Вероне не хотелось быть тем, кого Руперт Брук назвал «странником в густом тумане».
Но Форбс, перед тем как уехать, обсуждал с ней возможность появления ребенка, которого он не хотел бы иметь в течение года, пока они будут разлучены. Другое дело, когда у них будет дом и они будут вместе.
Верона же неожиданно испытала страстную жажду материнства. И когда Форбс сказал это, она горько подумала:
– Все, что нам предстоит пережить, будет записано и выверено до миллиметра. Наверное, перед тем как у меня будет ребенок, он заставит меня заполнить какие-нибудь документы!
Маргарет, глядя на напряженную спину Вероны, решила, что у нее не все благополучно. Еще девушка подумала о том, что Верона сама виновата в этом, поспешив со свадьбой, и теперь она должна мириться со своей судьбой. Тем не менее, Маргарет было немного жаль подругу. Она знала все сильные и слабые стороны Вероны. Она была честна и не имела тех «сучьих» качеств, которые делают некоторых женщин злыми и жестокими. Верона была неспособна обидеть кого-нибудь преднамеренно.
«Бедное, нежное, нерешительное создание», думала Маргарет, чувствуя себя, как всегда, старше и духовно сильнее Вероны. Маргарет очень сожалела о своей дурацкой выходке со Стефаном, из-за которой она потеряла все, что приобрела, благодаря своему самоотверженному служению Стефану в последние два месяца.
Маргарет было жаль и Верону, и саму себя. А вот Стефана жалеть не стоило. Он потерял любимую девушку из-за того, что был слишком эгоистичен, чтобы жениться на ней. А сейчас он собирался взобраться на огромную волну успеха. И в жалости тем более не нуждался.
У Маргарет появилось сильное желание показать Стефану, как он глуп и неблагодарен. Она решила отвезти ему холсты, небрежно оставить их и, сославшись на собственную занятость, тут же уехать. Стефан снова будет ею доволен и вновь станет дружелюбным.
Маргарет осталась еще на несколько минут поговорить с Вероной, а потом, держа холсты под мышкой, вышла из дома в поисках такси. Она обещала навестить Верону еще раз.
– Я думаю, ты придешь на следующей неделе посмотреть выставку Стефана, не правда ли? – спросила она.
И Верона небрежно ответила:
– Да, конечно. Я приду как-нибудь утром, с мамой.
Оставшись одна, миссис Джеффертон села за стол и постаралась закончить письмо Форбсу, вспомнить еще новости, которые могут заинтересовать его. Но никакие мысли о новостях не шли в голову. Верона думала о Стефане, картинах, проданных им Ван Оргу, выставке в следующую пятницу. В воображении Верона проводила Маргарет до Глочестер-роуд и увидела, как она забирается по знакомой пыльной лестнице наверх в мастерскую, и Стефана, открывающего ей дверь.
Будет ли он расстроен, увидев Маргарет? Он хотел, чтобы Верона сама привезла эти картины.
Кроме тех нескольких лет в армии, он всю свою жизнь посвятил искусству. Он отказался от Вероны ради своего успеха.
Глава 4
Судьба была против Вероны.
Она хотела поступать во всем правильно, поэтому решила не ходить на выставку Стефана, чтобы не обидеть Форбса, даже если очень захочется пойти. И чтобы избежать соблазна, Верона позвонила свекрови и сказала, что могла бы приехать к ней на несколько дней.
Но впервые с тех пор, как уехал ее сын, миссис Джеффертон не была готова выказать свое гостеприимство. Принеся многочисленные извинения, она объяснила, что не отдыхала уже два года и только что договорилась о том, что запрет свой дом и поедет к своим старым друзьям, которые жили в Пензасе.
Филиппа с малышом тоже уезжали морем к своим друзьям.
– И я, – добавила миссис Джеффертон, – договорилась о ремонте в кухне, пока нас не будет. Ее обязательно надо покрасить.
Верона положила трубку. Она была испугана. Ее заставляли остаться в Лондоне. Как могла она удержаться от того, чтобы не пойти на Бонд-стрит в галерею? И как без того, чтобы не выставить себя дурочкой, объяснить таким людям, как близнецы Тернер, свой отказ прийти после многих лет дружбы с художником.
Настало утро выставки, погода неожиданно переменилась к лучшему, и Лондон купался в слабых лучах солнечного света, который говорил о приближении весны, и Верона пришла к выводу, что ей лучше нанести визит в галерею и покончить с этим.
