Надеюсь, в моем обществе ты хоть немного отвлечешься и расслабишься.
Она накрыла его руку, лежавшую на столе.
– Спасибо, Палмер. Ты такой добрый, такой заботливый.
– Это потому, что я люблю тебя.
– Палмер, Бен рассказал мне о происхождении имени Уиллоу и о том, как Дэн…
– Меридит, – прервал Палмер. – Это дела Линдси и Дэна. Не нам в них вмешиваться.
– Понимаю, Палмер, и обещаю ничего не делать в этом направлении.
Он улыбнулся.
– Ты скоро доведешь себя до сумасшествия!
– Это привилегия матери. Тебе стоило сто раз подумать, прежде чем брать в жены старую курицу, носящуюся вокруг своих цыплят.
Палмер засмеялся.
– На кого же тогда должен походить я? На старого седого петуха? Я, ты знаешь, люблю Линдси и Бена как своих детей. И Джи Ди. И Уиллоу. Наша семья растет, как на дрожжах.
– Да, особенно если учесть появление Дэна О'Брайена.
– Время все расставит по местам, любовь моя. – Он помолчал. – Бен нанял надежных людей для работы в студии?
– Да, он сказал, что серьезно подошел к отбору кандидатов.
– Хорошо, – сказал Палмер. – Теперь доедай ленч: у нас встреча.
– Встреча? С кем? Для чего?
– Будем смотреть дом. Мне бы хотелось в конце концов обрести наше с тобой собственное пристанище. Сегодня пойдем по одному из адресов.
– Превосходно, – сказала Меридит, улыбаясь. – Ты сама сила и напор.
– Тебе это по нраву, – сказал он, усмехнувшись, но тут же стал серьезным. – Настало время обзавестись собственным домом. Довольно жить во дворце Джейка Уайтейкера.
– Хорошо, – сказала она. – Сегодня приступаем к поиску. Если этот дом не устроит, будем ходить, пока не найдем подходящий, наш с тобой дом.
– С многочисленными спальнями для многочисленных внуков, которые будут приходить в гости и оставаться на ночь.
– До чего ты смешной, Палмер Хантингтон.
– Просто я счастливчик, Меридит Хантингтон.
В аэропорту Бен повернулся к Дэну.
– Довезти до города?
– Нет, спасибо, – сказал Дэн. – Я возьму напрокат машину.
– Ты возвращаешься в свой коттеджик в мотеле? – поинтересовалась Джи Ди.
– Да.
– Да что ты, старик! Восходящая звезда заслуживает лучшей участи, – подал голос Бен.
Дэн слабо улыбнулся.
– Я еще не взошел на небосклон, мистер директор-режиссер. Шанс, который мне выпал благодаря вам, лишь страховой полис от грядущих голодных дней. Я не могу так легко тратить деньги, Бен.
– О, можешь поверить, я тебя очень даже понимаю, – сказала Джи Ди. – Я до сих пор при виде холодного сандвича начинаю по привычке прикидывать, хватит ли у меня денег на него.
– Из своего опыта могу порекомендовать другую диету: сухие кукурузные хлопья – только без молока и сахара. Пальчики оближешь.
– Все в прошлом, ребята, – сказал Бен. – Мы затеяли грандиозное дело и почти закончили его. Где ваш оптимизм и вера в успех?
– Воспоминание о холодном сандвиче и сухих кукурузных хлопьях и вера в успех друг другу не мешают, – смеясь, сказала Джи Ди. – Давайте поскорей уедем из аэропорта. Это просто зверинец какой-то.
Дэн положил руку на плечо Бена.
– Где она? – спросил он мягко, глядя в глаза Бена.
– О, черт, не делай этого, Дэн. Ради меня!
– Мне нужно найти ее. Зачем оттягивать то, что все равно должно произойти. Мне во что бы то ни стало надо с ней поговорить, и ты это знаешь, Бен. Я должен знать, Уиллоу – мой ребенок или нет. Я отнюдь не горю желанием видеть ее, но придется через это пройти. Неужели мне нужно объяснять тебе такие вещи?
– Не нужно, – сказал Бен. – Но я не хочу быть человеком, который приведет тебя к ней.
Джи Ди открыла кошелек и достала клочок бумаги.
– Вот, – сказала она, протягивая его Дэну. – Это адрес Линдси.
– Джи Ди?! – поднял брови Бен.
– Ради Бога! Не надо выяснения отношений! Если Линдси будет в претензии, она это выскажет мне. Ты остаешься в стороне.
Бен поднял руку.
– Прекрасно! Кто я такой, в самом деле, чтобы решать, что такое хорошо и что такое плохо?
– Спасибо тебе, Джи Ди, – сказал Дэн.
– Не удивляйся, если за открытой дверью ты увидишь меня или Бена. Мы живем в одном и том же здании. Желаю успеха!
Джи Ди поцеловала его в щеку.
– Поедем домой, Бенджамин.
