— Как ее зовут?— Ах, — ответил с важностью Алессандрини, — этого я не знаю. — Кажется, она называла мне свое имя, но я не запомнил. Вначале я думал, что ее зовут Адина. Но Адина была другая, та, что ушла. Впрочем, я думаю, она отправилась в Мовилу разыскивать вас, — добавил он задумчиво. — Она сказала, что знает вас, и даже очень хорошо.— Адина? — изумился Эмануэль. — Адина, а дальше как?Алессандрини пожал плечами:— По правде говоря, я не запомнил ее имя. Но она говорила, что знает вас очень хорошо, что, если бы не одно событие в вашей жизни, вы бы обручились.— В таком случае она принимает меня за кого-то другого! — воскликнул Эмануэль с внезапно просиявшим лицом.— Нет, не думаю, — возразил Алессандрини. — Она рассказала нам о вас целую историю. И если хорошенько вдуматься...Но он не успел закончить фразу. Он увидел в дверях Толстомордика и сделал ему знак рукой. Толстомордик не спеша подошел к ним, переваливаясь и улыбаясь.— Так, значит, вы и есть тот самый человек, о котором столько разговоров, — сказал он, усаживаясь и с интересом разглядывая Эмануэля. — Я представлял вас другим...— Ты можешь ему обо всем рассказать, — разрешил Алессандрини. — Я его подготовил.Эмануэль смущенно улыбнулся и, не зная, что сказать, протянул через стол сигареты.— Нет, спасибо, я больше не курю, — сказал Толстомордик. — Я курил всю ночь... Так, значит, это вы, — продолжал он, глядя на него и странно улыбаясь.— Не виляй, — перебил его Алессандрини. — Я сказал тебе, что я его подготовил.— Сударь, — произнес Толстомордик, обращаясь к Алессандрини, — никогда не верьте словесным портретам, которые составляют женщины. Если хотите узнать, как выглядит тот или иной человек, спросите у мужчины. Я, например, если бы спросил у вас, вместо того чтобы слушать Адину, тут же и признал бы его.Алессандрини взял Эмануэля за руку и прошептал, указывая на Толстомордика:— Если я правильно понял, Адина его невеста.— О нет! — возразил Толстомордик с горькой улыбкой. — Я знаю, что так говорят, но это не правда. Возможно, если бы не одно событие в нашей жизни... Но в конце концов, что было, то было. Не будем ворошить прошлое... Она уехала в Мовилу разыскивать вас, — добавил он после короткой паузы, развернувшись к Эмануэлю. — Она говорила, что вы давно не виделись. Все спрашивала себя, узнаете ли вы ее после стольких лет...Эмануэль внимательно слушал, пытаясь понять. Он провел рукой по лицу, словно хотел нащупать и обрести самого себя, потом снова рассмеялся.— Я думаю, что здесь какая-то путаница, — произнес он наконец, стараясь казаться безразличным.— Что я тебе говорил? — с торжеством спросил Алессандрини у Толстомордика. — Я говорил тебе, что Адриана его тут же раскусила. Ей было достаточно одного взгляда.— Да, любопытно, — сказал Толстомордик, пристально вглядываясь в Эмануэля. — Хотя я и хорошо его знал, Адина описала мне его так, что я не смог бы догадаться, что это он. А Царица только раз увидела его в дверях.— Долю секунды! — подхватил Алессандрини. — Какая изумительная женщина! Какой ум!— Царица? — повторил Эмануэль.— Да, мы ее так в шутку величаем, — пояснил Толстомордик.— Ариана, — прибавил от себя Алессандрини. — Я объяснил вам, кто это.— Но кто она? Как ее зовут? — в отчаянии закричал Эмануэль.— Адриана, — произнес Толстомордик. — Еще несколько месяцев тому назад она была Адрианой Паладе, а сейчас, после развода, снова стала Адрианой. Или Царицей, как мы ее величаем. Она близкая приятельница Адины. Они познакомились прошлой зимой на катке и с тех пор неразлучны.— Это изумительная женщина! — снова воскликнул Алессандрини.Эмануэль уставился в пустоту.— На катке, — тихо повторил он больше для себя.— Ты можешь сказать ему и остальное, — настаивал Алессандрини. — Я его предупредил.С величайшим усилием Эмануэль поднялся со стула.— Я должен идти, — сказал он, пытаясь улыбнуться. — У меня автобус в восемь утра...Но Алессандрини схватил его за руку и удержал на месте:— Что с вами? Разве я не сказал вам, что мы все едем в Балчик?Эмануэль замотал головой.— Это невозможно! — сказал он. — У меня снята комната в Мовиле. И мне остается прожить там неделю. А затем — в Бухарест и за дела...