Стараясь отрешиться от налета чувственности, Феба сглотнула и издала глубокий вздох.
— Что теперь?
Картер опустился на колени и обхватил руками ее запястья.
— Я снова влюбляюсь в тебя, Феба, и хотя я еще не прошу тебя стать моей женой, то, что было между нами двенадцать лет назад, никуда не ушло. От нас зависит, предпримем ли мы еще одну попытку.
Он в нее влюбляется. У Фебы участился пульс.
— Я тоже неравнодушна к тебе, Картер, но не знаю, как мы сможем это осуществить.
Он встал, поднял ее с кресла, обнял за талию и прижался губами к ее губам.
— Прежде всего, тебе придется решить, хочешь ли ты определить свое будущее: я или работа, которую ты не любишь.
Феба раскрыла рот от удивления. Картер не мог знать, что только что озвучил ее самые худшие опасения.
— Ты просишь меня выбрать между тобой и дедушкой?
— Я прошу тебя свернуть с дороги, которая ведет в тупик, и наладить свою жизнь. Ты несчастлива, Феба.
— Дедушка рассчитывает на меня. Я обещала бабушке быть с ним до тех пор, пока он будет нуждаться во мне.
— Ты посвятила ему прошедшие двенадцать лет. Как долго еще ты намерена приносить себя в жертву?
— Ты не понимаешь. Я ему обязана.
— За что?
От стыда тепло разлилось по ее коже, но ей придется заставить Картера понять, насколько велик ее долг.
— За то, что он воспитывал меня.
— Твои родители погибли. Он твой ближайший родственник. Что еще ему оставалось делать?
Она никогда не рассказывала ему всей истории, потому что ей очень не хотелось признаваться, что она унаследовала некоторые нежелательные черты своей матери.
— Да, но бабушка и дедушка еще задолго до этого заботились обо мне. У мамы была дурная привычка делать то, что она хочет, невзирая на последствия. Она убежала с моим отцом против воли своих родителей. Вскоре после свадьбы отец потерял работу и квартиру. Поскольку мама была беременна мной, бабушка предложила им временно переехать в бывшую мамину комнату. Если верить словам бабушки, это не было мирное сосуществование. Отец не предпринимал никаких попыток найти работу. Он предпочитал жить на мамин трастовый фонд, который она унаследовала, выйдя замуж. Маме хотелось веселиться на вечеринках и путешествовать. Подозреваю, не обошлось без алкоголя и наркотиков, но бабушка никогда об этом не говорила. Большую часть времени мама оставляла меня на попечение бабушки. Дедушка нередко грозился выгнать маму, если она не встанет на путь истинный.
Картер ловил каждое слово Фебы.
— Споры приводили меня в ужас. Однажды, когда мне было семь лет, меня разбудил шум бурной ссоры. Я выбралась из своей комнаты и затаилась, стоя на верхней ступеньке лестницы. Дедушка обозвал маму эгоистичной примадонной, которая не думает ни о ком, кроме себя. Он приказал ей убираться и не возвращаться, пока она не повзрослеет. Мама кричала, что никогда не вернется, если повзрослеть означает стать таким же претенциозным старым пустозвоном, как он. Мои родители так и не вернулись. Их эгоизм разрушил нашу семью.
Картер обнял Фебу и коснулся губами ее лба.
— Ты не отвечаешь за ошибки своих родителей.
Слезы закололи ей глаза.
— После всего, что дедушка для меня сделал, я не могу допустить, чтобы он считал меня такой же эгоисткой, как моя мать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Фебу разбудил телефонный звонок. Она протянула руку к телефону и посмотрела на определитель номера. У нее пересохло во рту.
— Здравствуй, дедушка, ты улучшил свой счет в гольфе?
— Я хочу с ним встретиться, — заявил он без преамбулы. — Должно же в нем быть что-то, если ты убежала с ним в Атланту. Ты никогда в жизни не была безрассудной и безответственной. Почему он? Почему сейчас?
Феба и раньше была безрассудной и безответственной, только дедушка не знал об этом, а она боялась открыть ему сей факт. Упадет ли она в его глазах? Сможет ли он простить ее?
— Дедушка, мне тридцать лет…
— Твоя бабушка хотела бы, чтобы я познакомился с ним и убедился, что для него превыше всего твои интересы.
Феба вздохнула. Найоми Ланкастер придерживалась строгой дисциплины и не терпела всякой чуши.
Факт остается фактом: Фебе придется выбирать между двумя дорогими ей мужчинами, и она хотела отложить это болезненное решение на как можно более долгий срок.