– Будь полегче с ней, Дэн, – сказал Бен. – Она столько перенесла!
– Как и я, – сказал он. – Но не волнуйся, я не собираюсь устраивать больших разборок. Прямой вопрос, прямой ответ.
– О да, прямой – это хорошо, – сказал Бен. – Пойдем, Джи Ди. Пока!
– Пока! – Дэн посмотрел им вслед, затем – на бумажку в руках. – Порядок, Линдси!
Линдси стояла в спальне перед большим зеркалом и смотрела на свое отражение. На ней было платье для беременных с кружевным воротничком. Ее свежевымытые волосы свободными волнами падали на плечи, кожу покрывал легкий загар. С виду – вполне здоровая, нормальная женщина. Полноватая, но здоровая.
Между тем, она была до смерти напугана.
Дэн должен вот-вот появиться. Если не сейчас, то вечером, не вечером – так завтра, в любом случае его приход был неотвратим и ждать оставалось недолго. Он каким-либо образом узнает ее адрес, а потом раздастся стук в дверь, и на пороге возникнет он – прекрасный Дэн О'Брайен.
Линдси сложила руки на животе.
– Уиллоу, Уиллоу, – прошептала она. – Я не знаю, что делать. Скоро твой отец будет здесь, а я еще не знаю, не решила, что будет лучше для тебя, для него, для всех нас. Прости меня, моя детка, если я ошибусь. Я люблю тебя, Уиллоу. И Дэна люблю тоже, но…
Слезы потекли по ее лицу, она отвернулась от зеркала и медленно пошла в гостиную. Там она уселась в кресло, подняла дрожащую голову и приготовилась ждать.
Дэн стоял у дверей Линдси, подняв руку к звонку. Что-то его смутило. Может быть, лучше подождать до утра, подумал он, сдерживая дыхание.
Он вдруг осознал, что одет во все черное, как в тот день, когда пробовался на роль ветерана вьетнамской войны. Одежда была другая – слаксы вместо брюк из рубчатого вельвета, рубашка вместо свитера, но все – черное. Как в тот день, когда он говорил для одной Линдси, только для нее, потому что она была звездами на небесах.
Он вновь после стольких месяцев разлуки увидит Линдси. Он задаст ей один вопрос и не уйдет, пока не узнает правды. Его слегка трясло. Если и было на земле место, где он меньше всего хотел бы сейчас быть, то это квартира Линдси.
– Ну что же ты, О'Брайен! – сказал он грубо и нажал на кнопку звонка.
Линдси подпрыгнула в кресле, глаза устремились к двери. Она попыталась подняться, но почувствовала, как подгибаются колени. Потом неведомая сила подняла ее из кресла, заставила пройти через всю комнату, облизнуть пересохшие губы и трясущимися руками открыть дверь.
– Привет, Дэн, – сказала она негромко. – Я… Я жду тебя.
Ах, Линдси! Его сознание помутилось. О, Господи, до чего же любимая, желанная! Ее глаза. Эти невероятные зеленые глаза.
– Линдси… – сказал он, медленно качая головой.
Она шагнула назад.
– Входи.
Он зашел и огляделся.
– Садись, пожалуйста, – сказала она. – Что-нибудь перекусишь или выпьешь?
Он пожал плечами и молча пошел за нею следом. Она села на стул, он – на диван. В комнате установилось напряженное молчание. Они глядели друг на друга, и секунда убегала за секундой.
Дэн первый нарушил тишину.
– Ты выглядишь… хорошо. Беременность тебе к лицу, – сказал он.
Господи, надо ж было сморозить такую глупость! Глаза, красивые зеленые глаза. Они пронзали его насквозь, разливая по телу пульсирующее тепло. Как он любил ее, с какой силой и самоотдачей!.. Нет, никогда и ни за что он не станет ее охотничьим трофеем, жертвой, запутавшейся в тенетах ее обаяния! Это же Линдси-обманщица, Линдси-воришка, похитившая его любовь и разбившая его сердце!
И в то же время это была Линдси, посещавшая его каждую ночь все эти месяцы разлуки.
– Я чувствую себя хорошо, – сказала Линдси. – Неуклюжая, толстая, но при этом – тьфу, тьфу, тьфу! – здоровая.
О, как же она соскучилась по нему!
– Ты понимаешь, почему я здесь, Линдси, – спросил он тихо.
– Да, – прошептала она.
Его цепкие глаза скользнули к ее выступающему вперед животу и обратно к ее глазам.
– Уиллоу?
– Уиллоу… – повторила она, кладя руку на живот, словно закрывая его от всякого покушения. – Дэн, я должна сказать тебе еще раз: ложь, разделившая нас, говорилась ради любви. От этого нам с тобой легче уже не станет, но я никогда не держала в намерениях хоть в чем-то навредить тебе. Я не играла с тобой в игры, Дэн, не использовала тебя, клянусь! Я просто любила тебя. Я не жду, что ты мне поверишь, но хочу сказать то, что сказала. Всего один раз.
