Аманда швырнула газету на журнальный столик и постаралась придать своему голосу как можно более естественные интонации:
– Ну, я не знаю, что тебе сказать, Макс.
– Тебе и не надо ничего говорить, Мэнди. Я просто хотел все рассказать тебе сам до того, как ты увидишь газеты и сделаешь неверные выводы. А поскольку кто-то должен позвонить маме и…
– Я все поняла. Он пожал плечами.
– Нет, скажи, – продолжала настаивать она, – за этим романтичным фото ничего не стоит? Это и впрямь только для того, чтобы вызвать приступ ревности у Ричи Блейка?
– Ты же сама говорила, что мне следует больше бывать на людях.
– Да, говорила, но я нисколько не сомневалась, что ты не станешь меня слушать!
– Ну вот видишь, я послушал.
– Да… – Аманда осторожно погладила рукав его пиджака:
– Дорогой, обещай мне, что будешь осторожен.
– Осторожен? Аманда, да что у тебя на уме?
– Послушай, Макс, я знаю, она превосходная стенофафистка, но я не советую тебе так далеко заходить в роли благородного рыцаря.
Изящное платье из черного шифона сидело на Джилли так, словно было сшито для нее. Разглядывая себя в зеркале, она вспоминала, как рука Макса обнимала ее за талию и прижимала к груди. Кого он, собственно говоря, обнимал, когда они танцевали в «Спенглз», – призрак своей покойной жены или ее, Джилли Прескотт? Не воспоминание ли о Шарлотте заставило печально потемнеть его взгляд за мгновение до того, как он поцеловал ее? Джилли почувствовала, что в горле у нее стоит комок и что-то подозрительно похожее на слезы туманит ей глаза.
Она поморгала, глотнула воздуху и сосредоточилась на вдевании в уши тонких серебряных сережек-колечек и застегивании на шее серебряной цепочки, которую мама подарила ей на восемнадцатилетие. Потом надела элегантные черные туфли на высоком каблуке, которые Макс купил ей в магазине и которые стоили не меньше ее двухнедельной зарплаты в адвокатской конторе. Какие красивые туфли, с изящным ремешком вокруг щиколоток…
Джилли еще раз повернулась, на этот раз быстрее, так что платье волной закружилось вокруг бедер. Она вдруг показалась себе старше. Нет, не старше, взрослее. Платье странным образом облегало ее фигуру, подчеркивало изгибы, делало ее… соблазнительной! Интересно, почувствует ли Ричи этот соблазн? Какая, впрочем, разница?
Что бы Ричи ни думал о ее преображении, у Петры наверняка возникнет сильное желание выцарапать ей глаза. Возможно, ей не стоит жалеть, что у нее увели Ричи, но вот о купании в грязи забывать не надо! Раздался стук в дверь.
– Войдите! – воскликнула Джилли, беря черное вельветовое пальто и направляясь к двери, чтобы выйти в гостиную. Это был Макс. Высокий, очень элегантный в своем вечернем костюме… Она замерла в дверном проеме:
– Я… я как раз собиралась…
Макс почувствовал, что у него в горле пересохло. Он не успел приготовиться к такому изумительному преображению. А преображение Джилли Прескотт было поистине невероятным!
– Джентльмен никогда не опаздывает на свидание, Джилли.
Свидание? Но Макс не дал ей времени на раздумья.
– По-моему, мне пора предупредить Аманду, чтобы на понедельник она искала мне другую секретаршу!
– Макс, я ведь сказала, что буду работать, пока не выйдет Лора. И что бы там ни случилось с Ричи…
– Ричи Блейк? Вообще-то я не думал о нем. Я полагаю, что, если мистер Блейк не будет очень расторопен, он потерпит сокрушительное поражение.
Джилли оглянулась. Что он имеет в виду?
– Ax вот оно что! – сказала она. – Наверное, это был комплимент.
– Вам требуется что-то еще? Все! Ей требуется все, весь он, целиком и полностью! Однако вслух она произнесла:
– От бывшего плейбоя, по-моему, странно ожидать предположения, что я могу вызвать массовые беспорядки. Что-то вы не на высоте, наверное, давно не практиковались.
Макс с трудом сглотнул. Он сам начал это. Он и не думал, что ему будет так трудно остановиться! Однако ему удалось изобразить улыбку:
– Вы так думаете? Что ж, должно быть, вы правы. Дайте-ка мне рассмотреть вас получше!
Он отступил на шаг назад, задумчиво обхватил себя рукой за подбородок и сощурился. Его взгляд медленно заскользил по ее фигуре.
