– Хотя давно бы следовало научиться, – пробормотала она, вспомнив другого славного парня, которого не сумела вовремя оттолкнуть.
Бедняга Барри!
Она смыла под душем испарину и крем от загара и накинула широкий халат в полоску ее самых любимых – кремового и персикового – цветов, которые так шли к ее волосам и чистой, оттенка слоновой кости коже. Кин Пейджет тоже хорошо смотрелся бы в этих тонах.
И стоило Лесин представить его глаза, как что-то сжалось у нее под ложечкой в горячий тугой комок.
– Дурочка, вот ты кто, – сказала она своему отражению, нанося на волосы бальзам.
Только потом она вошла в спальню и достала из сумки визитную карточку. Карточка была простой, строгой, ничем не примечательной, но личной, а не деловой. Кин Пейджет жил за мостом через залив, у моря, в районе Такапуны; судя по названию улицы, из его дома должен быть виден Рангитото – остров с дремлющим вулканом, который придает ландшафту Окленда неповторимые очертания.
Деньги… философски подумала Лесия, пряча назад карточку.
Она просто ужаснулась своему разочарованию оттого, что на следующий день он не позвонил ей. На Рождество и Новый год Лесия сполна отдала дань светским развлечениям и решила январский уик-энд, когда Окленд праздновал годовщину своего статуса новозеландской провинции, провести в одиночестве. Однако, несмотря на то, что она мечтала об этом на протяжении нескольких недель, воскресный день показался ей пустым и гулким, как эхо. А предстояло пережить еще и понедельник, который также был выходным. Обычно оживленные улицы пустовали, изнывая под солнцем; все, кто только мог себе это позволить, покинули Окленд и двинулись за город или на побережье.
Лесия распахнула в квартире все окна, полила цветы и в поисках вдохновения спустилась в сад. Ее просили сделать эскиз дома для энергичной, предприимчивой дамы средних лет.
Лесия один за другим делала наброски, подгоняла чертежи фундамента под местоположение участка. Она знала: раз дама решилась сделать заказ ей, значит, хочет выкроить максимальную площадь для сада. Увлеченная трудной задачей, девушка несколько часов провела в шезлонге под раскидистой джакарандой, исчеркав множество листов чистой бумаги.
А Кин Пейджет все не звонил ей.
К концу недели Лесия потеряла всякую надежду получить весть от Кина Пейджета. Конечно, она вовсе не надеялась, твердила она себе, просто ей было любопытно, ведь никогда прежде она не переживала ничего похожего на тот миг неудержимого и полного отождествления себя с другим человеком.
На протяжении долгих знойных и душных дней позднего лета Лесия все пыталась убедить себя, что едва осознанное, зарождающееся в ней влечение было самым обыкновенным родственным чувством, пыталась избавиться от неясных страхов, которые с тех пор держали ее в тягостном плену.
Праздными жаркими вечерами, отходя ко сну, Лесия думала о Кине Пейджете и после ночей, наполненных беспокойными навязчивыми сновидениями, просыпалась со взвинченными нервами, охваченная томлением. Его имя звучало в ее ушах, а надменное лицо стояло перед глазами, и никакими силами невозможно было избавиться от того и другого.
Однажды рано утром, когда Лесия завтракала, зазвонил телефон. Проглотив кусок тоста с такой поспешностью, что оцарапала горло, она схватила трубку.
– Алло!
– Лесия, это Кин Пейджет. Я хотел бы пригласить вас сегодня на ланч, если это возможно.
– Сейчас посмотрю, – сказала она, быстро листая записную книжку и даже не помышляя об отказе. – Да, сегодня у меня получится.
– Хорошо. Вы сможете быть у «Южных морей» в двенадцать тридцать?
Деловая встреча у Лесии была назначена на три часа, так что времени оставалось предостаточно.
– Это не составит труда, – сказала она, но, решив, что ответ прозвучал несколько суховато, добавила: – Спасибо за приглашение.
– Значит, до встречи. – И он повесил трубку.
Вот образец краткого делового разговора, подумала Лесия, тоже кладя трубку на место.
Что она испытывала? Восторг? Возбуждение? Испуг? Скорее, смесь этих трех переживаний сразу. Только один-единственный раз в жизни она с такой отчетливостью ощутила свое тело, все его нервы и клетки, атомы и электроны. Только единожды она подчинилась внутреннему зову, который околдовал ее чарующей музыкой и подтолкнул к роковому шагу.
