Ты сам все это время сгорал от нетерпения. А сдерживало тебя это идиотское пари, которое вы заключили с братьями.
Брайан застыл на месте.
— Тебе известно о пари?
— Да.
Брайан нахмурился.
— Лайам тебе все рассказал.
— Да.
Брайан с упреком ткнул в нее пальцем.
— Так ты специально все подстроила. Воспользовалась моей слабостью.
Брайан в бешенстве застегнул джинсы, уперся руками в бока и гневно взглянул на нее.
— Ты должна была мне сказать, и мы вместе приняли бы решение.
— Может быть, — ответила Тина.
— Никаких «может быть», детка.
Тина поморщилась. Он всю ночь назвал ее так, и тогда это очень возбуждало ее, щекотало нервы А теперь это слово прозвучало чересчур насмешливо.
— Если бы я сказала тебе, ты бы ни за что не согласился.
— Ха! — Брайан победоносно улыбнулся. — Вот именно.
Тина вздохнула, почувствовав, как сожаление своими щупальцами обвивает ее. Как это печально, подумала она, что все закончилось взаимными обвинениями. Как печально, что огонь страсти так быстро превратился в холодные угли сожаления.
— Брайан, мне от тебя ничего не нужно.
— Разумеется, не нужно! Ты свое уже получила.
Через окно до них долетел шум реактивного самолета, и Тина внезапно осознала, что скоро ей придется вернуться в Калифорнию. Одной. А Брайан останется здесь и будет по-прежнему летать на своих самолетах, готовый выполнить любое боевое задание.
Она рассчитывала, что ей не составит труда переспать с Брайаном, забеременеть и опять вернуться в свой мир. Но жизнь ее перехитрила: она никогда не сможет забыть Брайана.
Ни один мужчина, с которым она встречалась в течение этих лет, не смог тронуть ее сердце, которое навсегда останется здесь, в Бейуотере, с ее бывшим мужем. Она по-прежнему любит Брайана Райли, и никогда не сможет полюбить никого другого.
Словно почувствовав ту же тоску, Брайан сказал скорее с сожалением, чем со злостью:
— Разве ты не понимаешь, Тина? Я не хочу быть приходящим отцом.
— Я и не прошу, чтобы ты занимался воспитанием ребенка. Можешь участвовать в нем, а можешь и нет, как тебе захочется.
— Теперь у меня появилось право голоса?
— Да, — ответила Тина так же тихо, как и он. — Тебе не о чем беспокоиться, я не лукавила. Если хочешь, можешь вообще со мной больше не разговаривать.
— Вот так значит?
Тина готова была расплакаться.
— Да, Брайан. Именно так. Прошло пять лет, ты не забыл? За это время мы разговаривали, наверное, раза три…
— Но это другое дело! — воскликнул Брайан. — То, что происходит между нами — одно, а то, что касается меня и моего ребенка, — совсем другое.
Думаешь, я могу допустить, чтобы мой ребенок оставался за пределами моей жизни?
— Твой ребенок?
— Его жизнь началась со лжи, и мы всегда будем помнить об этом.
Несмотря на усиливавшуюся жару Тину сотрясал озноб. Как она жалела, что этот разговор у них все же состоялся! Нужно было подождать, убедиться, что она забеременела, прежде чем обсуждать все это.
— Нечего больше об этом говорить, — внезапно сказала она, поворачиваясь к двери. — Я возвращаюсь в дом.
— Ты же захлопнула дверь? — с сарказмом напомнил Брайан.
Тина замерла на месте, взявшись за дверную ручку, и взглянула на него через плечо.
— Я соврала.
— Большая неожиданность.
Плечи Тины поникли.
— Прости, что разозлила тебя, — сказала она, не сводя с него взгляда. — Но я не жалею об этой ночи и о том, что мы, возможно, зачали ребенка. — Она открыла дверь и снова остановилась на пороге. — Хотя мне жаль, что ты испытываешь совсем другие эмоции.
Тина вышла за дверь, тихо притворив ее за собой.
Брайн остался в комнате один. Он стоял в круге солнечного света, согреваемый его теплом, но никогда в жизни ему еще не было так холодно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Совершая полет этим же утром, Брайан действовал в точном соответствии со своим позывным — Ковбой. Каждый летчик имеет свой позывной, которым пользуется во время полетов. Брайан за агрессивную манеру управления самолетом заслужил себе кличку Ковбой.
Больше всего на свете он любил выполнять мертвую петлю и штопор, поднявшись повыше над землей. В этот момент он отвлекался от всех лишних мыслей, всецело сосредоточившись на боевой задаче. Когда летишь со скоростью, превышающей скорость звука, в целях безопасности лучше думать о том, что делаешь.