– Ты любишь меня? – спросил он с раздражением в голосе. – Хорошо. И, оставив мою постель, ты тут же перебралась к Клэйтону Фонтэну? Он был хорошим любовником? Не хуже меня? И вы проделывали в постели то, что когда-то проделывали мы? Ну, кто из нас победил? Кому причитается премия года?
– О, Дэн, не надо, – сказала Линдси, тряся головой и борясь с набегающими слезами.
– Это чисто познавательный вопрос. Мужикам важно знать, как они смотрятся на фоне последующих любовников своих женщин. Понимаешь, о чем я говорю? Быть хорошим любовником – так важно для мужчины! Поэтому скажи, как я в сравнении с ним?
– Остановись! – закричала Линдси. – Не смей говорить в таком тоне о том, что было между нами, Дэн О'Брайен!
Дэн вскочил на ноги, быстро прошел через комнату и, подойдя к огромному окну, устремил взгляд в него. Потом провел рукой по лицу, медленно повернулся к ней.
– Прости. Я не должен был говорить так. Ты оставила меня, Линдси, но нет другой женщины, которую я бы так любил. Признаюсь, мне просто хотелось нанести ответный удар, отомстить тебе за ту боль, которую ты причинила мне. Но я здесь не для этого. У тебя свое горе. Ты потеряла человека, которого любила.
– Да.
– Бен говорил, что Клэйтон Фонтэн был отличным парнем.
– Да. Но, Дэн, я никогда не любила его. Да, я потеряла любимого человека. Тебя.
Он остолбенел.
– Ты была замужем за Фонтэном. Господи, так ты и ему лгала? Ты говорила ему, что любишь меня? Или плела всякие небылицы доверчивому дурачку, чтобы он поверил?..
– Нет, – сказала Линдси. Она неуклюже встала на ноги. – Нет. Клэйтон знал, что я не люблю его. Он женился на мне, чтобы защитить меня и Уиллоу от Карла Мартина и дать Бену и Джи Ди шанс осуществить мечту – поставить «Дорогу чести». Это была идея Клэйтона, и мы приняли участие в ее осуществлении. Он был прекрасный человек, теплый, самоотверженный, но я никогда не любила его, и он знал об этом. Я любила и люблю тебя, Дэн. И всегда буду любить тебя одного. Независимо от того, захочешь ты ко мне вернуться или нет. И я не жду, чтобы на этот раз ты мне поверил.
– Как говорят индейцы: «правда, доставшаяся даром, ничего не стоит», Линдси. Все твои слова – опять игра, в духе «свободного фотографа Линдси Уайт». Хорошо. Давай перейдем к главному. Чей это ребенок, Линдси? Уиллоу – моя дочка?
Вот он, поворотный момент в ее жизни и жизни Уиллоу, подумала Линдси. Как тяжело осознавать, что этот человек не поверит ни единому ее слову. Он зол и резок. Вполне очевидно, он ее больше не любит. Но это уже не могло повлиять на ответ.
Линдси вскинула подбородок.
– Уиллоу?.. Уиллоу – твой ребенок. Она была зачата в ту самую ночь, когда мы впервые занимались любовью. Я никогда не спала с Клэйтоном Фонтэном, потому что он с самого начала знал, что я люблю тебя. Понимаю, ты меня больше не любишь, но, если ты решишь занять место отца в жизни Уиллоу, я не буду препятствовать, по крайней мере, пока она не будет в состоянии сама решать вопросы взаимоотношения с родителями. – Слезы потекли по ее щекам. – Я люблю тебя, Дэн О'Брайен, и я решила, что в моей жизни больше не будет места лжи. За тобой право выбора. Ты можешь уйти и отказаться от Уиллоу. Это твое право. Но я ей расскажу об отце, о единственном мужчине, которого я когда-либо любила, и…
Рыдания сдавили ее горло.
– …И о том, какой ты восхитительный, скромный и внимательный, какой светлый и гордый. Я хорошо воспитаю твоего ребенка, Дэн. Я научу твою дочь лелеять и уважать правду человеческих отношений.
Уши Дэна заполнил страшный шум, сердце болезненно заколотилось. Ему показалось, что несколько месяцев он продирался через колючую, непролазную чащу, и вот теперь вырвался на простор. Непередаваемая радость, блаженство внезапно обретенного покоя охватили его. Он медленно прошел через комнату и остановился напротив нее.
– Линдси, – сказал он дрожащим от волнения голосом, – я ощутил любовь к тебе в тот момент, когда впервые увидел твои прекрасные зеленые глаза. Потом другой своей половиной я тебя люто ненавидел. Но я никогда не переставал любить тебя. Ты женщина, которую я буду любить, пока не умру. Ты – моя жизнь.
– Это в самом деле? – прошептала Линдси. Он взял ее лицо в свои большие руки, слезы блестели в его голубых глазах.
