Красивая история. Ей хочется, чтоб я ее выставил пинком под зад! Я избегаю насилия. Я, который еще совсем недавно был так жесток… Черт побери, мой характер и все, что я растерял тут и там… Сейчас я сомневаюсь во всем… наверное, из-за постоянного недосыпания…
Забавно, что ее муж, Марсель, не приехал… Он нашел предлог… В некоторых семьях супруги соревнуются в подлости…
– Ну так я поеду одна! – так она сказала…
Но чего же они от меня хотят, чего? Марсель, сын, семья, они все заодно… она самая смелая!.. Они все голлисты! конечно!.. голлисты сопротивляются мощно!.. Марсель обзавелся бистро, таким себе еврейским кафе-ресторанчиком и даже складом… Он мне объяснил… что у него тогда стояли боши, теперь он вернул бистро назад, еще до Сталинграда… да, с тех пор он не приезжал ко мне… со Сталинграда… Сейчас все становится малость забавным, после Сталинграда… Он не держит на меня зла… Слова худого никогда не сказал… Но так как обо мне судачит весь его квартал, он тут же поворачивает на 180 градусов… он только и говорит, что обо мне… «Он болтун, он пьянчужка, он хвастун…» Он треплет по всему Ванву, продажная свинья, что вот я какой! Что мы были когда-то товарищами… Но со времен моего «нацизма»… все, кранты! finish! finibus!
До войны он лизал мне задницу… «Селин, мой друг!..» Сейчас обнаглел! Да, это правда, мы дружили… Мы были вместе в Валь. Операции, города, награды, за настоящие ранения, полученные в настоящей войне, об этом можно говорить с гордостью, не для того чтобы на грош что-то выгадать… но… сейчас другие времена. Он даже не может себе позволить со мной увидеться… Я могу сказать, о чем я думаю!.. Что лежит на сердце!.. Еще одно откровение мне не повредит… Франция – это всеобщее признание, что началось со св. Женевьевы на горе ее у Вердена в 17-м, сейчас это только любопытствующая толпа, люди в массе своей вовсе не религиозны. Я их вижу здесь… они смотрят искоса, парень, его мать, они отвратительны!.. пример неблагодарности… с ними, и с тысячами таких же, как они, я всегда был благороден, приветлив, даже сентиментален… а они пришли ко мне как могильщики! Они и все остальные! У меня нет реестра собственных слабостей, я плюю на них, хотя, черт возьми, это невозможно! Все из меня ушло! Вытекло, утекло, и живая сила, и мягкость… как доказательство: обобранный до нитки, собственная шкура – единственное достояние! да и та дырявая! Тюрьма под конец жизни! Нормалек!
– Вы кончили!
– Вполне возможно!
– Молодцом!
– А в чем моя заслуга?
Было бы у меня состояние, я бы оставил им все. Я обдумываю, что сказать, вот ведь выдался случай, я на них смотрю внимательно. Ладно, короче. Люди ко мне всегда относились не очень хорошо. Их во все времена интересовали добыча, погоня, кровь! Это началось в 14-м! Все в строку! Сперва они кричали о законе, потом судили-рядили в полиции! Я хотел им, своим соратникам, спасти голосовые связки! их смрадные глотки, их сердца, полные дерьма, помочь им избежать Бойни… мои книги предназначены для этого.
– Гордецы! – как они возмущаются. – Лучше смерть! Братья по крови, я вас обожаю! Любовь моих бессонных ночей, ура! Я загоняю Каина в угол! Берегись! Победа! Я тебя вижу!* Pro Deo! Раскрои мне череп! Сделай рану пошире, братец, пошире! Чтобы небо вошло! Звезда только для тебя? ты ее очень хочешь? в подарок – моя жизнь! А могу ли я тебе помочь? Ты хочешь меня поцеловать? Если я ему, этому пацану, дам сейчас огромный молоток и предложу раскроить мне башку? мне, здесь, сейчас же, у меня дома? Он не осмелится!.. Он струсит… Придут другие, взломают двери, разгромят библиотеку… Я размышляю… Я предчувствую… Чтобы я не жаловался, мне отрежут язык, выколют глаза, а чтоб было смешнее, выкинут в окно на тротуар… А там за меня возьмутся другие… Привяжут к хвосту лошади, и гоп, лошадка! пустят во весь опор! проспект Опера, площадь Конкорд, как королеву Брюно*. Я читал об этом в учебнике истории, в школе, что возле сквера Лувуа, в начальной школе, чтоб вы уверовали, я как есть местный, аттестат зрелости и все такое!
