Судья внимательно смотрел на сына, дожидаясь, когда тот заговорит.– Я совершил нечто… сомнительное, – начал Джон.– Да?Джон медленно кивнул. Он встал, подошел к двери и плотно ее закрыл.– Я рад, что ты здесь, папа. Я должен тебе все рассказать. Это для меня очень важно.Патрик слегка наклонил голову набок и молча ждал.Джон глубоко вздохнул и обвел взглядом все свои дипломы, сертификаты и галерею семейных фотографий – родителей в день их свадьбы, его с Терезой, Тедди-первоклассника, Мэгги с ее первой теннисной ракеткой и обоих детей на велосипедах в «Пэрэдайс Айс Крим»…– Я нарушил этический кодекс адвоката, – сказал Джон.Глаза отца расширились от удивления. Он раздул щеки, шумно выдохнул воздух и хмуро кивнул:– Продолжай.– Я открыл третьему лицу то, что мне рассказал мой клиент…– Меррилл?– Да.Джон посмотрел в глаза отцу, мнением которого он очень дорожил, и ему была необходима его поддержка. Именно поэтому, забыв о своей гордости, он решил обо всем рассказать Патрику. Держать это в себе было слишком невыносимо. Джон не столько переживал, что все откроется и ему придется отвечать за свой проступок, сколько испытывал муки совести от того, что изменил своим принципам.– Я не думаю, что она кому-то расскажет об этом… – добавил он, хотя отец его ни о чем не спрашивал. – Что-то говорит мне, что она не выдаст меня.– Это женщина?Джон кивнул.– Да. У нее пропала сестра. Она уехала из дома шесть месяцев назад, и с тех пор от нее нет никаких известий…– Шесть месяцев – это долго, – задумчиво произнес Патрик. – Слишком долго, чтобы не начать предполагать худшее…– Да, – сказал Джон. – Я тоже так думаю.– Ну, и что же ты сделал?– Мы встретились в Фэрхейвене, штат Массачусетс… Это была совершенно случайная встреча. Простое стечение обстоятельств. Мы уже встречались несколько раз до этого: она просила меня узнать у моего клиента о ее сестре. Я спросил его кое о чем, и он рассказал мне историю, которую никому больше не рассказывал. Эта история произошла в Фэрхейвене, и я приехал туда, чтобы во всем удостовериться, и вот…– Эта женщина тоже оказалась там.– Да. Ее сестра была в Фэрхейвене – примерно в то же самое время, что и мой клиент.Джон закрыл глаза и увидел в своем воображении окно девочки, процессию со свечами и серо-голубые глаза Кейт. При одном только воспоминании об этом он снова почувствовал прикосновение ее мягких губ. Это было сильнее его, и Джон ничего не мог с этим поделать. Чувства переполняли его, и он страстно желал, чтобы Кейт оказалась рядом и снова подарила ему свой трепетный поцелуй. Он вздрогнул всем телом при мысли об этом и понял, что отец, несомненно, это заметил.– И я рассказал ей всю правду, – продолжил Джон. – Я не мог скрыть от нее то, что мне было известно. Это было бы слишком жестоко. Мучиться неизвестностью намного хуже, чем знать правду – какой бы горькой она ни была.– Ты поступил очень гуманно, – сказал Патрик.– Правда? Ты в самом деле так думаешь?– Да, но твоя гуманность не освобождает тебя от ответственности. Ты не должен был забывать о том, что твой главный долг – защищать своего клиента. Для тебя это должно быть превыше всего. Адвокат не должен поддаваться чувствам и поступаться своими принципами.– Я поступился своими принципами… – произнес Джон.По его тону нельзя было понять, спрашивает он или констатирует факт, но Патрик безапелляционно ответил:– Да, безусловно.– И что мне теперь делать, папа?Отец потер подбородок, размышляя, и, наконец, произнес:– Не знаю.– Ты когда-нибудь посвящал маму в свои дела? – спросил Джон.Патрик вздрогнул, словно шокированный вопросом.– Конечно. Я никогда ничего не скрывал от жены. А ты разве ничего не рассказывал Терезе?Джон напрягся и стиснул зубы, старясь выглядеть невозмутимым, хотя внутри у него при этих словах все перевернулось. С тех пор, как Тереза умерла, он всегда избегал разговоров о ней – даже со своим отцом. Боль никогда не покидала его – так же, как и чувство стыда.– Далеко не все.– Ну, а почему ты спрашиваешь? Ты что, доверяешь этой женщине, как своей жене?– Да нет, – ответил Джон, кинув взгляд на письмо Мэгги.– Кто она тебе?– Да никто, в общем-то, – сказал Джон, и его сердце бешено застучало, когда он взглянул на имя Кейт и вспомнил их поцелуй. – Ну, так что же мне все-таки теперь делать?