Но сегодня Тина никак не выходила у него из головы. Она все время была рядом с ним, в замкнутом пространстве кабины пилота, в его сердце, в его голове, и отделаться от этого наваждения Брайану никак не удавалось.
— Она поймала меня, — бормотал он себе под нос, все еще не веря, что бывшая жена решила сделать его отцом своего ребенка.
— Что? — послышался голос сзади. Это был его штурман Сэм «Голливуд» Холден.
— Ничего.
— Хорошо, капитан, — отозвался Голливуд, — если не хочешь, чтобы меня стошнило моим завтраком, мы могли бы повернуть назад?
Брайан улыбнулся.
— В чем дело? Бурная ночь?
— Угадал, — посмеиваясь, заговорил приятель. — Не все же заключили такое дурацкое пари.
Брайан покачал головой и устремил взгляд на проносящиеся мимо самолета облака. На военной базе ничего нельзя утаить.
Не надо было ему соглашаться на это пари.
Если бы он тогда послал Лайама куда подальше, ему бы сейчас с Тиной было бы гораздо проще, и не было бы у них этой бесконечной ночи.
Неприятно вспоминать, чем она закончилась, но и сожалеть о ней не стоит.
Однако черта с два он позволит насмехаться над собой! Такого удовольствия он никому не доставит!
— Именно поэтому, — ответил Брайан, недобро усмехаясь и разворачивая самолет, — пожалуй, мы полетим назад вверх брюхом.
— Я ужасно напортачила, да? — Тина обращалась к растянувшимся на кровати Булочке и Ириска. — Но я не жалею. Ведь именно за тем я и приехала, верно?
Персик, зевнув, перевернулась на другой бок.
Тина расхаживала по комнате из угла в угол, пытаясь успокоиться. Точно так же она вела себя, будучи подростком, когда ей надо было решить вопрос, как выпрямить волосы или как найти парня.
Времена изменились, проблемы стали серьезнее. А способ решения проблем остался прежним — расхаживать по комнате, рассуждая вслух.
— Я его на аркане не тянула, — проговорила она, бросая взгляд на Булочку, поскольку Ириска, маленькая предательница, уже похрапывала. — Он сам хотел.
Булочка тявкнула.
— Тогда почему мне так стыдно? — вопрошала Тина, уже зная ответ, но не решаясь смотреть правде в глаза. Она использовала Брайана втемную в своих интересах. — Прекрасно! Да, я подлая! Так поставьте меня к стене и расстреляйте! — Тина остановилась в изножье кровати и плюхнулась на покрывало. — Я просто хотела…
Ребенка. Но ведь это не все, не так ли? Нет, не все. Она хотела вернуть Брайана. Она и себе в этом не хотела признаться, когда возвращалась в Бейуотер. Но теперь отрицать это было бы глупо.
Она хотела не только ребенка.
Она хотела снова завоевать Брайана.
А это было невозможно.
Поднявшись на ноги. Тина обошла вокруг кровати, схватила телефонную трубку и набрала знакомый номер.
— Алло?
— Джанет. — Тина вздохнула, отодвинула разомлевшую во сне Ириску и села на кровать. — Слава богу.
— Тина! Ну как дела?
— Неважно.
— О! — Джанет на минуту умолкла. — Тебе не удалось его…
— Нет, — ответила Тина, теребя в руке скрученный спиралью провод старинного телефона. — Миссия выполнена.
Последовала долгая пауза.
— Правда? То есть ты переспала со своим бывшим?
— Нет, — усмехнулась Тина, забираясь на кровать. — Мы всю ночь крестиком вышивали.
Джанет рассмеялась.
— Для человека, недавно занимавшегося сексом, ты кажешься немного раздражительной.
Тина, нахмурившись, продолжила:
— Прости, я просто злюсь на себя и срываю свое зло на тебе.
— Рада помочь.
— Джанет, все пошло не так, как я планировала.
— Все было не так здорово, как раньше?
— Даже лучше.
— Так в чем проблема?
— Я во всем ему призналась. — Тина закрыла глаза и увидела перед собой гневное лицо Брайана.
По его глазам было видно, что он воспринял ее поступок как предательство. У нее не было права винить его. Ведь это он с ней развелся. А раз Брайан не хотел, чтобы она оставалась его женой, значит, не хотел, чтобы она стала и матерью его ребенка?
— А-а-а…. — Джанет выразительно вздохнула. — Мы же знали, что эта новость его не порадует.
— Да, — кивнула Тина, одной рукой поглаживая Персик по спине. — Но я не догадывалась, что…
— Ты его еще любишь? — договорила за нее Джанет.
— Ну да.