– Это все моя гордость, раздутая до размеров глупости! Прости меня за нее. Я любил тебя, но не знал, как любить: а ведь это значит – уметь слышать любимого человека, быть способным идти на компромисс. Господи, Линдси! Я без тебя был такой потерянный и самому себе неинтересный, я так чертовски по тебе скучал. Я люблю тебя, хочу тебя и нуждаюсь в тебе. Прости меня тысячу раз!
– Ах, Дэн, Дэн! Я люблю тебя!
– Мы начнем заново, забудем огорчения и ложь, все это оставим позади, ладно? Я не могу позволить себе потерять тебя снова. И еще, Линдси! С каждым своим вздохом я благодарю тебя за нашу Уиллоу.
– Ах, Дэн, – прошептала Линдси. И он поцеловал ее.
Мягко, но чувственно – как тогда, в самый первый раз, несколько месяцев назад в Нью-Йорке, и как тогда он обещал что-то новое, особенное, необычное.
Дэн поднял голову, потом бросил взгляд на живот Линдси.
– Можно мне ее потрогать? – робко попросил он.
– Конечно, – ответила она, улыбаясь, взяла его руку и зажмурилась. – Она там вовсю ходит, занимается своей гимнастикой. Вот здесь.
И она прижала его руку к себе.
Глаза Дэна распахнулись от изумления.
– Боже, она там действительно скачет. Это не опасно?
– Нет. Дэн, ты же старший из десяти детей, и должен знать эти вещи!
– Я никогда не прикасался к животу матери. Линдси, это мой ребенок там! Ты знаешь? Я меняю пеленки, как профессионал. Я всегда помогал матери с пеленками. Боже мой, Линдси, подумать только, я чуть было не потерял тебя и Уиллоу из-за своей не в меру раздутой ирландско-индейской спеси.
– Не думай об этом опять. Теперь мы вместе. Мы будем вместе всегда.
– Чертовски верно!
– А теперь мой черед, мистер О'Брайен. Вы готовы сделать мне приятное?
– Твой черед?
– Да, и я настаиваю, – сказала она, расстегивая пуговки его рубашки.
– А как же Уиллоу?
– У меня есть в запасе пара недель, а вот потом доктор запретит мне всякие проделки. Поэтому нам придется внести кое-какие новшества.
Дэн присвистнул и засмеялся.
– Леди, вы желаете новшеств? Вы их получите. Я хочу тебя. Я люблю тебя.
– А я люблю тебя. Добро пожаловать домой, мой дорогой.
В спальне Дэн вынул веточку вербы из вазы и долго смотрел на нее. Затем бережно поставил ее на место, повернулся и распахнул Линдси свои объятия.
20
На следующий вечер в квартире Линдси состоялась семейная вечеринка. Она позвонила Джи Ди и Бену, Меридит и Палмеру и пригласила их к семи часам, но при этом загадочно умолчала, в чем, собственно, повод для торжества. Обе пары прибыли в нужное время с интервалом в несколько минут.
– Дэн? – воскликнул Бен, входя. – А что ты здесь?..
– Тсс! – сказала Джи Ди, двинув Бену локтем в ребро. – Не ты здесь распоряжаешься праздником, мистер Уайтейкер. Жди, пока тебе предоставят слово.
– О да, конечно, – сказал Бен. – Рад видеть тебя, Дэн.
Дэн улыбнулся.
– Привет, Бен, привет, Джи Ди!
– Салют, – сказала Джи Ди, широко улыбаясь. – Какое славное на тебе платье, Линдси… Садись, Бен.
Линдси улыбнулась и открыла дверь следующей паре гостей.
– Здравствуй, дорогая, – сказала Меридит, целуя дочь в щеку. – Ты сказочно выглядишь в зеленом: это так гармонирует с твоими глазами. Неправда ли, она прекрасна, Палмер?
– Конечно, – сказал Палмер, целуя Линдси в другую щеку.
– О, Джи Ди и Бен уже здесь, – сказала Меридит. – Как поживаете? – О! – воскликнула она, увидев Дэна.
– Дэн О'Брайен, – сказал тот, протягивая руку.
– Конечно, конечно! – сказала Меридит, беря руку. – Как ваши дела? О, Господи, я волнуюсь. Я – Меридит Уайтейкер Хантингтон.
Палмер засмеялся и пожал руку Дэна.
– Я Палмер Хантингтон, муж этого бедного взволнованного создания.
– Очень приятно, сэр, – сказал Дэн.
– Прошу всех садиться, – сказала Линдси. – Дэн, ты принес выпивку?
– Минутку!
Он пошел на кухню и вернулся с подносом, уставленным высокими бокалами для шампанского, в которых уже шипела золотистая жидкость. Бокалы были разобраны, и Линдси встала.
– Я хочу сказать тост.
Все взгляды устремились на нее.
– Дэн О'Брайен – человек, которого я люблю, единственный человек, которого я вообще когда-либо любила, человек, которого я буду любить всегда, – мой будущий муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Она накрыла его руку, лежавшую на столе.