— Может быть, через несколько недель, если мы еще не расстанемся.
Феба оставалась молчаливой всю дорогу от аэропорта до дедушкиного дома в Роли. Вдруг она резко выпрямилась на переднем сиденье «мустанга» Картера.
— Дедушка дома! Его машина стоит на дорожке. Его не было дома несколько недель.
Картер притормозил у тротуара и ждал указаний. Сцепив пальцы, Феба бросила на него полный отчаяния взгляд.
— Вперед, — смиренным тоном проговорила она.
Все его существо переполняло чувство победы, но нервы были на пределе. Все семейные казармы, в которых он вырос, могли с лихвой поместиться под крышей дома Ланкастеров.
Здесь прошло детство Фебы. Интересно, позволялось ли ей бегать по залам, съезжать по перилам деревянных лестниц? По мнению Картера, так должны были делать все нормальные дети, растущие в собственных домах, а не в гарнизонных постройках. Глядя на ухоженную территорию поместья Ланкастеров, он был готов поспорить, что в жизни Фебы не хватало свободы.
Картер остановил машину возле старомодного «ягуара» и вышел, чтобы помочь выбраться Фебе. Хлопок закрывающейся двери прозвучал как выстрел у виска.
На пороге дома возник Уилтон Ланкастер. Он не был высоким и широкоплечим, но в нем чувствовалась стать лидера, требующего уважения к себе. Рядом с ним Феба чувствовала себя смущенной и неуверенной, как новобранец во время генеральского смотра. Помедлив, она пошла вперед, чеканя шаг, как солдат почетного караула.
Картер непринужденно двинулся вслед за ней. Феба остановилась перед дедом и одарила его улыбкой.
— Дедушка, это Картер Джонс. Картер, это мой дедушка, Уилтон Ланкастер.
— У меня хорошая память на лица, — произнес сенатор, прежде чем Картер успел раскрыть рот.
Старик внимательно рассматривал Картера.
Однако офицерская закалка научила того никогда не отводить глаз от вызывающего взгляда. Если сенатор хочет напугать его, ему придется изрядно потрудиться!
— Полагаю, ваша карьера сложилась удачно?
— Да, сэр!
Картер поставил чемодан Фебы и обменялся с сенатором крепким рукопожатием.
— Мы ведь уже встречались?
— Да, сэр. Двенадцать лет назад в округе Колумбия.
— Вы одноклассник Фебы?
Значит, слухи о феноменальной памяти сенатора не преувеличены. Наверное, Ланкастер не так уж и стар для поста президента.
— Да, сэр.
— Вы пообедаете с нами. — Это был приказ, а не приглашение.
Феба нервно облизнула губы.
— Да, пожалуйста, останься на обед.
— Спасибо, сэр, я принимаю ваше предложение.
— Входите! — Ланкастер зашагал в дом. В холле он повернулся к Фебе:
— Скажи Милдред, что у нас к обеду гость.
Сенатор скрылся в комнате слева. Картер поставил чемодан у основания лестницы и пошел вслед за ним. Это был кабинет с темно-зелеными стенами, роскошным письменным столом вишневого дерева и высокими книжными шкафами.
— Вы были в Атланте с моей внучкой?
— Да, сэр.
Ланкастер достал два хрустальных бокала, плеснул в них бурбона и один из них протянул Картеру, не спрашивая у того желания выпить. Сев за стол, сенатор указал Картеру на кожаное кресло.
— Зачем вы возили ее туда?
Картер пригубил напиток. Выдержанный бурбон скользнул в горло, как нектар. У сенатора хороший вкус!
— В Атланте у меня были дела, а расставаться с Фебой я не хотел.
— Что за дела?
Картер поставил бокал на стол, вынул из бумажника визитную карточку и протянул ее сенатору. На ней было указано, что он является президентом фирмы «Кибер-снайпер». Это служило доказательством, что Картер Джонс добился успеха в жизни.
— В Атланте мы устанавливаем программу системной безопасности.
В кабинет стремительно влетела раскрасневшаяся Феба.
— Милдред приглашает в столовую.
Ланкастер вошел в столовую первым и сел во главе длинного прямоугольного стола, Феба справа от него, а Картер слева. Стол сиял хрусталем, серебром и дорогим фарфором. Картер мысленно поблагодарил Сэма, научившего его правильно вести себя за столом. Домоправительница поставила перед ними первое блюдо.
— Спасибо, Милдред! — Феба повернулась к деду:
— Как прошло твое путешествие?