— Тина, дорогая моя, ты должна быть готова к тому, что тебе будет больно.
Тина вспомнила прошедшую ночь. Страсть и ненасытное желание поднялись и захлестнули их с головой. Накал эмоций был просто сумасшедший.
Потому ли, что они долго находились в разлуке?
Или потому, что они созданы друг для друга?
— Так что ты собираешься теперь делать?
Тина нахмурилась.
— А что тут сделаешь?
— Тина, ради бога, — начала Джанет. Ее было так хорошо слышно, будто она находилась совсем рядом, а не в трех тысячах миль от Южной Каролины. — Ты его любишь и тем не менее собираешься снова уйти от него?
Тина нахмурилась.
— Я никогда от него не уходила, это он меня бросил.
— Ты позволила ему решать за вас обоих.
— Да, но… — начала Тина, но Джанет не дала ей договорить.
— А как на этот раз? Вы не хотите обсудить то, что произошло пять лет назад?
Мысль ценная, но только в теории, угрюмо размышляла Тина. Вспомнив выражение лица Брайана в тот момент, когда она сегодня утром уходила из его квартиры, она догадывалась, что он вряд ли поддержит эту идею.
— И что мне ему сказать?
— Уж и не знаю, — ответила Джанет саркастически, — ну, например «Я тебя люблю».
Эти заветных три слова эхом отдавались в сознании Тины, пока она смотрела в окно. Небо с прослойками облаков на горизонте уже расцветилось в багровые закатные тона.
— Я говорила ему это пять лет назад, — прошептала Тина, заново переживая момент расставания. — Не помогло.
— Но хуже ведь от этого не стало.
— Наверное, — согласилась Тина и переменила тему. Простых решений в этом деле быть не могло.
Между нею и Брайаном все осталось по-прежнему. Она любит его и, возможно, будет всегда любить, но ему об этом знать не обязательно.
Зачем? Чтобы еще раз услышать из его уст, что он не хочет жить с ней? Ну уж нет, подумала Тина.
Страсть — одно, а любовь — другое. И на протяжении прошедшей ночи никто из них ни разу не заикнулся о любви.
Пока Джанет рассказывала ей о своей беременности и о планах, связанных с ребенком, Тина крепко прижимала ладонь к своему плоскому животу и про себя молилась, чтобы внутри нее зародилась новая жизнь.
Если повезет, частичка Брайана навсегда останется в ее жизни. И никто не в силах будет отнять у нее малыша.
— Я выхожу из игры.
Коннор, Эйдан и Лайам пристально смотрели ни брата. Брайан поежился, потом, несколько раз подкинув баскетбольный мяч, повернулся, подпрыгнул и направил его в корзину. Мяч отскочил от щита и упал, угодив прямо в цветочную клумбу, тянувшуюся вдоль подъездной дорожки к дому приходского священника.
— Отлично! — пробормотал Брайан. Даже в корзину с трех метров он уже не может попасть.
— И месяца не продержался, — заметил Коннор.
— Прискорбно, — сказал Эйдан, подходя к Брайану и отбирая у него мяч, который тут же точным ударом послал в корзину.
— В чем дело? — спросил Лайам.
Брайан тыльной стороной ладони утер пот, заливавший глаза, и покосился на брата-священника. Фонари заднего двора освещали импровизированную баскетбольную площадку, где они с братьями два вечера в неделю с энтузиазмом играли двое надвое.
Брайан несколько раз щелкнул пальцами.
— Я признался, что проиграл пари. Подготовь мне гавайскую юбку и лифчик из кокоса.
— Класс! — отозвался Эйдан, снова забрасывая мяч. — Я уже чувствую, как мой бумажник раздувается от денег.
— Да? — отозвался Коннор, ловя мяч. — Только смотри пока не трать их, приятель.
Брайан мрачно наблюдал за тем, как братья играют в баскетбол. В ясном ночном небе стояла полная луна, и в густом летнем воздухе витал аромат жасмина.
— Ты неважно выглядишь, — заметил Лайам.
— Я же сказал тебе, — огрызнулся Брайан, посылая брату сердитый взгляд. — Я проиграл спор.
— Дело не в нем.
— Да? А в чем тогда, святой отец? Скажи, не томи.
Лайам с улыбкой покачал головой, как будто перед ним стоял пятилетний упрямец.
— Все дело в Тине, и ты сам это знаешь.
В голове у Брайана весь день крутились разные мысли, вопросы, сомнения. Рабочий день закончился, а он все не решался возвращаться домой.
Он не был готов встретиться с бывшей женой, посмотреть ей в глаза после прошедшей ночи. Тем более что, возможно, его ребенок уже живет в ее утробе.