Все произойдет в присутствии огромной толпы, перед всем городом, вывалившим смотреть на казнь, как на праздничное зрелище! Ах, я возбужден, такова моя природа… но я не забываю ни о своих обещаниях, ни о посетителях, ни о вас.
– Вот человек, сбившийся с пути!
– Я? Я не сплю?
Я вижу Клеманс и ее сына, они сопят!.. они обнюхивают мою библиотеку, мои пожитки, мои коллекции, кстати, очень хорошо продаваемые… Они уже воспользовались… (о, это важное замечание!) другими моими неприятностями!.. моим провалом в Рюэй! Опять катастрофа! Ах, моя клиника! моя дорогая клиника!..* Они говорят себе: это непременно нужно сделать!.. Нужно туда смотаться до официальной продажи!.. такой шанс, другого случая не представится! Они пришли в числе десяти тысяч других грабить меня! Это вопрос времени!
– Поторопись, Клеманс…
Я снова думаю о Рюэй, пришло время снова вспомнить о нем… красивые деревья… парусные лодки… мой санаторий! какое невезение! Он только заканчивает учебу, этот парень… Он унаследует все мои книги… Это проклятие всей моей жизни, никогда ничего не могу сберечь, никогда и нигде, ни единой книги… Судьба у меня отняла все! Хозяин предлагал мне все продать… я их подначиваю: друзья мои, угощайтесь! Они упаковывают мою библиотеку… парень выбирает чтиво! мамаша – исключительно кухонные принадлежности! Марсель же – погреб!
Ничто менятак не опьяняет, как тяжелейшие крушения, я просто хмелею от несчастий, я не ищу их специально на свою голову, но они настигают меня, как гости, имеющие привилегию входить в мой дом… Я же рассказывал вам про Рюэй, я начал с того момента, когда все пошло наперекосяк! Какое было предприятие! Двух секретарей из Шату под зад! Я зову вас на помощь, мои смелые друзья… Я хочу сказать Арлон Клеманс, парню… Замки уже опечатаны! Распродажа уже завтра! Пусть они нажрутся! Все ради дружбы! Они мчатся на всех парах… эти ловкачи! они привезли даже тетушку из Нанта, ту, которую приютили на пару дней! они увозят все мои инструменты! спешат успеть за одну ночь! колокол! из Рюэй к себе скорей! что за прелесть! на плечах, потом в машину на руках, туда, обратно, можно было бы заполнить три грузовика! в придачу библиотека и, по крайней мере, двенадцать ящиков с бутылками, пять шкафов медикаментов, мой «Пупинель»*, Два термостата, двадцать четыре кровати, кухонное оборудование в комплекте…
Обалдеть… К рассвету у меня не остается ничего, кроме полусотни журналов «Обзор двух миров»… я хочу сказать, переплетенных, в приличном состоянии, да мотоцикла с коляской, ну, еще «Пашон»* и пять спринцовок… Чтобы не говорили потом, будто я ничего им не оставил… стоило бы, по крайней мере, взять с них пару расписок. Ах, расписки для наголову разбитого! но вот что меня немного утешает, Марсель, его жена и их выблядок, да еще тетка спасли все это! не для меня! для себя! Я, лично, не люблю реликвии…* я считаю, что они приносят беду… мне бы хотелось оказаться на дне и заново начать жизнь… с большим энтузиазмом!.. Со всем усердием! Нет! И к черту все эти их сложности, все эти романтические иллюзии! я не занимаюсь больше прожектерством!.. Столовая, гостиная, двадцать комнат, обиталище буржуа, банковский счет!.. черт! Только стетоскоп, ручка, некрашеный деревянный стол… без гроша!.. и без прикрас!
