— Почему ты меня боишься? — спросил он хрипловатым голосом и наклонился, чтобы потрогать это место языком. — Ммм, столько энергии растрачено зря. Разве тебе никогда не говорили, что беззащитность будит в мужчине зверя?
— Вы… вы в этом разбираетесь лучше, чем я, — прерывисто выдавила она, и он что-то досадливо буркнул.
— Прекрати сопротивляться, — скомандовал он, нашел застежку на жилете и быстро расстегнул. — Я не сделаю тебе больно, расслабься и получай удовольствие.
— Вспомнить, что я распущенная англичанка, вы это хотите сказать? бросила она, возмущенно на него глядя, и в его глазах мелькнуло раздражение.
— Ну почему ты все время упорствуешь? — воскликнул он, с упреком на нее глядя. — Ты, может, и неопытная, но я-то опытный и знаю, что ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я тебя!
Сара задохнулась от гнева.
— Нет, не хочу! Женщины… женщины не такие, как мужчины…
— Некоторые не такие, согласен. Но только не ты.
— Что вы хотите этим сказать?
Он не сразу ей ответил, и ее напряжение и страх стали почти невыносимы. Потом он небрежно провел пальцем от мочки ее уха вниз, по шее, к ложбинке между грудей и сказал:
— Некоторые женщины равнодушны к сексу. Некоторые и хотели бы, да не могут. Ты, — его глаза зажглись желанием, — ты совсем другая.
У нее горело лицо.
— Не смейте так говорить!
— Это почему?
— Потому что… — К ней вернулись все ее детские запреты. — Потому что… так нельзя.
— Почему так нельзя? — Он был неприятно настойчив. — Тебя так учили?
Что об этом нельзя говорить?
— Да!
— Почему? Разве не лучше быть честными друг с другом?
— Честными? — Она сглотнула. — Вы это называете честностью? — Она собрала в кулак всю свою уверенность и продолжила: — Вы… вы знаете, что больше ни с кем… не стали бы так говорить…
— Верно.
— …а только со мной. Потому что… потому что вы считаете, что я наивная.
— Этого я никогда не говорил.
— Вы сказали, что я восприимчивая, — обвиняла она его, и он кивнул.
— Так оно и есть. Особенно к своим чувствам. — И его палец двинулся дальше, нашел округлость ее груди, затвердевший сосок, с готовностью принимавший его ласки. — Тебе на самом деле нравится, когда я тебя трогаю, Сара, — пробормотал он севшим от возбуждения голосом, глядя на результат своих исследований. — Тебя выдает твое тело. Так поцелуй меня, и не будем попусту терять время!
Хотя Сара отчаянно трясла головой, он в одно мгновенье нашел ее рот своим. Но, так как он одной рукой держал обе ее руки, он не мог прижать ее к себе, а она плотно сжала губы, решив ни за что на свете не подтверждать верность его теории. Сара угадывала, что он не отпустит ее, пока она сопротивляется, и, несмотря на то что чуть не задыхалась, не отвечала на его поцелуй.
Она услышала его подавленный вздох, почувствовала, что он еще крепче прижался к ее рту губами, и его пальцы больно вдавились в кожу на ее шее. Рука, которой он держал ее запястья, сжалась еще сильнее, он привлек ее к себе, и ее пальцы прижались к его сильным бедрам.
Это ее чуть не погубило. Когда она ощутила под руками его напряженные мышцы, у нее пропало всякое желание сопротивляться, она разжала губы, но он уже оторвался от них.
— Почему? — бросил он. — Что с тобой?
— Я… почему…
— Может, когда ты притворялась, что ты Диана, это действовало как допинг и возбуждало тебя? — спросил он. — Господи! Мне довелось знать не одну женщину, но такой, как ты, я никогда еще не встречал!
Сара вся дрожала, но его слова о Диане прогнали минутную слабость.
Надо же додуматься до такой гадости, с отвращением думала она. Да как он смеет говорить, что она, как какая-нибудь извращенка, нуждается в воздействии каких-то искусственных возбудителей?
— Вы что, не можете понять, что мне не нравитесь? — выдавила она с не меньшей злобой. — Вы так самоуверенны, что не сомневаетесь в своей неотразимости. Ну так позвольте мне вам сказать, что…
— Не стоит! — Он горько усмехнулся, проскользнул мимо нее и открыл дверь. — Иди и пиши свои сказки! Иди и живи в мире, который ты себе придумала! Потому что в этом мире тебе, черт побери, делать нечего!
Она повернулась и хотела ему ответить, чтобы последнее слово осталось за ней, но он уже шагал по холлу, и вот за ним захлопнулась входная дверь. Он опять ее бросил, и вся ее обида и возмущение уступили место совсем уж непонятному желанию расплакаться.