У Брайана все внутри переворачивалось, а в горле стоял комок. Он сам не мог до конца во всем разобраться, но догадывался о причине своего смятения.
— У нас с Тиной нет будущего, — тихо возразил он.
— А может, все дело в том, что оно у вас должно быть, — предположил Лайам, подталкивая Брайана вперед по дорожке, подальше от Коннора и Эйдана. — Может, Господь дает тебе второй шанс, Брайан?
— Шанс напялить на себя гавайскую юбку?
Лайам покачал головой.
— Я не о пари. Ты не слушаешь меня. — Лайам остановился в конце дорожки и, умолкнув, посмотрел сначала на одну, потом на другую стороны улицы. — Что ты видишь вокруг нас?
Брайан хмыкнул.
— Мэйпл-стрит.
— И?..
Брайан нехотя взглянул по сторонам.
— Здания. Деревья. Собаки.
— Семьи, — сказал Лайам. — Счастливые семьи.
Брайан потер рукой подбородок и прищурился.
— К чему ты клонишь, Лайам?
— Как ты думаешь, сколько в этих семьях военных?
— Какая разница?
— Для кого-то разница огромная, а для кого-то никакой, — загадочно ответил Лайам.
— Ты священник или Конфуций? Бога ради, скажи, что ты имеешь в виду.
— Ты идиот, Брайан. — Лайам толкнул младшего брата, и тот, споткнувшись, чуть не упал.
Брайан нахмурился и поднял обе руки, сжатые в кулаки.
— Хочешь пару раундов? Я с удовольствием.
Братья оказались в светлом пятне от уличного фонаря, но лицо Лайама оставалось в тени. Брайан, однако, сумел разглядеть на лице брата выражение крайнего отвращения.
— Я не хочу с тобой драться, — отрезал Лайам. — Я пытаюсь донести до тебя, что вместо того, чтобы сидеть здесь, с нами, — он махнул рукой в сторону Эйдана и Коннора, — ты должен быть в доме Анджелины и говорить с Тиной.
Желание драться у Брайана вмиг испарилось.
— Мы уже поговорили.
— Так же, как пять лет назад?
— Ты сам не знаешь, что говоришь, — предостерегающе сказал Брайан.
— Я знаю тебя. — Лайам покачал головой. — И знаю, что Тина — лучшее, что было в твоей жизни.
Я знаю, что ты ее любил и был с ней счастлив, пока тебе не вздумалось ни с того ни с сего подать на развод.
— Это мое дело;
— Никто в этом не сомневается. Хочу сказать только одно: может, судьба посылает тебе второй шанс, а ты от него отказываешься.
— Я не просил никакого второго шанса.
— Именно это и делает тебя счастливчиком, кретин!
Брайан хмыкнул.
— Хорошенькая у тебя манера разговаривать!
Как и подобает духовному лицу.
— А разве тебе нужно духовное лицо? — обиделся Лайам. — Тогда хотя бы изредка приходи на мессу. Я с тобой говорил, как с братом.
Несколько минут Брайан рассеянно смотрел на Лайама, а потом перевел взгляд на Мэйпл-стрит и в первый раз по-настоящему серьезно задумался о его словах.
Как минимум половину этих чистеньких домиков с аккуратными лужайками и заботливо насаженными цветочными клумбами населяли семьи военных. Супруги строили свою жизнь в соответствии с требованиями службы: ехали туда, куда им предписывали, часто даже не имея уверенности, что вернутся назад.
И все же… Брайан прислушался к лаю собаки и восторженному смеху ребенка, которые доносил до него легкий ветерок. Ведь как-то приспособились все эти семьи к кочевой жизни.
Пять лет назад он решил, что не вправе обрекать Тину на жизнь, подчиненную жестким военным правилам. Он сказал себе, что она не заслуживает жизни, при которой необходимо без конца паковать вещи и, покидая насиженное место, ехать по приказу через всю страну, а иногда даже на самый край света. Он не мог оставлять ее в одиночестве на долгие месяцы, уезжая на учения.
И он отпустил ее.
Для ее же блага.
С тех пор он чувствовал в сердце постоянную пустоту.
Теперь, когда Тина вернулась, ощущение пустоты не прошло, наоборот, оно стало еще более пронзительным. Словно бритва, режущая душу на части, разрывающая его сердце. А теперь Тина захотела ребенка.
От него, и ни от кого другого.
Неужели Лайам прав: он и впрямь кретин?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло два дня, а Брайан все раздумывал.
И лучше ему от этого не становилось.
Пока ему удавалось избегать Тины, но так не могло длиться вечно. Его бывшая жена не из тех женщин, которыми можно пренебрегать. Брайан вспомнил звук ее шагов вчера вечером на ступенях лестницы. Она требовала, чтобы он ей открыл, хотела поговорить с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Брайан застыл на месте.