– Что ж, во-первых, больше так не поступать.– Да, это само собой разумеется. Я и так это знаю.– Ну, вот и хорошо. Тогда тебе остается только сесть и хорошенько подумать, чтобы представить все, что могло бы произойти, если бы о твоем поступке узнали. Только представь: твоя карьера разрушена, тебя исключают из Ассоциации адвокатов, ты лишаешься работы, а, значит, у Мэгги и Тедди уже не будет возможности учиться в колледже и юридической школе… И вот, когда ты все это представил, ты даешь себе пинка под зад, называешь себя идиотом и даешь себе слово никогда больше так не делать.– Спасибо, папа, я обязательно последую твоему совету, – с улыбкой ответил Джон, чувствуя, как камень свалился с его души.– А что стало с сестрой той женщины – Меррилл убил ее?– Не знаю.– Но ты собираешься это выяснить?– Да, я работаю над этим.– Тебе следовало бы отработать и другие версии. Нужно как можно больше узнать об этой женщине, сестре пропавшей девушки. Есть ли у нее муж? Любовник? Брат?– Насколько мне известно, есть брат и бывший муж, – сказал Джон. Он надеялся, что любовника у Кейт не было.– В таком случае, их нужно проверить. Пусть этим займется полиция – поговори с Билли Мэннингом, он же твой друг. Кстати, где жила пропавшая девушка?– В Вашингтоне. Она уехала из дома и отправилась путешествовать, и ее, на беду, занесло в Новую Англию.– Где она останавливалась?– В Ньюпорте, в какой-то гостинице; а у нас – в «Восточном ветре».– Что ж, в гостинице Фелисити с ней ничего плохого не могло случиться…Джон промолчал и отметил про себя, что отец предусмотрительно не упомянул имя Баркли. Джон знал, что отцу было известно о связи Терезы с одним из лучших его друзей, но они никогда об этом не говорили.– В общем, попроси Билли заняться этим.– Я думаю все же, что это дело рук моего клиента. Я почти на сто процентов уверен в этом. Время и место совпадают, и по своей внешности она походит на его типичную жертву.– Официально он признался в убийстве только семи женщин, – сказал судья.– Да, – подтвердил Джон.– Многие считают, что это только вершина айсберга, – продолжал Патрик. – Ты можешь ничего не говорить – я не тяну тебя за язык. Но это же ясно, что такой монстр, как он, скорее всего, не особо себя ограничивал…Джон кивнул. Он сам тоже об этом думал. Грег признался лишь в семи убийствах. Эти преступления были раскрыты потому, что у этих женщин были семьи, мужья, люди, беспокоившиеся о них. Но ведь среди жертв могли быть и такие женщины, которых никто бы не стал искать. Проститутки, девушки, убежавшие из дома и порвавшие со своей семьей… Даже Вилла Хэррис попала сначала в эту категорию, потому что скрывалась от своей сестры.– Послушай, Джон… я не прошу тебя ничего разглашать, просто ответь мне на один вопрос. Как насчет почерка в этом преступлении? Он тоже совпадает? Ведь у каждого серийного убийцы – свой особенный почерк.Да, у Меррилла был свой особенный, очень специфический, почерк, о котором Джон не рассказывал никому, даже своему отцу.– Ее тело не было найдено, – добавил он. – Так что насчет почерка я не знаю.– Боже, – вздохнул Патрик, покачав головой. – Это ужасно. Ужасно, когда нет даже могилки, куда родные могут прийти и поплакать.При этих словах Джон снова вспомнил виденную им в Фэрхейвене процессию верующих – португальских рыбаков с семьями, пришедших в ту темную холодную ночь на маленькое местное кладбище, чтобы почтить память своих близких. Они несли свечи и пели церковные гимны, и от этого зрелища сердце благоговейно замирало, как от какого-то мистического действа. Оно потрясало до глубины души, и Джон, зачарованный им и всем, что произошло в тот вечер, поцеловал Кейт.И теперь он все это переживал снова: его переполняли те же мысли, чувства, томления. Отец, сидящий напротив, рассуждал о нарушении профессионального долга и почерке серийного убийцы, но все мысли Джона в этот момент были только о Кейт Хэррис – о том, где она была сейчас и помнила ли их неожиданный поцелуй на автостоянке.