Джилли почувствовала, что краснеет, и судорожно запахнула пальто на груди. Наконец их глаза встретились, и Макс медленно произнес:
– Что бы вы хотели, чтобы я сказал, Джилли?
– Ничего, – быстро проговорила она, собираясь отступить назад, чтобы взять со стола сумочку.
Его глаза сказали ей более чем достаточно.
Они сказали, что она просто глупая девчонка, которая не умеет держать рот на замке.
– У вас довольно милая прическа, – проговорил он, дотрагиваясь до пряди на ее щеке и наматывая ее на палец. – Теперь я понимаю, почему у этого типа такая длинная очередь.
Что ж, она заслужила это, теперь протестовать бесполезно.
– Я напишу ему благодарственное письмо, в котором сообщу, что он заслужил ваше одобрение. Уверена, он обрадуется.
– Фу, Джилли! Не будьте злюкой, я стараюсь изо всех сил! Вы же сами сказали – я давно не практиковался.
Да, как же, подумала Джилли. Потом она перестала думать и отдалась чувствам: она ощущала прикосновение его холодной руки к своей горячей щеке. Странная дрожь начала сотрясать все ее тело, как будто в нее ударила молния, обострившая чувственность каждой клеточки. Она замерла, словно в ожидании чего-то еще более необыкновенного…
– Какая нежная кожа, – тихо проговорил Макс.
Его пальцы скользили по ее щеке, и Джилли почувствовала, что тает. Возможно, он просто дразнил ее, но Джилли постаралась прогнать эту мысль.
– Спасибо, – ответила она немного охрипшим голосом. – Так мы едем?
– Вы изменили макияж.
Теперь его рука гладила ее подбородок, и Джилли подняла взгляд. Закрыть сейчас глаза означало бы позорное и трусливое бегство, но встретиться с ним взглядом было тяжким испытанием, потому что смотреть в эти сверкающие яркие серые глаза и притворяться равнодушной было невозможно. Если бы только она могла сказать ему, что она чувствует! Однако непроницаемая маска на его лице сказала ей, что он действительно просто дразнит ее, и ничего больше.
– Джилли, ваши глаза кажутся такими огромными… Раньше за очками и под копной ваших вечно всклокоченных волос я даже не замечал, как они прекрасны! Золотистые… цвета старого доброго виски… молочного шоколада…
Он перебирал определения, словно ища нужное слово для себя самого, потом, наконец, нашел:
– Цвета меда… Сочного, темного меда, сквозь который пробиваются солнечные лучи.
Джилли хотела было попросить его замолчать, но почувствовала, что не может говорить.
– Наверное, это из-за того, что вам осветлили волосы. Теперь вы выглядите совершенно иначе.
– Должно быть, из-за этого, – наконец с трудом выдавила она. – Так мы идем или…
Но он не двинулся с места.
– Платье вы выбрали удачно! Снимите-ка пальто…
Джилли еще крепче вцепилась в полы, точно боялась, что он начнет срывать его с плеч.
– Это Гарриет мне посоветовала, – пролепетала она, надеясь придать ситуации менее опасное направление.
– И она была права. У вас такая роскошная фигура, и вам больше идут такие фасоны, которые обтягивают тело…
– Макс!
Он дразнил ее, и ей хотелось, чтобы он перестал ее мучить.
Однако он вновь проигнорировал мольбу в ее голосе:
– Туфли тоже сюда замечательно подходят.
Поскольку он, наконец, опустил глаза, теперь разглядывая ее ноги, Джилли вздохнула с облегчением. Пусть уж лучше говорит о туфлях…
– Когда вы их примеряли, я обратил внимание на то, какие у вас очаровательные ножки. Не только до колена, но и выше… – Внезапно он поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза:
– От таких ножек у мужчин обычно голова идет кругом. А если принять во внимание вашу привычку открывать двери, когда на вас не надето ничего, кроме короткой ночной рубашки…
Джилли почувствовала, как ее лицо заливает багровый румянец.
– Очень смешно. Макс!
– Смешно?
– Ваша маленькая шутка удалась, – она тщетно попыталась изобразить смешок. – Так мы можем ехать?
– А кто сказал, что я шучу?
Какое-то мгновение Макс пристально смотрел ей в глаза, и Джилли показалось, что сейчас он наклонится и поцелует ее. Ее пылающие губы приоткрылись, и она отчетливо поняла, что не хочет никуда ехать, что хочет остаться наедине с Максом Флемингом.
Она резко отвернулась, подошла к столу и взяла сумку.
