Эшли безумно хотела, чтобы на ней сейчас был свитер с длинными рукавами. Она не была настолько фригидна, чтобы не желать поцелуев Коула... Она уже привыкла к этим опьяняющим, лишающим сил поцелуям.
– А как насчет этого? – спросил он, и она старалась из всех сил понять смысл вопроса. Но не смогла.
– Насчет чего?
– Разве это – недостаточная причина для нас, чтобы продолжать встречаться?
– Ты знаешь, что нет, – сказала она. Это был ее стандартный ответ, но он звучал слабее день ото дня.
– Мы поговорим об этом после вечеринки.
– Разве это необходимо?
– О да! – воскликнул он, и его глаза сверкнули. – Я уверен, что должны.
Вечеринка для Рори и его молодой жены прошла с большим успехом, особенно когда он отошел от шока, вызванного тем, что, приехав на студию посмотреть фильм, он обнаружил там сотни своих друзей, разодетых в костюмы животных. Студия была украшена, как Ноев ковчег, Коул и Эшли были одеты в костюмы мулов.
– Должен сказать, что костюмы не подходят, – хихикнул Рори. Эшли уставилась на него. Коул сказал ей о костюмах только за тридцать минут до того, как они отправились на вечеринку. Она, конечно, все еще кипела от злости.
– Я тоже так думаю, – согласился Коул, и Эшли почти увидела его ухмылку под маской мула.
– Я хотела быть чем-то живописным вроде павлина или грациозным вроде лебедя, – заявила она раздраженно.
– Тогда надо было сказать что-нибудь. Но ведь ты оставила выбор на мой вкус. Ты сказала, чтобы я выбрал костюм, который напоминал бы мне тебя.
– Почему же мул? Ты паршивец, – сказала она, стараясь пнуть его.
– Осторожно, братец, – предупредил Рори. – Этот мул сильно лягается.
– Он может так же сильно укусить, – сказала Эшли и рванулась прочь только для того, чтобы налететь на свою сестру.
– Что это за великолепный мужчина, который не отходит от тебя весь вечер?
– Откуда ты знаешь, что он великолепен внутри костюма мула?
– Поверь мне. Я инстинктивно чувствую это. Кто он?
– Брат Рори.
–Коул?
– Ты знаешь его?
– Нет, но Пол знает. Они вместе учились в школе или что-то в этом роде. По-моему, Коул вьшолняет для него какие-то компьютерные работы, – она посмотрела на Эшли с интересом. – Это серьезно?
– Что серьезно?
– Ваши отношения с Коулом.
– У меня нет никаких отношений с Коулом Донованом.
– Вы оба здесь одеты, как одна пара...
– Этот костюм был его идеей. Коул говорит, что он напоминает ему меня.
Элен засмеялась и понимающе уставилась на Эшли.
– Вот как? Мне это нравится.
– О, иди ты к черту, Элен. Сама не знаешь, что говоришь! – раздраженно сказала Эшли и пошла проверять закуски. По крайней мере, буфетчик вряд ли станет отпускать глубокомысленные и выводящие из себя шуточки по поводу ее отношений с Коулом.
К несчастью, намеки на этом не кончились. Весь остаток вечера Эшли наблюдала, как торжествует Рори. Сначала она приписала это новому для него семейному состоянию, но потом до нее дошло, что это началось после того, как он переговорил с Элен. Наконец он подсел к ней и, глядя в сторону Коула, спросил:
– Не наводит ли тебя все это на какие-нибудь мысли?
– На некоторые, – призналась она. Рори усмехнулся с радостью, которая показалась Эшли подозрительной.
– Все вы отвратительны.
– Да? – его разочарование было заметным.
– А чего ты ожидал?
– Я думал, что, может быть, вы двое... ну, ты знаешь.
Глаза Эшли широко открылись, и она решительно затрясла головой. Боже правый, неужели все они собираются вмешиваться в ее жизнь?
– О, я точно знаю, о чем ты думаешь, Рори Донован, но тебе лучше забыть об этом. Если ты решил остепениться, это не значит, что все остальные должны радостно следовать по твоим стопам.
– Но из всех людей, которые мне небезразличны, ты одна осталась без пары. Я не смогу успокоиться, пока ты не найдешь себе кого-нибудь. Мне очень неприятно сознавать, что ты позволяешь себе из-за одной неудавшейся попытки злиться на всех мужчин.
– Рори, я не злюсь на них – хотя скорее всего буду зла на тебя, если ты не оставишь эту тему. Кроме того, ты гае ответствен за мое семейное положение.