— Шли дожди, Дэниел заболел и уехал рано утром в пятницу. Зачем оставаться, если ничего не можешь делать? — Он вонзил вилку в салат. — Кроличья еда! Я хочу бифштекс.
— Доктор сказал… — начала Феба.
— Я знаю, что он сказал. — Сенатор отодвинул тарелку и уставил взгляд таких же, как у Фебы, зеленых глаз на Картера. — Феба — составитель моих речей и моя хозяйка. Когда меня изберут, она продолжит исполнять те же обязанности. Мои избиратели уже выразили желание, чтобы она заняла мое место в Сенате, когда мы переедем в Белый дом.
Феба поперхнулась и протянула руку к стакану с водой. Картер нахмурился.
— А вы спросили Фебу, чего хочет она?
— Семья Ланкастеров служит стране более ста лет. Феба исполнит свой долг.
— До этого еще надо дожить, дедушка. Давай сначала пройдем через избирательную кампанию.
Картер скрипнул зубами. Их с Фебой будущее зависит от того, сумеет ли она постоять за себя.
— Мужчина, с которым моя внучка собирается связать свою жизнь, должен быть безупречным! — внезапно заявил Ланкастер.
— Для меня интересы Фебы превыше всего, сэр! А для вас?
Гнев сенатора выдавала только покрасневшая кожа. Выражение его лица не изменилось.
— Я знаю свою внучку получше вас, мальчик, и догадываюсь, что для нее лучше.
Мальчик! Картера тотчас же охватило желание схватиться со стариком, но он прикусил язык. Эту битву ведет не он, а Феба. Ему оставалось надеяться, что у нее хватит для этого сил.
Феба проводила Картера до машины, думая лишь об одном: она любит его!
Ей хотелось спрятаться в своей комнате, чтобы осмыслить нахлынувшие на нее чувства, а поднявшее голову эгоистическое начало настоятельно требовало сесть в машину и уехать с Картером. К сожалению, оба варианта неосуществимы. Придется вернуться к дедушке.
— Тебе следует сказать деду, что ты несчастлива, Феба.
— Я не моту сейчас огорчать его! Ему предстоит трудная кампания.
— Так что же нам делать? Надеяться на его отставку после проигрыша на выборах? Но ведь тогда он потребует, чтобы через два года ты выставила свою кандидатуру в Сенат! Тебе нужно определиться самой, пока это не сделал за тебя твой дед.
От словесного поединка за обедом у нее болела голова. Дедушка не проиграет на выборах. Ведь уже ясно, что он фаворит предвыборной гонки.
— Я с ним поговорю. Но в свое время.
Картер держался с дедушкой вежливо и уважительно, но, в отличие от Дэниела или других мужчин, с которыми она встречалась, он не оробел и не отступил перед ним, отстаивая свою точку зрения.
Как бы хитроумно ни выпытывал дедушка, Картер ни словом не обмолвился о подробностях их прошлого или настоящего. Он защищал ее и пытался ей помочь…
Картер вынул из кармана ключи, снял один из них с кольца и вложил ей в руку.
— Вот ключ от моего дома. Встретимся завтра вечером. К пяти часам я сумею освободиться. Если приедешь раньше меня, входи и располагайся как дома! — Он подмигнул. — Хорошо, если бы ты ждала меня в постели!
У Фебы перехватило дыхание.
— Я попытаюсь, но не могу обещать, что мне удастся выбраться.
— Ты ведь хотела завтра забрать негативы! Негативы? Как она могла забыть о негативах? Картер извлек из кармана визитную карточку и написал на обратной стороне несколько цифр.
— Это код сигнализации. Набери его, как только войдешь в дом. До завтра!
Он прижал Фебу к стене дома и поцеловал. Его ладонь обхватила ее лицо, а затем скользнула по волосам к затылку.
От его прикосновений Феба чувствовала себя живой, полной надежд. Как она сможет жить без него? Вся политика состоит из компромиссов, и она обязательно найдет компромиссное решение, позволяющее и сделать счастливым дедушку, и построить свое будущее с Картером.
В понедельник в пять часов утра зазвонил телефон, пробудив Фебу от беспокойного сна. Сенатор никогда не принимал посетителей так рано, если дело не касалось форс-мажорных обстоятельств или сокрушительных новостей. И то, и другое означало для нее работу.
Феба заставила себя совершить утренний ритуал. В этот ранний утренний час она пришла к выводу, что Картер прав. Сегодня ей придется поговорить с дедом и объяснить свое отношение к Картеру. Какова будет реакция деда? Она направилась на кухню, откуда доносился аромат свежезаваренного кофе. При входе Фебы Милдред тотчас же обернулась:
— Сенатор требует тебя сейчас же!
