Пока Стефани обдумывала его невнятную реплику, попутно вообразив, что он нежно обнимает ее в каком-нибудь парижском музее, странный крик разорвал безмолвие.
— Что это было? — Стефани с испугу закрылась одеялом.
— Койот… Они нас не потревожат.
— Надеюсь, что это так… Гейб?
— Да?
— Спасибо, что взял меня сюда. Я знаю, ты не очень этого хотел, но мне было бы жаль упустить такую возможность. Прежде чем ты окончательно заснешь, можно задать тебе один вопрос?
— Хоть целых пять.
— Ты не скажешь Клею, что я раскрыла тебе его тайну, которую он доверил только мне? Конечно, нет ничего страшного в том, что ты так сделаешь, поспешила уверить Стефани. — Делай то, что сочтешь лучшим. Мне просто интересно знать, как мне вести себя дальше, когда я вновь увижу его.
— Я собираюсь быть честным с ним. А если он поставит тебя в неловкое положение, заходи ко мне.
Я постараюсь разобраться.
— Хорошо, — с трудом ответила она.
— Кстати, ты решила, где собираешься искать работу?
Стефани едва дышала, у нее защемило сердце.
— Возможно, в Калиспелле. Хайден говорил, что мог бы взять меня на время в продуктовый магазин, если у меня будут проблемы в конюшне. Я ведь говорила тебе, что хочу поселиться где-нибудь в том районе. Но обещаю, я никогда больше не сунусь на ранчо… Когда ты и мать Клея поженитесь, никто — ни она, ни ее сын — не узнает, что я живу по соседству.
— Разве я говорил, что женюсь на ней? — последовал краткий вопрос.
« Что бы такое ответить, чтобы не рассердить его снова?»
— Ноя…
— Перестань! Желания Клея мало совпадают с реальным положением дел. Я надеюсь, что теперь, когда он получил здесь сеанс трудовой терапии, ему будет легче смотреть правде в глаза и выбрать наиболее подходящий жизненный путь.
— Ты как-то сказал о смерти его отца…
— Я имел в виду тот факт, что его мать — алкоголичка, хотя он и в мыслях не допускает этого…
Приходилось только удивляться, как Гейб до сих пор не был раздавлен этой неудачной женитьбой.
Стефани проглотила комок в горле.
— Он так в тебя верит! Я же все вижу. Скорее всего, он считает, что новое замужество его матери позволит им обоим разрешить их проблемы.
— Множество людей тратили впустую время, а им нужно было лишь остановиться и просто поду — , мать.
Острая боль пронзила ее сердце, разлившись по всему телу. Получалось, что Гейб давно знал о безнадежной любви Стефани к нему и осторожно дал это понять — для ее же пользы.
— Клей будет благодарить судьбу, если в его жизни появится кто-то, подобный тебе. — Глубоко вздохнув, Стефани отважилась задать следующий вопрос. — Гейб? Почему ты занимаешься ранчо?
Гейб тяжело перевернулся на койке.
— Однажды мы всей семьей путешествовали по Африке, сопровождая отца в одной из его самых удачных поездок. Он таскал нас с собой по всему миру и знакомил со всякого рода благотворительными проектами.
— Неплохое воспитание он дал своим детям.
— В общем-то ты права. Он готовил нас к государственной службе. Единственная проблема заключалась в том, что мы усваивали эти навыки урывками и занимались этим от силы две-три недели подряд. Как-то раз мы даже затеяли проект, суть которого заключалась в организации помощи пострадавшим от наводнения, когда вдруг пришло время улетать… Иногда мне кажется, что нам вообще не стоило совать свой нос в чужие дела. Наше присутствие лишь вселяло в людей бесплодные надежды. В действительности же мы оказывали только подобие помощи, потому что нам приходилось всякий раз уезжать, прежде чем доходило до настоящего дела. Мы никогда не видели чего-то реального, что оставалось бы после нас… И когда мне исполнилось двадцать, я вдруг решил раскрутить такой проект, в котором смог бы полностью самореализоваться. Следующим шагом стало зарабатывание денег, чтобы хватило на выполнение задуманного.
— А почему ты решил помогать трудным подросткам?
— Из-за несчастного случая. У меня был двоюродный брат, которого обязательно упекли бы в тюрьму за хранение наркотиков, если бы его семья не обратилась ко мне за юридической помощью.