Восемь лет назад, освободившись от запутанных отношений с человеком, который оказался женатым, она поклялась, что никогда не позволит себе попасться в безрассудные, жадные, губительные сети любви.
Но, видимо, тот унизительный эпизод с Энтони не был достаточно поучителен. Всего год спустя она стала встречаться с Барри и не сразу поняла, что он любит ее с тем же самоотверженным обожанием, какое она сама дарила Энтони. Она сумела освободиться от Энтони, когда узнала, что он женат, негодование и сила воли превратили ее страсть в отвращение. Но Барри – чьей единственной ошибкой было неумение контролировать свои чувства, – Барри пострадал от ее глупости.
Итак, она пойдет в ресторан с Кином Пейджетом, только чтобы удовлетворить свое любопытство. А если он захочет продолжить знакомство, она вежливо и тонко, но очень твердо откажется. Она не собирается снова попадаться в ту же ловушку.
Словно сбросив с себя чары, Лесия отошла от телефона. И все-таки в то утро ей понадобилась вся ее решимость, чтобы сосредоточиться на спецификациях и калькуляциях, и на час раньше, чем это было необходимо, она бросила работу.
Быстрый взгляд, брошенный в зеркало, показал ей, что, даже несмотря на ее профессиональный подход к нарядам, аккуратное платьице из хлопковой ткани не годится для обеда в «Южных морях» – ресторане одновременно модном и знаменитом своей кухней. Постояв под душем, Лесия открыла дверцы шкафа и угрюмо уставилась на висевшую там одежду. Ее и раздражало и одновременно пугало то, что ей хотелось выглядеть как можно лучше ради Кина Пейджета.
– А что бы я надела, если бы собралась пообедать с заказчиком? – обратилась она в пустоту.
Что-нибудь старое и проверенное, разумеется. И Лесия с решимостью извлекла наружу шелковое платье рубашечного покроя, достаточно изящное, чтобы выглядеть элегантно, и достаточно простое, чтобы чувствовать себя в нем удобно, точно такого же чистого зеленого цвета, как ее глаза.
Над прической она немного поразмыслила. Днем она обычно носила волосы распущенными, но сейчас по неизвестной причине, над которой пока не хотелось задумываться, она свернула прямые блестящие пряди в тугой узел высоко на макушке.
Более тщательно, чем обычно, она накрасила губы и легонько прикоснулась к векам кисточкой с золотисто-коричневыми тенями, такими светлыми, что они просто подчеркнули естественный оттенок ее кожи. Потом побрызгала на себя своими излюбленными духами «Джой».
Избегая смотреть в зеркало, словно отражению была известна какая-то ее преступная тайна, Лесия вышла на улицу под ослепительное солнце.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Отделенный от гавани оживленной улицей и доками, дом Лесии был всего в километре ходьбы от ресторана «Южные моря». Черпая силы в бодрящем соленом бризе, она отправилась вдоль берега.
Около ресторана под навесом в виде паруса сидели люди, разговаривая и разглядывая проходящих мимо, но Кин Пейджет ожидал ее в баре, просматривая, по-видимому, какие-то деловые бумаги.
Едва Лесия появилась в дверях, он поднял взгляд, и она увидела, что на его лице промелькнуло изумление, какое и сама она испытывала, глядя на него. Но когда он поднялся на ноги, это выражение уже успело исчезнуть.
Испытывая нелепое смущение, Лесия постаралась не обращать внимания на устремившиеся на нее взгляды и приглушенные реплики посетителей бара, долетавшие до ее ушей. По крайней мере никому здесь не придет в голову, что мы любовники, подумала она, высоко вздернув голову.
– Когда вы с такой прической, сходство между нами делается еще заметнее, – сказал Кин, придвигая ей табурет, а потом усаживаясь на свое место. – Что будете пить?
– Сок лайма с содовой, пожалуйста.
– Вы позвонили бы мне первая?
– Нет.
– Почему?
Поняв по его холодноватому оценивающему взгляду, что уклониться от ответа не удастся, Лесия медленно сказала:
– Я решила, что благоразумнее не делать этого.
– Но почему?
Она удержалась и не пожала плечами, вместо этого рассеянно оглядела зал. Несколько человек торопливо отвели любопытные глаза.
– Не было логической причины, – ответила она наконец. – Вы же сами признали, есть что-то зловещее во встрече с человеком, с которым вы похожи как две капли воды.