Идите подавитесь и обожритесь! Вздор! Ваш скарб вас и придавит! жизнь вас скрутит! Вы катите свою тележку, бредете, спотыкаетесь, шатаетесь! опускаетесь еще ниже! обрывки, лохмотья, ненужный мусор! Судьба – самый строгий судья, она вам ужо задаст головомойку…
Трудно пасть еще ниже, чем в одиночное заключение! Тем более в ссылке!.. Забрали игрушки у балованного ребенка! Сколько рукописей они уничтожили: пятьдесят лет писания, сверхчеловеческих усилий… Неплохо разыграно! Абсолютное разрушение, разгул ненависти вокруг, парализованный придурок – это чудо, а я еще жалуюсь… моя бедная жена тут же, на убогом ложе, моя танцовщица, только что прооперирована…* В средневековье были и свои плюсы… иногда одно коротенькое прошение могло спасти от приговора… сейчас вы пишете толстенные тома, жалобы, заявления…знаете ли вы «Двор Чудес», что на улице Реомюр? Сейчас там кинотеатр!* Никакой милостыни! До наступления эпохи Освобождения по одному слову короля темницы открывались! Рождество!* Неужели! Пойдите да посмотрите! Ах, ситуация дикая! Король Олаф* ничего не может, оттуда, где я страдаю безмерно, меня не могут выпустить лишь по его приказу! Его бы высекла толпа, заикнись он об этом. «Освободите подателя сего!» – досаждаю просьбами.
Действительно, я пишу отовсюду! с Монмартра, из дома! из глубины моей темницы! и в то же время с берега моря, из нашей хижины!* Пересечение мест, времен! Черт! Это же феерия, вы понимаете… это феерия… это будущее! Прошлое! Мнимое! Реальное! Усталость! Все-таки я додумался до одной шутки, что, мол, последний пес, отбившийся от своих и теперь бредущий вдоль сточной канавы, допустим, его зовут Пирам, меньше терзается сомнениями, чем я!.. быть настолько затравленным псом, как ни одна собака на свете! Стесняться своего имени Пирам! можно вынести ужас этого имени, Пирам! Пирам – еще не катастрофа!
Но это еще не все, мое непроизносимое имя! Есть еще и болезнь! есть еще и желания! Есть еще и шпионы повсюду… Вы увидите по мере развития сюжета…* если бы я сорвал их планы! если бы я много путешествовал! Они-то попутешествовали!.. Лили и Улисс…* Безо всяких пикантных подробностей я всегда готов предоставить вам свой прах… вам не интересно, вы меня никогда бы не прочли! Да, но меня считают подпольщиком! Однажды все прояснится! (арест 23 февраля)* и сто тысяч предъявленных к оплате счетов, долгов! другие суды, вызовы в Верховный суд и т. д.! самое страшное – тюрьма! Унижение! Лишение прав!* Все!.. Стремглав с горы – это сила, однажды выдохнутая бездной и защищающая вас каждый раз от ударов, от этих нашествий разинутых пастей… и опускающая вас все ниже и ниже, в пучину горя и слез.
Поразмыслите! круговерть ненависти!
Беспомощность, последний вздох… Точно! конечно! Вы испускаете дух – и привет! Легким ветерком!
Но боль остается, язвящая, пробуждающая злоязычие! каждое движение отдается болью в сердце! Вы сердитесь! Вы спасены! Ненависть! не самый блестящий выход… аморально… Черт! Это слова! плевать на мои мысли, мои жалкие потуги! Вернемся к фактам! Итак, я вам рассказывал, Рюэй – это полный разгром, колокол, мебель и т. п., я лавировал между тут и там, попробовал всего понемножку и тут и там, пытался применить свои знания, но все на ветер, пустота!.. Перемены мест, самопожертвование… в городе, в провинции, в поле, проковыляв по дорожке, заползши по лестнице на верхний этаж, ярый приверженец искусства исцелять, мастер перевязок, профессионал утешения, родов, предписаний и любитель потискать сестричек… Вне страдания! вне микробов! усталости! смерти! и, по крайней мере, двадцати пяти других видов мучения!.. Ну а в заключение злоключений… Дудки! как бы не так! Господи! При всех моих перевоплощениях – такая мизерная прибыль! Повсюду разбросаны мои ощипанные перья!..
Единственное мое неоспоримое достижение – это диспансер мое создание, он бы затмил славу Бурбуля, Котерэ, санатория доктора Нери и даже Энгьен с его термальным озером, стеклянными куполами, парком. Отсюда хорошо видно: Саннуа*, этот аэрарий для астматиков! в Мон-Дор – на омнибусе! место пребывания королей Пти-Бурс! Ворота Парижа, туда и обратно! На меня напали изматывающие катары, осложненные моей «финансовой несостоятельностью»,* которые меня одолевают с начала весны! я сказал, весна? да круглый год! Ах, место, о котором я так мечтал! Вы видите карьеры над Аржантей, эти трещины в почве, естественная сухость! серебристая белизна южных склонов! покидая свой завод, свой прилавок, они приезжали погостить пару часов у меня… и не теряли ни минуты! Сразу же приступали к лечению, развалиться в гамаке… жар песков, сухость, вот и весь секрет! Пойдите поищите астматика в Сахаре! Вдохните воздух раскаленных песков! Черт побери Мон-Дор! Для людей с деньгами у меня были дом и кровати, «ночной туберкулезный санаторий»! все окна открыты, все выходят на юг! Всегда на юг!
