Артур предпочитает изображать меня черными красками, не задумываясь о мотивах моих поступков. У меня не часто было свободное время, я постоянно разъезжал по делам, но когда возвращался в город хоть на недельку, то проводил ее с ним, хотя остальное время он жил с домоправительницей и ее мужем. К сожалению, Артур помнит только то, что ему хочется.
Он медленно допил пиво и принялся рассматривать меню, давая ей время подумать над его словами.
Обед, вопреки мрачным ожиданиям Ребекки, прошел очень весело. Жан и его моложавая и жизнерадостная жена присоединились к ним за столом, и Ребекка из их бесконечных рассказов, шуток и подколок узнала столько нового о мужчине, сидящем напротив! Да, похоже, Рассел Робертс был весьма многогранной личностью! Ребекка невольно заразилась общим весельем и скоро почувствовала себя совершенно непринужденно в этом обществе. Известие о том, что знаменитый финансист и богач мистер Робертс, которого они знали еще мальчишкой, опять в Дьепе, да еще со своей девушкой, было для этих милых людей грандиозной новостью, и они искренне радовались этому.
6
После выставки Рассел стал гораздо терпимее к брату. Благодаря этому их совместный ужин прошел в довольно душевной обстановке, хотя Ребекка и предпочла держаться в тени. Она убеждала себя, что делает это потому, что хочет дать братьям возможность сблизиться и лучше узнать друг друга. В глубине же души она понимала, что это не вся правда.
На самом деле она старалась держаться подальше от Рассела. Теперь, когда закончилась их конфронтация, обаяние его личности стало еще более очевидным. Он с легкостью очаровывал и мужчин, и женщин. Он обладал чудесным чувством юмора и мог выдавить улыбку даже из самых черствых сухарей, а его дар убеждения не имел равных. Постепенно, думала Ребекка, он станет ближе к Артуру и научится справляться с ним, когда тот становится в позу. А вот ей, Ребекке, сближаться с этим человеком совсем ни к чему.
После ужина Ребекка пошла в свою комнату. Она налила в ванну побольше воды, добавила туда пены, и лежала в этой теплой и душистой колыбели бесконечно долго. Через узенькое окошко она видела пейзаж за окном, В нем было что-то романтичное, и в другой обстановке, да еще с другим мужчиной, который лучше подходил бы ей, было бы здорово оказаться в этом почти сказочном замке, оторванной от всего мира. Поздние завтраки внизу в уютной гостиной и долгие ночи на этой королевской постели... Ребекка томно вздохнула.
Но тут она вспомнила, что рядом с ней не идеальный мужчина, созданный девичьим воображением, а вполне реальный Рассел. Настроение ее несколько испортилось, и она стала энергично намыливаться.
Забравшись после ванны в постель, она попыталась читать, но мозг отказывался воспринимать перипетии детектива. Ее мысли были слишком заняты Расселом, чтобы сосредоточиться на книге. Вскоре она выключила свет и откинулась на подушку. Огромное тлеющее бревно в камине давало такой жар, что Ребекка скоро забылась, разомлев от тепла и сытного ужина.
Ребекка чувствовала, что медленно падает в глубокую и темную пропасть. Падение продолжалось нестерпимо долго. Пропасть была так глубока, что она никак не могла достигнуть дна. Ей хотелось рвануться ввысь, как птице, к выходу из этого мрачного ущелья, чтобы снова увидеть ясный солнечный свет...
Почти ослепшая от темноты вокруг нее, она пыталась схватиться руками за что-нибудь, но не могла дотянуться до отвесных, едва выступавших из мрака стен. Тьма все плотнее сгущалась вокруг девушки, тая в себе неведомую опасность.
Сейчас бы она, не задумываясь, отдала все-все за маленький проблеск света, за возвращение домой, за свободу.
Мрачные стены начали угрожающе сдвигаться за ней, грозя навсегда похоронить ее в этой темноте. Теперь она изо всех сил старалась не касаться их, так как знала, что стоит лишь случайно притронуться к шершавой поверхности, как стена тяжело и неотвратимо поползет вниз, навсегда закрыв для нее выход. Ловушка захлопнется, и давящая мгла сомкнётся за своей жертвой навсегда.
Ребекка проснулась от собственного крика, и когда открыла глаза, то сразу не смогла понять где она находится. Сон еще закрывал своей мутной завесой окружающие предметы, их очертания расплывались и таяли в его туманной пелене.