Чем больше он доверял мне, тем больше я проникался его болью… Тогда мне вдруг стало ясно: проще привезти продукты питания и распространить их среди голодающего населения, чем помочь кому-то в его душевном горе. Ведь порой требуются годы, прежде чем некоторым из несчастных ребят удается вновь встать на ноги. Тут-то и родилась эта идея.
Стефани удивленно вскинула брови.
— Придет день, и твой отец доберется и до этого места.
— Он перестал со мной считаться, и ты знаешь это.
— Уверена, что со временем он изменит свое решение, — возразила Стефани, стараясь приободрить Гейба.
— Может быть.
Зевнув, он протянул ладонь и ласково погладил ее по щеке. Прежде он не баловал ее подобными знаками внимания. Сама не своя от свершившегося чуда, Стефани невольно потянулась к нему и подставила другую щеку. Она могла бы сейчас поцеловать его руку, если бы он не отдернул ее и не отвернулся.
— И вдруг она окончательно поняла причину, почему Гейб уехал от своей семьи и наследства, которое могло бы сделать его самым могущественным человеком в мире.
По сути у него была лишь одна насущная потребность — желание оказывать помощь менее удачливым, чем он сам. Он даже с животными обращался так, будто они были разумными существами.
Все это время она стремилась заглянуть в его мысли, когда ответ лежал на поверхности и был удивительно прост! Гейб неуклонно развивал свои таланты и способности, повинуясь голосу свыше. И даже проявил редкое самоотречение: женился на Стефани, чтобы поскорее достичь своей цели.
Гейб уверенно чувствовал себя в любых обстоятельствах и постепенно добился того, чего всегда хотел.
— Спокойной ночи, Гейб.
Крик диких канадских гусей прозвучал в ушах Гейба словно сигнал электронного будильника. Пока Стефани спросонья прикидывала, сколько их там, над дощатым навесом, он неслышно поднялся с койки и следующие полчаса потратил на подготовку к отъезду. Попутно Гейб приготовил для Стефани завтрак из фруктов и шоколада, который положил рядом с ней.
Оставив ставни закрытыми, он спустился по лестнице вниз, чтобы оседлать лошадей. Над землей повис густой утренний туман. До того как Стефани присоединится к нему, Гейбу надо было сделать несколько телефонных звонков.
В Провиденсе было уже почти десять часов утра. Если случится чудо и Мэделин не бросит трубку, он мог бы сообщить ей, как ему сейчас необходима ее помощь.
Гейб вытащил свой сотовый телефон из седельной сумки и нажал нужные цифры. К его разочарованию, на звонок отозвался лишь автоответчик.
« Проклятье «.
После гудка он сказал:
— Мэделин? Это Гейб. С твоим сыном все в порядке, но вот-вот может случиться нечто серьезное.
Очень важно, чтобы ты прилетела, как только тебе позволят обстоятельства, желательно в ближайшие двенадцать часов. На всякий случай снова сообщаю тебе номер моего мобильного телефона. Обязательно мне позвони. Мы договоримся о времени твоего прибытия, и я буду ждать тебя в аэропорту.
Пока Гейб звонил Маку и Риглисам, супругам-психологам, которые жили рядом с подростками и которым он поручил опекать ребят, он услышал голос Стефани, которая звала его. Удостоверившись, что на данный момент на ранчо все благополучно, Гейб засунул телефон обратно в сумку и стал подниматься по лестнице.
Как ему не хотелось смотреть на золотые шелковые завитки, выбивавшиеся из-под черного парика: они казались ему совершенно восхитительными, особенно когда он вспоминал, что эта красота недавно принадлежала только ему.
Хотя Гейб постоянно воевал сам с собой, стараясь не потерять самоконтроль, ему никак не удавалось справиться с желанием обнять Стефани и заняться с ней любовью до того, как птицы начнут свои утренние трели.
Гейб поперхнулся. Еще одна такая ночь, и, черт побери, все его принципы могут рассыпаться в прах!
Оценив ее незаурядную жизнестойкость, он был уже почти убежден в том, что ей нравится жизнь на ранчо. А он, как дурак, вчера в какой-то момент поверил, что ей нужен только он.
С непроницаемым выражением лица он облокотился о перила; наконец сверху спустилась Стефани с фотоаппаратом в руках.
— Ну, скажи мне, чтобы я проваливала отсюда. — И она направила на него объектив фотоаппарата. Мне вдруг показалось, что наша ночевка здесь мне просто приснилась.
Гейб отпрянул назад, не желая, чтобы она вспоминала ночь, о которой он хотел бы забыть.
— Ты еще не поела… — проворчал он.
— Я не знала, что мы спешим. Я буду готова через пять минут!