Один раз дело выгорело. Лечение шло прекрасно. Удача улыбнулась мне… Но вот наступил период дождей! Дожди лили как из ведра! мокрый песок сползал под откос! Потоки с вершины Саннуа! Ливень, который бывает раз в году! Даже раз в столетие! Смыло берега Сены! Наводнение в июле! Трое с хроническим катаром, которые все-таки пожелали остаться, хотели излечиться полностью, скользят на подъеме к Аржантей, увязнув в грязи и неприятностях! В гамаках пусто – никого! Жуткая погода! Редчайшая! Я потратил год, я привел все в порядок… Не каждый же год обрушивается на нас Потоп! Если бы у меня было даже сто тысяч франков, Мон-Дор был обречен! Аржантей-Саннуа, королева бронхов!.. Она – решение «городского кольца»… Нужно было!выждать! ожидание стоит денег! «Санаторий для элиты и простых смертных». Люди, умеющие ждать, принадлежат Богу. На весах времени… У вас нет времени, вы пританцовываете! Сколько времени понадобилось бы мне? Если начистоту – нужно было три года… Два лета подряд выдались холодными… я вам расскажу про другие мои медико-социальные проекты… Они были забавны… но не так, как Саннуа…
Нет, я не ухожу от темы! не думайте, что я несу, что бог на душу положит!.. Клеманс заставила меня задуматься… та самая, присутствующая сейчас… я хочу, чтобы вы поняли эту личность… наши отношения.
Точнее сказать, тут прослеживается предметная связь, я прихожу в себя… становлюсь, так сказать, почти прежним… Простите меня! я, наверное, задену вас, но я не знаю ни вашей профессии, ни ваших вкусов, ни даже милых увлечений, ни вашего положения… это другие миры – уровни, характеры, состояние здоровья и ваше состояние! и возраст! А там, внизу, космические катаклизмы! взрывается народная ярость!.. Я не знаю, были ли вы занесены в списки… Простите, не знаю вашего происхождения. Какого вы рода?… Жопа на этой плахе? или на другой? Голова под ножом гильотины? Они улюлюкают, как если бы вас уже заклеймили, схватили, распяли, исчадие ада, чертов урод, людоед, Магог,* схваченный за горло предатель, Гестапо, Ландрю *, выпускающий кишки, мешающий спать добропорядочным гражданам? Родина, Армия, Вилетт, самые богатые кварталы Парижа, вплоть до Блошиного рынка, Медрано на севере, Барбес (и улицы Трюдэн), от южных провинций до Антиб, Сиота? вы наверное меня поймете… вот видите!
Короче говоря, самое худшее бедствие, которое могло бы только постигнуть Петьо на земле, а еще продать Дом Инвалидов на вес, Почетный легион – Абецу *, отдать площадь Конкорд под гаражи, Неизвестного Солдата – за двадцать марок, линию Мажино – за поцелуй! Тогда вам бы не удалось валять дурака! освобождение! Как же! если бы вы были загнаны в угол, как я… толпы женщин, девицы на выданье, старые друзья грязной пеной по углам, некроманы, утопленники, нажравшиеся падали, вы бы меня поняли! вы желали получить все и сразу! олухи, дураки, ваши потроха трясутся, вы кряхтите в ожидании расчленения, стараетесь сохранить подобающий вид… Задыхаются от вожделения, в стремлении вас скрутить и сожрать вашу печень!.. полные извращений, порождающих эти вожделения… расчет на внезапность!.. ваша слизь, ваши внутренности раскиданы по всему тротуару… Вы слышите? Вы меня понимаете? это просто волшебно! кипуче! божественно! но я пока говорю только о мужчинах! а дамы, а молодежь!