Она собралась с силами, и пелена сна стала медленно таять; в ее разрывах проступили смутные пока очертания старинной мебели и темных оконных занавесок, постепенно они обретали объем и габариты, в памяти оживали привычные вещи. Впрочем, в темных углах комнаты долго еще клубились волнистые сонные туманы.
Ребекка отбросила одеяло и опустила ноги на пол. По ногам сразу же прошелся холодный ветер. Это был всего лишь сквозняк, но она, еще не совсем оправившаяся от чудовищного сна, восприняла его как леденящее веяние потустороннего мира. Ребекка задрожала крупной дрожью и с трудом подавила желание снова закутаться в одеяло.
Странный сон не отпускал ее. Она больше не могла оставаться одна, ей нужно было поговорить с кем-то. Артур – вот тот человек, к которому можно прийти за утешением даже в такой поздний час.
Спокойный сон Рассела был нарушен пронзительным женским криком. Он резко вскочил с постели. Направляясь в гостиную, он готов был ко всему: от налета ночных грабителей до визита потусторонних сил, но в доме было тихо.
Со вздохом Ребекка вышла в холл, освещенный, как обычно, слабым мерцанием лампочек и лунным светом, пробивающимся сквозь окна. Она щелкнула выключателем на лестнице, однако свет, едва мигнув, тут же погас, как будто где-то перегорели пробки.
Расстроенная, она стала подниматься наверх, размышляя, могут ли в таком доме водиться призраки. Превозмогая страх, Ребекка медленно продвигалась по темной спирали лестницы, нащупывая ногами ступеньки, хотя ее так и подмывало опрометью взлететь наверх и юркнуть в свою комнату. На первой площадке крошечное оконце своим мерцанием немного облегчило подъем, и она перевела дух, но уже через несколько ступенек девушку снова обступила кромешная тьма, и сердце у нее ушло в пятки.
Она замерла, прислушиваясь к неясному шороху. Потом, сцепив зубы, заставила себя одолеть несколько последних шагов к спасительному кругу лунного света – и тут же издала вопль ужаса, столкнувшись с темной фигурой, которая преградила ей путь. Она яростно отбивалась, от страха не узнавая голоса Рассела, к которому влетела в объятия.
Бледный лунный свет падал мужчине на спину, и, отражаясь, создавал легкое серебристое сияние. Крепким и надежным изваянием высился он на лестничной площадке, от его сильной фигуры веяло какой-то живой теплой силой, он словно наполнял пространство вокруг себя своим дыханием, успокаивая и вселяя уверенность.
Страх и тревога, вызванные ночным кошмаром, постепенно отступали, освобождая место тихой и спокойной воле, которую излучал мужчина, держащий испуганную девушку в своих объятиях.
– Что случилось, Ребекка? Ты кричала, как будто тебя режут. Страшный сон? – тихо спросил Рассел.
– Да. Прости, что разбудила тебя, – сказала она извиняющимся тоном.
Ей было тепло и спокойно в его объятиях. Некоторое время оба молчали. Дыхание становилось ровнее и тише, и сердце Ребекки уже не разрывалось от страха. Почувствовав себя лучше, она попыталась освободиться.
– Спасибо, Рассел, я уже успокоилась. Иди спать.
– Как я могу оставить тебя одну в таком состоянии?
– Я привыкла спать одна и нисколько не боюсь.
– Может быть, причина как раз в этом. Женщина не должна спать одна. Особенно такая, как ты...
Он ласково провел рукой по теплой и влажной от слез щеке девушки, обхватил ее лицо ладонями, легко и коротко коснулся губами ее губ. Так светло и естественно пьют птицы. Ребекка вздрогнула.
– Забудь о кошмаре, забудь обо всем на свете. Я помогу, тебе станет хорошо и спокойно, вот увидишь, – ласково нашептывал ей Рассел.
Он все сильнее и сильнее сжимал ее в своих объятиях. Его горячие ладони властно скользили по ее телу. И Ребекка с радостью и облегчением принимала эти успокаивающие ласки. Да, она нуждалась сейчас в его обществе. В противном случае она просто сойдет с ума. Девушка вдохнула горячий, терпкий запах мужского тела и беспомощно прильнула к груди своего спасителя.
Он поднял ее на руки и понес в сторону своей спальни, открыл ногой дверь и осторожно положил драгоценную ношу на смятые простыни.