– Спасибо, Палмер. Ты такой добрый, такой заботливый.
– Это потому, что я люблю тебя.
– Палмер, Бен рассказал мне о происхождении имени Уиллоу и о том, как Дэн…
– Меридит, – прервал Палмер. – Это дела Линдси и Дэна. Не нам в них вмешиваться.
– Понимаю, Палмер, и обещаю ничего не делать в этом направлении.
Он улыбнулся.
– Ты скоро доведешь себя до сумасшествия!
– Это привилегия матери. Тебе стоило сто раз подумать, прежде чем брать в жены старую курицу, носящуюся вокруг своих цыплят.
Палмер засмеялся.
– На кого же тогда должен походить я? На старого седого петуха? Я, ты знаешь, люблю Линдси и Бена как своих детей. И Джи Ди. И Уиллоу. Наша семья растет, как на дрожжах.
– Да, особенно если учесть появление Дэна О'Брайена.
– Время все расставит по местам, любовь моя. – Он помолчал. – Бен нанял надежных людей для работы в студии?
– Да, он сказал, что серьезно подошел к отбору кандидатов.
– Хорошо, – сказал Палмер. – Теперь доедай ленч: у нас встреча.
– Встреча? С кем? Для чего?
– Будем смотреть дом. Мне бы хотелось в конце концов обрести наше с тобой собственное пристанище. Сегодня пойдем по одному из адресов.
– Превосходно, – сказала Меридит, улыбаясь. – Ты сама сила и напор.
– Тебе это по нраву, – сказал он, усмехнувшись, но тут же стал серьезным. – Настало время обзавестись собственным домом. Довольно жить во дворце Джейка Уайтейкера.
– Хорошо, – сказала она. – Сегодня приступаем к поиску. Если этот дом не устроит, будем ходить, пока не найдем подходящий, наш с тобой дом.
– С многочисленными спальнями для многочисленных внуков, которые будут приходить в гости и оставаться на ночь.
– До чего ты смешной, Палмер Хантингтон.
– Просто я счастливчик, Меридит Хантингтон.
В аэропорту Бен повернулся к Дэну.
– Довезти до города?
– Нет, спасибо, – сказал Дэн. – Я возьму напрокат машину.
– Ты возвращаешься в свой коттеджик в мотеле? – поинтересовалась Джи Ди.
– Да.
– Да что ты, старик! Восходящая звезда заслуживает лучшей участи, – подал голос Бен.
Дэн слабо улыбнулся.
– Я еще не взошел на небосклон, мистер директор-режиссер. Шанс, который мне выпал благодаря вам, лишь страховой полис от грядущих голодных дней. Я не могу так легко тратить деньги, Бен.
– О, можешь поверить, я тебя очень даже понимаю, – сказала Джи Ди. – Я до сих пор при виде холодного сандвича начинаю по привычке прикидывать, хватит ли у меня денег на него.
– Из своего опыта могу порекомендовать другую диету: сухие кукурузные хлопья – только без молока и сахара. Пальчики оближешь.
– Все в прошлом, ребята, – сказал Бен. – Мы затеяли грандиозное дело и почти закончили его. Где ваш оптимизм и вера в успех?
– Воспоминание о холодном сандвиче и сухих кукурузных хлопьях и вера в успех друг другу не мешают, – смеясь, сказала Джи Ди. – Давайте поскорей уедем из аэропорта. Это просто зверинец какой-то.
Дэн положил руку на плечо Бена.
– Где она? – спросил он мягко, глядя в глаза Бена.
– О, черт, не делай этого, Дэн. Ради меня!
– Мне нужно найти ее. Зачем оттягивать то, что все равно должно произойти. Мне во что бы то ни стало надо с ней поговорить, и ты это знаешь, Бен. Я должен знать, Уиллоу – мой ребенок или нет. Я отнюдь не горю желанием видеть ее, но придется через это пройти. Неужели мне нужно объяснять тебе такие вещи?
– Не нужно, – сказал Бен. – Но я не хочу быть человеком, который приведет тебя к ней.
Джи Ди открыла кошелек и достала клочок бумаги.
– Вот, – сказала она, протягивая его Дэну. – Это адрес Линдси.
– Джи Ди?! – поднял брови Бен.
– Ради Бога! Не надо выяснения отношений! Если Линдси будет в претензии, она это выскажет мне. Ты остаешься в стороне.
Бен поднял руку.
– Прекрасно! Кто я такой, в самом деле, чтобы решать, что такое хорошо и что такое плохо?
– Спасибо тебе, Джи Ди, – сказал Дэн.
– Не удивляйся, если за открытой дверью ты увидишь меня или Бена. Мы живем в одном и том же здании. Желаю успеха!
Джи Ди поцеловала его в щеку.
– Поедем домой, Бенджамин.
– Будь полегче с ней, Дэн, – сказал Бен. – Она столько перенесла!