Феба налила себе кофе и отпила, надеясь, что крепкий напиток прояснит ей мозги.
— Что случилось? Началась война? Спикер палаты общин ушел в отставку?
— Иди к дедушке, дитя мое!
Милдред, проработавшая у Ланкастеров более двадцати лет, не хуже Фебы знала, что происходит на свете. Ее отказ от беседы служил дурным знаком.
Дед сидел в своем кабинете, прижимая к уху телефон. На столе перед ним лежали семь газет, которые он выписывал. В углу факс с шумом выплевывал страницы. Компьютер был включен, а по телевизору, стоящему в большом шкафу, шли новости. На первый взгляд все выглядело, как обычно, если бы не напряженное выражение лица деда, старящее его на десять лет.
Заметив Фебу, он тотчас же прервал разговор. Его жесткий взгляд буквально пригвоздил ее к ковру. Такого выражения лица она не видела с тех пор, как он сообщил ей, что ее мать и отец не вернутся домой. У нее пересохло во рту.
— Что случилось?
Он вытащил из стопки одну газету и протянул ей. Она пробежала глазами заголовки и развернула газету. Снимок, где она, обнаженная, была запечатлена на коленях у Картера, красовался на политической странице.
«Скандальный секрет сотрудницы Сената».
От шока она зашаталась и бессильно рухнула в кресло. Кто? Как? Почему? В статье говорилось, что если сенатор не в состоянии контролировать родную внучку, как ему можно доверить управление страной? Репортер даже вспомнил давнишний побег из дома ее матери!
Феба подняла взгляд на деда. На его морщинистом лице гнев и разочарование смешались с болью.
Это была та фотография, которую Картер отдал ей после второго свидания. Она не смогла ее уничтожить и спрятала в тумбочке у себя в комнате. Там она до сих пор и оставалась. Вчера вечером перед сном Феба это проверила. Картер, наверное, сделал дубликат…
— Я могу объяснить… Фото сделано двенадцать лет назад!
— Это Джонс?
— Да. — Сейчас уже не было смысла таиться. — Мы с Картером были любовниками с тех пор, как я поступила в колледж.
Дед принял новость совершенно бесстрастно.
— Кто фотографировал, и есть ли еще снимки?
— Картер сделал этот снимок своей камерой, поставленной на автоспуск. — Она задыхалась от нервного напряжения. — А снимки еще есть.
— Я разочарован в тебе, Феба! Бабушка пришла бы в ужас от такого постыдного поведения.
— Я не знаю, как снимок попал в газету. Доступ к фотографиям имеем только Картер и я.
— Значит, тебя предал твой любовник!
Феба вздрогнула от острой, пронизывающей боли в груди. Она не могла поверить, что Картер умышленно причинил ей вред.
— Он не мог.
— На девять часов я назначил совещание команды. Мы подготовим пресс-релиз. Ты объяснишь все юношеской глупостью, но вряд ли это послужит оправданием твоих поступков.
— Я его любила!
— Это к делу не относится. Фотографии порнографические.
Феба съежилась под взглядом деда. Руки у нее дрожали так сильно, что газета шуршала, как опавшие листья.
— Нет! Эротические, это правда, но к порнографии они не имеют никакого отношения.
— Избиратели с этим не согласятся. Ты же понимаешь, Феба, они нанесут вред не только этой кампании, но и будущей, в которой будешь участвовать ты!
Мир Фебы рушился. От страха у нее бешено забилось сердце.
— Да, сэр. Именно для этого я и разыскала Картера: хотела вернуть себе фотографии. Сегодня вечером я должна забрать негативы.
— Забери их сейчас же!
— Но совещание команды…
— Ты создала проблему, Феба. Мы сообщим тебе о решении.
— Хорошо, сэр. Я раздобуду негативы.
Только зачем? Ее скелет вытащили из шкафа!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ни сотовый, ни домашний телефоны Картера не отвечали. Феба в панике повесила трубку, не оставив сообщения, и набрала его служебный номер. Секретарша связала ее с помощником Картера.
— Мне срочно нужно поговорить с мистером Джонсом!
— Простите. Мистер Джонс сейчас говорит по другому телефону, и его нельзя беспокоить.
— Передайте ему, что звонила Феба. Чем скорее он сможет увидеться со мной, тем лучше. Сейчас я еду туда, где мы договорились встретиться. Пожалуйста, попросите его позвонить мне, как только он получит это сообщение.
Она продиктовала номер своего сотового телефона, прервала разговор и повернула машину к дому Картера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11