Она порывисто припала к его губам в долгом, страстном поцелуе. Языки их сплелись. Кеннет застонал, и Шатти затрепетала всем телом.
Зачем она борется с собою? Она же отлично знает, как сильно любит этого человека. И хочет провести с ним всю жизнь.
— Хорошо, уговорил, — вздохнула молодая женщина. — Я выйду за тебя замуж.
От неожиданности Кеннет отступил на шаг.
— Правда?
— Правда, — кивнула Шатти. — Но тебе придется сделать мне предложение еще раз. Первый вариант абсолютно не романтичен. Ты способен на большее.
Кеннет нагнулся и подобрал с пола кольцо.
— Ты ведь не шутишь, надеюсь? Ты в самом деле станешь моей женой?
— Все равно плохо. Тебе полагается встать на одно колено.
— Ты, никак, опять взялась меня редактировать?
— Извини, — улыбнулась Шатти. — Сила привычки, не иначе. Но я хочу услышать предложение руки и сердца, достойное остаться в веках.
А не какое-то жалкое: «Ты станешь моей женой, черт подери?»
— Ну хорошо, хорошо, — усмехнулся Кеннет.
Он усадил молодую женщину в кресло, встал на одно колено и завладел ее рукой.
— Когда я с тобой познакомился, о, Шатти Арран, я абсолютно не собирался влюбляться.
Но с каждым днем я все отчетливее осознавал, что уже не властен над собой. За этим, наверное, я и пришел в паб Викмана тем памятным вечером. Не за очередным интервью, нет, и не ради кружки пива. А ради тебя. Сама судьба привела меня туда, к твоим ногам. — Кеннет нагнулся, перецеловал ее хрупкие пальцы, а затем медленно вернул кольцо на законное место.
— Великий шотландский поэт Роберт Лэверок однажды сказал: «Любовь заговорит — и Небеса баюкает согласно хор богов».
— Это сказал Уильям Шекспир, — мстительно поправила Шатти. — И он такой же шотландец, как я эскимоска.
— Ты опять меня редактируешь! — деланно возмутился Кеннет.
— Извини еще раз, — рассмеялась Шатти. — Продолжай.
— Да, в общем, продолжать-то и нечего, — пожал плечами он. — Выходи за меня замуж, Шатти Арран. И обещаю тебе: вся наша жизнь обернется одним бесконечно долгим и несказанно увлекательным приключением.
Шатти самозабвенно обвила руками шею любимого, затем опустилась на колени рядом с ним — и заглянула в его глаза.
— Я выйду за тебя замуж, — серьезно пообещала она и, ликующе вскрикнув, припала к его губам.
И оба упали на персидский ковер, причем Кеннет оказался снизу, а Шатти — сверху. В самый разгар страстных поцелуев в дверях возник Энгус.
— Шарлотта!
Она подняла глаза, улыбнулась, смахнула со лба непослушный локон.
— Подобает ли девушке твоего происхождения и положения так себя вести?
Шарлотта подняла руку. В солнечных лучах вспыхнул и заиграл сапфир.
— Мы помолвлены, — сообщила она. — Мы с Кеном решили пожениться.
Старик усмехнулся и понимающе кивнул.
— Тогда продолжайте, — как ни в чем не бывало разрешил он и исчез за дверью. Видимо, пошел сообщать счастливую новость отцу.
С тихим стоном Кеннет вновь притянул молодую женщину к себе и одарил поцелуем, от которого сердце ее забилось сильнее, а голова закружилась, точно на «американских горках».
Когда же Шатти наконец отстранилась и вгляделась в его мужественное, такое красивое лицо, она поняла: любимый сказал правду. Жизнь с Кеннетом Лэвероком окажется самым захватывающим приключением на свете.
— А знаешь, мы ведь с тобой небогаты, — как бы между прочим сообщила она.
— Да неужели? — поддразнил он. — Ничего, думаю, я переживу этот удар.