— Тебе известно о пари?
— Да.
Брайан нахмурился.
— Лайам тебе все рассказал.
— Да.
Брайан с упреком ткнул в нее пальцем.
— Так ты специально все подстроила. Воспользовалась моей слабостью.
Брайан в бешенстве застегнул джинсы, уперся руками в бока и гневно взглянул на нее.
— Ты должна была мне сказать, и мы вместе приняли бы решение.
— Может быть, — ответила Тина.
— Никаких «может быть», детка.
Тина поморщилась. Он всю ночь назвал ее так, и тогда это очень возбуждало ее, щекотало нервы А теперь это слово прозвучало чересчур насмешливо.
— Если бы я сказала тебе, ты бы ни за что не согласился.
— Ха! — Брайан победоносно улыбнулся. — Вот именно.
Тина вздохнула, почувствовав, как сожаление своими щупальцами обвивает ее. Как это печально, подумала она, что все закончилось взаимными обвинениями. Как печально, что огонь страсти так быстро превратился в холодные угли сожаления.
— Брайан, мне от тебя ничего не нужно.
— Разумеется, не нужно! Ты свое уже получила.
Через окно до них долетел шум реактивного самолета, и Тина внезапно осознала, что скоро ей придется вернуться в Калифорнию. Одной. А Брайан останется здесь и будет по-прежнему летать на своих самолетах, готовый выполнить любое боевое задание.
Она рассчитывала, что ей не составит труда переспать с Брайаном, забеременеть и опять вернуться в свой мир. Но жизнь ее перехитрила: она никогда не сможет забыть Брайана.
Ни один мужчина, с которым она встречалась в течение этих лет, не смог тронуть ее сердце, которое навсегда останется здесь, в Бейуотере, с ее бывшим мужем. Она по-прежнему любит Брайана Райли, и никогда не сможет полюбить никого другого.
Словно почувствовав ту же тоску, Брайан сказал скорее с сожалением, чем со злостью:
— Разве ты не понимаешь, Тина? Я не хочу быть приходящим отцом.
— Я и не прошу, чтобы ты занимался воспитанием ребенка. Можешь участвовать в нем, а можешь и нет, как тебе захочется.
— Теперь у меня появилось право голоса?
— Да, — ответила Тина так же тихо, как и он. — Тебе не о чем беспокоиться, я не лукавила. Если хочешь, можешь вообще со мной больше не разговаривать.
— Вот так значит?
Тина готова была расплакаться.
— Да, Брайан. Именно так. Прошло пять лет, ты не забыл? За это время мы разговаривали, наверное, раза три…
— Но это другое дело! — воскликнул Брайан. — То, что происходит между нами — одно, а то, что касается меня и моего ребенка, — совсем другое.
Думаешь, я могу допустить, чтобы мой ребенок оставался за пределами моей жизни?
— Твой ребенок?
— Его жизнь началась со лжи, и мы всегда будем помнить об этом.
Несмотря на усиливавшуюся жару Тину сотрясал озноб. Как она жалела, что этот разговор у них все же состоялся! Нужно было подождать, убедиться, что она забеременела, прежде чем обсуждать все это.
— Нечего больше об этом говорить, — внезапно сказала она, поворачиваясь к двери. — Я возвращаюсь в дом.
— Ты же захлопнула дверь? — с сарказмом напомнил Брайан.
Тина замерла на месте, взявшись за дверную ручку, и взглянула на него через плечо.
— Я соврала.
— Большая неожиданность.
Плечи Тины поникли.
— Прости, что разозлила тебя, — сказала она, не сводя с него взгляда. — Но я не жалею об этой ночи и о том, что мы, возможно, зачали ребенка. — Она открыла дверь и снова остановилась на пороге. — Хотя мне жаль, что ты испытываешь совсем другие эмоции.
Тина вышла за дверь, тихо притворив ее за собой.
Брайн остался в комнате один. Он стоял в круге солнечного света, согреваемый его теплом, но никогда в жизни ему еще не было так холодно.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Совершая полет этим же утром, Брайан действовал в точном соответствии со своим позывным — Ковбой. Каждый летчик имеет свой позывной, которым пользуется во время полетов. Брайан за агрессивную манеру управления самолетом заслужил себе кличку Ковбой.
Больше всего на свете он любил выполнять мертвую петлю и штопор, поднявшись повыше над землей. В этот момент он отвлекался от всех лишних мыслей, всецело сосредоточившись на боевой задаче. Когда летишь со скоростью, превышающей скорость звука, в целях безопасности лучше думать о том, что делаешь.