Но она не могла попросить мать сопровождать ее. Верона слишком хорошо знала, с каким подозрением и недоверием миссис Лэнг относится к Стефану.
Вскоре после двенадцати часов, со второй почтой, ей пришло письмо из Греции, которое дало надежду на лучшее будущее. Форбс ожидал перевода оттуда. Он написал об этом в розовых красках. Он не ожидал другого назначения, но боги смилостивились: он узнал, что в марте его пошлют в ставку главного командования в Египте:
«Место называется Фэйд. Оно находится в зоне Суэцкого канала. В своем следующем письме я расскажу тебе о нем больше. Там, в пустыне огромный лагерь, и семьи офицеров живут вместе в бараках. Столовые и комнаты отдыха тоже общие. Я встретил старого знакомого, бывшего, там, и он сказал, что, несмотря на то, что там нет настоящей семейной жизни, это не так уж и плохо. Но прежде, чем тебе разрешат туда приехать, должно пройти еще какое-то время, и я боюсь, что наш срок еще не подошел, моя дорогая.
Как бы то ни было, у этого знакомого жена живет в отеле в Измаиле, который находится в двадцати восьми милях от лагеря, и, может быть, ты приедешь ко мне, как только меня отправят в Египет. Неофициально, конечно, но мы можем это себе позволить. Разумеется, бесполезно строить какие-то планы, пока дело о переводе еще не решено, но я надеюсь, что мы сможем встретиться на Востоке».
К этому был добавлен маленький абзац в обычной робкой манере, присущей Форбсу, выражающий его любовь.
Этого было достаточно, чтобы у Вероны появилась надежда и явное чувство спокойствия. Барак в пустыне, или отель в маленьком городишке, это, разумеется, звучало непривлекательно, но все же было лучше прозябания в одиночестве, без Форбса, с настоящей неопределенностью в голове. Она сразу села и написала воодушевленный ответ Форбсу:
«…если ты можешь сделать так, чтобы я приехала, когда тебя переведут в Египет, пожалуйста, сделай это, дорогой. Я вся дрожу от волнения».
Она опустила письмо в ящик по дороге к Бонд-стрит.
Все было очень неопределенно, но, наконец, этим утром сказала Верона себе, появилась вероятность того, что она присоединится к Форбсу за границей. У нее сильно поднялось настроение, когда она подошла к галерее, где при поддержке Ван Орги Стефан Бест проводил свою выставку.
Волнуясь, Верона зашла в комнату, где висели картины. На билете было написано, что работы Стефана находятся здесь.
Мысли о Форбсе и его возможном новом назначении отошли на второй план. Верона целиком погрузилась в выставку. Прекрасно было смотреть на все эти картины Стефана, висящие на стенах в хорошо подобранных рамах. Верону охватило волнение. Ведь много, даже большинство картин она знала наизусть. Там же был и ее портрет. Тот самый, что она в шутку часто называла «Покинутая женщина». Она стояла перед ним, сложив губы в кривую улыбку, смотря на Собственное увлеченное лицо, томные глаза и ниспадающие волны волос. Как хороши они здесь. Это была одна из лучших работ Стефана.
Там же висела и маленькая картинка «Дьеппская гавань». И портрет Эвелин Тернер и восхитительный портрет Джеффри Хорланда. И старик с копной седых волос. Она помнила это. Этот старик был моделью, которую Стефан нашел на Эмбанкменете и попросил посидеть для него. Морщинистое, хитрое старое лицо. Стефан назвал картину «Человек, ворующий собак» и, рисуя, поймал лукавое, бессовестное выражение маленьких глаз, которые сочетались с доброжелательностью длинной седой бороды и патриархальной улыбкой.
Каждая картина вызывала ностальгию у Вероны – тысячи воспоминаний о Стефане и совсем недавних событиях.
Людей было довольно много. Один из присутствующих оказался художественным критиком одной из крупных газет. Верона узнала его. Толпились те, кого ее отец и Форбс называли «длинноволосые ребята-художники», несколько хорошо одетых женщин и несколько студентов, работавших вместе с Вероной. Разве это не прекрасно. Все они подошли к ней, говорили, что Стефан был «сделан» Ван Оргой, что он будет одним из лучших молодых художников, героем дня (это точно, безо всякого сомнения), что в будущем году картина Стефана будет выставлена в Королевской Академии искусств. А как поживает Верона? Где ее муж? Когда она последний раз видела Стефана?