— Я решила воспользоваться моими деньгами так, как они того заслуживают. Создам благотворительные фонды, как мой дедушка. Буду помогать людям. А ты научишь меня как.
— С удовольствием, — заверил Кеннет, целуя любимую в шею. — А ты поможешь мне редактировать мои книги.
— С удовольствием, — улыбнулась Шатти. И вдруг, вспомнив что-то, вскочила как ошпаренная, подбежала к столу, выдвинула ящик и достала оттуда нечто плоское, завернутое в золотую бумагу. — Это тебе. Рождественский подарок.
От меня.
— А что там? — удивленно осведомился Кеннет, встряхивая сверток.
— Открой и увидишь.
Он нетерпеливо развернул шуршащую бумагу и увидел книгу. Не обычную книгу, выпущенную массовым тиражом, а сделанную вручную. На обложке вилась золотая надпись «Легенды Лэвероков». Кеннет открыл книгу и на первой странице обнаружил картинку. В жутковатой, затянутой паутиной башне мерзкого вида ведьма протягивала молодому человеку алый плащ, умильно на него посматривая. А тот презрительно отмахивался: дескать, прочь, ведьма, убирайся прочь!
— «Дермот Лэверок», — прочел Кеннет название главы. Он жадно листал книгу, искренне восхищаясь превосходными иллюстрациями. — Это ты сама сделала?
— Только картинки. А легенды записал ты, я их только переписала.
— Когда ты только время нашла? И откуда у тебя талант рисовальщика?
— Еще девочкой я занималась в художественной школе. Сам понимаешь, подобающее графской дочке воспитание и все такое… А рисовала я на шхуне поздно ночью, когда ты уже засыпал. Закончила я книгу уже дома. Мне ужасно хотелось подарить тебе на Рождество что-нибудь необыкновенное. Думала, тебе понравится.
Кеннет потрясение глядел на книгу, изумляясь тому, какими живыми и яркими вышли его персонажи из-под кисти художницы, как заиграли всеми красками. Да, все они были здесь.
Храбрый Финн Лэверок, спасший из плена в Карлайле лучшего друга Уильяма Кинмота. Доблестный Перси Лэверок, что помог влюбленному Лемингтону отбить невесту у соперника-англичанина в день их свадьбы. И конечно же благородный разбойник с гор Лахланн Лэверок. И Фингал Лэверок с русалкой. И Дуглас Лэверок, победитель дракона.
— Просто не знаю, что сказать, — промолвил Кеннет. В груди у него почему-то стеснилось. — Мне никогда в жизни не дарили таких подарков. — Скрывая смущение, он пролистал книгу до конца и изумленно присвистнул. — А это что еще такое? Этой легенды я не знаю.
— Это я от себя добавила, — усмехнулась молодая женщина. — Поскольку я теперь тоже вхожу в клан, наверное, мне можно, правда? Это, знаешь ли, предание из нашего «семейного фольклора». Все — чистая правда, имей в виду.
Жил в семнадцатом веке такой эрл Кэссилис.
Его жена, красавица Джин Гамильтон, сбежала с цыганами. Про это сложили балладу, «Графиня-цыганка» называется. Я ее чуть-чуть переделала, конечно. Пусть будет не жена, а дочь. А в остальном все правильно. В точности про меня!
И, высвободившись из объятий любимого, Шатти метнулась к фортепьяно и, демонстрируя, к изумлению Кеннета, еще один из своих многочисленных талантов, весело запела:
С тобою я рада весь мир обойти,
И плыть по морям-океанам.
С тобою готова погибнуть в пути,
С моим кареглазым цыганом!
Улыбаясь, Кеннет любовался невестой. Каждый час, проведенный с Шатти, открывал в ней новые, неожиданные стороны. Не женщина, а настоящее… приключение! Лэверок подошел к музыкантше, обнял ее сзади за плечи, чмокнул в затылок.
— По-моему, мы здорово друг другу подходим, — прошептал он.
— Еще как! — смеясь подтвердила Шатти.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16