– У меня уже вырабатывается привычка носить тебя на руках, – прошептал он.
Ребекка почувствовала, как в нем разгорается глухое, жаркое пламя, и потянулась к нему навстречу, как робкий весенний росток тянется к солнцу. Горячие пальцы Рассела коснулись верхней пуговицы ее рубашки, и Ребекка вздрогнула в предчувствии чего-то обжигающего.
– Ты все еще боишься меня? – тихо спросил Рассел. – Не надо бояться, доверься мне.
Он уже расстегнул все пуговицы ее ночной рубашки. У девушки перехватило дыхание. Пальцы Рассела коснулись ее груди, и сердце гулко отозвалось на это прикосновение. Губы Ребекки трепетали от жажды поцелуев. Проникая языком все глубже и глубже, он не переставал ласкать ее. Они целовались столь самозабвенно, что, когда на секунду прервались перевести дух, она в изнеможении склонила голову ему на грудь.
Когда они снова слились в страстном поцелуе, она уже полностью подчинилась воле Рассела. Он склонил голову и потерся щекой о нежные, волнующие его холмики, слегка прикрытые тонкой тканью сорочки. Он поцеловал их, каждый по отдельности, прямо через ткань, а потом приник губами к заманчивой выемке между ними.
Затем, уже ничего не соображая, порывисто закатал подол длинной сорочки и добрался до трепещущего тела Ребекки. Скользнув одной рукой по животу, дотронулся до груди и принялся ее ласкать, в его другая рука устремилась вниз, дерзко стремясь проникнуть между бедер девушки. Там оказалось влажно, влажно и горячо. Продолжая ласкать ее груди, он все глубже и глубже проникал во влагалище пальцами.
Стон отчаяния так похож на стон страсти! Рассел продолжал все более страстно ласкать Ребекку, и только когда она резко отпрянула, он нехотя оторвался от нее. Она еле слышно прошептала:
– Я не могу!
– Ты хочешь сказать – не хочу?
В его голосе был слышен холод обиды, и ее сердце разрывалось от боли.
– Ты знаешь, я больше уважаю женщин, которые сразу говорят «нет». Этих женских игр я не выношу.
Обида в его голосе сменилась презрением.
– Я хочу быть с тобой, но я просто не могу! – прошептала она голосом, полным слез.
– Я что-то тебя не пойму, – сухо сказал он, включая ночник.
– Выключи свет, – попросила она.
Она боялась увидеть выражение его лица, еще минуту назад такого страстного и полного невысказанной нежности к ней. Она не хотела видеть его глаза, полные теперь холода и враждебности. Но что же ей делать?! Если она расскажет ему, в чем дело, он сначала заинтересуется, а затем наверняка отгородится от нее, как только поймет, что лучше держаться подальше от Ребекки, от ее жизненных сложностей и, главное, от ее эмоциональных проблем. А если промолчать, это укрепит его уверенность в том, что она с ним играет.
Каким бы сложным человеком не был Рассел, его отношение к сексу было прямым и откровенным. Секс для него был приятным занятием – не более. И вряд ли можно назвать волнующей необходимость выслушивать исповедь неврастенички. Вряд ли девушки, которые были у него раньше, плакали в постели и отказывали ему в ласке. Вряд ли они требовали от него чего-нибудь, кроме удовольствия.
– Почему? – холодно спросил он.
– Потому.
Она не знала, что сказать ему. Ей было трудно говорить, все тело сотрясали рыдания.
Он пожал плечами, но свет выключил, и благословенная темнота опять опустилась над кроватью. Она лежала на спине, тупо уставившись в потолок. Рассел смотрел на нее, опершись на локоть.
– Я весь внимание, – проговорил он, видя, что она не торопится нарушить затянувшееся молчание.
– Прости меня, – прошептала она. – Ты сердишься?
– Какая разница.
– Я знаю – сердишься.
– Давай не будем выяснять отношения, просто скажи то, что собиралась.
Был ли в его голосе оттенок скуки или это ей показалось? Он, наверное, думает, что она будет рассказывать ему какие-то неправдоподобные истории, чтобы оправдать себя. Разве он не понимает, что она вовсе не такая.
А какая? – тут же спросил ее внутренний голос. Ах, если бы она знала это. Так многое изменилось за те несколько дней, которые прошли со дня их встречи с Расселом. Похоже, она окончательно запуталась в своих взаимоотношениях с самой собой.