– Но ты и Коул...
– Твой брат и я, мы... – она заколебалась, не находя сразу подходящих слов. Затем со вздохом решилась на самое простое определение: – Друзья. Или вроде того.
Глаза Коула встретились с ее взглядом и сразу выставили ее лгуньей. «Просто друзья» не заставляют ваше сердце учащенно биться, а пальцы ваших ног – дрожать. К несчастью, Рори наблюдал за ней и без труда уловил электрические разряды при столкновении их взглядов.
– Конечно, – скептически произнес он, поспешно отступая при виде приближающегося Коула.
– Этот твой брат... – угрожающе пробормотала Эшли.
– Не верю, что ты можешь плохо думать о человеке, для которого устроила этот вечер.
– Ты устроил это празднество. А я замышляю его конец.
– Опять? Я всегда должен беспокоиться об этой стороне твоего характера?
Эшли посмотрела на него, и ее ресницы затрепетали. Она никогда, ни разу в своей жизни не строила мужчинам глазки. Не собирается делать это и теперь, решительно сказала она себе, зажмуривая глаза.
– Все в порядке? – голос Коула стал полон беспокойства. – Что-то попало в глаз?
Эшли не могла решить, плакать ей или смеяться. Она стояла посреди заполненной гостями комнаты рядом с самым привлекательным мужчиной из всех, кого она встречала в своей жизни, ухаживающим за ней, и вела с ним борьбу. Может быть, не слишком упорную, но явную борьбу. Это была уже совершенно новая сторона ее испорченного характера.
Безусловно, она хотела его, но тут же говорила себе, что ей этого не нужно. Затем ее ресницы начинали трепетать вместе с ее сердцем, и она возвращалась к исходному моменту, страстно желая, чтобы он прикоснулся к ней.
Она тяжело вздохнула.
– Нет. С моим глазом все в порядке, – сказала она наконец.
Дело было в ее сердце.
ГЛАВА 6
Коул думал, что, как только с вечеринкой будет покончено, его жизнь войдет в нормальное русло, как это было до встречи с Эшли. Долгие дни в офисе и вечера с Кельвином и своим компьютерным другом «Элфи»... Может быть, но только может быть, он забудет об Эшли, и безрассудная страсть пройдет сама собой.
Этого не произошло. Наоборот, с каждым днем, проведенным без разговора с ней, без поцелуя украдкой он чувствовал себя все более несчастным, все более одиноким. Ее лицо преследовало его днем, ее тело дразнило его во сне... Он убеждал себя, что без нее лучше, но не верил в это ни минуты. Две недели, которые они провели вместе, занимаясь подготовкой приема, полностью привязали его к ней. Впервые за долгое время он чувствовал себя возбужденным и оживленным. У него все еще оставались некоторые сомнения насчет разницы между ними, но теперь он был уверен, что они вполне преодолимы со временем.
Даже если бы он смог выбросить Эшли из головы, Кельвин напомнил бы ему о ней. Хотя Коул и не хотел давить на Эшли, рассказывая ей это, но ребенок не переставал говорить о ней после тех выходных дней. Казалось, он скучал по ней больше, чем по матери, которая уделяла ему так мало внимания. Кельвин лишь несколько раз спросил о Натали, когда она покинула их.
Теперь же, как только он просыпался и обнимал своими маленькими ручками шею отца, он тут же светло улыбался и требовательно вопрошал:
– Мы пойдем сегодня к Эшли?
– Не думаю, сынок... Эшли сильно занята, она готовит вечеринку для дяди Рори, – сказал он вначале.
Лицо Кельвина сразу стало недовольным:
– Хочу видеть ее!
– Я тоже, – со страстью отвечал он, нетерпеливо ожидая каждой новой встречи. – Я тоже.
...Теперь не, когда эти и без того короткие встречи закончились, он ощущал потерю так же остро, как Кельвин несколькими неделями раньше.
Но хуже напоминаний Кельвина была его очевидная печаль. Он нашел доску Коула для игры в триктрак и сидел, часами грустно кидая фишки в мусорную корзину с таким заброшенным видом, что Коулу хотелось плакать.
Черт бы побрал все, думал тогда он, слушая, как тяжелый пластик с пугающе мерным и громким стуком ударяется о металл корзины. Нет, не только Кельвину – она нужна им, и он не позволит ее упрямству и его собственной осторожности держать их на расстоянии хотя бы еще один день! Он должен попытаться ради их общего блага.