– Я подумал вначале, не в самом ли деле мы что-то вроде брата и сестры, – сказал он, снова беря инициативу в свои руки. – Но мы оба похожи на своих отцов, следовательно, это полностью исключено.
– Откуда вы знаете?
Кин Пейджет посмотрел на нее серьезно и прямо.
– Я, разумеется, навел справки, – ответил он так, словно это было самое заурядное дело.
Лесия подобралась.
– Понятно, – проговорила она сквозь зубы. – Это объясняет, почему вы молчали всю прошедшую неделю.
И ей тут же захотелось откусить свой неуправляемый язык.
– Да, – ответил он, следя за ней насмешливым, не лишенным приязни взглядом.
Тут подоспели напитки, и девушка получила возможность немного успокоиться. Но подумать только, что у него хватило наглости! Не в силах сделать хоть глоток, она едва прикоснулась губами к холодному запотевшему бокалу и опустила его на стол.
– Я полагаю, – произнесла она сурово, – что ваши расследования осветили мою жизнь с самого детства?
– Мне известно, что вы, Лесия Спринг, родились двадцать девять лет назад в Австралии. Отец ваш был австралиец, а мать из Новой Зеландии. Через год после того, как ваши родители поженились в Мельбурне, отец ваш сильно разбился и уже не смог поправиться, он умер до вашего рождения. Моника – ваша мать – переехала в Новую Зеландию, поближе к своим родителям, и, когда вам исполнилось четыре года, снова вышла замуж. Теперь она проживает в Гисборне со своим вторым мужем, владельцем весьма прибыльного предприятия по переработке продуктов. Вы – способный архитектор с хорошей репутацией, имеете доходную, но маленькую практику, которую не желаете расширять, работая одна и на дому. Почему, кстати?
– Потому, что я люблю быть сама себе хозяйкой, – ответила Лесия, покоробленная столь хладнокровным и безучастным изложением фактов своей биографии.
– Так же, как и я, – отозвался Кин Пейджет, наблюдая за ней из-под полуопущенных век. – Но вы могли бы поставить свое дело на широкую ногу, учредить собственную фирму, нанять служащих и остаться при этом сама себе хозяйкой.
– Я еще не готова к этому. Мне нужно набраться опыта.
– В двадцать два года вы были помолвлены с одним студентом-архитектором, но три месяца спустя разорвали помолвку. Что произошло?
– То, что вы можете сойти за моего брата, еще не дает вам права копаться в моей личной жизни, – холодно отчеканила Лесия, с трудом сдерживая гнев и испуганно замирая от мысли, что Кину Пейджету известно и об этой драме в ее жизни.
– Точнее будет сказать, что это вы можете сойти за мою сестру, – ответил он примирительно. – Я старше вас на шесть лет и пользуюсь преимущественным правом на семейные гены.
Лесия подавила невольный смешок.
– Мы хотя и не брат с сестрой, – заметила она, – но пререкаемся вполне по-семейному. А у вас есть кто-нибудь?
– Братья или сестры? Нет. Я один.
Тяжелые веки, наполовину скрывавшие его глаза, придавали волнующую чувственность его взгляду, но между тем ничто не могло скрыть напряженного внимания, которое светилось в сине-стальной глубине этих глаз. Пытаясь не дать себе расслабиться, чтобы сохранять твердость и объективность, Лесия продолжала:
– Мы должны быть в родстве или через внебрачную связь, или через общего предка-англичанина, еще до того, как наши семьи эмигрировали. И этот предок жил довольно давно, так как Спринги поселились в Австралии почти сто лет назад. И, по-моему, не бывали в Новой Зеландии.
– Пейджеты живут здесь на протяжении шести поколений, – сказал Кин довольно безучастным тоном. – И мне тоже неизвестно, пересекал ли кто-нибудь из них Тасманово море, но это нельзя исключить полностью. А поскольку мы оба похожи на своих отцов, а мой отец был копией своего отца…
– И мой тоже! – вставила Лесия. – Я видела старые фотографии дедушки и прадедушки, фамильное сходство у них очень ярко выражено.
Кин пожал плечами.
– Где-то должно быть пересечение. Невозможно поверить, что подобное сверхъестественное сходство вызвано случайным сочетанием генов.
Сзади неслышно подошел официант и тихо сказал:
– Ваш столик готов, мистер Пейджет.