Верона отвечала на все вопросы легко, улыбаясь. Но ее взгляд скользил по толпе, пытаясь найти там Стефана.
Верона напряженно думала, придет ли он. Она отошла от студентов и стала слушать беседу двух, только что вошедших критиков. Одного из них она видела вместе со Стефаном, они кивнули друг другу головами, и критик подошел к ней.
– Здравствуйте, мисс Лэнг. Конечно вы послужили моделью для того прелестного портрета. Немного покраснев, Верона исправила его:
– С тех пор, как мы последний раз виделись, я успела выйти замуж. Теперь меня зовут миссис Джеффертон.
Критик поздравил Верону и отошел, держа в руке записную книжку и карандаш. Другой критик, с которым он разговаривал раскланивался со своей подругой. Верона слышала, как он сказал:
– Рад, что вы пришли, Лаура. По-моему, этот Бест самый интересный из всех молодых художников. Посмотрите на портрет вон там, – он кивнул на каталог. – Номер одиннадцать. Прекрасный обзор… эта еле видная комната сзади очень выразительна. Что вы скажете? Верона слышала ответ:
– Живо. У него везде вложено воображение. Мне нравится эта четкая прорисовка всех деталей того старика с бородой, а вам?
Они отошли в сторону, и Верона уже не могла их слышать. Неожиданно, думая об успехе Стефана, посмотрела на свой каталог и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ей снова захотелось увидеть Стефана. И она не могла сопротивляться этому желанию. Оно постоянно возвращалось к ней. Казалось, оно было в сердце всегда.
Верона постояла еще немного, слушая разговоры, смотря на картины. Стефана все не было. Наконец она решила пойти домой.
Но, идя по направлению к двери, Верона увидела, как входит Стефан с каким-то человеком, старше себя, невысоким, квадратным, с розовыми щеками, в больших очках в роговой оправе: Ван Орга собственной персоной.
Верона застыла на месте.
Прошло два месяца с тех пор, как она видела Стефана, и стала совершенно другим человеком, ведущим совершенно иной образ жизни. На секунду Стефан показался ей чужим. Верона с трудом узнала этого хорошо одетого молодого человека в сером костюме, несущего войлочную шляпу и перчатки, хорошо причесанного; щеки чисто выбриты. Такой красивый. Она так не любила, когда он был неряшлив, старый Стефан в поношенной одежде! С худым, изможденным лицом. Сейчас он хорошо выглядел. Неожиданная удача полностью изменила Стефана.
И тут он увидел Верону.
Стефан взглянул на высокую грациозную девушку в пальто с бобровым воротником; на всю красоту, которую он так любил и так часто рисовал.
Сердце Стефана вздрогнуло. Он извинился перед Ван Оргой и подошел к ней. В лице Вероны не было ни кровинки.
– Как мило с вашей стороны, что вы пришли, миссис Джеффертон.
Старый насмешник. Небольшой поклон; выражение губ Стефана было ироничным или болезненным, или тем и другим одновременно.
Лицо Вероны снова покраснело. Длинные шелковистые ресницы, ниспадая, скрывали мягкие испуганные глаза.
– Здравствуй, Стефан. Я… Конечно, я пришла.
– Я думал, что ты не придешь. Маргарет сказала, что ты не принесла мне холсты потому, что не хотела бы встречаться со мной.
– Это не совсем правда.
– Ну, как бы то ни было, спасибо за то, что одолжила мне холсты. Ван Орга считает твой портрет моим лучшим произведением. Я сказал ему, что твой муж отправил его на чердак.
Старый Стефан, который так любил ставить людей в неловкое положение. Верона закусила нижнюю губу и подняла ресницы. Большие, мягкие глаза укоряли его так же, как и сотни раз в прошлом.
– Это не правда. У нас просто не было возможности повесить его. Стефан рассмеялся.
– Моя дорогая, не жалей меня. Ты сама сказала, что он ненавидит этот портрет. Я не отдам тебе его обратно. Я продам его Ван Орге и куплю скоростную машину.
Странно, но это причинило Вероне боль, хотел этого Стефан или нет. Однажды, он сказал, что не расстанется с этой картиной до конца своей жизни.
Верона стояла тихо. Стефан изучал ее с ног до головы своим пристальным взглядом. Немного пополнело лицо, как и говорил Ноэль Тернер. Возможно, но изысканная линия челюсти, высокие скулы были на месте. И он узнавал Верону в этой знакомой, покорной позе, которую она приняла, будто ожидая следующего удара любви или ненависти, – чувств, которые он к ней испытывал. И Стефану хотелось бы увидеть человека, за которого она вышла замуж.