– Как и я, – сказал он. – Но не волнуйся, я не собираюсь устраивать больших разборок. Прямой вопрос, прямой ответ.
– О да, прямой – это хорошо, – сказал Бен. – Пойдем, Джи Ди. Пока!
– Пока! – Дэн посмотрел им вслед, затем – на бумажку в руках. – Порядок, Линдси!
Линдси стояла в спальне перед большим зеркалом и смотрела на свое отражение. На ней было платье для беременных с кружевным воротничком. Ее свежевымытые волосы свободными волнами падали на плечи, кожу покрывал легкий загар. С виду – вполне здоровая, нормальная женщина. Полноватая, но здоровая.
Между тем, она была до смерти напугана.
Дэн должен вот-вот появиться. Если не сейчас, то вечером, не вечером – так завтра, в любом случае его приход был неотвратим и ждать оставалось недолго. Он каким-либо образом узнает ее адрес, а потом раздастся стук в дверь, и на пороге возникнет он – прекрасный Дэн О'Брайен.
Линдси сложила руки на животе.
– Уиллоу, Уиллоу, – прошептала она. – Я не знаю, что делать. Скоро твой отец будет здесь, а я еще не знаю, не решила, что будет лучше для тебя, для него, для всех нас. Прости меня, моя детка, если я ошибусь. Я люблю тебя, Уиллоу. И Дэна люблю тоже, но…
Слезы потекли по ее лицу, она отвернулась от зеркала и медленно пошла в гостиную. Там она уселась в кресло, подняла дрожащую голову и приготовилась ждать.
Дэн стоял у дверей Линдси, подняв руку к звонку. Что-то его смутило. Может быть, лучше подождать до утра, подумал он, сдерживая дыхание.
Он вдруг осознал, что одет во все черное, как в тот день, когда пробовался на роль ветерана вьетнамской войны. Одежда была другая – слаксы вместо брюк из рубчатого вельвета, рубашка вместо свитера, но все – черное. Как в тот день, когда он говорил для одной Линдси, только для нее, потому что она была звездами на небесах.
Он вновь после стольких месяцев разлуки увидит Линдси. Он задаст ей один вопрос и не уйдет, пока не узнает правды. Его слегка трясло. Если и было на земле место, где он меньше всего хотел бы сейчас быть, то это квартира Линдси.
– Ну что же ты, О'Брайен! – сказал он грубо и нажал на кнопку звонка.
Линдси подпрыгнула в кресле, глаза устремились к двери. Она попыталась подняться, но почувствовала, как подгибаются колени. Потом неведомая сила подняла ее из кресла, заставила пройти через всю комнату, облизнуть пересохшие губы и трясущимися руками открыть дверь.
– Привет, Дэн, – сказала она негромко. – Я… Я жду тебя.
Ах, Линдси! Его сознание помутилось. О, Господи, до чего же любимая, желанная! Ее глаза. Эти невероятные зеленые глаза.
– Линдси… – сказал он, медленно качая головой.
Она шагнула назад.
– Входи.
Он зашел и огляделся.
– Садись, пожалуйста, – сказала она. – Что-нибудь перекусишь или выпьешь?
Он пожал плечами и молча пошел за нею следом. Она села на стул, он – на диван. В комнате установилось напряженное молчание. Они глядели друг на друга, и секунда убегала за секундой.
Дэн первый нарушил тишину.
– Ты выглядишь… хорошо. Беременность тебе к лицу, – сказал он.
Господи, надо ж было сморозить такую глупость! Глаза, красивые зеленые глаза. Они пронзали его насквозь, разливая по телу пульсирующее тепло. Как он любил ее, с какой силой и самоотдачей!.. Нет, никогда и ни за что он не станет ее охотничьим трофеем, жертвой, запутавшейся в тенетах ее обаяния! Это же Линдси-обманщица, Линдси-воришка, похитившая его любовь и разбившая его сердце!
И в то же время это была Линдси, посещавшая его каждую ночь все эти месяцы разлуки.
– Я чувствую себя хорошо, – сказала Линдси. – Неуклюжая, толстая, но при этом – тьфу, тьфу, тьфу! – здоровая.
О, как же она соскучилась по нему!
– Ты понимаешь, почему я здесь, Линдси, – спросил он тихо.
– Да, – прошептала она.
Его цепкие глаза скользнули к ее выступающему вперед животу и обратно к ее глазам.
– Уиллоу?
– Уиллоу… – повторила она, кладя руку на живот, словно закрывая его от всякого покушения. – Дэн, я должна сказать тебе еще раз: ложь, разделившая нас, говорилась ради любви. От этого нам с тобой легче уже не станет, но я никогда не держала в намерениях хоть в чем-то навредить тебе. Я не играла с тобой в игры, Дэн, не использовала тебя, клянусь! Я просто любила тебя. Я не жду, что ты мне поверишь, но хочу сказать то, что сказала. Всего один раз.