Когда они оба встали, Кин машинальным жестом поддержал Лесию под локоть, видимо, он делал так с каждой женщиной, которую ему приходилось сопровождать.
Когда они уселись за столик, просмотрели меню и сделали заказ, Кин спросил:
– Мне уже немало известно о вас, может быть, вы хотели бы узнать что-нибудь обо мне?
Все! – откликнулась про себя Лесия, но вслух сказала:
– Ваши родители живы?
– Нет. – Выражение его лица не изменилось, но Лесия почувствовала, что затронула больную струнку. – Они умерли, когда мне не было еще и шести лет.
– Как жаль…
Кин отпил воды из бокала, потом поставил его на стол и произнес сухим, равнодушным голосом, который показался Лесин не вполне искренним:
– Это случилось почти тридцать лет назад. Я их едва помню.
– Примерно тогда же умер и мой отец.
– Именно в том самом году… Хотя здравый смысл и пытается убедить меня, что мы чужие, отпечаток фамильных черт на наших лицах говорит об обратном. Кстати, архитектура довольно необычная профессия для женщины.
Лесия помотала головой.
– Не такая уж необычная, хотя нас действительно не очень много: по-моему, лишь около четырех процентов архитекторов – женщины. Но мне моя профессия нравится.
– Вы проектируете жилые дома или коммерческие здания?
– Мне приходилось работать с коммерческими объектами, но дома я люблю больше. И еще торговые центры. – Она слегка улыбнулась. – Как и подобает женщине.
Он приподнял брови, но промолчал, продолжая изучать ее с хладнокровной самоуверенностью. Лесия вздохнула.
– Я вчера был в одном из ваших домов, – сказал наконец Кин. – Такой тихий уютный дом, моя двоюродная бабушка без ума от него. Она говорит, что никогда в жизни не переедет в другое место и ничего не станет в нем менять.
Глаза у Лесин заблестели, она улыбнулась.
– Какой чудесный комплимент!
– И при этом дом предназначался не для нее, а для другой женщины.
Он назвал адрес.
– Я его помню. – Лицо у Лесин помрачнело, она знала, что женщина, для которой был построен дом, умерла полгода назад. – Надеюсь, что вашей бабушке в нем и правда удобно, – сказала она.
– Вы можете пойти и узнать у нее самой, – сказал Кин ничего не выражающим тоном. – Она любит гостей и, кроме прочего, является семейным летописцем. Если кому-нибудь и под силу выявить связь между нами, то только «тете» Софи. Более того, она займется этим с наслаждением. Она обладает чутьем ищейки. Не стану перечислять все семейные тайны, которые она извлекла на Божий свет и выставила напоказ с озорным удовольствием. Ее кредо: хорошая тайна – это разоблаченная тайна.
Лесия рассмеялась.
– Даже страшно становится.
– Тетя Софи очень добросовестна. Когда она впервые заинтересовалась своими предками, она начала с того, что изучила все методы хранения и сортировки информации, и решила, что сделать это полноценно возможно только с помощью компьютера. И приобрела последнюю модель.
– Сколько ей лет?
– Почти девяносто. Пейджеты или умирают молодыми, или живут вечно.
Его лицо осветилось сдержанной, но теплой улыбкой.
– Наверное, ваша бабушка замечательный человек.
– Она яркая индивидуальность, это бесспорно. Я договорюсь о подходящем времени для вашей встречи, – произнес он так твердо, словно ему даже в голову не пришло, что престарелая родственница может не захотеть знакомиться с посторонней молодой особой.
– О… но… – начала Лесия и запнулась, осознав, что опытный противник одержал над ней верх.
– Но?
– Нет, ничего, – выговорила она с трудом. Ей внезапно показалось, что она прошла в запретную дверь и эта дверь тихо и неумолимо закрылась за ее спиной.
Официант принес обед: гребешки в белом вине для Лесии, бифштекс с кровью и салат для него. Когда они приступили к трапезе, Кин спросил:
– Откуда у вас такое очаровательное имя?
– Думаю, оно семейное. Но по крайней мере я не таскаю его на себе во всей его средневековой красе – Летиция. Или, того хуже, Леттис.
– Кажется, оно латинское?
– Да, и означает «радость».
Он поднял свой бокал с минеральной водой, и Лесия проводила взглядом его сильную руку с длинными пальцами, загорелую и твердую. По ее спине пробежал холодок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15