Я их знавал, по крайней мере, дюжину – прекрасных девственниц и мускулистых аполлонов-лицеистов, которые в экстазе вожделели меня, молили, чтобы я разрешил им все вольности, пока меня не прикончили! Я бы нашел еще тысячу таких желающих меня – стоило только дать объявление… куда катится мир под крики «ура»? Устроить из дома свой собственный Колизей, стать мучеником, скромно предупреждать: у меня такая маленькая квартирка… Десять миллионов оголодавших, которые учуют вас сквозь стены! А, загнанный зверь, вот что предполагается!
– Да! Да! Да! Да! они существуют! Вы чокнутый! извращенец! свинья!
– В настоящий момент – нет! В любом другом случае – да! Похотливые и сопливые, трепачи и нюхачи, неистовые рамолики и истовые католики! Этого дерьма никогда не переешь! Точно! скажите! Лучше двадцать консультаций, чем один визит сентиментальной идиотки… ненависть, которую я испытываю к пустой болтовне! Особенно то вожделение к моему скарбу, которое сочится из них!
Я забыл о вас! Я убрал для вас все сценические шумы?! Пушки вдалеке! Барабанный бой! Он грохочет непрерывно на протяжении двух недель… Я увидел себя путешественником по Африке, лакомым блюдом людоедов* под звуки тамтамов! Да! Я вам позабыл рассказать про пушки в пригородах на юго-западе! О, я пиит, это ясно! Яркие воспоминания и следом возбуждение, усталость и путаница в мыслях… но все же, они не все продумали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Забавно, что ее муж, Марсель, не приехал… Он нашел предлог… В некоторых семьях супруги соревнуются в подлости…
– Ну так я поеду одна! – так она сказала…
Но чего же они от меня хотят, чего? Марсель, сын, семья, они все заодно… она самая смелая!.. Они все голлисты! конечно!.. голлисты сопротивляются мощно!.. Марсель обзавелся бистро, таким себе еврейским кафе-ресторанчиком и даже складом… Он мне объяснил… что у него тогда стояли боши, теперь он вернул бистро назад, еще до Сталинграда… да, с тех пор он не приезжал ко мне… со Сталинграда… Сейчас все становится малость забавным, после Сталинграда… Он не держит на меня зла… Слова худого никогда не сказал… Но так как обо мне судачит весь его квартал, он тут же поворачивает на 180 градусов… он только и говорит, что обо мне… «Он болтун, он пьянчужка, он хвастун…» Он треплет по всему Ванву, продажная свинья, что вот я какой! Что мы были когда-то товарищами… Но со времен моего «нацизма»… все, кранты! finish! finibus!
До войны он лизал мне задницу… «Селин, мой друг!..» Сейчас обнаглел! Да, это правда, мы дружили… Мы были вместе в Валь. Операции, города, награды, за настоящие ранения, полученные в настоящей войне, об этом можно говорить с гордостью, не для того чтобы на грош что-то выгадать… но… сейчас другие времена. Он даже не может себе позволить со мной увидеться… Я могу сказать, о чем я думаю!.. Что лежит на сердце!.. Еще одно откровение мне не повредит… Франция – это всеобщее признание, что началось со св. Женевьевы на горе ее у Вердена в 17-м, сейчас это только любопытствующая толпа, люди в массе своей вовсе не религиозны. Я их вижу здесь… они смотрят искоса, парень, его мать, они отвратительны!.. пример неблагодарности… с ними, и с тысячами таких же, как они, я всегда был благороден, приветлив, даже сентиментален… а они пришли ко мне как могильщики! Они и все остальные! У меня нет реестра собственных слабостей, я плюю на них, хотя, черт возьми, это невозможно! Все из меня ушло! Вытекло, утекло, и живая сила, и мягкость… как доказательство: обобранный до нитки, собственная шкура – единственное достояние! да и та дырявая! Тюрьма под конец жизни! Нормалек!
– Вы кончили!
– Вполне возможно!
– Молодцом!
– А в чем моя заслуга?
Было бы у меня состояние, я бы оставил им все. Я обдумываю, что сказать, вот ведь выдался случай, я на них смотрю внимательно. Ладно, короче. Люди ко мне всегда относились не очень хорошо. Их во все времена интересовали добыча, погоня, кровь! Это началось в 14-м! Все в строку! Сперва они кричали о законе, потом судили-рядили в полиции! Я хотел им, своим соратникам, спасти голосовые связки! их смрадные глотки, их сердца, полные дерьма, помочь им избежать Бойни… мои книги предназначены для этого.