Пришло время прекратить такие смешные и робкие попытки, как просьба помочь ему организовать вечеринку или поцелуи украдкой, словно он какой-нибудь подросток. Пришло время подойти прямо к ней и сказать, что между ними существует слишком сильная привязанность, чтобы позволять времени равнодушно течь мимо них. Он должен обворожить и завоевать недоступную и интригующую Эшли Эймс, чего бы это ему ни стоило.
Он понимал, что услышанное не приведет ее в восторг, хотя по ряду причин и не до конца знал, как до смерти она боялась этой связи; но теперь было уже слишком поздно притворяться, что его интерес к ной чисто случаен. Он представлял, что его поцелуи давно все сказали сами за себя, но она, видимо, решила, что эти стремительные, будоражащие объятия мало что значили. Наступило время сказать прямо и обо всем.
Когда он позвонил ей и услышал вначале шепот, лишь потом превратившийся в голос, его пульс учащенно забился и сильнейшее нервное возбуждение охватило его. Уже много лет женский голос не вызывал в нем такую реакцию.
– Дождь идет, – сказал он, стараясь смирить шум крови в ушах.
Эшли засмеялась.
– Ты позвонил в семь утра только для того, чтобы сообщить мне прогноз погоды?
– Нет, я звоню, чтобы напомнить об обещании, которое я дал.
– Что за обещание?
– Сходить с тобой на кинофестиваль в дождливый вечер.
– Тебе можно не выполнять его.
– О нет, я сделаю, как обещал. Хочешь пойти сегодня?
– Извини. Я работаю допоздна. Мы репетируем новое шоу.
– А завтра как?
– Мы записываем это шоу.
– А в четверг?
– Коул, мне действительно очень жаль, но у меня уже все распланировано. Новая выставка открывается в галерее искусствен я пообещала другу пойти на нее.
– Тебе совсем нечего мне сказать?
Ей было что сказать, но она понимала, что это не сработает: он не казался очень уж разочарованным, скорее лишь немного удивленным. Кроме всего прочего, она сама не хотела, чтобы это сработало. Она скучала по Коулу больше, чем хотела допустить.
– Только то, что я занята в течение следующих трех дней, – сказала она наконец.
– А вечером после всего этого?
Она засмеялась, видя его явное разочарование.
– Попытайся еще.
– Хорошо. Как насчет пятницы?
– Великолепно.
– Черт возьми! – простонал он. – Нет, не получится. Я должен ехать в Сан-Франциско на компьютерную конференцию в эти выходные. Я ведь не думаю, чтобы ты захотела поехать туда со мной?
– Ни за что. Он вздохнул.
– Стоило пытаться, ничего не скажешь... Как насчет понедельника?
– В понедельник никто никуда не выходит. Все отдыхают после выходных, – поддразнила она.
– Тогда целый город будет в нашем распоряжении.
– Хорошо, мистер Донован, вы назначили себе свидание на понедельник.
Эшли провела оставшуюся часть недели, предвкушая свидание с Коулом, более чем хотела бы в этом признаться. Впервые они будут действительно вдвоем на настоящем свидании! Подготовка к вечеринке и даже поездка в Диснейленд не в счет... если бы не те убедившие ее во многом поцелуи. Она спрашивала себя, откроют ли они когда-нибудь друг другу те бушующие в них чувства, которые она так упорно старается скрыть? Может быть, ей необходим урок игры с огнем? Она обожжется и навсегда будет знать, что не надо хвататься, за что не следует. С другой стороны, она может обнаружить, что яростная страсть – слишком привлекательная вещь, чтобы просто так сбежать от нее... И вообще, было бы, наверное, лучше, если бы они никогда не вступали на путь, по которому идут сейчас.
В понедельник, после выходных, которые показались бесконечными, Эшли все еще не решила, чем бы она хотела завершить предстоящий вечер.
«Пусть будет, что будет. Когда ты в последний раз так волновалась о том, чем обернется свидание?» – бормотала она про себя.
С тех пор, как появился Коул, ее давно устоявшиеся правила обращения с мужчинами неожиданно претерпели больше изменений и поправок, чем сама конституция. Он вывел ее из состояния эмоционального равновесия, не прилагая к этому видимых усилий. Бог знает, чего он мог бы достичь, если бы пошел в решительную атаку на ее чувства. Она беспокоилась не столько о предстоящем свидании, сколько о том, в каком вообще направлении будут развиваться их отношения. Он мог бы стать замечательным, веселым и сострадательным другом, но он явно стремился не ограничиться дружбой. Его отношение к ней типа «я принимаю «нет» за ответ» показало ей это. Друзья расширяют границы твоей свободы. Мужчина, надеющийся на большее, чем дружба, сужает их...
