— Пусти меня, — шепнула она.Доамна Соломон внезапно остановилась, словно бы ощутив колдовство тех же чар, которые взбудоражили и Владимира.— Здесь кто-то есть, — сказала она тихонько. — Сейчас мы узнаем...И они стали потихоньку подкрадываться к дереву. Лиза опередила их, выйдя им навстречу.— Не иначе как фавн поселился в этом лесу! — воскликнула она, стараясь казаться безмятежно спокойной.— И будем надеяться, что только один, — подхватила доамна Соломон.Она было вновь собралась опереться на руку Владимира, но он застыл неподвижно, вперив глаза в темноту, из которой появилась Лиза. Кто же там был? И что там могло произойти, в густой кромешной тьме, под ее черным кровом?.. Он стыдился своих мыслей и злился на свое тело, скованное робостью. Ему хотелось бежать отсюда. Лес теперь сделался словно бы живым человеческим существом, теплым, телесным. И словно бы наплывал со всех сторон туманящий хмель женской наготы, и словно бы под каждым деревом учащенно дышали обнявшиеся пары.— А у тебя что стряслось, Владимир? — спрашивала тем временем Лиза. — Это ты только что кричал, да? — задала она с улыбкой новый вопрос.— Будто сама не знаешь? — ответил он, чувствуя себя униженным и мрачнея. — Можно подумать, что до сегодняшнего дня ты не слышала, как я кричу...Доамна Соломон рассмеялась и пододвинулась поближе к Лизе.— Оставь мальчика в покое, не смей мне его огорчать, — сказала она покровительственно.Владимир сам себе был мерзок. Надо заговорить о чем-то другом, куда-нибудь спрятаться, скрыться.— Интересно, а где все остальные? — спросил он и, высвободившись из настойчивых рук доамны Соломон, сложил ладони у рта и громко гикнул.Оглушительно-раскатистое «Эй» разом освободило его, самолюбивая его рана затянулась, как только ему показалось, будто весь лес встрепенулся и отозвался на его крик.— Вла-а-ад! — радостно отозвался девичий голос. — Где ты там прячешься?— Давайте устроим ей сюрприз! — предложила Лиза.— От нашего сюрприза ей станет страшно, а нам смешно, — согласился Владимир.В прогалине появилась боязливо ступающая тень.— Никаких сюрпризов! — закричала Рири. — Я вижу, где вы.Но шла она все-таки с большой опаской... Из-за каждого дерева кто-то мог неожиданно выскочить, прыгнуть, схватить, напугать...— Сейчас я вас посмешу, — прибавила она, подходя. — Только не надо устраивать мне сюрпризов...Она остановилась и переждала несколько мгновений, превозмогая дрожь.Из темноты ей навстречу шел Владимир.— А где ты была? — задал он вопрос, отвлекая ее и успокаивая.— Пошла посмотреть, который час, и заблудилась. А кто там еще? — быстро спросила Рири, вглядываясь в темноту.— Лиза и Аглая, — прежним успокаивающим тоном ответил Владимир. — Ты кого-нибудь еще видела?Рири рассмеялась:— Я пошла посмотреть время, а там, знаешь, Стере и Жорж развалились на травке...Из-за деревьев появилась заинтересованная Лиза.— Кто-нибудь видел Андроника? — спросила она.— Нет, я не видела... Может, он нам еще что-нибудь готовит... А у меня тоже сюрприз, — прибавила Рири уже куда громче. — Дорина и капитан гуляют ну точь-в-точь влюбленная парочка...Заинтересовавшись, подошла поближе и доамна Соломон.— Ты их видела? Точно капитан? Или Андроник? — спросила Лиза.Рири покачала головой. Нет, нет, конечно, капитан Мануилэ шел с Дориной рядышком, и они потихоньку между собой переговаривались, а Дорина все вверх смотрела, словно из лесной чащи хотела выбраться на простор и на свободе полюбоваться небесным сводом.— Они вдвоем шли? — опять спросила Лиза. — Андроника не было неподалеку?Рири вновь покачала головой: никого, ни души не было. И сама удивилась, до чего горячо отрицает присутствие Андроника, как будто защищает его от незаслуженного обвинения, и вспыхнула.— Интересно, о чем могут говорить влюбленные? — улыбнулся и словно бы удивился Владимир. — Надо будет сказать Жоржу, он обрадуется...