– Гордецы! – как они возмущаются. – Лучше смерть! Братья по крови, я вас обожаю! Любовь моих бессонных ночей, ура! Я загоняю Каина в угол! Берегись! Победа! Я тебя вижу!* Pro Deo! Раскрои мне череп! Сделай рану пошире, братец, пошире! Чтобы небо вошло! Звезда только для тебя? ты ее очень хочешь? в подарок – моя жизнь! А могу ли я тебе помочь? Ты хочешь меня поцеловать? Если я ему, этому пацану, дам сейчас огромный молоток и предложу раскроить мне башку? мне, здесь, сейчас же, у меня дома? Он не осмелится!.. Он струсит… Придут другие, взломают двери, разгромят библиотеку… Я размышляю… Я предчувствую… Чтобы я не жаловался, мне отрежут язык, выколют глаза, а чтоб было смешнее, выкинут в окно на тротуар… А там за меня возьмутся другие… Привяжут к хвосту лошади, и гоп, лошадка! пустят во весь опор! проспект Опера, площадь Конкорд, как королеву Брюно*. Я читал об этом в учебнике истории, в школе, что возле сквера Лувуа, в начальной школе, чтоб вы уверовали, я как есть местный, аттестат зрелости и все такое!
Все произойдет в присутствии огромной толпы, перед всем городом, вывалившим смотреть на казнь, как на праздничное зрелище! Ах, я возбужден, такова моя природа… но я не забываю ни о своих обещаниях, ни о посетителях, ни о вас.
– Вот человек, сбившийся с пути!
– Я? Я не сплю?
Я вижу Клеманс и ее сына, они сопят!.. они обнюхивают мою библиотеку, мои пожитки, мои коллекции, кстати, очень хорошо продаваемые… Они уже воспользовались… (о, это важное замечание!) другими моими неприятностями!.. моим провалом в Рюэй! Опять катастрофа! Ах, моя клиника! моя дорогая клиника!..* Они говорят себе: это непременно нужно сделать!.. Нужно туда смотаться до официальной продажи!.. такой шанс, другого случая не представится! Они пришли в числе десяти тысяч других грабить меня! Это вопрос времени!
– Поторопись, Клеманс…
Я снова думаю о Рюэй, пришло время снова вспомнить о нем… красивые деревья… парусные лодки… мой санаторий! какое невезение! Он только заканчивает учебу, этот парень… Он унаследует все мои книги… Это проклятие всей моей жизни, никогда ничего не могу сберечь, никогда и нигде, ни единой книги… Судьба у меня отняла все! Хозяин предлагал мне все продать… я их подначиваю: друзья мои, угощайтесь! Они упаковывают мою библиотеку… парень выбирает чтиво! мамаша – исключительно кухонные принадлежности! Марсель же – погреб!
Ничто менятак не опьяняет, как тяжелейшие крушения, я просто хмелею от несчастий, я не ищу их специально на свою голову, но они настигают меня, как гости, имеющие привилегию входить в мой дом… Я же рассказывал вам про Рюэй, я начал с того момента, когда все пошло наперекосяк! Какое было предприятие! Двух секретарей из Шату под зад! Я зову вас на помощь, мои смелые друзья… Я хочу сказать Арлон Клеманс, парню… Замки уже опечатаны! Распродажа уже завтра! Пусть они нажрутся! Все ради дружбы! Они мчатся на всех парах… эти ловкачи! они привезли даже тетушку из Нанта, ту, которую приютили на пару дней! они увозят все мои инструменты! спешат успеть за одну ночь! колокол! из Рюэй к себе скорей! что за прелесть! на плечах, потом в машину на руках, туда, обратно, можно было бы заполнить три грузовика! в придачу библиотека и, по крайней мере, двенадцать ящиков с бутылками, пять шкафов медикаментов, мой «Пупинель»*, Два термостата, двадцать четыре кровати, кухонное оборудование в комплекте…
Обалдеть… К рассвету у меня не остается ничего, кроме полусотни журналов «Обзор двух миров»… я хочу сказать, переплетенных, в приличном состоянии, да мотоцикла с коляской, ну, еще «Пашон»* и пять спринцовок… Чтобы не говорили потом, будто я ничего им не оставил… стоило бы, по крайней мере, взять с них пару расписок. Ах, расписки для наголову разбитого! но вот что меня немного утешает, Марсель, его жена и их выблядок, да еще тетка спасли все это! не для меня! для себя! Я, лично, не люблю реликвии…* я считаю, что они приносят беду… мне бы хотелось оказаться на дне и заново начать жизнь… с большим энтузиазмом!.. Со всем усердием! Нет! И к черту все эти их сложности, все эти романтические иллюзии! я не занимаюсь больше прожектерством!.. Столовая, гостиная, двадцать комнат, обиталище буржуа, банковский счет!.. черт! Только стетоскоп, ручка, некрашеный деревянный стол… без гроша!.. и без прикрас!