Его рука сжимала перчатки. Потом Стефан снова рассмеялся и отпустил шуточку по поводу своего галстука:
– А Стефан Бест сегодня неплохо выглядит, как ты думаешь?
– Да, – произнесла Верона, – ты выглядишь как-то по-особенному.
– Если бы майор увидел меня сейчас, то сразу позвал бы в офицерскую кают-компанию.
Сейчас он разозлил ее, как и хотел – он не мог вынести ее обиженного вида, и Верона бросила ему:
– Я сюда пришла не за тем, чтобы выслушивать такие вещи. Хватит оскорблять меня, Стефан.
Усмехаясь, Стефан взял ее руку, как будто они были в прекрасных отношениях.
– Хватит. Давай не будем ссориться. Обойди со мной комнату. Я хочу, чтобы меня видели с самой лучшей моделью. Пойдем, я познакомлю тебя с Ван Оргой. Когда он увидел твой портрет, то сказал, что если бы не был респектабельным пожилым человеком, то постарался бы испытать судьбу и завлечь тебя в свои объятия.
Верона беспомощно пожала плечами. Раньше она не могла долго жить без Стефана. Конечно, он не переменился. Такой же сложный, непредсказуемый человек, который мог поднять ее до небес, а потом опустить на землю.
Вероне хотелось повернуться и убежать от Стефана. Но его рука крепко держала ее. Они шли вместе. Бледная, слегка дрожавшая Верона не понимала и половины из того, что говорил Стефан, она воспринимала лишь поток слов, исходивших от него. Стефан рассказывал про то, что он продал недавно и про то, как его воодушевил Ван Орга, и про поздравления, полученные им от важных критиков, таким, как Винсент Коллинз, и о вознаграждении, которое получил от известного общества изящных искусств.
– По-моему, они хотят, чтобы ты выглядела такой же цветущей, как и на портрете, дорогая, – произнес Стефан, сухо усмехаясь. – Но мне придется их разочаровать. Когда твои волосы падают на глаза, и ты смотришь сквозь ресницы, вот так, как сейчас, то ты просто бедная, несчастная Верона и больше никто.
Верона постаралась собраться с мыслями и стать такой же естественной и дружелюбной, как и он. Как просто слово «дорогая» сорвалось с его губ!
Верона была просто очаровательна, когда Стефан представлял ее Ван Орге. Затем она встретила знаменитого француза, только что приехавшего из Парижа, чтобы купить несколько картин. Он поцеловал Вероне руку и сказал, что она еще более прекрасна, чем ее портрет. Вошли Джеффри Хорланд и его жена, а затем пришли и близнецы Тернеры. Верона была в окружении старых друзей и знакомых лиц. Снова она услышала хорошо ей известный жаргон художников.
Время повернуло вспять. Все происходило так, будто бы свадьбы с Форбсом никогда не было. Она вновь стала «подругой» Стефана. Никто не спрашивал ее о муже или о свадьбе. Все были рады видеть ее и вели себя так, как будто бы ничего не произошло. Друзья спрашивали ее мнение о нескольких картинах Стефана, и она отвечала с былым интересом и тем, что Стефан называл «умные наблюдения».
Неожиданно Верона стала счастливой. Ее глаза засветились, от чего у Стефана раньше перехватывало дыхание, и он тратил очень много времени, чтобы передать это сияние глаз на холсте.
Толпа отошла и снова оставила их одних. Стефан отвел Верону в тихий уголок и посмотрел в ее глаза.
– Это было прекрасно, Верона. Как раньше. Верона сняла меховую шапку и откинула волосы назад с такой грацией, что у Стефана защемило сердце. Она прошептала:
– Да, Стефан.
– Мне не хватало тебя, Верона. Верона старалась не смотреть на Стефана. Но он не отрывал глаз от ее бледных тонких рук.
– Мне тоже не хватало нашей дружбы, Стефан.
– Почему ты не пришла, когда я просил тебя об этом?
– Я… Я думала, что мне не следует приходить.
– Но мы же договорились, что останемся друзьями, даже после свадьбы. Верона опустила голову.
– Сейчас все сложнее, чем раньше, Стефан.
– Почему?
– Тем вечером, когда я ушла из мастерской, вечером перед свадьбой, я все рассказала Форбсу.
– Что – все?
– Я сказала ему, что мы любим друг друга. Глаза Стефана сузились. Потом он поднял брови.