Капитан Мануилэ столкнулся с Дориной случайно, он не искал ее. В путь он отправился последним, постоял, подумал и пошел прямиком по просеке. Шел углубившись в собственные мысли, чувствуя все отчетливей и отчетливей отвращение к себе: какое гадкое, постыдное малодушие, с чего ему, человеку зрелому, взрослому, слушаться какого-то мальчишку?!. Наваждение, да и только!.. Многое казалось ему странным в этом Андронике. Странным и неприятным. Но неприятнее всего было то, что его шумное, беспокойное вторжение, его нелепые детские затеи (мальчик, без сомнения, привык делить все свое время между спортом и женщинами) нарушили некий лад, не дав возможности насладиться ночным таинственным лесом. Огромный дремотный лес больше не занимал Мануилэ. Как не занимал его и просторный городской парк, где кричат увлеченные игрой подростки и дети... Затеянная Андроником беготня лишила лес всякой таинственности, и сень листвы, так казалось теперь капитану, могла прятать теперь только целующуюся парочку или храпящего сновидца.Он уже подумывал, не повернуть ли ему назад, как вдруг совсем рядом с собой заметил Дорину. Он узнал ее расшитую блузку и белые неспокойные руки.— Это вы, господин капитан? — окликнула его девушка.— По нечаянности, я, — ответствовал капитан. — А вы кого ждете?Дорина словно бы и впрямь затаилась в засаде. С пенька, который она себе облюбовала, можно было, оставаясь невидимой, наблюдать за множеством разбегающихся между деревьями тропок. Но на вопрос капитана Дорина ответила однозначно и даже с негодованием. Мануилэ все понял, и кровь бросилась ему в лицо. Андроник всерьез раздражал его. И раздражал все больше. Уязвленное самолюбие заставляло презирать и глупую девчонку, которая вообразила, будто легче легкого вскружить голову первому встречному.— Я не понял, в чем все-таки смысл игры, — говорил между тем Мануилэ, наблюдая замешательство Дорины. — Мне думается, Андроник вознамерился что-то стянуть и исчезнуть... Но замечательно то, что все без исключения служат его прихотям, — поторопился он добавить, заметив, что Дорина приготовилась возражать.— Не думаю, чтобы домнул Андроник был всего-навсего заурядным мошенником, — сказала Дорина, овладев собой.Капитан рассмеялся и, шагнув, оказался близко-близко от девушки. Ему вдруг почудилось, что перед ним — нет, не невеста, не благонравная барышня, которая требует безоглядного почитания, а одна из тех веселых девиц, которые роем мелькали в его холостой жизни. Он взял ее за руку и легонько потянул к себе.— Забудь о нем, голубка, он не достоин того, чтобы его защищала такая славная барышня...Дорина застыла в изумлении от столь внезапной перемены. Кто он такой и что себе позволяет, да еще так фамильярно?Но звать на помощь она не стала. В общем, капитан не сказал никакой грубости, и жест его был вовсе не так уж дерзок, только слишком уж неожидан...— Пойдемте лучше пройдемся, — предложил капитан Мануилэ.Дорина колебалась, но капитан тихонько тянул ее за собой.— Вы ведете себя несколько странно, — отважилась сказать ему Дорина.— Вообразите, будто отыгрываете фант, барышня, — засмеялся Мануилэ. — Разве сердится кто-нибудь на фанты? Да и кавалер сплошь и рядом попадается не тот, который по нраву...Прямота его вынудила Дорину к извинению:— Ничего подобного я не говорила. Но должна признаться, ваш голос напугал меня.— Может быть, виной тому эхо... Но подумайте, может ли что-то случиться с нами в этом лесу? — помолчав, спросил капитан, оглядывая все, что только мог оглядеть.Дорина подняла глаза к небу. И впрямь, оно было так спокойно, так незыблемо-надежно...