Оба его собеседника вдруг рассмеялись. Толстомордик смеялся негромко, почти бесшумно, слегка прикрыв глаза, а Алессандрини, казалось, сотрясал глубокий внутренний рокот, пока он не захлебнулся от смеха и не стал кашлять.— Вы просто-напросто изумительны! — наконец с трудом выдавил он из себя.И тыльной стороной ладони принялся вытирать слезы. В этот момент бармен принес кофе. Алессандрини схватил с подноса стакан с водой и стал пить.— Да, — сказал Толстомордик, опустив глаза, — он и вправду изумительный. Это самое сказала и Царица.Эмануэль, красный от волнения, незаметно для себя мял пальцами пачку сигарет.— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — произнес он медленно и раздельно.— Ваше превосходительство! — вскричал Алессандрини с неожиданным энтузиазмом. — Это просто-напросто изумительная женщина! Вы непременно должны с ней познакомиться.— От души сожалею, — сказал Эмануэль, — но днем я должен быть в Мовиле.Алессандрини внезапно повернулся к Толстомордику.— Это все из-за Адины, — сказал он. — Так что, в конечном счете, Адина, возможно, и права...Толстомордик опять улыбнулся и принялся пить кофе.— Что касается меня, — сказал он, не поднимая глаз, — то я думаю, Адина вольна принять любое угодное ей решение. То, что было в прошлом, меня не интересует.Эмануэль снова пытался рассмеяться.— Ее зовут не Адиной, — важно произнес Толстомордик. — Адиной зовем ее мы, друзья. Так назвал ее как-то раз Джиб. И с тех пор за ней осталось имя Адина.— Он перепутал ее с Адрианой, — вмешался Алессандрини.— Да. Он спутал ее с Царицей. А они совсем не похожи.Эмануэль продолжал стоять, облизывая губы, глядя то на одного, то на другого.— Но ей пришлось по душе это имя, — продолжал Толстомордик, — и она так и осталась Адиной.В этот момент Алессандрини вдруг поднял кверху обе руки.— Подождите! Подождите! — крикнул он, обращаясь к кому-то, кто собирался войти. — Не входите все, потому что я еще не закончил!Эмануэль побледнел и в тревоге обернулся к двери. Молодой человек, светловолосый и веснушчатый, направлялся к их столику. Одет он был небрежно, словно собирался идти на пляж.— Царица прислала меня сказать вам, что мы сделаем остановку в Мовиле, — сообщил он, подходя.Потом повернулся к Эмануэлю, посмотрел на него с любопытством и улыбнулся.— Это Ионицэ, — быстро объяснил Алессандрини. — Талантливый художник.Эмануэль взял протянутую над столом руку и рассеянно пожал ее.— Я не думал, что он такой, — заговорил Ионицэ. — Я думал, он ниже ростом. И более нервный, — добавил он, смерив его взглядом.— Это все влияние Царицы, — сказал Толстомордик. — То, как она обрисовала его сегодня ночью...— Нет, — возразил Ионицэ, не отрывая глаз от лица Эмануэля. — Я руководствовался описанием Адины.Он подвинул стул и сел.— Вы ему все рассказали? — спросил он.— У нас не было времени, — ответил Алессандрини. — Он приехал недавно, часов в пять.— Царица настаивает, чтобы вы рассказали ему, как он пытался бежать, прыгнув в воду и поплыв к берегу.Алессандрини и Толстомордик многозначительно переглянулись, и лица у них осветились словно одной и той же улыбкой.— Это было самое интересное, — прошептал Толстомордик, прикрыв глаза. — Расскажите вы, сударь.— Ах, нет! — возразил Алессандрини и покачал головой. — Я что-то устал. И я не мастер рассказывать.— Он договорился с Толстомордиком подвести яхту как можно ближе к берегу, — сталрассказывать Ионицэ, — и вот — поцелуй, несколько слов: «Прощай! И никогда ты не узнаешь, как я тебя любил!..» — а потом бултых в воду...Ионицэ засмеялся, придя в хорошее расположение духа, и опять поглядел на Эмануэля.— Но то, что случилось потом, было еще лучше, — вмешался Алессандрини. — Потому что, проплыв около километра, он устал, попытался лечь на спину, и, когда вода вошла ему в рот и нос, он испугался и принялся звать на помощь.— Счастье, что вслед за ним прыгнула Царица и все время плыла позади, невидимая, готовая помочь.Толстомордик с несколько виноватым видом посмотрел на Эмануэля.— Действительно, это было самое интересное, — сказал он. — Жаль, что Адине не удалось послушать...— Ах, нет! — воскликнул Ионицэ. — Если бы и Адина была там, Царица не посмела бы вмешаться. Адина считает, что он очень хорошо плавает. А для хорошего пловца один или два километра — сущий пустяк. Если бы и Адина была там, Царица не осмелилась бы сказать, что, проплыв километр, он устал и принялся звать на помощь.