Сколько времени она носила траур по Питу, а сейчас вдруг вздумала завести роман с человеком, который абсолютно не годился для серьезных отношений. Он способен лишь на мимолетный роман. Любить его – значит разбить свое сердце, которое она только-только умудрилась залатать. А ведь раньше она была такой благоразумной. Что же с ней произошло?
Ей бы надо начать так. «Однажды жили-поживали двое прелестных детей – мальчик и девочка. Они были так похожи, что первые годы жизни их не могли отличить друг от друга даже близкие родственники. Только позднее стало заметно, что Пит (так звали мальчика) очень похож на красавицу маму, а Ребекка (это имя носила девочка) – милая, но совершенно заурядная...»
Впервые она собиралась поведать кому-то эту историю, ей нужно было рассказать, как еще болит ее сердце, и о том, что жизнь прожита впустую, и впереди, должно быть, тоже лишь одна пустота.
– Я не знаю с чего начать... У меня эмоциональные проблемы... Ты знаешь, я обращалась к психоаналитику...
– Наркотики? – предположил он.
– Да нет, что ты, – удивилась она.
Как ни странно, Ребекка несколько успокоилась и почувствовала себя поувереннее. Она опять вспомнила о брате, его смеющееся лицо встало перед ее глазами.
– У меня был брат-близнец... Пит...
Ей было трудно даже просто произнести его имя, в ее горле стоял комок.
– Не волнуйся... – мягко сказал он, она слабо улыбнулась, не вполне уверенная в том, что он сможет увидеть эту улыбку.
– Мы были очень близки...
– Были?
– Он погиб немногим более двух лет назад...
Она стихла, ожидая, что он скажет какие-то пустые слова сожаления, а когда он промолчал, продолжала:
– Мы всегда были вместе. Когда мы были маленькими, мы даже изобрели свой собственный язык, который не понимал никто, кроме нас. У нас не было отца, и мама воспитывала нас одна, но когда нам было по семнадцать лет, мама умерла и нам пришлось пробиваться одним.
Она вспомнила, как изменилась их жизнь со смертью мамы. Именно тогда стало ясно, какие они разные. Ребекка была более ответственной и несла на себе груз домашних забот, а также умудрялась сочетать учебу в университете с работой.
Пит был более легкомысленным, и если у него что-нибудь случалось, он всегда спешил к Ребекке за поддержкой. Постепенно все окружающие стали воспринимать их как старшую сестру и младшего брата. Она всегда следила за тем, есть ли что поесть в доме, выстирано ли белье, написал ли Пит курсовую работу, не забыл ли он о важной встрече. Даже когда Пит бросил университет и устроился работать, она продолжала опекать его. Да. Она воспринимала Пита как младшего брата. Очень любимого брата.
– По твоему тону я понимаю, что пробиваться пришлось прежде всего тебе, – проницательно заметил Рассел.
Он нежно погладил ее по щеке, и она, вместо того, чтобы закрыться в своей скорлупке, почувствовала, что ей намного легче продолжать свой рассказ. Она вдруг поняла, что только что рассказала Расселу о себе больше, чем кому-либо другому. Даже Артуру. Впрочем, это ее не удивило и не повергло в ужас. Сейчас ей хотелось только одного – продолжить свой рассказ и довести его наконец до конца.
– А что случилось потом? – поинтересовался Рассел.
– Какое-то время мы были вполне счастливы, – сказала Ребекка.
Ее лицо было мокрым, что показалось ей странным, ведь она не плакала. Должно быть, слезы тихо сочились из ее глаз, не переставая.
– Это продолжалось довольно долго. Я изучала искусство в университете, а Пит делал карьеру в банковском деле, устраивал вечеринки, на которых он всегда был королем, менял дорогие машины. Он был красивый, веселый и пользовался большим успехом у девушек.
Оказалось, что это не так уже трудно – открывать свою душу любимому человеку. Сначала она думала, что даже произнести вслух имя брата будет непросто, но сейчас почувствовала облегчение оттого, что может излить наболевшую душу.
– А какое участие ты принимала в его жизни?
Глаза Ребекки уже привыкли к темноте, и она явственно видела сочувствие в его глазах.