Стефани торопливо обулась в ковбойские сапожки и тщательно поправила парик на голове. Пока она надевала очки, Гейб сворачивал ее постельные принадлежности. Краем глаза он видел, как она жадно поглощала свой завтрак, а потом спрятала оставшиеся продукты в свою куртку, подбитую овчиной.
Стефани задержалась на вышке. Гейб уже стоял внизу, на земле, и ему пришлось подождать несколько минут, прежде чем она привела себя в порядок и спустилась по лестнице вниз. Потом он запер дощатую дверь.
Восседая верхом на Молли в своей ковбойской шляпе, Стефани выглядела так, как если бы она прожила здесь всю жизнь. Гарцуя под шумевшими где-то вверху соснами, она являла собой такую восхитительную картину, что у него перехватило дыхание. Гейб резко повернулся и вскочил на Цезаря.
— Следуй за мной. Нам нужно переехать через лесосеку. Это самый короткий путь к другому лугу, и займет он минут десять вместо часа. Как только проверим стадо, мы вернемся на ранчо.
Стефани вела себя необычно тихо; они безмолвно проехали мимо уложенных в штабеля, пахнущих смолой бревен. Чтобы убедиться в том, что ее ничего не испугало, он обернулся и увидел, что она преспокойно жует яблоко и смотрит по сторонам, любуясь лесными красотами.
Гейб больше не оборачивался. Они выехали из лесу, и он услышал ее благоговейный вздох у себя за спиной. Он не удержался и посмотрел. На ее лице застыло восхищение.
Гейб чувствовал себя так же, как в тот день, когда ему довелось впервые осмотреть эту часть ранчо с самолета. Просторные зеленые луга, на которых мирно паслись коровы, были окружены высокими соснами, А вдалеке возвышались горы, вершины их были укрыты снежными шапками, которые, казалось, разрезали голубое небо.
Взгляд Стефани был прикован к великолепному пейзажу, расстилавшемуся внизу.
— Если бы твой отец увидел все это, он бы сумел понять тебя…
Дрожание ее голоса пробудило в нем множество переживаний, которые он упорно гнал в самую глубь души.
— Увидит он здесь что-то или нет, он вряд ли изменится.
Ее глаза искали его взгляд.
— Нельзя так грубо о нем отзываться…
Стефани навеки предана сенатору. И все потому, что она и его отец лелеяли одну и ту же мечту!
— Мой отец — грубый человек.
— Потому что он боится.
Ее слова ошеломили его.
— Мы говорим о моем отце.
— Да. — Стефани показалось, что она наконец обрела почву под ногами. — Он обожает тебя, но борется с тем, что не способен понять. Он просто не понимает тебя. Сенатор разочарован: это единственная неудача в его жизни. Поэтому он и ведет себя как тиран.
Гейб пристально посмотрел на нее.
— Он сам признался тебе в этом?
Стефани отрицательно замотала головой.
Вполне вероятно, она могла бы ответить на вопрос, из-за которого он не спал по ночам.
— Ты родилась в семье, где все так или иначе связаны с видными политиками разных поколений. У тебя было из чего выбирать. Что подтолкнуло тебя работать с моим отцом?
На ее губах появилась лукавая улыбка, и он был совершенно очарован.
— Я думала, тебе пригодится женщина, которая сумеет тебя понять.
— Ну что ж, попробуй!.. — Он натянул поводья, раздраженный тем, что поддается ее неотразимому очарованию.
— Только у твоего отца четыре таких замечательных сына. Тебе разве неизвестно, что о детях Уэйнрайта слагают легенды?
— Не шути со мной, Стефани.
— Я и не думаю шутить.
Гейб, ловко сидевший в седле, наклонился вперед, раздраженный ее ответами.
— Но ведь к тому времени, когда ты появилась на сцене, трое других братьев уже женились.
— Конечно.
Когда он понял, что она хотела сказать, он сухо улыбнулся.
— Ты ждешь, будто я поверю в то, что я и есть та причина, из-за которой ты нанялась на работу к моему отцу?
Ни один мускул не дрогнул у нее на лице.
— Ты был бы удивлен той стойкостью, с которой я хранила свое девичество. — Сказав это, она поскакала по направлению к гурту, оставив его одного.
Гейб замер в седле. Он не знал, как ему сейчас поступить. Он был поражен серьезностью ее признания. Ее слова дразнили его воображение. Неужели он ошибался, считая, что у Стефани и его отца были какие-то отношения?