Идите подавитесь и обожритесь! Вздор! Ваш скарб вас и придавит! жизнь вас скрутит! Вы катите свою тележку, бредете, спотыкаетесь, шатаетесь! опускаетесь еще ниже! обрывки, лохмотья, ненужный мусор! Судьба – самый строгий судья, она вам ужо задаст головомойку…
Трудно пасть еще ниже, чем в одиночное заключение! Тем более в ссылке!.. Забрали игрушки у балованного ребенка! Сколько рукописей они уничтожили: пятьдесят лет писания, сверхчеловеческих усилий… Неплохо разыграно! Абсолютное разрушение, разгул ненависти вокруг, парализованный придурок – это чудо, а я еще жалуюсь… моя бедная жена тут же, на убогом ложе, моя танцовщица, только что прооперирована…* В средневековье были и свои плюсы… иногда одно коротенькое прошение могло спасти от приговора… сейчас вы пишете толстенные тома, жалобы, заявления…знаете ли вы «Двор Чудес», что на улице Реомюр? Сейчас там кинотеатр!* Никакой милостыни! До наступления эпохи Освобождения по одному слову короля темницы открывались! Рождество!* Неужели! Пойдите да посмотрите! Ах, ситуация дикая! Король Олаф* ничего не может, оттуда, где я страдаю безмерно, меня не могут выпустить лишь по его приказу! Его бы высекла толпа, заикнись он об этом. «Освободите подателя сего!» – досаждаю просьбами.
Действительно, я пишу отовсюду! с Монмартра, из дома! из глубины моей темницы! и в то же время с берега моря, из нашей хижины!* Пересечение мест, времен! Черт! Это же феерия, вы понимаете… это феерия… это будущее! Прошлое! Мнимое! Реальное! Усталость! Все-таки я додумался до одной шутки, что, мол, последний пес, отбившийся от своих и теперь бредущий вдоль сточной канавы, допустим, его зовут Пирам, меньше терзается сомнениями, чем я!.. быть настолько затравленным псом, как ни одна собака на свете! Стесняться своего имени Пирам! можно вынести ужас этого имени, Пирам! Пирам – еще не катастрофа!
Но это еще не все, мое непроизносимое имя! Есть еще и болезнь! есть еще и желания! Есть еще и шпионы повсюду… Вы увидите по мере развития сюжета…* если бы я сорвал их планы! если бы я много путешествовал! Они-то попутешествовали!.. Лили и Улисс…* Безо всяких пикантных подробностей я всегда готов предоставить вам свой прах… вам не интересно, вы меня никогда бы не прочли! Да, но меня считают подпольщиком! Однажды все прояснится! (арест 23 февраля)* и сто тысяч предъявленных к оплате счетов, долгов! другие суды, вызовы в Верховный суд и т. д.! самое страшное – тюрьма! Унижение! Лишение прав!* Все!.. Стремглав с горы – это сила, однажды выдохнутая бездной и защищающая вас каждый раз от ударов, от этих нашествий разинутых пастей… и опускающая вас все ниже и ниже, в пучину горя и слез.
Поразмыслите! круговерть ненависти!
Беспомощность, последний вздох… Точно! конечно! Вы испускаете дух – и привет! Легким ветерком!
Но боль остается, язвящая, пробуждающая злоязычие! каждое движение отдается болью в сердце! Вы сердитесь! Вы спасены! Ненависть! не самый блестящий выход… аморально… Черт! Это слова! плевать на мои мысли, мои жалкие потуги! Вернемся к фактам! Итак, я вам рассказывал, Рюэй – это полный разгром, колокол, мебель и т. п., я лавировал между тут и там, попробовал всего понемножку и тут и там, пытался применить свои знания, но все на ветер, пустота!.. Перемены мест, самопожертвование… в городе, в провинции, в поле, проковыляв по дорожке, заползши по лестнице на верхний этаж, ярый приверженец искусства исцелять, мастер перевязок, профессионал утешения, родов, предписаний и любитель потискать сестричек… Вне страдания! вне микробов! усталости! смерти! и, по крайней мере, двадцати пяти других видов мучения!.. Ну а в заключение злоключений… Дудки! как бы не так! Господи! При всех моих перевоплощениях – такая мизерная прибыль! Повсюду разбросаны мои ощипанные перья!..