— Позволь, — перебил его Алессандрини, — но ведь Адриана объяснила нам, что он был очень утомлен, и была права. Посмотрите, как он сейчас выглядит, а ведь еще и шести нет. А несколько часов тому назад? Вспомните рассказ Арианы о том, как он гулял в Мовиле по молу, под дождем, а потом здесь, по набережной, куря сигарету за сигаретой. Он выглядел очень усталым.Эмануэль слушал их, старясь делать вид, что это к нему не относится, но краска заливала его лицо.— О ком вы говорите? — спросил он резким, пронзительным голосом.— Ну, вы словно не понимаете! — воскликнул Алессандрини. — О ком еще мы можем говорить?..— Нам поведала сегодня ночью Царица, что произойдет дальше, — пояснил Толстомордик. — Как вы приедете сюда, найдете всех нас и в конце концов позволите убедить себя ехать с нами на яхте в Балчик.— Это немыслимо! — перебил его Эмануэль. — Алессапдршш может подтвердить, что ни при каких обстоятельствах я не позволил бы себя убедить...— Сразу видно, что вы ее не знаете! — воскликнул Алессандрини.— Ну конечно не знает, — подтвердил Ионицэ.— В любом случае вы бы поехали вместе с нами на яхте, — продолжал Толстомордик. — Но чувство долга и особенно страх перед Царицей...— Я вам в последний раз повторяю, — произнес Эмануэль прерывающимся от волнения голосом.— Прошу вас, не прерывайте его! — воскликнул Алессандрини, хватая Эмануэля за руку.— Ты плохо рассказываешь, — вмешался Ионицэ. — Ты забыл самое важное: как он сидел на яхте в купальном костюме, — который ему одолжили вы, сударь, — пояснил он, обращаясь к Алессандрини, — дрожа от холода, но не решаясь пошевелиться, потому что Царица обнимала его за плечи и что-то шептала...— Ах, какая красота! — воскликнул Алессандрини, закрыв глаза, чтобы лучше вспомнить. — Я словно тоже был там и видел все. Ведь и я играл свою роль в этой истории. Я телеграфировал в гостиницу, чтобы ваши вещи переслали в Балчик.— У меня была самая неблаговидная роль, — задумчиво произнес Толстомордик. — Мне было вас жаль, я слышал, что вы уезжаете в Стокгольм вице-консулом, что это ваш первый дипломатический пост, и мне было вас жаль. И я хотел помочь вам выйти из затруднительного положения. Я был у руля. И я подвел яхту на расстояние одного-двух километров от берега...Алессандрини схватил его за руку:— И я крикнул тебе: «Эй, Толстомордик, лево руля, ты ведешь нас к скалам. Левее!..»— И тогда вы прыгнули в море, — продолжал Толстомордик, — и попытались доплыть до берега.— Но вы устали, — подхватил Алессандрини, — и, проплыв километр, начали захлебываться и звать на помощь.— Царица тоже прыгнула в воду, — перебил его Ионицэ, — но вы этого не видели. Она плыла следом за вами.— Счастье, что и Бельдиман был там, — продолжал Алессандрини, — и увидел вас.Эмануэль вдруг страшно побледнел.— Бельдиман! — вскричал он. — Но что нужно Бельдиману во всей этой истории?— Он был там, на берегу, и увидел вас, — продолжал Алессандрини с воодушевлением. — Он крикнул вам, чтобы вы легли на спину, а сам быстро разделся, вошел в воду и поплыл к вам.— Но что нужно Бельдиману в этой истории? — снова спросил Эмануэль сурово, хрипло. — Откуда вы знаете о Бельдимане?— Как откуда? — удивился задетый за живое Алессандрини. — Он был с нами здесь, сегодня ночью, за этим столом...— Но откуда его знает она, Адриана, Ариана?! — воскликнул раздраженный Эмануэль. — Откуда она знает Бельдимана?Все трое остолбенели, словно не могли поверить своим ушам.— Вот это да! — воскликнул Алессандрини, ударив ладонями по столу. — Это замечательно!.. — И громко рассмеялся, содрогаясь всем телом.Эмануэль дико взглянул на него, повернулся спиной и поспешно отошел от стола.— До свидания! — крикнул он с порога.