Ему очень хотелось избавить эту женщину от боли, накопившейся в ее сердце из-за мужа, из-за сестры, из-за всего, что ей пришлось пережить в последнее время. Больше всего на свете Джон хотел теперь только одного: чтобы Кейт не страдала, чтобы все ее слезы, горести и печали остались навсегда в прошлом. Глава 15 Этим вечером Джон решил во что бы то ни стало вернуться домой пораньше, чтобы побыть со своими детьми. Его мучили угрызения совести из-за того, что в последнее время он стал уделять им совсем мало внимания. Он все чаще засиживался допоздна в своем офисе, напряженно работая. Однако на этот раз, решив, что поговорить с доктором Беквитом по телефону можно было и дома, Джон, завершив все срочные дела, сразу же отправился домой – разумеется, не к себе, а к своему отцу, у которого они все еще жили.Каково же было его разочарование, когда, придя домой, он никого там не застал! Тедди после уроков отправился в спортзал. Мэгги оставила записку, что поехала кататься на велосипеде. И даже от отца была записка, в которой он сообщал, что решил сегодня дать Мэв возможность отдохнуть от приготовления еды и они отправились вместе поужинать в находящийся на морском побережье ресторанчик «Клэм Шэнти».Джону оставалось лишь развести руками и самому взяться за приготовление ужина. Он решил приготовить свое фирменное блюдо – тушеную говядину с соусом чили. Рецепт он узнал еще в колледже от товарища по футбольной команде. Для этого блюда, помимо мяса, требовалось немного овощей и пива. Когда Джон готовил его для Мэгги и Тедди, то пива он брал в два раза меньше, чем нужно было по рецепту. Дети всегда были в восторге.Сейчас, выглянув на улицу и увидев, что уже начинало темнеть, Джон почувствовал смутное беспокойство. Солнце еще не село, но тусклый ноябрьский свет рождал в душе тревожные чувства. Почему Мэгги и Тедди так долго не возвращаются? Джон стоял на кухне возле окна и напряженно всматривался в сгущавшиеся сумерки. Показавшийся на дороге пикап замедлил ход при приближении к дому и свернул на подъездную дорогу. Из пикапа вылез Тедди, и Джон вытянул шею, чтобы увидеть, кто его привез. Это был Хант Дженкинс, футбольный тренер.Хлопнула входная дверь, Тедди бросил портфель на пол и прошел на кухню.– Папа! – радостно закричал он, не ожидая увидеть отца дома так рано.– Привет, Тед.– Как ты сегодня рано! Нечасто такое бывает… Мы еще не собрались ужинать – а ты уже дома!– А догадываешься, кто сегодня готовит ужин?– Ты? Вот это да! Будет тушеная говядина?– Да.– А где Мэгги?– Она оставила записку, что поехала кататься на велосипеде, – ответил Джон.На душе у него было неспокойно, хотя он и пытался уверить себя, что волноваться не стоило. Когда Тедди спросил его о Мэгги, Джон, не удержавшись, с беспокойством выглянул в окно, но тут же сказал себе, что нельзя быть таким нервозным.– Тебя привез мистер Дженкинс? – спросил он.Тедди кивнул и открыл холодильник. Он вытащил оттуда бутылку молока, снял крышку и приготовился отпить прямо из бутылки. Джон неодобрительно покачал головой, и Тедди, поймав его взгляд, налил молоко в стакан.– Я был в спортзале, – стал рассказывать он. – Записался на тренировки на зимний сезон и для участия в отборочных матчах. Их проводят мистер Дженкинс, мистер Фелан, тренер команды Ривердейла, и их друг мистер Дэвис. Было уже поздно, и мистер Дженкинс предложил подвезти меня до дома, потому, что это было ему по пути.Тедди поднес стакан с молоком к губам, но, не отпив его, поднял глаза на отца:– Я правильно сделал, что записался на тренировки – как ты считаешь?– Конечно, правильно, – ответил Джон. – Молодец.– Я буду много работать, и тогда, может быть, мне даже удастся стать стипендиатом от нашей футбольной команды.– Это было бы замечательно.– Мистер Дженкинс сказал, что у меня есть для этого все шансы. И он считает, что мне нужно начать тренироваться с тяжестями. Я должен накачать мускулы.– Для футболиста это так важно? – поинтересовался Джон, помешивая мясо.Тедди кивнул и выпил залпом все молоко.– Он сказал, что сам будет тренировать меня. Я буду приходить в спортзал, где он занимается. Там есть все, что нужно: штанги, тренажеры и все такое. Мистер Фелан и мистер Дэвис тоже туда приходят. Это спортзал для профессиональных спортсменов.– А что, разве ты не можешь тренироваться в школьном спортзале? – спросил Джон.