кроме разума, у человека есть его… его… фаэрия. Не знаешь, что это такое? Тебе, не псионику, трудно понять. Это святое – мечта, которой следуют вопреки рассудку. Место в душе, которое желает сохраниться неизменным, хотя бы рухнул весь мир. Фантом отмахивается от далекой перспективы – до того, как пси-катастрофа разразится, он успеет умереть в своей постели. Но шефу хочется умеренной власти сенса – даже не столько власти, сколько ощущения возможности, причем – здесь, сейчас…Хиллориан невольно посмотрел на часы. Глушитель пси-детекторов работал вовсю.– Что я должен делать?– Слушайся Фантома.– ?– Аномалия будет на повестке еще долго. С вероятностью 8/10 дело кончится экспедицией на место. Аккуратно, не подставляясь предложи Фантому свою кандидатуру…– Допустим, а дальше?– Если экспедиция пройдет как надо, ты, и только ты получишь в руки искомое…– Что мне с ним делать?Аналитик булькнул смехом.– Все, что захочешь. А попросту – слушайся реликтового пси-критерия, который дураки называют “совесть”.Полковник поморщился.– Вы циник, Аналитик. Если я ошибусь?– Ты не ошибешься с вероятностью 9/10, сынок.– Хиленькая в таком деле вероятность-то.– А у меня другой кандидатуры нет.Септимус Хиллориан пожал плечами.– Я могу погибнуть по дороге.– А мы постараемся максимально уменьшить эту возможность. Ого! Старая калоша еще на многое способна. Глянь сюда…Старик подкатил кресло к терминалу.– Сядь, прочитай ориентировки на этих людей.– А успеем?… – Полковник сделал неопределенный жест в сторону глушилки.– Вполне. Читай – это твой страховой полис.Хиллориан приник к экрану, преодолевая суеверное отвращение. Аналитик в кресле ждал, опустив тяжелые коричневые веки. Блики искусственного света играли на голом, покрытом старческими веснушками черепе.– Прочитал. Кто это?– Твоя команда.– Что?!– Твоя команда – люди, которых следует взять в Аномалию.– Но…– Никаких “но”. Ты хочешь выжить, сынок?– Они не наши, не из Департамента.– “Гляделкам Каленусии” не впервой привлекать гражданских статистов. Тем лучше, у Фантома будет меньше возможностей влиять и отслеживать тебя.– Первый номер потенциально опасен. Очень. И одиозен до невозможности.– Иллирианец? Для благой цели допустимо использовать любое барахло – был бы эффект. В каждом человеке есть эта самая… фаэрия. Будь терпелив, найди к нему подход. Я в тебя верю, сынок.– А номер второй…– А еще у них низкий коэффициент совместимости друг с другом – у всех. Так что легкой жизни не жди.– Какая небесная Дурь заставляет сбивать несуразную команду?Аналитик охнул, рванул и без того распахнутый ворот, дотронулся раскрытой ладонью до жирной груди, посидел, пережидая боль и одышку.– Они несовместимы, Септимус, они опасны – каждый по-своему – я сам озадачен результатом. Но просчитывал многократно – этот результат не подлежит сомнению, получилась единственно возможная команда, которая дает тебе шанс выжить. Эти люди, как-никак, отобраны из миллионов. И еще – послушай, когда ты найдешь искомое…Полковник, выслушав, сухо кивнул.Аналитик развернул кресло.– Вопросов больше нет – прощай, сынок. Не хочу длить наше расставание. Старая развалина не терпит сентиментальности.– Нам не спрятать факт визита от Системы.– Пустяки.Аналитик ухватился за край стола, подтягивая грузное тело – и кресло – поближе к терминалу.– Сейчас я пущу на волю маленького странника. Не бойся – от нашей встречи и комариного писка не останется.– Останется – в вашей голове. Расшифруют записи, следственный отдел возьмет вас в оборот…– Я только старый, износивший себя, полудохлый, придурковатый псионик. Заметь, сынок – великий псионик. В силу этого мое слово чего-то стоит. А теперь – убирайся, мне нужно работать. Гарантирую, Департамент про тебя не узнает, а меня не тронет.Аналитик сердито отвернулся. Гость стоял, затягивая минуту последнего (он знал) расставания.– Могу я пожать вашу доблестную руку?– Если эти древние предрассудки имеют для тебя значение…Септимус крепко сжал крепкие, сухие, костистые, перевитые венами старческие пальцы, и, не оборачиваясь, пошел прочь. Обернуться не получалось – взгляд псионика подталкивал полковника в спину.…Аналитик проводил тоскливым взглядом серый, литой, стремительный силуэт Септимуса Хиллориана. Развернул кресло в сайберу, аккуратно набрал известный ему одному код. Система, выбросив на монитор картинно-роскошный морской пейзаж, покорно ждала. В этой полуодушевленной, спокойной доверчивости Аналитику почудился немой укор.– Прости, Старушка. Прости меня.– Запрос не распознан.– Система! Раздел “Внутреннее наблюдение”.– Найден.– Полное удаление.– Опасное действие. Подтвердите.– Удаляй.– Хорошо.– Раздел “Личные дела”, подраздел “Аналитик” – полное удаление.
1 2 3 4 5 6 7 8