Он мог бы сесть на восьмичасовой автобус, но, подходя к остановке, заметил молодую женщину, и ему показалось, что она поджидает его, сидя на скамейке и делая вид, что читает. Он видел, как она то и дело поднимает глаза от журнала и с любопытством оглядывается вокруг, особенно внимательно присматриваясь к столикам на тротуаре. Эмануэль свернул в первую же улочку, которая попалась ему по дороге, и, увидев парикмахерскую, вошел внутрь.Когда он в половине девятого снова подошел к остановке, женщина по-прежнему сидела на скамейке, скучая и листая журнал. Секунду Эмануэль колебался, затем повернулся к ней спиной и принялся искать кафе. Он спросил чаю и выпил его медленно, задумчиво. Небо начинало проясняться, утро обещало быть теплым. Через полчаса он встал из-за стола и не торопясь пошел к автобусной остановке. Женщина нетерпеливо прохаживалась по тротуару. Эмануэль почувствовал, что у него бешено колотится сердце, и, не глядя по сторонам, подошел к автобусу. Нашел свободное место позади шофера и, облегченно вздохнув, сел.Около одиннадцати он был в гостинице. Увидев его, Арон помахал ему рукой.— У меня для вас приятная неожиданность, — прошептал он, внимательно оглядывая меня. — Я не могу сказать, кто это, но знаю, что это вам доставит радость...И, слегка прикрыв глаза, таинственно улыбнулся...— Как ее зовут? — строго спросил Эмануэль.— Не скажу, а то вы догадаетесь... Она приехала вчера вечером и искала вас повсюду, у Видригина, у Трандафира... Потом ждала здесь, в холле, часов до двух...— Ты не мог бы ее описать?— Нет, это сюрприз. Она решила не ходить на пляж. И мы договорились, что, как только вы вернетесь, я, не говоря ни слова, пошлю к ней в комнату Марианну...Эмануэль внимательно слушал, то и дело облизывая губы.— Хорошо, — сказал он, — я сейчас вернусь.Он вышел из гостиницы и отправился прямо на пляж. Было жарко, и Эмануэль шел медленно, временами останавливаясь, чтобы передохнуть. Дойдя до мола, он снял пиджак, разулся, положил носки в карман и двинулся дальше. Но, не пройдя и ста метров, остановился, стал искать платок, чтобы прикрыть лоб, потом раздумал и направился к киоску.Купив газету, свернул ее так, чтобы можно было надеть на голову наподобие шляпы, и пошел дальше.Но вдруг почувствовал чрезмерную усталость, замученность донельзя и сел на край мола. Он сидел долго, глядя на море.И вдруг он понял, что за его спиной кто-то стоит, и в испуге обернулся. Встретившись взглядом с Бельдиманом, просветлел лицом и глубоко вздохнул.— Я искал вас всю ночь, — быстро заговорил он. — Искал и в «Альбатросе». Я хотел сказать, что вы были правы. Он получил телеграмму и уехал. Вэлимэреску, — пояснил он, видя, что Бельдиман в недоумении на него смотрит. — Телеграмму с предписанием срочно явиться в суд...Бельдиман снял куртку и уселся рядом с ним. Он казался погруженным в свои мысли.— Это не был призыв на военные сборы, как мы думали, — сказал, улыбаясь, Эмануэль. И поскольку Бельдиман продолжал молчать, он спросил, вдруг понизив голос: — Почему вы мне не сказали? Если вы знали, почему не сказали мне об этом?Бельдиман повернулся и с любопытством оглядел его, как будто увидел впервые:— А что я должен был вам сказать?— Все, что случилось потом. Всю эту путаницу с Алессандрини и его друзьями в Балчике...— А, — встрепенулся Бельдиман, словно внезапно что-то вспомнив, — вы говорите об Алессандрини. Я встретил его сегодня ночью в «Альбатросе»... Он должен появиться здесь с минуты на минуту, — добавил он, указывая головой на море.Эмануэль проследил за его жестом и увидел яхту, тихо плывущую в километре от берега.— Если вы знали, вы должны были меня предупредить, — сказал он, еще сильнее понизив голос. — Речь идет об очень важном, о моей карьере. Это мой первый дипломатический пост, — пояснил он шепотом.— Такая, какой вы ее видите, — сказал Бельдиман с гордым блеском в глазах, — она стоит сегодня десять, двенадцать миллионов. А я ее купил два года тому назад меньше чем за четыре миллиона. За бесценок!— Она ваша? — спросил изумленный Эмануэль.— Была моей, когда я ее купил. Но я купил не для себя. Я купил ее для ветреной Адрианы. Грехи старости! — прибавил он шепотом.Словно во сне, Эмануэль протянул руку, нащупал носки и принялся обуваться.— Посмотрите-ка, — продолжал Бельдиман, пристально вглядываясь, — она сейчас прыгнет в море и приплывет сюда, к нам. Она всегда так делает, сколько я ее знаю. Потому я и выбрал это место, здесь нет скал. Посмотрите! — воскликнул он с воодушевлением. — Она прыгнула!Эмануэль застыл с ботинком в руке, напряженно глядя поверх волн.
1 2 3 4