– Большое спасибо за комплименты, – холодно произнесла она, с остервенением перерывая ее содержимое.
– Проверяете, положили ли деньги на непредвиденные расходы? – поинтересовался он.
Твердо вознамерившись обрести утраченное самообладание, Джилли заставила себя взглянуть ему в глаза. Все это напоминало первый день их знакомства, когда она повторяла про себя напутствие Аманды Гарланд: единственный способ справиться с Максом Флемингом – это смело ответить на его вызов.
– Зачем мне деньги, если я с вами, Макс?
На мгновение он, казалось, потерял дар речи, потом сказал:
– Если вы готовы, то поехали, Джилли.
Его голос утратил бархатную мягкость и теплоту. Он словно решил вернуться к формальному тону в отношениях, и она могла вполне почувствовать это, пока они шли вниз по лестнице и потом через двор. Но разгоревшийся в ней пожар не стихал, и Джилли боялась, как бы Макс не ощутил этот жар даже сквозь плотную ткань ее пальто…
Она остановилась возле клумбы, на которой пробивались первые подснежники, и ответила на его вопросительный взгляд, чувствуя себя дурой:
– Я очень люблю подснежники. Некоторое время он задумчиво разглядывал цветы, потом поднял взгляд:
– Я никогда не замечал их. Наверное, их посадила Шарлотта. – Он взял ее под руку:
– Идемте.
Они дошли до ворот особняка в молчании, нарушаемом только ритмичным постукиванием трости Макса. Джилли шутливым тоном заметила:
– Я вижу, сегодня вы решили не полагаться на случай и захватили свою волшебную палочку.
Макс поднял трость и принялся задумчиво ее разглядывать:
– Никогда не знаешь, когда может потребоваться немного старой доброй магии. – Если повезет, подумал он, может быть, удастся заставить Ричи Блейка исчезнуть.
Шофер ждал их у машины. Когда они тронулись, Джилли сказала, стараясь перевести разговор на безопасную почву:
– Как удобно, когда есть водитель! Вы можете отдохнуть и расслабиться, выпить, если захотите.
– А как же иначе, с моей ногой, – ответил Макс.
– Ой, – спохватилась она, – так вы не водите, потому что нога… Извините, я…
– Ничего такого особенного с моей ногой, Джилли, повреждено только колено. За городом я обычно вожу машину с автоматической коробкой передач, но не считаю разумным делать это в Лондоне.
– Мама бы поругала меня за то, что я разговариваю с вами о «личном».
– Правда? – Макс посмотрел на нее, не сдержав улыбки. – Расскажите мне о вашей маме.
Джилли пожала плечами:
– Что я могу о ней сказать? Просто она моя мама, и все. Среднего возраста, немного полная…
– Что она думает о Ричи?
–..и она слишком ревностно заботится обо мне, – продолжала Джилли, игнорируя его вопрос.
– Ну, все матери такие, даже моя. Она посмотрела на него с таким сомнением во взгляде, что он расхохотался:
– Да, у меня есть мама, Джилли! Хотите познакомиться с ней? – Не дожидаясь ответа, он предложил:
– Можем завтра пообедать все вместе.
– Ни в коем случае! – воскликнула Джилли в ужасе. – Что она подумает обо мне? Она, наверное, уже видела газеты!
– Вряд ли, но, должно быть, ей целый день звонили приятельницы, которые их видели. Так что познакомить вас будет очень даже кстати. – Джилли с сомнением покачала головой, и Макс добавил:
– Не беспокойтесь. Даже если вы ей не понравитесь, она никогда не подаст виду.
– Тогда как же я узнаю?
– Ну, если вы ей понравитесь, она начнет рассказывать вам, как отговаривала меня от брака с Шарлоттой. – Он помолчал, потом добавил:
– Знаете, матери очень часто правы, когда предостерегают нас от чего-то. Правда, никто их не слушает… Посмотрите, вот Виндзорский замок.
– О! – воскликнула Джилли, пытаясь рассмотреть в темноте массивные очертания гигантского сооружения. – Такой огромный!
Как бы я хотела посмотреть, как он отреставрирован изнутри. Особенно выставку кукольных домиков. Знаете, моя мама была на ней. Там все миниатюрное, но настоящее – маленькие книжки, посуда…
– И винные бутылки, и мебель, все-все. Вам нравятся кукольные домики? Тогда решено: завтра пообедаем с моей мамой, а потом прогуляемся в Виндзорский замок. – Так как Джилли продолжала сомневаться, он добавил:
– Доверьтесь мне, все будет хорошо.
– А куда мы едем? – спросила она, заметив, что водитель свернул с шоссе.