— Вы будете пить кофе, мисс? — раздался у нее за спиной голос миссис Пенуорти, но Сара не испугалась, а стала прикидывать, где та была, пока они разговаривали. Повернувшись, она запоздало вспомнила, что блузка у нее наполовину расстегнута, жилет болтается на плечах, что вряд ли останется незамеченным миссис Пенуорти.
Поправив ворот блузки, она сказала:
— Если можно, я выпью кофе в кабинете, миссис Пенуорти. Здесь… здесь что-то душно.
Она не знала, поверила ли ей миссис Пенуорти. Во всяком случае, она сама на ее месте усомнилась бы. Но зато она весьма ловко предупредила вопрос, почему у нее расстегнута блузка.
Придя в кабинет, Сара не притронулась к кофе, а стала судорожно искать в сумке таблетки. Усталость накатила на нее сонной волной, она положила под язык таблетку и почувствовала настоящее отчаяние. Когда рядом был Майкл, когда он трогал или целовал ее, она все острее ощущала свою слабость; ей было нестерпимо обидно, а сейчас она испытывала такое отвращение к себе, что ей не хотелось жить.
Пытаться работать в таком настроении было бесполезно; Сара дождалась, когда уйдет миссис Пенуорти, и вышла из кабинета. Она беспокойно ходила из комнаты в комнату, тщетно стараясь обрести обычно свойственное ей самообладание. Чувство слабости не покидало ее, но она была слишком взволнованна, чтобы отдыхать, и, прижав руку к сердцу, услышала его неровный стук. Ей стало нехорошо, закружилась голова, и она подумала, что ей надо бы прилечь, но она и помыслить не могла о том, чтобы пойти в свою комнату, лечь в постель и представлять себе, что делает Майкл, что он, может, сейчас с другой женщиной. Он сказал, что она хочет его, и она действительно его хотела, очень хотела, так хотела, что ей становилось дурно от мысли, что она не призналась ему в этом.
Глава 7
Когда Сара открыла глаза, она увидела склоненное над ней обеспокоенное лицо Майкла. Решив, что это сон, она подняла руку, осторожно прикоснулась к его загорелой щеке и почувствовала своими холодными пальцами его тепло. Он провел ее рукой по своему подбородку, по жесткой щетине у рта и прижал ее ладонь к своим губам с порывистой нежностью. Его прикосновение разбудило в ней ощущения, которые ничуть не были похожи на те, что можно испытать иногда во сне, она быстро моргнула и вдруг сообразила, что лежит у себя на кровати. За окном был день, и, судя по солнцу, еще далеко до вечера, но она никак не могла вспомнить, что произошло: в голове был сплошной туман.
— Господи! — услышала она резкий голос Майкла и увидела, словно со стороны, как он старается скрыть облегчение. — Я уже думал, ты никогда не придешь в себя. Больше никогда так не поступай со мной, слышишь? Я этого не вынесу.
Сара смотрела на него с удивлением.
— Приду в себя? — повторила она, постепенно выходя из своего сонного благополучия. — А я что, потеряла сознание?
— Наверное. — Майкл отнял ее руку от своих губ и держал в ладонях, не осознавая, как сильно он ее сжимает. — Я вошел и вижу — ты лежишь на полу в холле. Сначала я подумал, что ты упала с лестницы, но на тебе не было ни ссадинки, и то, как ты лежала… ну, в общем, вряд ли ты упала с лестницы.
— Да? — Саре оставалось ему верить, и она мучительно пыталась вспомнить, что произошло. Кажется, она припоминает, как была в библиотеке, но потом — провал. — Я… я, наверное, упала в обморок. Я не хотела вас пугать.
— Пугать меня! Господи! — Майкл смотрел на нее потемневшими, измученными глазами. — Сара, когда я вошел и увидел тебя, я вдруг подумал, что ты умерла! Я не знаю, что бы я тогда сделал. Наверное, покончил бы с собой, — тихо сказал он.
— Майкл! — Сара широко распахнула глаза. — Не смейте так говорить. — Она высвободила свою руку и приподнялась на локтях. — Со мной уже все в порядке, нет, на самом деле. Ничего… ничего особенного, честное слово. Просто обморок, вот и все. Право, не о чем беспокоиться.
Майкл пристально смотрел на нее, и, когда их глаза встретились, Сара начала вспоминать, что ее так расстроило. В ее сознании возникли смутные картины — как они спорили с Майклом, и одновременно она вновь испытала пережитые чувства, опасные чувства, которые старалась в себе подавить. Она задрожала, и Майкл, заметив мурашки у нее на коже, ругнулся сквозь зубы.