Но сегодня Тина никак не выходила у него из головы. Она все время была рядом с ним, в замкнутом пространстве кабины пилота, в его сердце, в его голове, и отделаться от этого наваждения Брайану никак не удавалось.
— Она поймала меня, — бормотал он себе под нос, все еще не веря, что бывшая жена решила сделать его отцом своего ребенка.
— Что? — послышался голос сзади. Это был его штурман Сэм «Голливуд» Холден.
— Ничего.
— Хорошо, капитан, — отозвался Голливуд, — если не хочешь, чтобы меня стошнило моим завтраком, мы могли бы повернуть назад?
Брайан улыбнулся.
— В чем дело? Бурная ночь?
— Угадал, — посмеиваясь, заговорил приятель. — Не все же заключили такое дурацкое пари.
Брайан покачал головой и устремил взгляд на проносящиеся мимо самолета облака. На военной базе ничего нельзя утаить.
Не надо было ему соглашаться на это пари.
Если бы он тогда послал Лайама куда подальше, ему бы сейчас с Тиной было бы гораздо проще, и не было бы у них этой бесконечной ночи.
Неприятно вспоминать, чем она закончилась, но и сожалеть о ней не стоит.
Однако черта с два он позволит насмехаться над собой! Такого удовольствия он никому не доставит!
— Именно поэтому, — ответил Брайан, недобро усмехаясь и разворачивая самолет, — пожалуй, мы полетим назад вверх брюхом.
— Я ужасно напортачила, да? — Тина обращалась к растянувшимся на кровати Булочке и Ириска. — Но я не жалею. Ведь именно за тем я и приехала, верно?
Персик, зевнув, перевернулась на другой бок.
Тина расхаживала по комнате из угла в угол, пытаясь успокоиться. Точно так же она вела себя, будучи подростком, когда ей надо было решить вопрос, как выпрямить волосы или как найти парня.
Времена изменились, проблемы стали серьезнее. А способ решения проблем остался прежним — расхаживать по комнате, рассуждая вслух.
— Я его на аркане не тянула, — проговорила она, бросая взгляд на Булочку, поскольку Ириска, маленькая предательница, уже похрапывала. — Он сам хотел.
Булочка тявкнула.
— Тогда почему мне так стыдно? — вопрошала Тина, уже зная ответ, но не решаясь смотреть правде в глаза. Она использовала Брайана втемную в своих интересах. — Прекрасно! Да, я подлая! Так поставьте меня к стене и расстреляйте! — Тина остановилась в изножье кровати и плюхнулась на покрывало. — Я просто хотела…
Ребенка. Но ведь это не все, не так ли? Нет, не все. Она хотела вернуть Брайана. Она и себе в этом не хотела признаться, когда возвращалась в Бейуотер. Но теперь отрицать это было бы глупо.
Она хотела не только ребенка.
Она хотела снова завоевать Брайана.
А это было невозможно.
Поднявшись на ноги. Тина обошла вокруг кровати, схватила телефонную трубку и набрала знакомый номер.
— Алло?
— Джанет. — Тина вздохнула, отодвинула разомлевшую во сне Ириску и села на кровать. — Слава богу.
— Тина! Ну как дела?
— Неважно.
— О! — Джанет на минуту умолкла. — Тебе не удалось его…
— Нет, — ответила Тина, теребя в руке скрученный спиралью провод старинного телефона. — Миссия выполнена.
Последовала долгая пауза.
— Правда? То есть ты переспала со своим бывшим?
— Нет, — усмехнулась Тина, забираясь на кровать. — Мы всю ночь крестиком вышивали.
Джанет рассмеялась.
— Для человека, недавно занимавшегося сексом, ты кажешься немного раздражительной.
Тина, нахмурившись, продолжила:
— Прости, я просто злюсь на себя и срываю свое зло на тебе.
— Рада помочь.
— Джанет, все пошло не так, как я планировала.
— Все было не так здорово, как раньше?
— Даже лучше.
— Так в чем проблема?
— Я во всем ему призналась. — Тина закрыла глаза и увидела перед собой гневное лицо Брайана.
По его глазам было видно, что он воспринял ее поступок как предательство. У нее не было права винить его. Ведь это он с ней развелся. А раз Брайан не хотел, чтобы она оставалась его женой, значит, не хотел, чтобы она стала и матерью его ребенка?
— А-а-а…. — Джанет выразительно вздохнула. — Мы же знали, что эта новость его не порадует.
— Да, — кивнула Тина, одной рукой поглаживая Персик по спине. — Но я не догадывалась, что…
— Ты его еще любишь? — договорила за нее Джанет.
— Ну да.
— Тина, дорогая моя, ты должна быть готова к тому, что тебе будет больно.