– Это было глупо с твоей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Но Форбс, перед тем как уехать, обсуждал с ней возможность появления ребенка, которого он не хотел бы иметь в течение года, пока они будут разлучены. Другое дело, когда у них будет дом и они будут вместе.
Верона же неожиданно испытала страстную жажду материнства. И когда Форбс сказал это, она горько подумала:
– Все, что нам предстоит пережить, будет записано и выверено до миллиметра. Наверное, перед тем как у меня будет ребенок, он заставит меня заполнить какие-нибудь документы!
Маргарет, глядя на напряженную спину Вероны, решила, что у нее не все благополучно. Еще девушка подумала о том, что Верона сама виновата в этом, поспешив со свадьбой, и теперь она должна мириться со своей судьбой. Тем не менее, Маргарет было немного жаль подругу. Она знала все сильные и слабые стороны Вероны. Она была честна и не имела тех «сучьих» качеств, которые делают некоторых женщин злыми и жестокими. Верона была неспособна обидеть кого-нибудь преднамеренно.
«Бедное, нежное, нерешительное создание», думала Маргарет, чувствуя себя, как всегда, старше и духовно сильнее Вероны. Маргарет очень сожалела о своей дурацкой выходке со Стефаном, из-за которой она потеряла все, что приобрела, благодаря своему самоотверженному служению Стефану в последние два месяца.
Маргарет было жаль и Верону, и саму себя. А вот Стефана жалеть не стоило. Он потерял любимую девушку из-за того, что был слишком эгоистичен, чтобы жениться на ней. А сейчас он собирался взобраться на огромную волну успеха. И в жалости тем более не нуждался.
У Маргарет появилось сильное желание показать Стефану, как он глуп и неблагодарен. Она решила отвезти ему холсты, небрежно оставить их и, сославшись на собственную занятость, тут же уехать. Стефан снова будет ею доволен и вновь станет дружелюбным.
Маргарет осталась еще на несколько минут поговорить с Вероной, а потом, держа холсты под мышкой, вышла из дома в поисках такси. Она обещала навестить Верону еще раз.
– Я думаю, ты придешь на следующей неделе посмотреть выставку Стефана, не правда ли? – спросила она.
И Верона небрежно ответила:
– Да, конечно. Я приду как-нибудь утром, с мамой.
Оставшись одна, миссис Джеффертон села за стол и постаралась закончить письмо Форбсу, вспомнить еще новости, которые могут заинтересовать его. Но никакие мысли о новостях не шли в голову. Верона думала о Стефане, картинах, проданных им Ван Оргу, выставке в следующую пятницу. В воображении Верона проводила Маргарет до Глочестер-роуд и увидела, как она забирается по знакомой пыльной лестнице наверх в мастерскую, и Стефана, открывающего ей дверь.
Будет ли он расстроен, увидев Маргарет? Он хотел, чтобы Верона сама привезла эти картины.
Кроме тех нескольких лет в армии, он всю свою жизнь посвятил искусству. Он отказался от Вероны ради своего успеха.
Глава 4
Судьба была против Вероны.
Она хотела поступать во всем правильно, поэтому решила не ходить на выставку Стефана, чтобы не обидеть Форбса, даже если очень захочется пойти. И чтобы избежать соблазна, Верона позвонила свекрови и сказала, что могла бы приехать к ней на несколько дней.
Но впервые с тех пор, как уехал ее сын, миссис Джеффертон не была готова выказать свое гостеприимство. Принеся многочисленные извинения, она объяснила, что не отдыхала уже два года и только что договорилась о том, что запрет свой дом и поедет к своим старым друзьям, которые жили в Пензасе.
Филиппа с малышом тоже уезжали морем к своим друзьям.
– И я, – добавила миссис Джеффертон, – договорилась о ремонте в кухне, пока нас не будет. Ее обязательно надо покрасить.
Верона положила трубку. Она была испугана. Ее заставляли остаться в Лондоне. Как могла она удержаться от того, чтобы не пойти на Бонд-стрит в галерею? И как без того, чтобы не выставить себя дурочкой, объяснить таким людям, как близнецы Тернер, свой отказ прийти после многих лет дружбы с художником.
Настало утро выставки, погода неожиданно переменилась к лучшему, и Лондон купался в слабых лучах солнечного света, который говорил о приближении весны, и Верона пришла к выводу, что ей лучше нанести визит в галерею и покончить с этим.