— Мы как будто в Цишмиджиу, — добавил Мануилэ.— Нет, скорее в Синае, в парке возле монастыря, — уточнила с улыбкой Дорина.— И это обидно, ведь правда? Особенно если предвкушал в лесу жутковатую встречу со сказкой, чертями и вурдалаками.— Не продолжайте, прошу вас! Мне сразу становится страшно! — воскликнула Дорина, загораживаясь руками.— Не бойтесь. Я тоже на что-нибудь да гожусь. Но что бы мы ни говорили, нам было бы куда лучше без этого взбалмошного юнца.Дорина насупилась. Мануилэ раздражал ее настойчивым повторением одного и того же. «Кто знает, что про меня думает этот мужлан?..» Дорина и впрямь понадеялась в какую-то минуту, что идет Андроник. Забавно было бы повстречаться с ним наедине. И возможно, кто знает... Она и теперь оборачивалась. Ей казалось, что кто-то идет за ними, но никого позади не было. Все остальные были далеко-далеко.— А что, вы думаете, делают остальные? — осведомилась Дорина, только бы переменить тему.— Как и мы с вами, беседуют о любви, — с нарочитой грубостью ответствовал капитан.Дорина тревожно вздрогнула. А что, если он сейчас предложит ей руку и сердце? Было бы только смешно... Но все же вполне возможно, что в один прекрасный день именно этот человек... Ах, если бы он был дурачком вроде Стере, которого просто-напросто можно было бы презирать...— Мне хотелось бы порассуждать с вами как раз насчет этой материи, — вновь заговорил капитан. — И совершенно серьезно... А чем заняты остальные, я, честное слово, не знаю, но вас я бы хотел спросить по-дружески, разумеется, если вы мне позволите...— Ну разумеется, — поспешила уверить его успокоенная Дорина.— Я хотел бы узнать ваше мнение вот по какому вопросу: штука, которую именуют любовью, что она, по-вашему, — случайность, внезапный пожар или итог долгих лет дружеского расположения и взаимопонимания?.. Ваше, именно ваше собственное мнение мне чрезвычайно интересно.— Видите ли, я пока еще не имела дела ни с каким видом собственности, — пошутила Дорина. — Но конечно, какое-то мнение есть и у меня... Конечно, я думала о любви, и скорее как о чем-то идеальном, поскольку еще ничего не знаю о ней...Она говорила много, охотно, с жаром. И вдруг поняла, что сама не знает, что говорит, говорит будто в беспамятстве, думая совсем о другом, тревожно завороженная мерцанием неспокойных глаз... И она замолчала и стала глядеть вверх, на небо, ища покоя.«Она думает о другом», — уязвленно понял Мануилэ. И он с такой остротой ощутил присутствие того, другого, что душная волна ревности перехватила ему дыхание и заставила покраснеть.— Я понимаю, понимаю, — сказал он, овладевая собой.— Разве не так? Но это так трудно высказать, — извинилась Дорина.Они по-прежнему шли рядом. «О нем, она думает только о нем», — чувствовал капитан.— Интересно, а который теперь час? — вдруг спросила Дорина, словно вспомнила о необыкновенно важном деле. — Не пора ли нам возвращаться? 7 Шел десятый час, и терпению семейства Замфиреску приходил конец. Все втроем они сидели во дворе на лавочке и смотрели на келарскую.— И не сомневайтесь, все так и есть, как я вам сказала, — говорила доамна Замфиреску. — Они спят и видят, как бы сбыть Дорину с рук...Барышня Замфиреску, сочтя унизительным оборот, который приняла их беседа, поднялась со скамейки и отправилась к озеру.— Пойду посмотрю, не возвращаются ли, — сказала она.— И я думаю, что не ошибаюсь, предполагая, кто уладит дело, — продолжала госпожа Замфиреску. — Слаживалось все тишком, еще в Бухаресте, так чтобы мы ни о чем и знать не знали... Можно подумать, что боялись, будто мы у них женишка украдем...Она засмеялась, хотя было ей не до смеха, она нервничала. Хоть бы Лиза побыстрей возвращалась, у Лизы она что-нибудь бы выведала...