– В ресторан на берегу реки возле Майденхеда. Прекрасная еда, вам понравится.
– А как вы узнали, что там будет Ричи?
– Ричи? – Черт возьми, неужели она не в состоянии думать ни о чем, кроме Ричи? – А его там и не будет.
По крайней мере он так надеялся. Она выглядела смущенной, и он сказал:
– Послушайте, Джилли, немного чересчур встречаться с ним два дня подряд. Вы же не хотите, чтобы он подумал, будто вы его преследуете?
– Конечно, нет, извините, я…
– Ради Бога, прекратите извиняться! Я сам виноват – должен был сказать вам, куда мы направляемся.
Остаток пути прошел в молчании. Макс чувствовал, как его охватывает раздражение. Что, черт возьми, он делает? Он вглядывался в темноту за окном, рассматривая проносившиеся мимо сельские пейзажи, но не находил в них умиротворения.
Через двадцать минут они входили в старинную таверну на берегу реки. Джилли заметила, что их появление возбудило всеобщее любопытство. Что там было написано о Максе, в этой газете, которую ей показала Гарриет?
«Макс Флеминг, который вел жизнь отшельника с момента трагической гибели своей жены, прошлым вечером был замечен в компании с мисс Джилли Прескотт. Хотя прежде он был известным плейбоем, Макс последнее время избегал тех мест, где его привыкли видеть, и мы надеемся, что появление очаровательной мисс Прескотт свидетельствует о возвращении мистера Флеминга к светской жизни».
Джилли внимательно наблюдала за Максом, пока он заказывал официанту апельсиновый сок для нее и коктейль из джина и тоника для себя.
– Вы сами сказали, что отныне будете пить только сок, – сказал Макс, заметив ее взгляд.
Джилли ничего не ответила, но, когда появились напитки, а вместе с ними и меню, произнесла:
– Тогда и ужин мне закажите сами, пожалуйста. Я сегодня вечером только изображаю из себя взрослую особу.
Легкое раздражение, прорвавшееся в этих словах, напомнило Максу, что за обликом элегантной дамы по-прежнему скрывается скромная юная девушка с севера. Он улыбнулся:
– С огромным удовольствием. Надеюсь, вы не имеете ничего против французской кухни.
– Боюсь, я не имею о ней ни малейшего представления. Там, откуда я приехала, считают, что приготовили блюдо на французский манер, если заправили салат майонезом.
В первый момент он не поверил ей. Наверное, Джилли все еще сердится на него за то, что он обращается с ней как с ребенком, но она молчала, и он почувствовал, что она вкладывала в свои слова еще какой-то смысл. Макс вопросительно посмотрел на девушку.
– Может, вы просветите меня, Макс?
– Просветить вас? – Что бы она ни имела в виду, ей удалось удивить его. – Насчет чего?
– Для начала насчет французской кухни. Потом мы можем перейти к инструктажу относительно пользования вилкой и ножом. Понимаете, я только что поняла, кто вы такой на самом деле, Макс Флеминг. Вы не демон и не волшебник-крестный. Нет, вы просто профессор Хиггинс, а я ваша Элиза Дулиттл.
Макс в изумлении посмотрел на нее. Видит Бог, она была далека от истины, но вряд ли она поверит, если он скажет правду.
– Интересная теория, Джилли, но мне бы не хотелось учить вас говорить по-другому.
Действительно, ему так нравился ее живой, теплый характерный северный говор!
Он не убедил ее, и она сказала:
– Придется! В конце концов, вы уже изменили мою прическу, макияж, манеру одеваться!
– Джилли, если вы обиделись, что я заказал вам сок, не спросив вас, то я сделал это только потому, что вы сами сказали мне…
–..сказала вам, что теперь буду пить безалкогольные напитки, в которые, между прочим, помимо сока, можно включить еще сотню всего прочего – например, тоник, имбирное пиво, минеральную воду… Мне продолжать?
– Не стоит. Извините, что я оказался таким невнимательным. Так что вы будете пить?
Джилли взяла бокал с соком и пригубила. Только что приготовленный, восхитительный напиток.
– Это, пожалуй, подойдет. Он ответил долгим, внимательным взглядом, потом сказал:
– Прекрасно. Надеюсь, вы не откажетесь от своей первоначальной идеи жить без алкоголя. Хотелось бы, чтобы сегодня вечером у вас была ясная голова, и потом вы не пожалели…
– Пожалела?
– Если Ричи увидит вас в этом платье…
– Я думала, Ричи не будет.
– Я не могу гарантировать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11