Но она не могла попросить мать сопровождать ее. Верона слишком хорошо знала, с каким подозрением и недоверием миссис Лэнг относится к Стефану.
Вскоре после двенадцати часов, со второй почтой, ей пришло письмо из Греции, которое дало надежду на лучшее будущее. Форбс ожидал перевода оттуда. Он написал об этом в розовых красках. Он не ожидал другого назначения, но боги смилостивились: он узнал, что в марте его пошлют в ставку главного командования в Египте:
«Место называется Фэйд. Оно находится в зоне Суэцкого канала. В своем следующем письме я расскажу тебе о нем больше. Там, в пустыне огромный лагерь, и семьи офицеров живут вместе в бараках. Столовые и комнаты отдыха тоже общие. Я встретил старого знакомого, бывшего, там, и он сказал, что, несмотря на то, что там нет настоящей семейной жизни, это не так уж и плохо. Но прежде, чем тебе разрешат туда приехать, должно пройти еще какое-то время, и я боюсь, что наш срок еще не подошел, моя дорогая.
Как бы то ни было, у этого знакомого жена живет в отеле в Измаиле, который находится в двадцати восьми милях от лагеря, и, может быть, ты приедешь ко мне, как только меня отправят в Египет. Неофициально, конечно, но мы можем это себе позволить. Разумеется, бесполезно строить какие-то планы, пока дело о переводе еще не решено, но я надеюсь, что мы сможем встретиться на Востоке».
К этому был добавлен маленький абзац в обычной робкой манере, присущей Форбсу, выражающий его любовь.
Этого было достаточно, чтобы у Вероны появилась надежда и явное чувство спокойствия. Барак в пустыне, или отель в маленьком городишке, это, разумеется, звучало непривлекательно, но все же было лучше прозябания в одиночестве, без Форбса, с настоящей неопределенностью в голове. Она сразу села и написала воодушевленный ответ Форбсу:
«…если ты можешь сделать так, чтобы я приехала, когда тебя переведут в Египет, пожалуйста, сделай это, дорогой. Я вся дрожу от волнения».
Она опустила письмо в ящик по дороге к Бонд-стрит.
Все было очень неопределенно, но, наконец, этим утром сказала Верона себе, появилась вероятность того, что она присоединится к Форбсу за границей. У нее сильно поднялось настроение, когда она подошла к галерее, где при поддержке Ван Орги Стефан Бест проводил свою выставку.
Волнуясь, Верона зашла в комнату, где висели картины. На билете было написано, что работы Стефана находятся здесь.
Мысли о Форбсе и его возможном новом назначении отошли на второй план. Верона целиком погрузилась в выставку. Прекрасно было смотреть на все эти картины Стефана, висящие на стенах в хорошо подобранных рамах. Верону охватило волнение. Ведь много, даже большинство картин она знала наизусть. Там же был и ее портрет. Тот самый, что она в шутку часто называла «Покинутая женщина». Она стояла перед ним, сложив губы в кривую улыбку, смотря на Собственное увлеченное лицо, томные глаза и ниспадающие волны волос. Как хороши они здесь. Это была одна из лучших работ Стефана.
Там же висела и маленькая картинка «Дьеппская гавань». И портрет Эвелин Тернер и восхитительный портрет Джеффри Хорланда. И старик с копной седых волос. Она помнила это. Этот старик был моделью, которую Стефан нашел на Эмбанкменете и попросил посидеть для него. Морщинистое, хитрое старое лицо. Стефан назвал картину «Человек, ворующий собак» и, рисуя, поймал лукавое, бессовестное выражение маленьких глаз, которые сочетались с доброжелательностью длинной седой бороды и патриархальной улыбкой.
Каждая картина вызывала ностальгию у Вероны – тысячи воспоминаний о Стефане и совсем недавних событиях.
Людей было довольно много. Один из присутствующих оказался художественным критиком одной из крупных газет. Верона узнала его. Толпились те, кого ее отец и Форбс называли «длинноволосые ребята-художники», несколько хорошо одетых женщин и несколько студентов, работавших вместе с Вероной. Разве это не прекрасно. Все они подошли к ней, говорили, что Стефан был «сделан» Ван Оргой, что он будет одним из лучших молодых художников, героем дня (это точно, безо всякого сомнения), что в будущем году картина Стефана будет выставлена в Королевской Академии искусств. А как поживает Верона? Где ее муж? Когда она последний раз видела Стефана?
Верона отвечала на все вопросы легко, улыбаясь. Но ее взгляд скользил по толпе, пытаясь найти там Стефана.