— Ты, наверно, тоже проголодалась? — спросил домнул Замфиреску. — Может, не будем больше ждать и поужинаем?Наконец-то доамна Замфиреску могла дать выход своему раздражению:— Да мы обедать кончили в четыре часа! И уж ты-то, слава Богу, накушался!..Домнул Замфиреску мигом повернулся к своей супруге, готовясь дать ей резкий отпор. Но тут к ним, размахивая руками, подбежала барышня.— Идут! — крикнула она весело. — У озера уже голоса слышны... Какая приятная у них компания!..Теперь она уже жалела, что не пошла с ними в лес. Может, они играли в какие-нибудь игры или хором пели. Раз так долго не возвращались...— Хорошо, что идут, — оживился домнул Замфиреску. — Будем надеяться, что не все разом усядутся за карты...Разобиженная доамна Замфиреску поднялась со скамейки и подошла к дочери.— Не стоит говорить, что мы их ждали и не ужинали, — зашептала она. — Пусть не думают, что мы тут без них с тоски умирали... Посмотрим, пригласят ли нас вообще...Голоса раздавались совершенно отчетливо, но никого не было видно; наверно, шли очень медленно. То и дело слышался смех. Доамна Замфиреску тоже заготовила улыбку. Опять усевшись на скамейку, она оживленно заговорила, стараясь расшевелить свою маленькую компанию. «Пусть не думают, что мы тут без них скучали и ждали их как манны небесной...»— ...А когда взойдет луна, Хорике? — нежно спросила она домнула Замфиреску.— К полуночи, — ответил супруг, глядя на небо.— ...Уж кто-кто, а я не грешил, — послышался голос Стере, — мы с Жоржем сидели тихо на месте, а не гоняли, как вы все, по лесу...— Ну и что? Скажете, плохо было? — смеясь, спросил Андроник.Смеялся он так, что сердиться на него было невозможно. Искренне и заразительно смеялась сама горделивая, мужественная юность. Барышня Замфиреску уже радостно улыбалась, хотя компания только-только приближалась к воротам.— Грешнее всех я, — прибавил Андроник. — Я так и не осуществил задуманного...— А может быть, вы нам скажете, что вы такое задумали, — попросила Лиза.— Нет, не могу, — извиняющимся тоном ответил Андроник, — потому что еще не отказался от задуманного... Вся беда в том, что я немного заплутался и не успел. А то, глядишь, вы и теперь бегали бы по лесу...— Но я же умру от любопытства! — воскликнула Лиза.— Не стоит, сударыня, — заверил ее Андроник. — Игра продолжается и без нашего ведома...Семейства встретились, и доамна Соломон принялась рассказывать Замфиреску лесные приключения.— Потрясающе! — восклицала она. — Какая тишина! Какой воздух!..— А я, что я говорила вам! — вставила в разговор свое слово барышня Замфиреску.Говорили все разом, наперебой. Оттаял даже Стамате и время от времени позволял себе пошутить: поцелуй Лизы прибавил ему уверенности в себе.— Как только выйдет луна, мы тут же отправляемся в лес, так и знайте, — заявил он.— Только не я, — отказался Стере. — Молодежь — дело другое.Доамна Замфиреску радостно захохотала. На кого, на кого, а на Стере можно положиться, и еще, наверное, можно рассчитывать на Соломона.Поужинают и сядут играть где-нибудь в отдельной комнатке у отца келаря.— Кто у нас занимается ужином? — спросил домнул Соломон. — Корзины из автомобиля принесли?Рири, Лиза, доамна Соломон собирались идти накрывать на стол.Барышня Замфиреску в первую секунду тоже открыла было рот, чтобы предложить свои услуги, но тут увидела, что Дорина по-прежнему сидит на скамейке. Значит, и ей можно остаться. Здесь столько молодых людей — болтовня, смех, шутки, — здесь лучше...— Кто со мной в погреб за вином? — вновь спросил домнул Соломон.Почти все мужчины захотели осмотреть монастырские подвалы. Особенно нетерпеливо хотели осмотреть их Андроник и Владимир.