Когда звонок у двери наконец зазвонил, она подскочила так, словно не ожидала этого, затем постаралась успокоить свои трясущиеся руки.
– Это всего лишь свидание, ради всего святого... – успокаивала она себя, бросая последний взгляд в зеркало, перед тем как открыть дверь.
За мгновение до того, как ее глаза встретили глаза Коула и их взгляды замкнулись как электрическая цепь, она успела заметить, что он выглядит просто великолепно в темных слаксах и бледно-голубой шерстяной рубашке, рукава которой были закатаны и обнажали мускулистые предплечья, а его свободные, а-ля Майами, слаксы только подчеркивали его спортивное телосложение. Он меньше всего был похож на ученого и больше всего – на очень сексапильного влюбленного.
Она была так поглощена массой новых впечатлений от Коула, что услышала восторженный крик Кельвина, прежде чем увидела его.
– Эшли! – радостно закричал он, обхватив ее ноги и повиснув на ней.
Она мигнула, оторвала свой взгляд от Коула и посмотрела вниз. Лицо Кельвина светилось от счастья:
– Я скучал по тебе, Эшли.
– Я тоже скучала по тебе, Полпинты, – сказала она, поднимая его вверх, чтобы обнять, и заметила, что его волосы уже отросли. Новые рыжие локоны восстановились там, где несколько недель назад был неровный ежик...
Слишком поздно она поняла, что Коул не пропустил мимо внимания ее слова, сказанные от всего сердца. Он наблюдал этот нежный обмен ласками с самодовольным удовлетворением.
– Не забирай в голову никаких идей, – предостерегающе сказала она ему.
– Ладно, – невинно ответил он. – Ты просто пытаешься быть вежливой с гостями.
– Иди к черту, Донован.
К еще большему ее раздражению, Коул только рассмеялся.
– Я думала, мы пойдем в кино, – сказала она, все еще держа в руках вертевшегося Кельвина, который пытался наверстать упущенное время, рассказывая подробно о каждом своем дне в детском саду. Оказалось, его особенно увлекало рисование пальцами по стенам. Эшли содрогнулась от картин, возникших в ее воображении.
– Этот малый никогда не просидит смирно несколько часов в кино, – сказала она Коулу.
– Я знаю. Не паникуй. Я не беру своего слова обратно. Мы подбросим его Рори. У меня просто не было времени сделать этого, прежде чем я заехал за тобой. Кроме того, Кельвин тоже хотел увидеть тебя.
– Мы идем на свидание! – объявил Кельвин с энтузиазмом.
– А что вы, молодой человек, знаете о свидании? – спросила Эшли, щекоча Кельвина до тех пор, пока он не начал извиваться у нее в руках.
– Папочка сказал.
– Ты едешь к дяде Рори, – поправил Коул. – Эшли и я идем на свидание.
Вся веселость Кельвина сразу исчезла, и Эшли почувствовала угрызения совести. Ей совсем не понравилось это слишком знакомое ощущение.
– Я тоже пойду, – сказал он упрямо.
– Не в этот раз, – выражение лица Коула было очень решительным.
– Мы можем заняться чем-нибудь другим сегодня вечером, – Эшли предложила это нерешительно, страстно желая откусить свой язык в эту минуту. В какую же тупицу она превращается! Сначала соглашается на свидание с человеком, с которым собиралась никогда больше не встречаться. Теперь она сама беспечно предлагает взять с собой ребенка, который заставляет ее чувствовать себя не в своей тарелке.
Нет, напомнила она себе. Это «хулиганы» вселяли в нее такую неуверенность. Кельвин же почти очаровал ее.
– Ты серьезно? – изумленно спросил Коул.
Она пожала плечами.
– Почему бы и нет? Нам не обязательно идти в кино. Мы можем заняться сегодня чем угодно.
Коул почувствовал себя так, как если бы кто-нибудь только что подарил ему три желания.
– Если ты уверена, что ты не против... – он подчеркнул это, не желая давать Эшли возможность сожалеть потом по поводу загубленного вечера, – то, я знаю, Кельвину это очень понравится.
– Я не против.
– Тогда позволь мне позвонить Рори и сказать, что ему с Лаурой не придется выступать в роли нянек. Он почувствует только облегчение. Он думает, что присутствие Кельвина у них намекает Лауре на что-то.
Разговаривая по телефону с братом, Коул заметил, как Кельвин побежал прямиком к доске для игры в триктрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16