Тина вспомнила прошедшую ночь. Страсть и ненасытное желание поднялись и захлестнули их с головой. Накал эмоций был просто сумасшедший.
Потому ли, что они долго находились в разлуке?
Или потому, что они созданы друг для друга?
— Так что ты собираешься теперь делать?
Тина нахмурилась.
— А что тут сделаешь?
— Тина, ради бога, — начала Джанет. Ее было так хорошо слышно, будто она находилась совсем рядом, а не в трех тысячах миль от Южной Каролины. — Ты его любишь и тем не менее собираешься снова уйти от него?
Тина нахмурилась.
— Я никогда от него не уходила, это он меня бросил.
— Ты позволила ему решать за вас обоих.
— Да, но… — начала Тина, но Джанет не дала ей договорить.
— А как на этот раз? Вы не хотите обсудить то, что произошло пять лет назад?
Мысль ценная, но только в теории, угрюмо размышляла Тина. Вспомнив выражение лица Брайана в тот момент, когда она сегодня утром уходила из его квартиры, она догадывалась, что он вряд ли поддержит эту идею.
— И что мне ему сказать?
— Уж и не знаю, — ответила Джанет саркастически, — ну, например «Я тебя люблю».
Эти заветных три слова эхом отдавались в сознании Тины, пока она смотрела в окно. Небо с прослойками облаков на горизонте уже расцветилось в багровые закатные тона.
— Я говорила ему это пять лет назад, — прошептала Тина, заново переживая момент расставания. — Не помогло.
— Но хуже ведь от этого не стало.
— Наверное, — согласилась Тина и переменила тему. Простых решений в этом деле быть не могло.
Между нею и Брайаном все осталось по-прежнему. Она любит его и, возможно, будет всегда любить, но ему об этом знать не обязательно.
Зачем? Чтобы еще раз услышать из его уст, что он не хочет жить с ней? Ну уж нет, подумала Тина.
Страсть — одно, а любовь — другое. И на протяжении прошедшей ночи никто из них ни разу не заикнулся о любви.
Пока Джанет рассказывала ей о своей беременности и о планах, связанных с ребенком, Тина крепко прижимала ладонь к своему плоскому животу и про себя молилась, чтобы внутри нее зародилась новая жизнь.
Если повезет, частичка Брайана навсегда останется в ее жизни. И никто не в силах будет отнять у нее малыша.
— Я выхожу из игры.
Коннор, Эйдан и Лайам пристально смотрели ни брата. Брайан поежился, потом, несколько раз подкинув баскетбольный мяч, повернулся, подпрыгнул и направил его в корзину. Мяч отскочил от щита и упал, угодив прямо в цветочную клумбу, тянувшуюся вдоль подъездной дорожки к дому приходского священника.
— Отлично! — пробормотал Брайан. Даже в корзину с трех метров он уже не может попасть.
— И месяца не продержался, — заметил Коннор.
— Прискорбно, — сказал Эйдан, подходя к Брайану и отбирая у него мяч, который тут же точным ударом послал в корзину.
— В чем дело? — спросил Лайам.
Брайан тыльной стороной ладони утер пот, заливавший глаза, и покосился на брата-священника. Фонари заднего двора освещали импровизированную баскетбольную площадку, где они с братьями два вечера в неделю с энтузиазмом играли двое надвое.
Брайан несколько раз щелкнул пальцами.
— Я признался, что проиграл пари. Подготовь мне гавайскую юбку и лифчик из кокоса.
— Класс! — отозвался Эйдан, снова забрасывая мяч. — Я уже чувствую, как мой бумажник раздувается от денег.
— Да? — отозвался Коннор, ловя мяч. — Только смотри пока не трать их, приятель.
Брайан мрачно наблюдал за тем, как братья играют в баскетбол. В ясном ночном небе стояла полная луна, и в густом летнем воздухе витал аромат жасмина.
— Ты неважно выглядишь, — заметил Лайам.
— Я же сказал тебе, — огрызнулся Брайан, посылая брату сердитый взгляд. — Я проиграл спор.
— Дело не в нем.
— Да? А в чем тогда, святой отец? Скажи, не томи.
Лайам с улыбкой покачал головой, как будто перед ним стоял пятилетний упрямец.
— Все дело в Тине, и ты сам это знаешь.
В голове у Брайана весь день крутились разные мысли, вопросы, сомнения. Рабочий день закончился, а он все не решался возвращаться домой.
Он не был готов встретиться с бывшей женой, посмотреть ей в глаза после прошедшей ночи. Тем более что, возможно, его ребенок уже живет в ее утробе.
У Брайана все внутри переворачивалось, а в горле стоял комок. Он сам не мог до конца во всем разобраться, но догадывался о причине своего смятения.