– Могу, конечно, у нас хороший спортзал, но я подумал, что если буду тренироваться вместе с ними, мне удастся достичь большего, и я смогу получить стипендию.Джон поддел вилкой кусочек мяса и попробовал его, чтобы проверить готовность. То, что сейчас рассказал ему сын, показалось ему подозрительным. Неужели у двух взрослых тренеров нет более важного занятия, чем учить мальчишку качать мускулы?– Почему тебе не нравится эта идея, папа? Я не думаю, что посещение этого спортзала будет дорого обходиться. Я обязательно уточню это у мистера Дженкинса.Приготовленное кушанье кипело на огне, и мясо стало уже достаточно мягким. Джон тяжело вздохнул. С этой работой можно было совсем свихнуться. Постоянное общение с Мерриллом и доктором Беквитом делало свое дело, ему повсюду мерещились теперь маньяки и извращенцы. «Подумать только! – сказал себе Джон. – Футбольный тренер всего-навсего пригласил Тедди в свой спортзал, а я уже начал паниковать. До чего я дошел? Насколько нужно быть болезненно мнительным, чтобы увидеть в этом что-то плохое?»– Ну, конечно, Тед. Ты можешь туда ходить. Но только не превращайся в громилу, ладно?– Хорошо, папа, не бойся…Они оба засмеялись. В этот момент зазвонил телефон. Когда Джон увидел на дисплее имя Салли Кэрролл, он немного заколебался. Он хотел попросить Тедди подойти к телефону, но потом все же снял трубку сам.– Алло?– Джонни, это Салли.– А, привет, Сэл. Как дела?– Отлично. Просто великолепно. У меня сорвалась сделка – покупатель передумал покупать дом (нашел себе что-то другое в Блэк Холл). Представляешь? И я сказала себе: «Салли, чтобы прийти в себя, тебе нужно немного выпить в компании с надежным старым другом». Мой новый бойфренд сегодня вечером куда-то исчез – прямо как сквозь землю провалился. И я, конечно же, вспомнила о тебе.– Извини, Салли. Я сейчас готовлю ужин детям, а потом мне предстоит очень долгий телефонный разговор по работе. Так что давай как-нибудь в другой раз, хорошо?– Ну, хорошо, как хочешь… – разочарованно произнесла она. – Кстати, вы ведь сейчас живете у твоего отца, а я только что видела, как Мэгги каталась на велосипеде возле вашего дома. Ты знаешь, что она там?– Возле нашего дома? – испуганно переспросил Джон и, подойдя к окну, выглянул на улицу. – Ты имеешь в виду наш дом?– Ну да. Не знаю, как она туда приехала – по шоссе или через лесопарк. Но я подумала, что тебе нужно обязательно об этом сообщить. Уже темнеет – в такое время небезопасно кататься на велосипеде… Тереза всегда так за нее волновалась…– Спасибо, Сэл, – сказал Джон.Он положил трубку и подошел к окну. Улицу и двор пересекали длинные тени. Освещение оставляло желать лучшего. Фонари то слабо мерцали, словно восковые свечи, то вдруг вспыхивали ровным и ярким светом. Стало уже совсем темно, а Мэгги все еще не было дома. Кровь застучала у Джона в висках.Он прижался лбом к холодному оконному стеклу, пытаясь разглядеть, не появился ли на дороге велосипед Мэгги. Почти не осознавая, что делает, Джон взял ключи от машины, готовый ехать на поиски Мэгги. Он уже собирался выйти из кухни, когда услышал, как по усыпанной гравием дорожке прошуршали велосипедные шины.– А вот и я! – громко оповестила всех Мэгги, едва войдя в дом.Щеки у нее горели, и нос был ярко-красный от холодного воздуха.Тедди улыбнулся сестре, а Джон обессилено прислонился к дверному косяку, стараясь унять выскакивающее из груди сердце.– Привет, папа, – сказала Мэгги и радостно подбежала к отцу, собираясь обнять его.– Привет, Мэгги, – голос отца – неожиданно для нее (да и для самого Джона) – прозвучал холодно и сердито.Мэгги остановилась и, нахмурившись, засунула руки в карманы.– Что случилось? – спросила она.– Ты каталась возле нашего дома?Мэгги изумленно вытаращила глаза: она никак не думала, что отцу станет известно об этом.– Ну, признавайся, ты была там?Мэгги кивнула, все еще с удивлением глядя на отца.– Ну да, была, – неохотно подтвердила она. – Но вообще-то я, в основном, каталась по лесопарку…– Мэгги! – взорвался Джон. – Ну, сколько раз можно тебе повторять! Ведь это опасно! И постой… ну-ка говори: ты переезжала через Ламбер-роуд?– Да, папа, но…– Тут не может быть никаких «но»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37