— Да ты, наверное, насмерть простудилась, пока лежала на полу! — пробормотал он, встал с кровати и взглянул на нее с нескрываемой тревогой. — Пожалуй, я позвоню доктору Гвитиану. Он хотя бы выпишет тебе что-нибудь против воспаления…
— Нет! — Сара протянула руку, чтобы остановить его. — Майкл, вы все немыслимо преувеличиваете. Мне совсем не нужен врач… Я… я, наверное, переработала, вот и все.
Она молча молила Бога о прощении за свое последнее высказывание, но ей нужно было хоть как-то отвлечь Майкла. Она не могла допустить, чтобы сюда пришел доктор Гвитиан и раскрыл ее тайну. Особенно теперь, когда ей так ловко удалось скрыть ее.
По напряженному лицу Майкла было видно, что он колеблется. С одной стороны, ему хотелось убедиться, что с ней все в порядке; с другой — он понимал, какие могут возникнуть осложнения, если он к ней вызовет местного врача. Мне нужно его успокоить, подумала Сара, глубоко вздохнула, сбросила ноги на пол и села. У нее немного кружилась голова, но это в порядке вещей после обморока, и, не обращая внимания на слабость, она встала на ноги.
— Осторожно! — Майкл схватил ее за руку, когда она покачнулась, и она обрадовалась его поддержке, хотя он и смотрел на нее с некоторым недовольством. — Не надо мне ничего доказывать, — пробурчал он. — Я и так вижу, что тебе уже намного лучше. Но надо быть осмотрительней, а то опять станет хуже.
Сара не удержалась и бросила на него взгляд. Он так заботился о ней, и она шутливо пробежала пальцами по лацкану его куртки и коснулась его шеи.
— Вы тоже выглядели не лучшим образом, когда я открыла глаза, — прошептала она. — Как будто повстречали привидение.
— А я так и подумал, — хрипловатым голосом ответил Майкл, и, когда он убрал ее пальцы с плеча, она вспомнила, как он ее бросил.
— Но ведь вы… ушли, — нерешительно сказала она. — Так зачем же вернулись?
Майкл помолчал, отодвинул ее от себя, обошел кровать и встал, облокотясь на витую чугунную спинку.
— Ты поверишь, если я скажу, что… хотел извиниться? — наконец произнес он, и она от удивления приоткрыла рот.
— Нет.
— Почему?
Она беспомощно покачала головой.
— Я… ну… вы были рассержены, когда уходили. Ужасно рассержены.
Я… я не думаю, что вы вернулись, чтобы извиниться.
— Ну тогда сама скажи зачем, — предложил он и прищурился, и она подумала, что зря начинает все снова.
— Может, чтобы собрать вещи? — рискнула она, и голос ее окреп и стал уверенным. — Я… я думаю, вы хотели уехать. Я даже уверена в этом. Может, вы думали, что я буду вас отговаривать, но вы хотели уехать, верно?
Майкл подпер щеку рукой и смотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы.
— Очень умно, — похвалил он ее. — Очень тонко подмечено. — Он поднял голову. — Хорошо, я согласен. Мне приходило в голову уехать. Но сначала я хотел поговорить с тобой.
— Правда? — В ее голосе звучало сомнение, но он наклонил голову и сказал:
— Конечно. Я бы просто так не ушел. Но все вышло по-другому.
Он смотрел на нее еще какое-то время, потом решительно пошел к двери.
Он взялся за ручку, но, прежде чем он ее открыл, Сара шагнула за ним, схватившись за спинку кровати, и спросила хрипловатым голосом:
— А… а куда вы сейчас?
Он обернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Я никуда не уезжаю, если тебя это интересует, — сухо сказал он. — Тебе нужно отдохнуть, а я еду в Торлевен за сигарами. У меня все вышли. — Возьмите меня с собой! — вырвалось у нее прежде, чем она успела подумать, но она и не хотела ни о чем думать. Она хотела с ним поехать. Она хотела с ним быть. И сейчас ее не слишком беспокоило, какое впечатление произведут на него ее слова.
— Сара… — Он распахнул дверь комнаты, словно, нарушая их уединение, мог разрушить и их близость. — Почему ты хочешь со мной ехать? Ведь я… тебе даже не нравлюсь.
— Нравитесь, нравитесь. — Она сделала еще один шаг к нему и почувствовала, сойдя с коврика у кровати, что на ней нет сапог. — Майкл! Пожалуйста, Майкл! Позвольте мне поехать с вами.
— Сара, Торлевен всего в двух милях отсюда!
— Ну и что? Мне нужен свежий воздух — вот и миссис Пенуорти так считает. Ну пожалуйста!