– Ты любишь меня? – спросил он с раздражением в голосе. – Хорошо. И, оставив мою постель, ты тут же перебралась к Клэйтону Фонтэну? Он был хорошим любовником? Не хуже меня? И вы проделывали в постели то, что когда-то проделывали мы? Ну, кто из нас победил? Кому причитается премия года?
– О, Дэн, не надо, – сказала Линдси, тряся головой и борясь с набегающими слезами.
– Это чисто познавательный вопрос. Мужикам важно знать, как они смотрятся на фоне последующих любовников своих женщин. Понимаешь, о чем я говорю? Быть хорошим любовником – так важно для мужчины! Поэтому скажи, как я в сравнении с ним?
– Остановись! – закричала Линдси. – Не смей говорить в таком тоне о том, что было между нами, Дэн О'Брайен!
Дэн вскочил на ноги, быстро прошел через комнату и, подойдя к огромному окну, устремил взгляд в него. Потом провел рукой по лицу, медленно повернулся к ней.
– Прости. Я не должен был говорить так. Ты оставила меня, Линдси, но нет другой женщины, которую я бы так любил. Признаюсь, мне просто хотелось нанести ответный удар, отомстить тебе за ту боль, которую ты причинила мне. Но я здесь не для этого. У тебя свое горе. Ты потеряла человека, которого любила.
– Да.
– Бен говорил, что Клэйтон Фонтэн был отличным парнем.
– Да. Но, Дэн, я никогда не любила его. Да, я потеряла любимого человека. Тебя.
Он остолбенел.
– Ты была замужем за Фонтэном. Господи, так ты и ему лгала? Ты говорила ему, что любишь меня? Или плела всякие небылицы доверчивому дурачку, чтобы он поверил?..
– Нет, – сказала Линдси. Она неуклюже встала на ноги. – Нет. Клэйтон знал, что я не люблю его. Он женился на мне, чтобы защитить меня и Уиллоу от Карла Мартина и дать Бену и Джи Ди шанс осуществить мечту – поставить «Дорогу чести». Это была идея Клэйтона, и мы приняли участие в ее осуществлении. Он был прекрасный человек, теплый, самоотверженный, но я никогда не любила его, и он знал об этом. Я любила и люблю тебя, Дэн. И всегда буду любить тебя одного. Независимо от того, захочешь ты ко мне вернуться или нет. И я не жду, чтобы на этот раз ты мне поверил.
– Как говорят индейцы: «правда, доставшаяся даром, ничего не стоит», Линдси. Все твои слова – опять игра, в духе «свободного фотографа Линдси Уайт». Хорошо. Давай перейдем к главному. Чей это ребенок, Линдси? Уиллоу – моя дочка?
Вот он, поворотный момент в ее жизни и жизни Уиллоу, подумала Линдси. Как тяжело осознавать, что этот человек не поверит ни единому ее слову. Он зол и резок. Вполне очевидно, он ее больше не любит. Но это уже не могло повлиять на ответ.
Линдси вскинула подбородок.
– Уиллоу?.. Уиллоу – твой ребенок. Она была зачата в ту самую ночь, когда мы впервые занимались любовью. Я никогда не спала с Клэйтоном Фонтэном, потому что он с самого начала знал, что я люблю тебя. Понимаю, ты меня больше не любишь, но, если ты решишь занять место отца в жизни Уиллоу, я не буду препятствовать, по крайней мере, пока она не будет в состоянии сама решать вопросы взаимоотношения с родителями. – Слезы потекли по ее щекам. – Я люблю тебя, Дэн О'Брайен, и я решила, что в моей жизни больше не будет места лжи. За тобой право выбора. Ты можешь уйти и отказаться от Уиллоу. Это твое право. Но я ей расскажу об отце, о единственном мужчине, которого я когда-либо любила, и…
Рыдания сдавили ее горло.
– …И о том, какой ты восхитительный, скромный и внимательный, какой светлый и гордый. Я хорошо воспитаю твоего ребенка, Дэн. Я научу твою дочь лелеять и уважать правду человеческих отношений.
Уши Дэна заполнил страшный шум, сердце болезненно заколотилось. Ему показалось, что несколько месяцев он продирался через колючую, непролазную чащу, и вот теперь вырвался на простор. Непередаваемая радость, блаженство внезапно обретенного покоя охватили его. Он медленно прошел через комнату и остановился напротив нее.
– Линдси, – сказал он дрожащим от волнения голосом, – я ощутил любовь к тебе в тот момент, когда впервые увидел твои прекрасные зеленые глаза. Потом другой своей половиной я тебя люто ненавидел. Но я никогда не переставал любить тебя. Ты женщина, которую я буду любить, пока не умру. Ты – моя жизнь.
– Это в самом деле? – прошептала Линдси. Он взял ее лицо в свои большие руки, слезы блестели в его голубых глазах.