— Только имейте в виду, что вино придется нести в ведрах, — посетовал домнул Соломон, польщенный вниманием, которым встречалось каждое его предложение.— В ведрах и корчагах, — уточнил домнул Замфиреску. — И позаботьтесь, чтобы продали вам темно-рубинового, потрясающее вино... Хорош и мускат, но слишком скоро ударяет в голову.— Больно крепок, — вмешалась доамна Замфиреску. — Хорике, а мы какое вино привезли?— Да тоже вроде неплохое.— Нет-нет, мешать не будем, — отказался Стере. — И не забудьте попросить брынзы. Брынза здесь — пальчики оближешь!Веселой гурьбой собрались на поиски отца ключаря. Заслышав шум во дворе, черными тенями из келий выскользнули монахи, но отца ключаря среди них не было: домнул Соломон, будучи знакомым с ним лично, удостоверил это. Отец ключарь — высокий, сухопарый, костистый, с редкой бородкой, «будто траченной молью, и вдобавок гундосит». И домнул Соломон заговорил в нос, подражая отцу ключарю.Стамате и капитан Мануилэ рассмеялись.— А Андроник куда подевался? — спросил вдруг домнул Соломон, обнаружив, что молодой человек исчез.— Пошел, видно, приятелей отыскивать, — сказал Владимир.— Неужто ты поверил его россказням о приятелях? — ироническим шепотом осведомился капитан.— Ш-ш-ш! Он же может услышать, — прервал его Стамате. — Нехорошо сплетничать за спиной...— Именно, именно, — поддержал домнул Соломон. — Мне кажется, он хороший мальчик из хорошей семьи, жаль только, что слишком взбалмошный и неспокойный, — прибавил он, желая всем потрафить.Наконец отыскали ключаря и попросили налить двадцать литров темно-рубинового. Монах взял две объемистые корчаги, ведро и повел их, показывая дорогу.— Как-то управитесь?.. — пробурчал он, не глядя на гостей.Перед дверью, окованной железными полосами, монах остановился, нашарил ключ и аккуратно, не торопясь, отомкнул замок. Потом зажег свечку, переложил ведро в левую руку, взял свечку правой, отдав перед тем корчаги Владимиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Капитан Мануилэ столкнулся с Дориной случайно, он не искал ее. В путь он отправился последним, постоял, подумал и пошел прямиком по просеке. Шел углубившись в собственные мысли, чувствуя все отчетливей и отчетливей отвращение к себе: какое гадкое, постыдное малодушие, с чего ему, человеку зрелому, взрослому, слушаться какого-то мальчишку?!. Наваждение, да и только!.. Многое казалось ему странным в этом Андронике. Странным и неприятным. Но неприятнее всего было то, что его шумное, беспокойное вторжение, его нелепые детские затеи (мальчик, без сомнения, привык делить все свое время между спортом и женщинами) нарушили некий лад, не дав возможности насладиться ночным таинственным лесом. Огромный дремотный лес больше не занимал Мануилэ. Как не занимал его и просторный городской парк, где кричат увлеченные игрой подростки и дети... Затеянная Андроником беготня лишила лес всякой таинственности, и сень листвы, так казалось теперь капитану, могла прятать теперь только целующуюся парочку или храпящего сновидца.Он уже подумывал, не повернуть ли ему назад, как вдруг совсем рядом с собой заметил Дорину. Он узнал ее расшитую блузку и белые неспокойные руки.— Это вы, господин капитан? — окликнула его девушка.— По нечаянности, я, — ответствовал капитан. — А вы кого ждете?Дорина словно бы и впрямь затаилась в засаде. С пенька, который она себе облюбовала, можно было, оставаясь невидимой, наблюдать за множеством разбегающихся между деревьями тропок. Но на вопрос капитана Дорина ответила однозначно и даже с негодованием. Мануилэ все понял, и кровь бросилась ему в лицо. Андроник всерьез раздражал его. И раздражал все больше. Уязвленное самолюбие заставляло презирать и глупую девчонку, которая вообразила, будто легче легкого вскружить голову первому встречному.