— У нас с Тиной нет будущего, — тихо возразил он.
— А может, все дело в том, что оно у вас должно быть, — предположил Лайам, подталкивая Брайана вперед по дорожке, подальше от Коннора и Эйдана. — Может, Господь дает тебе второй шанс, Брайан?
— Шанс напялить на себя гавайскую юбку?
Лайам покачал головой.
— Я не о пари. Ты не слушаешь меня. — Лайам остановился в конце дорожки и, умолкнув, посмотрел сначала на одну, потом на другую стороны улицы. — Что ты видишь вокруг нас?
Брайан хмыкнул.
— Мэйпл-стрит.
— И?..
Брайан нехотя взглянул по сторонам.
— Здания. Деревья. Собаки.
— Семьи, — сказал Лайам. — Счастливые семьи.
Брайан потер рукой подбородок и прищурился.
— К чему ты клонишь, Лайам?
— Как ты думаешь, сколько в этих семьях военных?
— Какая разница?
— Для кого-то разница огромная, а для кого-то никакой, — загадочно ответил Лайам.
— Ты священник или Конфуций? Бога ради, скажи, что ты имеешь в виду.
— Ты идиот, Брайан. — Лайам толкнул младшего брата, и тот, споткнувшись, чуть не упал.
Брайан нахмурился и поднял обе руки, сжатые в кулаки.
— Хочешь пару раундов? Я с удовольствием.
Братья оказались в светлом пятне от уличного фонаря, но лицо Лайама оставалось в тени. Брайан, однако, сумел разглядеть на лице брата выражение крайнего отвращения.
— Я не хочу с тобой драться, — отрезал Лайам. — Я пытаюсь донести до тебя, что вместо того, чтобы сидеть здесь, с нами, — он махнул рукой в сторону Эйдана и Коннора, — ты должен быть в доме Анджелины и говорить с Тиной.
Желание драться у Брайана вмиг испарилось.
— Мы уже поговорили.
— Так же, как пять лет назад?
— Ты сам не знаешь, что говоришь, — предостерегающе сказал Брайан.
— Я знаю тебя. — Лайам покачал головой. — И знаю, что Тина — лучшее, что было в твоей жизни.
Я знаю, что ты ее любил и был с ней счастлив, пока тебе не вздумалось ни с того ни с сего подать на развод.
— Это мое дело;
— Никто в этом не сомневается. Хочу сказать только одно: может, судьба посылает тебе второй шанс, а ты от него отказываешься.
— Я не просил никакого второго шанса.
— Именно это и делает тебя счастливчиком, кретин!
Брайан хмыкнул.
— Хорошенькая у тебя манера разговаривать!
Как и подобает духовному лицу.
— А разве тебе нужно духовное лицо? — обиделся Лайам. — Тогда хотя бы изредка приходи на мессу. Я с тобой говорил, как с братом.
Несколько минут Брайан рассеянно смотрел на Лайама, а потом перевел взгляд на Мэйпл-стрит и в первый раз по-настоящему серьезно задумался о его словах.
Как минимум половину этих чистеньких домиков с аккуратными лужайками и заботливо насаженными цветочными клумбами населяли семьи военных. Супруги строили свою жизнь в соответствии с требованиями службы: ехали туда, куда им предписывали, часто даже не имея уверенности, что вернутся назад.
И все же… Брайан прислушался к лаю собаки и восторженному смеху ребенка, которые доносил до него легкий ветерок. Ведь как-то приспособились все эти семьи к кочевой жизни.
Пять лет назад он решил, что не вправе обрекать Тину на жизнь, подчиненную жестким военным правилам. Он сказал себе, что она не заслуживает жизни, при которой необходимо без конца паковать вещи и, покидая насиженное место, ехать по приказу через всю страну, а иногда даже на самый край света. Он не мог оставлять ее в одиночестве на долгие месяцы, уезжая на учения.
И он отпустил ее.
Для ее же блага.
С тех пор он чувствовал в сердце постоянную пустоту.
Теперь, когда Тина вернулась, ощущение пустоты не прошло, наоборот, оно стало еще более пронзительным. Словно бритва, режущая душу на части, разрывающая его сердце. А теперь Тина захотела ребенка.
От него, и ни от кого другого.
Неужели Лайам прав: он и впрямь кретин?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло два дня, а Брайан все раздумывал.
И лучше ему от этого не становилось.
Пока ему удавалось избегать Тины, но так не могло длиться вечно. Его бывшая жена не из тех женщин, которыми можно пренебрегать. Брайан вспомнил звук ее шагов вчера вечером на ступенях лестницы. Она требовала, чтобы он ей открыл, хотела поговорить с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11