– Его постоянные вечеринки, а также мелькание рядом с ним все новых женских лиц ужасно меня утомляли, поэтому я старалась поменьше появляться у него. Я была тогда занята учебой, которая меня увлекала. Поэтому у меня не было времени устраивать свою личную жизнь, и это не особенно тяготило меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Он медленно допил пиво и принялся рассматривать меню, давая ей время подумать над его словами.
Обед, вопреки мрачным ожиданиям Ребекки, прошел очень весело. Жан и его моложавая и жизнерадостная жена присоединились к ним за столом, и Ребекка из их бесконечных рассказов, шуток и подколок узнала столько нового о мужчине, сидящем напротив! Да, похоже, Рассел Робертс был весьма многогранной личностью! Ребекка невольно заразилась общим весельем и скоро почувствовала себя совершенно непринужденно в этом обществе. Известие о том, что знаменитый финансист и богач мистер Робертс, которого они знали еще мальчишкой, опять в Дьепе, да еще со своей девушкой, было для этих милых людей грандиозной новостью, и они искренне радовались этому.
6
После выставки Рассел стал гораздо терпимее к брату. Благодаря этому их совместный ужин прошел в довольно душевной обстановке, хотя Ребекка и предпочла держаться в тени. Она убеждала себя, что делает это потому, что хочет дать братьям возможность сблизиться и лучше узнать друг друга. В глубине же души она понимала, что это не вся правда.
На самом деле она старалась держаться подальше от Рассела. Теперь, когда закончилась их конфронтация, обаяние его личности стало еще более очевидным. Он с легкостью очаровывал и мужчин, и женщин. Он обладал чудесным чувством юмора и мог выдавить улыбку даже из самых черствых сухарей, а его дар убеждения не имел равных. Постепенно, думала Ребекка, он станет ближе к Артуру и научится справляться с ним, когда тот становится в позу. А вот ей, Ребекке, сближаться с этим человеком совсем ни к чему.
После ужина Ребекка пошла в свою комнату. Она налила в ванну побольше воды, добавила туда пены, и лежала в этой теплой и душистой колыбели бесконечно долго. Через узенькое окошко она видела пейзаж за окном, В нем было что-то романтичное, и в другой обстановке, да еще с другим мужчиной, который лучше подходил бы ей, было бы здорово оказаться в этом почти сказочном замке, оторванной от всего мира. Поздние завтраки внизу в уютной гостиной и долгие ночи на этой королевской постели... Ребекка томно вздохнула.
Но тут она вспомнила, что рядом с ней не идеальный мужчина, созданный девичьим воображением, а вполне реальный Рассел. Настроение ее несколько испортилось, и она стала энергично намыливаться.
Забравшись после ванны в постель, она попыталась читать, но мозг отказывался воспринимать перипетии детектива. Ее мысли были слишком заняты Расселом, чтобы сосредоточиться на книге. Вскоре она выключила свет и откинулась на подушку. Огромное тлеющее бревно в камине давало такой жар, что Ребекка скоро забылась, разомлев от тепла и сытного ужина.
Ребекка чувствовала, что медленно падает в глубокую и темную пропасть. Падение продолжалось нестерпимо долго. Пропасть была так глубока, что она никак не могла достигнуть дна. Ей хотелось рвануться ввысь, как птице, к выходу из этого мрачного ущелья, чтобы снова увидеть ясный солнечный свет...
Почти ослепшая от темноты вокруг нее, она пыталась схватиться руками за что-нибудь, но не могла дотянуться до отвесных, едва выступавших из мрака стен. Тьма все плотнее сгущалась вокруг девушки, тая в себе неведомую опасность.
Сейчас бы она, не задумываясь, отдала все-все за маленький проблеск света, за возвращение домой, за свободу.
Мрачные стены начали угрожающе сдвигаться за ней, грозя навсегда похоронить ее в этой темноте. Теперь она изо всех сил старалась не касаться их, так как знала, что стоит лишь случайно притронуться к шершавой поверхности, как стена тяжело и неотвратимо поползет вниз, навсегда закрыв для нее выход. Ловушка захлопнется, и давящая мгла сомкнётся за своей жертвой навсегда.
Ребекка проснулась от собственного крика, и когда открыла глаза, то сразу не смогла понять где она находится. Сон еще закрывал своей мутной завесой окружающие предметы, их очертания расплывались и таяли в его туманной пелене.