У него потемнели глаза, и он резко отвернулся.
— Ну что же, запретить я тебе не могу… — пробормотал он и вышел.
Она наспех натянула сапоги и дрожащими пальцами начала застегивать молнию. Это оказалось не так просто: в замок то и дело попадала кожа, и, когда она наконец покончила с этим, она ужасно устала. Потом отыскала дубленку и через несколько минут, опасаясь, что вдруг он без нее уехал, чуть не бегом спустилась вниз.
Когда она была в холле, он вышел из гостиной и раздраженно сжал губы, заметив у нее на лбу легкую испарину.
— Ну почему ты такая упрямая? — спросил он, сердито на нее глядя, но, когда она с виноватым видом пожала плечами, отвернулся в сторону.
У крыльца стоял «ягуар», старой модели, но совсем как новый.
— Машина Адама, — кратко пояснил он, усаживая ее на переднее сиденье.
— Или, если угодно, Дианы.
Сара с наслаждением откинулась на мягкую спинку. Она была рада, что может расслабиться и унять дрожь в руках и ногах, но, когда Майкл сел рядом с ней, поняла по его лицу, что он прекрасно видит, в каком она состоянии.
— Да ты просто сумасшедшая, — заявил он, заводя мотор и выезжая на дорожку. — Ну почему бы тебе не посидеть дома, пока я не вернусь? Тебе сейчас явно не до прогулок.
— Но ведь я и не гуляю, правда? — слабо возразила она, и, когда они подъехали к дороге на берегу, он тихо выругался.
В солнечный день Торлевен выглядел довольно живописно. К берегу только что пристал рыбачий баркас, и на пристани толпились люди и смотрели, как разгружают улов. Над ними кружили стаи чаек и ждали, когда начнут чистить рыбу; на стене дамбы восседали кошки и чинно облизывались.
Напротив пристани было несколько магазинчиков; улицы, поднимавшиеся из гавани, были узкие, с булыжной мостовой. Все дома были выкрашены в белый цвет, что подчеркивало чистоту поселка; на окнах пестрели тюльпаны и герань.
Майкл остановил машину у какого-то магазинчика на пристани и вышел купить сигары. Пока его не было, Сара смотрела, как разгружают баркас, а собравшиеся вокруг люди повернулись и глазели на нее. Наверное, они узнали машину, догадалась она и очень обрадовалась, когда вернулся Майкл и они уехали.
— Что такое? — спросил он, заметив румянец у нее на щеках. — Слишком много внимания? Я ведь предупреждал, что о нас ходят слухи. А ты слишком красива, чтобы тебя не заметить.
Сара состроила гримаску.
— Вы что-то вдруг стали очень любезны.
— Нет. — Он искоса взглянул на нее. — Просто откровенен. — Он снял руку с руля и положил ей на колено. — Знаешь, давай съездим в Пензанс. Мы там можем поужинать, ведь у миссис Пенуорти сегодня выходной. Она, правда, оставила холодную закуску, — добавил он, когда Сара попыталась возразить, — ну и отлично. Мы ее съедим на завтрак.
Сара смотрела на него с сомнением. Она так боялась, что он уедет без нее, так спешила, что забыла захватить с собой сумку, а ехать в Пензанс без лекарства не решалась.
— Я… я не могу вот так ехать, — сказала она, чувствуя у себя на колене его твердые пальцы. — Я имею в виду… я не накрашена!
— По-моему, ты и так прекрасно выглядишь, — ответил он и убрал руку, чтобы переключить скорость, когда дорога пошла в гору. — Что ты имеешь в виду на самом деле? Ты не хочешь ехать со мной в Пензанс?
— Нет! — возразила Сара. — Я… я хочу с вами ехать…
— Ну так в чем тогда дело?
— …но, может, заедем сначала домой? Чтобы я … привела себя в порядок.
— Ты хочешь переодеться? — Майкл окинул ее взглядом. — Надеть что-нибудь более… женское?
Сара вздохнула.
— Если… если хотите. Но предупреждаю — у меня нет с собой вечернего платья.
Майкл нахмурился.
— Ты действительно так хочешь?
Сара кивнула.
— Хорошо. Но только быстро. Уже шестой час, а нам далеко ехать.
Он вошел за ней в холл и, когда она направилась в кабинет, остановил ее.
— Ты куда?
Сара обернулась.
— Сумка… — сказала она, показывая рукой на комнату за спиной. — Я хотела взять сумку.
— Я сам принесу ее, — резко бросил он. — А ты собирайся. Встречаемся внизу через пятнадцать минут.
Ей ничего не оставалось, как согласиться, и она поднялась к себе, полная дурных предчувствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16