— Я не понял, в чем все-таки смысл игры, — говорил между тем Мануилэ, наблюдая замешательство Дорины. — Мне думается, Андроник вознамерился что-то стянуть и исчезнуть... Но замечательно то, что все без исключения служат его прихотям, — поторопился он добавить, заметив, что Дорина приготовилась возражать.— Не думаю, чтобы домнул Андроник был всего-навсего заурядным мошенником, — сказала Дорина, овладев собой.Капитан рассмеялся и, шагнув, оказался близко-близко от девушки. Ему вдруг почудилось, что перед ним — нет, не невеста, не благонравная барышня, которая требует безоглядного почитания, а одна из тех веселых девиц, которые роем мелькали в его холостой жизни. Он взял ее за руку и легонько потянул к себе.— Забудь о нем, голубка, он не достоин того, чтобы его защищала такая славная барышня...Дорина застыла в изумлении от столь внезапной перемены. Кто он такой и что себе позволяет, да еще так фамильярно?Но звать на помощь она не стала. В общем, капитан не сказал никакой грубости, и жест его был вовсе не так уж дерзок, только слишком уж неожидан...— Пойдемте лучше пройдемся, — предложил капитан Мануилэ.Дорина колебалась, но капитан тихонько тянул ее за собой.— Вы ведете себя несколько странно, — отважилась сказать ему Дорина.— Вообразите, будто отыгрываете фант, барышня, — засмеялся Мануилэ. — Разве сердится кто-нибудь на фанты? Да и кавалер сплошь и рядом попадается не тот, который по нраву...Прямота его вынудила Дорину к извинению:— Ничего подобного я не говорила. Но должна признаться, ваш голос напугал меня.— Может быть, виной тому эхо... Но подумайте, может ли что-то случиться с нами в этом лесу? — помолчав, спросил капитан, оглядывая все, что только мог оглядеть.Дорина подняла глаза к небу. И впрямь, оно было так спокойно, так незыблемо-надежно...— Мы как будто в Цишмиджиу, — добавил Мануилэ.— Нет, скорее в Синае, в парке возле монастыря, — уточнила с улыбкой Дорина.— И это обидно, ведь правда? Особенно если предвкушал в лесу жутковатую встречу со сказкой, чертями и вурдалаками.— Не продолжайте, прошу вас! Мне сразу становится страшно! — воскликнула Дорина, загораживаясь руками.— Не бойтесь. Я тоже на что-нибудь да гожусь. Но что бы мы ни говорили, нам было бы куда лучше без этого взбалмошного юнца.Дорина насупилась. Мануилэ раздражал ее настойчивым повторением одного и того же. «Кто знает, что про меня думает этот мужлан?..» Дорина и впрямь понадеялась в какую-то минуту, что идет Андроник. Забавно было бы повстречаться с ним наедине. И возможно, кто знает... Она и теперь оборачивалась. Ей казалось, что кто-то идет за ними, но никого позади не было. Все остальные были далеко-далеко.— А что, вы думаете, делают остальные? — осведомилась Дорина, только бы переменить тему.— Как и мы с вами, беседуют о любви, — с нарочитой грубостью ответствовал капитан.Дорина тревожно вздрогнула. А что, если он сейчас предложит ей руку и сердце? Было бы только смешно... Но все же вполне возможно, что в один прекрасный день именно этот человек... Ах, если бы он был дурачком вроде Стере, которого просто-напросто можно было бы презирать...— Мне хотелось бы порассуждать с вами как раз насчет этой материи, — вновь заговорил капитан. — И совершенно серьезно... А чем заняты остальные, я, честное слово, не знаю, но вас я бы хотел спросить по-дружески, разумеется, если вы мне позволите...— Ну разумеется, — поспешила уверить его успокоенная Дорина.— Я хотел бы узнать ваше мнение вот по какому вопросу: штука, которую именуют любовью, что она, по-вашему, — случайность, внезапный пожар или итог долгих лет дружеского расположения и взаимопонимания?.. Ваше, именно ваше собственное мнение мне чрезвычайно интересно.