Она собралась с силами, и пелена сна стала медленно таять; в ее разрывах проступили смутные пока очертания старинной мебели и темных оконных занавесок, постепенно они обретали объем и габариты, в памяти оживали привычные вещи. Впрочем, в темных углах комнаты долго еще клубились волнистые сонные туманы.
Ребекка отбросила одеяло и опустила ноги на пол. По ногам сразу же прошелся холодный ветер. Это был всего лишь сквозняк, но она, еще не совсем оправившаяся от чудовищного сна, восприняла его как леденящее веяние потустороннего мира. Ребекка задрожала крупной дрожью и с трудом подавила желание снова закутаться в одеяло.
Странный сон не отпускал ее. Она больше не могла оставаться одна, ей нужно было поговорить с кем-то. Артур – вот тот человек, к которому можно прийти за утешением даже в такой поздний час.
Спокойный сон Рассела был нарушен пронзительным женским криком. Он резко вскочил с постели. Направляясь в гостиную, он готов был ко всему: от налета ночных грабителей до визита потусторонних сил, но в доме было тихо.
Со вздохом Ребекка вышла в холл, освещенный, как обычно, слабым мерцанием лампочек и лунным светом, пробивающимся сквозь окна. Она щелкнула выключателем на лестнице, однако свет, едва мигнув, тут же погас, как будто где-то перегорели пробки.
Расстроенная, она стала подниматься наверх, размышляя, могут ли в таком доме водиться призраки. Превозмогая страх, Ребекка медленно продвигалась по темной спирали лестницы, нащупывая ногами ступеньки, хотя ее так и подмывало опрометью взлететь наверх и юркнуть в свою комнату. На первой площадке крошечное оконце своим мерцанием немного облегчило подъем, и она перевела дух, но уже через несколько ступенек девушку снова обступила кромешная тьма, и сердце у нее ушло в пятки.
Она замерла, прислушиваясь к неясному шороху. Потом, сцепив зубы, заставила себя одолеть несколько последних шагов к спасительному кругу лунного света – и тут же издала вопль ужаса, столкнувшись с темной фигурой, которая преградила ей путь. Она яростно отбивалась, от страха не узнавая голоса Рассела, к которому влетела в объятия.
Бледный лунный свет падал мужчине на спину, и, отражаясь, создавал легкое серебристое сияние. Крепким и надежным изваянием высился он на лестничной площадке, от его сильной фигуры веяло какой-то живой теплой силой, он словно наполнял пространство вокруг себя своим дыханием, успокаивая и вселяя уверенность.
Страх и тревога, вызванные ночным кошмаром, постепенно отступали, освобождая место тихой и спокойной воле, которую излучал мужчина, держащий испуганную девушку в своих объятиях.
– Что случилось, Ребекка? Ты кричала, как будто тебя режут. Страшный сон? – тихо спросил Рассел.
– Да. Прости, что разбудила тебя, – сказала она извиняющимся тоном.
Ей было тепло и спокойно в его объятиях. Некоторое время оба молчали. Дыхание становилось ровнее и тише, и сердце Ребекки уже не разрывалось от страха. Почувствовав себя лучше, она попыталась освободиться.
– Спасибо, Рассел, я уже успокоилась. Иди спать.
– Как я могу оставить тебя одну в таком состоянии?
– Я привыкла спать одна и нисколько не боюсь.
– Может быть, причина как раз в этом. Женщина не должна спать одна. Особенно такая, как ты...
Он ласково провел рукой по теплой и влажной от слез щеке девушки, обхватил ее лицо ладонями, легко и коротко коснулся губами ее губ. Так светло и естественно пьют птицы. Ребекка вздрогнула.
– Забудь о кошмаре, забудь обо всем на свете. Я помогу, тебе станет хорошо и спокойно, вот увидишь, – ласково нашептывал ей Рассел.
Он все сильнее и сильнее сжимал ее в своих объятиях. Его горячие ладони властно скользили по ее телу. И Ребекка с радостью и облегчением принимала эти успокаивающие ласки. Да, она нуждалась сейчас в его обществе. В противном случае она просто сойдет с ума. Девушка вдохнула горячий, терпкий запах мужского тела и беспомощно прильнула к груди своего спасителя.
Он поднял ее на руки и понес в сторону своей спальни, открыл ногой дверь и осторожно положил драгоценную ношу на смятые простыни.
– У меня уже вырабатывается привычка носить тебя на руках, – прошептал он.