– Это все моя гордость, раздутая до размеров глупости! Прости меня за нее. Я любил тебя, но не знал, как любить: а ведь это значит – уметь слышать любимого человека, быть способным идти на компромисс. Господи, Линдси! Я без тебя был такой потерянный и самому себе неинтересный, я так чертовски по тебе скучал. Я люблю тебя, хочу тебя и нуждаюсь в тебе. Прости меня тысячу раз!
– Ах, Дэн, Дэн! Я люблю тебя!
– Мы начнем заново, забудем огорчения и ложь, все это оставим позади, ладно? Я не могу позволить себе потерять тебя снова. И еще, Линдси! С каждым своим вздохом я благодарю тебя за нашу Уиллоу.
– Ах, Дэн, – прошептала Линдси. И он поцеловал ее.
Мягко, но чувственно – как тогда, в самый первый раз, несколько месяцев назад в Нью-Йорке, и как тогда он обещал что-то новое, особенное, необычное.
Дэн поднял голову, потом бросил взгляд на живот Линдси.
– Можно мне ее потрогать? – робко попросил он.
– Конечно, – ответила она, улыбаясь, взяла его руку и зажмурилась. – Она там вовсю ходит, занимается своей гимнастикой. Вот здесь.
И она прижала его руку к себе.
Глаза Дэна распахнулись от изумления.
– Боже, она там действительно скачет. Это не опасно?
– Нет. Дэн, ты же старший из десяти детей, и должен знать эти вещи!
– Я никогда не прикасался к животу матери. Линдси, это мой ребенок там! Ты знаешь? Я меняю пеленки, как профессионал. Я всегда помогал матери с пеленками. Боже мой, Линдси, подумать только, я чуть было не потерял тебя и Уиллоу из-за своей не в меру раздутой ирландско-индейской спеси.
– Не думай об этом опять. Теперь мы вместе. Мы будем вместе всегда.
– Чертовски верно!
– А теперь мой черед, мистер О'Брайен. Вы готовы сделать мне приятное?
– Твой черед?
– Да, и я настаиваю, – сказала она, расстегивая пуговки его рубашки.
– А как же Уиллоу?
– У меня есть в запасе пара недель, а вот потом доктор запретит мне всякие проделки. Поэтому нам придется внести кое-какие новшества.
Дэн присвистнул и засмеялся.
– Леди, вы желаете новшеств? Вы их получите. Я хочу тебя. Я люблю тебя.
– А я люблю тебя. Добро пожаловать домой, мой дорогой.
В спальне Дэн вынул веточку вербы из вазы и долго смотрел на нее. Затем бережно поставил ее на место, повернулся и распахнул Линдси свои объятия.
20
На следующий вечер в квартире Линдси состоялась семейная вечеринка. Она позвонила Джи Ди и Бену, Меридит и Палмеру и пригласила их к семи часам, но при этом загадочно умолчала, в чем, собственно, повод для торжества. Обе пары прибыли в нужное время с интервалом в несколько минут.
– Дэн? – воскликнул Бен, входя. – А что ты здесь?..
– Тсс! – сказала Джи Ди, двинув Бену локтем в ребро. – Не ты здесь распоряжаешься праздником, мистер Уайтейкер. Жди, пока тебе предоставят слово.
– О да, конечно, – сказал Бен. – Рад видеть тебя, Дэн.
Дэн улыбнулся.
– Привет, Бен, привет, Джи Ди!
– Салют, – сказала Джи Ди, широко улыбаясь. – Какое славное на тебе платье, Линдси… Садись, Бен.
Линдси улыбнулась и открыла дверь следующей паре гостей.
– Здравствуй, дорогая, – сказала Меридит, целуя дочь в щеку. – Ты сказочно выглядишь в зеленом: это так гармонирует с твоими глазами. Неправда ли, она прекрасна, Палмер?
– Конечно, – сказал Палмер, целуя Линдси в другую щеку.
– О, Джи Ди и Бен уже здесь, – сказала Меридит. – Как поживаете? – О! – воскликнула она, увидев Дэна.
– Дэн О'Брайен, – сказал тот, протягивая руку.
– Конечно, конечно! – сказала Меридит, беря руку. – Как ваши дела? О, Господи, я волнуюсь. Я – Меридит Уайтейкер Хантингтон.
Палмер засмеялся и пожал руку Дэна.
– Я Палмер Хантингтон, муж этого бедного взволнованного создания.
– Очень приятно, сэр, – сказал Дэн.
– Прошу всех садиться, – сказала Линдси. – Дэн, ты принес выпивку?
– Минутку!
Он пошел на кухню и вернулся с подносом, уставленным высокими бокалами для шампанского, в которых уже шипела золотистая жидкость. Бокалы были разобраны, и Линдси встала.
– Я хочу сказать тост.
Все взгляды устремились на нее.
– Дэн О'Брайен – человек, которого я люблю, единственный человек, которого я вообще когда-либо любила, человек, которого я буду любить всегда, – мой будущий муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33