— Видите ли, я пока еще не имела дела ни с каким видом собственности, — пошутила Дорина. — Но конечно, какое-то мнение есть и у меня... Конечно, я думала о любви, и скорее как о чем-то идеальном, поскольку еще ничего не знаю о ней...Она говорила много, охотно, с жаром. И вдруг поняла, что сама не знает, что говорит, говорит будто в беспамятстве, думая совсем о другом, тревожно завороженная мерцанием неспокойных глаз... И она замолчала и стала глядеть вверх, на небо, ища покоя.«Она думает о другом», — уязвленно понял Мануилэ. И он с такой остротой ощутил присутствие того, другого, что душная волна ревности перехватила ему дыхание и заставила покраснеть.— Я понимаю, понимаю, — сказал он, овладевая собой.— Разве не так? Но это так трудно высказать, — извинилась Дорина.Они по-прежнему шли рядом. «О нем, она думает только о нем», — чувствовал капитан.— Интересно, а который теперь час? — вдруг спросила Дорина, словно вспомнила о необыкновенно важном деле. — Не пора ли нам возвращаться? 7 Шел десятый час, и терпению семейства Замфиреску приходил конец. Все втроем они сидели во дворе на лавочке и смотрели на келарскую.— И не сомневайтесь, все так и есть, как я вам сказала, — говорила доамна Замфиреску. — Они спят и видят, как бы сбыть Дорину с рук...Барышня Замфиреску, сочтя унизительным оборот, который приняла их беседа, поднялась со скамейки и отправилась к озеру.— Пойду посмотрю, не возвращаются ли, — сказала она.— И я думаю, что не ошибаюсь, предполагая, кто уладит дело, — продолжала госпожа Замфиреску. — Слаживалось все тишком, еще в Бухаресте, так чтобы мы ни о чем и знать не знали... Можно подумать, что боялись, будто мы у них женишка украдем...Она засмеялась, хотя было ей не до смеха, она нервничала. Хоть бы Лиза побыстрей возвращалась, у Лизы она что-нибудь бы выведала...— Ты, наверно, тоже проголодалась? — спросил домнул Замфиреску. — Может, не будем больше ждать и поужинаем?Наконец-то доамна Замфиреску могла дать выход своему раздражению:— Да мы обедать кончили в четыре часа! И уж ты-то, слава Богу, накушался!..Домнул Замфиреску мигом повернулся к своей супруге, готовясь дать ей резкий отпор. Но тут к ним, размахивая руками, подбежала барышня.— Идут! — крикнула она весело. — У озера уже голоса слышны... Какая приятная у них компания!..Теперь она уже жалела, что не пошла с ними в лес. Может, они играли в какие-нибудь игры или хором пели. Раз так долго не возвращались...— Хорошо, что идут, — оживился домнул Замфиреску. — Будем надеяться, что не все разом усядутся за карты...Разобиженная доамна Замфиреску поднялась со скамейки и подошла к дочери.— Не стоит говорить, что мы их ждали и не ужинали, — зашептала она. — Пусть не думают, что мы тут без них с тоски умирали... Посмотрим, пригласят ли нас вообще...Голоса раздавались совершенно отчетливо, но никого не было видно; наверно, шли очень медленно. То и дело слышался смех. Доамна Замфиреску тоже заготовила улыбку. Опять усевшись на скамейку, она оживленно заговорила, стараясь расшевелить свою маленькую компанию. «Пусть не думают, что мы тут без них скучали и ждали их как манны небесной...»— ...А когда взойдет луна, Хорике? — нежно спросила она домнула Замфиреску.— К полуночи, — ответил супруг, глядя на небо.— ...Уж кто-кто, а я не грешил, — послышался голос Стере, — мы с Жоржем сидели тихо на месте, а не гоняли, как вы все, по лесу...— Ну и что? Скажете, плохо было? — смеясь, спросил Андроник.Смеялся он так, что сердиться на него было невозможно. Искренне и заразительно смеялась сама горделивая, мужественная юность. Барышня Замфиреску уже радостно улыбалась, хотя компания только-только приближалась к воротам.— Грешнее всех я, — прибавил Андроник. — Я так и не осуществил задуманного...