Ребекка почувствовала, как в нем разгорается глухое, жаркое пламя, и потянулась к нему навстречу, как робкий весенний росток тянется к солнцу. Горячие пальцы Рассела коснулись верхней пуговицы ее рубашки, и Ребекка вздрогнула в предчувствии чего-то обжигающего.
– Ты все еще боишься меня? – тихо спросил Рассел. – Не надо бояться, доверься мне.
Он уже расстегнул все пуговицы ее ночной рубашки. У девушки перехватило дыхание. Пальцы Рассела коснулись ее груди, и сердце гулко отозвалось на это прикосновение. Губы Ребекки трепетали от жажды поцелуев. Проникая языком все глубже и глубже, он не переставал ласкать ее. Они целовались столь самозабвенно, что, когда на секунду прервались перевести дух, она в изнеможении склонила голову ему на грудь.
Когда они снова слились в страстном поцелуе, она уже полностью подчинилась воле Рассела. Он склонил голову и потерся щекой о нежные, волнующие его холмики, слегка прикрытые тонкой тканью сорочки. Он поцеловал их, каждый по отдельности, прямо через ткань, а потом приник губами к заманчивой выемке между ними.
Затем, уже ничего не соображая, порывисто закатал подол длинной сорочки и добрался до трепещущего тела Ребекки. Скользнув одной рукой по животу, дотронулся до груди и принялся ее ласкать, в его другая рука устремилась вниз, дерзко стремясь проникнуть между бедер девушки. Там оказалось влажно, влажно и горячо. Продолжая ласкать ее груди, он все глубже и глубже проникал во влагалище пальцами.
Стон отчаяния так похож на стон страсти! Рассел продолжал все более страстно ласкать Ребекку, и только когда она резко отпрянула, он нехотя оторвался от нее. Она еле слышно прошептала:
– Я не могу!
– Ты хочешь сказать – не хочу?
В его голосе был слышен холод обиды, и ее сердце разрывалось от боли.
– Ты знаешь, я больше уважаю женщин, которые сразу говорят «нет». Этих женских игр я не выношу.
Обида в его голосе сменилась презрением.
– Я хочу быть с тобой, но я просто не могу! – прошептала она голосом, полным слез.
– Я что-то тебя не пойму, – сухо сказал он, включая ночник.
– Выключи свет, – попросила она.
Она боялась увидеть выражение его лица, еще минуту назад такого страстного и полного невысказанной нежности к ней. Она не хотела видеть его глаза, полные теперь холода и враждебности. Но что же ей делать?! Если она расскажет ему, в чем дело, он сначала заинтересуется, а затем наверняка отгородится от нее, как только поймет, что лучше держаться подальше от Ребекки, от ее жизненных сложностей и, главное, от ее эмоциональных проблем. А если промолчать, это укрепит его уверенность в том, что она с ним играет.
Каким бы сложным человеком не был Рассел, его отношение к сексу было прямым и откровенным. Секс для него был приятным занятием – не более. И вряд ли можно назвать волнующей необходимость выслушивать исповедь неврастенички. Вряд ли девушки, которые были у него раньше, плакали в постели и отказывали ему в ласке. Вряд ли они требовали от него чего-нибудь, кроме удовольствия.
– Почему? – холодно спросил он.
– Потому.
Она не знала, что сказать ему. Ей было трудно говорить, все тело сотрясали рыдания.
Он пожал плечами, но свет выключил, и благословенная темнота опять опустилась над кроватью. Она лежала на спине, тупо уставившись в потолок. Рассел смотрел на нее, опершись на локоть.
– Я весь внимание, – проговорил он, видя, что она не торопится нарушить затянувшееся молчание.
– Прости меня, – прошептала она. – Ты сердишься?
– Какая разница.
– Я знаю – сердишься.
– Давай не будем выяснять отношения, просто скажи то, что собиралась.
Был ли в его голосе оттенок скуки или это ей показалось? Он, наверное, думает, что она будет рассказывать ему какие-то неправдоподобные истории, чтобы оправдать себя. Разве он не понимает, что она вовсе не такая.
А какая? – тут же спросил ее внутренний голос. Ах, если бы она знала это. Так многое изменилось за те несколько дней, которые прошли со дня их встречи с Расселом. Похоже, она окончательно запуталась в своих взаимоотношениях с самой собой.