Стефани куда-то исчезла. Гейб ощутил тревожную пустоту в желудке, когда обнаружил Молли у самой кромки леса без наездницы.
Обеспокоенный тем, не сбросила ли на землю свою хозяйку не в меру резвая кобыла, он пустил Цезаря галопом. Когда Гейб приблизился к Молли, он спешился и повел коня рядом с собой, сжимая в ладонях поводья. Наконец он увидел Стефани, опустившуюся на колени, а рядом, возле нее на траве теленка, не подававшего признаков жизни.
— Он не двигается!..
Гейб был так благодарен судьбе за то, что с его спутницей ничего не случилось, что ее встревоженный возглас его даже обрадовал. Он присел на корточки рядом с ней.
— Этому малышу уже ничто не поможет…
— Почему? — Стефани повернула к нему залитое слезами лицо.
— По целому ряду причин. Возможно, его легкие так и не очистились. Когда его осмотрит ветеринар, мы узнаем точный ответ.
— Мать по-прежнему облизывает его. Она, наверное, думает, что он вот-вот встанет, — в голосе Стефани послышалась тоска.
— Пойдем. Нам пора домой. — Гейб сжал ее руку.
Как только Стефани забралась на лошадь, он вскочил на Цезаря и начал новый объезд гурта. Он насчитал двенадцать новых телят, появившихся за этот день. Одиннадцать из них выжили, и теперь матери кормили их.
— Как ты? — чуть позже спросил он. Они остановились, чтобы выпить воды и перекусить.
— Точно такой же вопрос я хочу задать тебе. Наверно, тяжело терять одного из своих питомцев?..
— Это ночной кошмар любого скотовода. Но наград в нашем деле все же намного больше. Мы скоро проедем мимо старой поливальной скважины.
Если ты присмотришься повнимательнее, то увидишь оленей и ланей и даже нескольких лосей. Разумеется, если нам повезет.
— Мой фотоаппарат наготове.
Два дня спустя, после завтрака, Стефани отправилась в Калиспелл проявить отснятые ею пленки.
Прежде чем выйти из дома, она оглядела себя в зеркало в своей комнатке. И вдруг поняла, как хорошо выглядит в последнее время.
Стефани почувствовала, что во время их недолгого путешествия она несколько сблизилась с Гейбом. Она даже отважилась сказать ему правду о причинах, побудивших ее работать на его отца. Однако он предпочел не заметить любовь, которая светилась в ее глазах.
Стефани была в отчаянии. Срок ее пребывания на ранчо истекал. Меньше чем через неделю ей придется уехать отсюда. Гейб ждет не дождется ее отъезда. В какой-то момент их обоих охватило чувство неловкости, когда они оказались наедине. Стефани даже не знала, имеет ли право прикоснуться к нему.
Пока она лежала на своей кровати в слезах, зазвонил ее мобильный телефон. Предположив, что это один из частных детективов, она сняла трубку.
— Тери? Это Пэм.
— Пэм! — Стефани соскользнула с койки и вскочила. — Я как раз собиралась звонить тебе.
— Я рада, что сделала это первой. Мой рабочий день уже закончился, и я буду очень рада узнать, что все наши усилия окупились сторицей.
— Мой босс заявил, что мое умение обращаться с лошадью произвело на него неизгладимое впечатление. Он дал высокую оценку тем, кто обучал меня. Еще раз хочу поблагодарить тебя за помощь.
— Если тебе удалось удержаться на работе, тогда это единственная благодарность, которую я хотела услышать.
— Представляешь, он предлагает мне работу на кухне, словно это конюшня!
— Это отвратительно, Тери… Расскажи мне лучше, как ты прокатилась.
Стефани вцепилась в трубку.
— Это было прекрасно. Я помогла отелиться корове. Потом мы разбили лагерь, разожгли костер у пожарной вышки…
— Здорово. У меня и в мыслях не было, что это все закончится ночным путешествием. Я могла бы сказать, что это определенный прогресс.
— Жаль, что не могу сказать тебе о том, как это было на самом деле… — У Стефани дрогнул голос, но ничего особенного там не произошло.
— Что случилось с парнем? Он ослеп, оглох и онемел?
Реакция Пэм оказалась столь неожиданной, что у Стефани вновь навернулись слезы на глаза.
— Я… мне кажется, что у него кто-то есть… любовница, скорее всего…
— Быстро ты, однако, об этом догадалась!.. Вот что я тебе скажу. Вечером мы собираемся в церкви.
Потом мы организуем барбекю. Почему бы тебе не прийти к нам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14