Верона напряженно думала, придет ли он. Она отошла от студентов и стала слушать беседу двух, только что вошедших критиков. Одного из них она видела вместе со Стефаном, они кивнули друг другу головами, и критик подошел к ней.
– Здравствуйте, мисс Лэнг. Конечно вы послужили моделью для того прелестного портрета. Немного покраснев, Верона исправила его:
– С тех пор, как мы последний раз виделись, я успела выйти замуж. Теперь меня зовут миссис Джеффертон.
Критик поздравил Верону и отошел, держа в руке записную книжку и карандаш. Другой критик, с которым он разговаривал раскланивался со своей подругой. Верона слышала, как он сказал:
– Рад, что вы пришли, Лаура. По-моему, этот Бест самый интересный из всех молодых художников. Посмотрите на портрет вон там, – он кивнул на каталог. – Номер одиннадцать. Прекрасный обзор… эта еле видная комната сзади очень выразительна. Что вы скажете? Верона слышала ответ:
– Живо. У него везде вложено воображение. Мне нравится эта четкая прорисовка всех деталей того старика с бородой, а вам?
Они отошли в сторону, и Верона уже не могла их слышать. Неожиданно, думая об успехе Стефана, посмотрела на свой каталог и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ей снова захотелось увидеть Стефана. И она не могла сопротивляться этому желанию. Оно постоянно возвращалось к ней. Казалось, оно было в сердце всегда.
Верона постояла еще немного, слушая разговоры, смотря на картины. Стефана все не было. Наконец она решила пойти домой.
Но, идя по направлению к двери, Верона увидела, как входит Стефан с каким-то человеком, старше себя, невысоким, квадратным, с розовыми щеками, в больших очках в роговой оправе: Ван Орга собственной персоной.
Верона застыла на месте.
Прошло два месяца с тех пор, как она видела Стефана, и стала совершенно другим человеком, ведущим совершенно иной образ жизни. На секунду Стефан показался ей чужим. Верона с трудом узнала этого хорошо одетого молодого человека в сером костюме, несущего войлочную шляпу и перчатки, хорошо причесанного; щеки чисто выбриты. Такой красивый. Она так не любила, когда он был неряшлив, старый Стефан в поношенной одежде! С худым, изможденным лицом. Сейчас он хорошо выглядел. Неожиданная удача полностью изменила Стефана.
И тут он увидел Верону.
Стефан взглянул на высокую грациозную девушку в пальто с бобровым воротником; на всю красоту, которую он так любил и так часто рисовал.
Сердце Стефана вздрогнуло. Он извинился перед Ван Оргой и подошел к ней. В лице Вероны не было ни кровинки.
– Как мило с вашей стороны, что вы пришли, миссис Джеффертон.
Старый насмешник. Небольшой поклон; выражение губ Стефана было ироничным или болезненным, или тем и другим одновременно.
Лицо Вероны снова покраснело. Длинные шелковистые ресницы, ниспадая, скрывали мягкие испуганные глаза.
– Здравствуй, Стефан. Я… Конечно, я пришла.
– Я думал, что ты не придешь. Маргарет сказала, что ты не принесла мне холсты потому, что не хотела бы встречаться со мной.
– Это не совсем правда.
– Ну, как бы то ни было, спасибо за то, что одолжила мне холсты. Ван Орга считает твой портрет моим лучшим произведением. Я сказал ему, что твой муж отправил его на чердак.
Старый Стефан, который так любил ставить людей в неловкое положение. Верона закусила нижнюю губу и подняла ресницы. Большие, мягкие глаза укоряли его так же, как и сотни раз в прошлом.
– Это не правда. У нас просто не было возможности повесить его. Стефан рассмеялся.
– Моя дорогая, не жалей меня. Ты сама сказала, что он ненавидит этот портрет. Я не отдам тебе его обратно. Я продам его Ван Орге и куплю скоростную машину.
Странно, но это причинило Вероне боль, хотел этого Стефан или нет. Однажды, он сказал, что не расстанется с этой картиной до конца своей жизни.
Верона стояла тихо. Стефан изучал ее с ног до головы своим пристальным взглядом. Немного пополнело лицо, как и говорил Ноэль Тернер. Возможно, но изысканная линия челюсти, высокие скулы были на месте. И он узнавал Верону в этой знакомой, покорной позе, которую она приняла, будто ожидая следующего удара любви или ненависти, – чувств, которые он к ней испытывал. И Стефану хотелось бы увидеть человека, за которого она вышла замуж.