Сколько времени она носила траур по Питу, а сейчас вдруг вздумала завести роман с человеком, который абсолютно не годился для серьезных отношений. Он способен лишь на мимолетный роман. Любить его – значит разбить свое сердце, которое она только-только умудрилась залатать. А ведь раньше она была такой благоразумной. Что же с ней произошло?
Ей бы надо начать так. «Однажды жили-поживали двое прелестных детей – мальчик и девочка. Они были так похожи, что первые годы жизни их не могли отличить друг от друга даже близкие родственники. Только позднее стало заметно, что Пит (так звали мальчика) очень похож на красавицу маму, а Ребекка (это имя носила девочка) – милая, но совершенно заурядная...»
Впервые она собиралась поведать кому-то эту историю, ей нужно было рассказать, как еще болит ее сердце, и о том, что жизнь прожита впустую, и впереди, должно быть, тоже лишь одна пустота.
– Я не знаю с чего начать... У меня эмоциональные проблемы... Ты знаешь, я обращалась к психоаналитику...
– Наркотики? – предположил он.
– Да нет, что ты, – удивилась она.
Как ни странно, Ребекка несколько успокоилась и почувствовала себя поувереннее. Она опять вспомнила о брате, его смеющееся лицо встало перед ее глазами.
– У меня был брат-близнец... Пит...
Ей было трудно даже просто произнести его имя, в ее горле стоял комок.
– Не волнуйся... – мягко сказал он, она слабо улыбнулась, не вполне уверенная в том, что он сможет увидеть эту улыбку.
– Мы были очень близки...
– Были?
– Он погиб немногим более двух лет назад...
Она стихла, ожидая, что он скажет какие-то пустые слова сожаления, а когда он промолчал, продолжала:
– Мы всегда были вместе. Когда мы были маленькими, мы даже изобрели свой собственный язык, который не понимал никто, кроме нас. У нас не было отца, и мама воспитывала нас одна, но когда нам было по семнадцать лет, мама умерла и нам пришлось пробиваться одним.
Она вспомнила, как изменилась их жизнь со смертью мамы. Именно тогда стало ясно, какие они разные. Ребекка была более ответственной и несла на себе груз домашних забот, а также умудрялась сочетать учебу в университете с работой.
Пит был более легкомысленным, и если у него что-нибудь случалось, он всегда спешил к Ребекке за поддержкой. Постепенно все окружающие стали воспринимать их как старшую сестру и младшего брата. Она всегда следила за тем, есть ли что поесть в доме, выстирано ли белье, написал ли Пит курсовую работу, не забыл ли он о важной встрече. Даже когда Пит бросил университет и устроился работать, она продолжала опекать его. Да. Она воспринимала Пита как младшего брата. Очень любимого брата.
– По твоему тону я понимаю, что пробиваться пришлось прежде всего тебе, – проницательно заметил Рассел.
Он нежно погладил ее по щеке, и она, вместо того, чтобы закрыться в своей скорлупке, почувствовала, что ей намного легче продолжать свой рассказ. Она вдруг поняла, что только что рассказала Расселу о себе больше, чем кому-либо другому. Даже Артуру. Впрочем, это ее не удивило и не повергло в ужас. Сейчас ей хотелось только одного – продолжить свой рассказ и довести его наконец до конца.
– А что случилось потом? – поинтересовался Рассел.
– Какое-то время мы были вполне счастливы, – сказала Ребекка.
Ее лицо было мокрым, что показалось ей странным, ведь она не плакала. Должно быть, слезы тихо сочились из ее глаз, не переставая.
– Это продолжалось довольно долго. Я изучала искусство в университете, а Пит делал карьеру в банковском деле, устраивал вечеринки, на которых он всегда был королем, менял дорогие машины. Он был красивый, веселый и пользовался большим успехом у девушек.
Оказалось, что это не так уже трудно – открывать свою душу любимому человеку. Сначала она думала, что даже произнести вслух имя брата будет непросто, но сейчас почувствовала облегчение оттого, что может излить наболевшую душу.
– А какое участие ты принимала в его жизни?
Глаза Ребекки уже привыкли к темноте, и она явственно видела сочувствие в его глазах.
– Его постоянные вечеринки, а также мелькание рядом с ним все новых женских лиц ужасно меня утомляли, поэтому я старалась поменьше появляться у него. Я была тогда занята учебой, которая меня увлекала. Поэтому у меня не было времени устраивать свою личную жизнь, и это не особенно тяготило меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15