— А может быть, вы нам скажете, что вы такое задумали, — попросила Лиза.— Нет, не могу, — извиняющимся тоном ответил Андроник, — потому что еще не отказался от задуманного... Вся беда в том, что я немного заплутался и не успел. А то, глядишь, вы и теперь бегали бы по лесу...— Но я же умру от любопытства! — воскликнула Лиза.— Не стоит, сударыня, — заверил ее Андроник. — Игра продолжается и без нашего ведома...Семейства встретились, и доамна Соломон принялась рассказывать Замфиреску лесные приключения.— Потрясающе! — восклицала она. — Какая тишина! Какой воздух!..— А я, что я говорила вам! — вставила в разговор свое слово барышня Замфиреску.Говорили все разом, наперебой. Оттаял даже Стамате и время от времени позволял себе пошутить: поцелуй Лизы прибавил ему уверенности в себе.— Как только выйдет луна, мы тут же отправляемся в лес, так и знайте, — заявил он.— Только не я, — отказался Стере. — Молодежь — дело другое.Доамна Замфиреску радостно захохотала. На кого, на кого, а на Стере можно положиться, и еще, наверное, можно рассчитывать на Соломона.Поужинают и сядут играть где-нибудь в отдельной комнатке у отца келаря.— Кто у нас занимается ужином? — спросил домнул Соломон. — Корзины из автомобиля принесли?Рири, Лиза, доамна Соломон собирались идти накрывать на стол.Барышня Замфиреску в первую секунду тоже открыла было рот, чтобы предложить свои услуги, но тут увидела, что Дорина по-прежнему сидит на скамейке. Значит, и ей можно остаться. Здесь столько молодых людей — болтовня, смех, шутки, — здесь лучше...— Кто со мной в погреб за вином? — вновь спросил домнул Соломон.Почти все мужчины захотели осмотреть монастырские подвалы. Особенно нетерпеливо хотели осмотреть их Андроник и Владимир.— Только имейте в виду, что вино придется нести в ведрах, — посетовал домнул Соломон, польщенный вниманием, которым встречалось каждое его предложение.— В ведрах и корчагах, — уточнил домнул Замфиреску. — И позаботьтесь, чтобы продали вам темно-рубинового, потрясающее вино... Хорош и мускат, но слишком скоро ударяет в голову.— Больно крепок, — вмешалась доамна Замфиреску. — Хорике, а мы какое вино привезли?— Да тоже вроде неплохое.— Нет-нет, мешать не будем, — отказался Стере. — И не забудьте попросить брынзы. Брынза здесь — пальчики оближешь!Веселой гурьбой собрались на поиски отца ключаря. Заслышав шум во дворе, черными тенями из келий выскользнули монахи, но отца ключаря среди них не было: домнул Соломон, будучи знакомым с ним лично, удостоверил это. Отец ключарь — высокий, сухопарый, костистый, с редкой бородкой, «будто траченной молью, и вдобавок гундосит». И домнул Соломон заговорил в нос, подражая отцу ключарю.Стамате и капитан Мануилэ рассмеялись.— А Андроник куда подевался? — спросил вдруг домнул Соломон, обнаружив, что молодой человек исчез.— Пошел, видно, приятелей отыскивать, — сказал Владимир.— Неужто ты поверил его россказням о приятелях? — ироническим шепотом осведомился капитан.— Ш-ш-ш! Он же может услышать, — прервал его Стамате. — Нехорошо сплетничать за спиной...— Именно, именно, — поддержал домнул Соломон. — Мне кажется, он хороший мальчик из хорошей семьи, жаль только, что слишком взбалмошный и неспокойный, — прибавил он, желая всем потрафить.Наконец отыскали ключаря и попросили налить двадцать литров темно-рубинового. Монах взял две объемистые корчаги, ведро и повел их, показывая дорогу.— Как-то управитесь?.. — пробурчал он, не глядя на гостей.Перед дверью, окованной железными полосами, монах остановился, нашарил ключ и аккуратно, не торопясь, отомкнул замок. Потом зажег свечку, переложил ведро в левую руку, взял свечку правой, отдав перед тем корчаги Владимиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12