Его рука сжимала перчатки. Потом Стефан снова рассмеялся и отпустил шуточку по поводу своего галстука:
– А Стефан Бест сегодня неплохо выглядит, как ты думаешь?
– Да, – произнесла Верона, – ты выглядишь как-то по-особенному.
– Если бы майор увидел меня сейчас, то сразу позвал бы в офицерскую кают-компанию.
Сейчас он разозлил ее, как и хотел – он не мог вынести ее обиженного вида, и Верона бросила ему:
– Я сюда пришла не за тем, чтобы выслушивать такие вещи. Хватит оскорблять меня, Стефан.
Усмехаясь, Стефан взял ее руку, как будто они были в прекрасных отношениях.
– Хватит. Давай не будем ссориться. Обойди со мной комнату. Я хочу, чтобы меня видели с самой лучшей моделью. Пойдем, я познакомлю тебя с Ван Оргой. Когда он увидел твой портрет, то сказал, что если бы не был респектабельным пожилым человеком, то постарался бы испытать судьбу и завлечь тебя в свои объятия.
Верона беспомощно пожала плечами. Раньше она не могла долго жить без Стефана. Конечно, он не переменился. Такой же сложный, непредсказуемый человек, который мог поднять ее до небес, а потом опустить на землю.
Вероне хотелось повернуться и убежать от Стефана. Но его рука крепко держала ее. Они шли вместе. Бледная, слегка дрожавшая Верона не понимала и половины из того, что говорил Стефан, она воспринимала лишь поток слов, исходивших от него. Стефан рассказывал про то, что он продал недавно и про то, как его воодушевил Ван Орга, и про поздравления, полученные им от важных критиков, таким, как Винсент Коллинз, и о вознаграждении, которое получил от известного общества изящных искусств.
– По-моему, они хотят, чтобы ты выглядела такой же цветущей, как и на портрете, дорогая, – произнес Стефан, сухо усмехаясь. – Но мне придется их разочаровать. Когда твои волосы падают на глаза, и ты смотришь сквозь ресницы, вот так, как сейчас, то ты просто бедная, несчастная Верона и больше никто.
Верона постаралась собраться с мыслями и стать такой же естественной и дружелюбной, как и он. Как просто слово «дорогая» сорвалось с его губ!
Верона была просто очаровательна, когда Стефан представлял ее Ван Орге. Затем она встретила знаменитого француза, только что приехавшего из Парижа, чтобы купить несколько картин. Он поцеловал Вероне руку и сказал, что она еще более прекрасна, чем ее портрет. Вошли Джеффри Хорланд и его жена, а затем пришли и близнецы Тернеры. Верона была в окружении старых друзей и знакомых лиц. Снова она услышала хорошо ей известный жаргон художников.
Время повернуло вспять. Все происходило так, будто бы свадьбы с Форбсом никогда не было. Она вновь стала «подругой» Стефана. Никто не спрашивал ее о муже или о свадьбе. Все были рады видеть ее и вели себя так, как будто бы ничего не произошло. Друзья спрашивали ее мнение о нескольких картинах Стефана, и она отвечала с былым интересом и тем, что Стефан называл «умные наблюдения».
Неожиданно Верона стала счастливой. Ее глаза засветились, от чего у Стефана раньше перехватывало дыхание, и он тратил очень много времени, чтобы передать это сияние глаз на холсте.
Толпа отошла и снова оставила их одних. Стефан отвел Верону в тихий уголок и посмотрел в ее глаза.
– Это было прекрасно, Верона. Как раньше. Верона сняла меховую шапку и откинула волосы назад с такой грацией, что у Стефана защемило сердце. Она прошептала:
– Да, Стефан.
– Мне не хватало тебя, Верона. Верона старалась не смотреть на Стефана. Но он не отрывал глаз от ее бледных тонких рук.
– Мне тоже не хватало нашей дружбы, Стефан.
– Почему ты не пришла, когда я просил тебя об этом?
– Я… Я думала, что мне не следует приходить.
– Но мы же договорились, что останемся друзьями, даже после свадьбы. Верона опустила голову.
– Сейчас все сложнее, чем раньше, Стефан.
– Почему?
– Тем вечером, когда я ушла из мастерской, вечером перед свадьбой, я все рассказала Форбсу.
– Что – все?
– Я сказала ему, что мы любим друг друга. Глаза Стефана сузились. Потом он поднял брови.
– Это было глупо с твоей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21