Единственное мое неоспоримое достижение – это диспансер мое создание, он бы затмил славу Бурбуля, Котерэ, санатория доктора Нери и даже Энгьен с его термальным озером, стеклянными куполами, парком. Отсюда хорошо видно: Саннуа*, этот аэрарий для астматиков! в Мон-Дор – на омнибусе! место пребывания королей Пти-Бурс! Ворота Парижа, туда и обратно! На меня напали изматывающие катары, осложненные моей «финансовой несостоятельностью»,* которые меня одолевают с начала весны! я сказал, весна? да круглый год! Ах, место, о котором я так мечтал! Вы видите карьеры над Аржантей, эти трещины в почве, естественная сухость! серебристая белизна южных склонов! покидая свой завод, свой прилавок, они приезжали погостить пару часов у меня… и не теряли ни минуты! Сразу же приступали к лечению, развалиться в гамаке… жар песков, сухость, вот и весь секрет! Пойдите поищите астматика в Сахаре! Вдохните воздух раскаленных песков! Черт побери Мон-Дор! Для людей с деньгами у меня были дом и кровати, «ночной туберкулезный санаторий»! все окна открыты, все выходят на юг! Всегда на юг!
Один раз дело выгорело. Лечение шло прекрасно. Удача улыбнулась мне… Но вот наступил период дождей! Дожди лили как из ведра! мокрый песок сползал под откос! Потоки с вершины Саннуа! Ливень, который бывает раз в году! Даже раз в столетие! Смыло берега Сены! Наводнение в июле! Трое с хроническим катаром, которые все-таки пожелали остаться, хотели излечиться полностью, скользят на подъеме к Аржантей, увязнув в грязи и неприятностях! В гамаках пусто – никого! Жуткая погода! Редчайшая! Я потратил год, я привел все в порядок… Не каждый же год обрушивается на нас Потоп! Если бы у меня было даже сто тысяч франков, Мон-Дор был обречен! Аржантей-Саннуа, королева бронхов!.. Она – решение «городского кольца»… Нужно было!выждать! ожидание стоит денег! «Санаторий для элиты и простых смертных». Люди, умеющие ждать, принадлежат Богу. На весах времени… У вас нет времени, вы пританцовываете! Сколько времени понадобилось бы мне? Если начистоту – нужно было три года… Два лета подряд выдались холодными… я вам расскажу про другие мои медико-социальные проекты… Они были забавны… но не так, как Саннуа…
Нет, я не ухожу от темы! не думайте, что я несу, что бог на душу положит!.. Клеманс заставила меня задуматься… та самая, присутствующая сейчас… я хочу, чтобы вы поняли эту личность… наши отношения.
Точнее сказать, тут прослеживается предметная связь, я прихожу в себя… становлюсь, так сказать, почти прежним… Простите меня! я, наверное, задену вас, но я не знаю ни вашей профессии, ни ваших вкусов, ни даже милых увлечений, ни вашего положения… это другие миры – уровни, характеры, состояние здоровья и ваше состояние! и возраст! А там, внизу, космические катаклизмы! взрывается народная ярость!.. Я не знаю, были ли вы занесены в списки… Простите, не знаю вашего происхождения. Какого вы рода?… Жопа на этой плахе? или на другой? Голова под ножом гильотины? Они улюлюкают, как если бы вас уже заклеймили, схватили, распяли, исчадие ада, чертов урод, людоед, Магог,* схваченный за горло предатель, Гестапо, Ландрю *, выпускающий кишки, мешающий спать добропорядочным гражданам? Родина, Армия, Вилетт, самые богатые кварталы Парижа, вплоть до Блошиного рынка, Медрано на севере, Барбес (и улицы Трюдэн), от южных провинций до Антиб, Сиота? вы наверное меня поймете… вот видите!
Короче говоря, самое худшее бедствие, которое могло бы только постигнуть Петьо на земле, а еще продать Дом Инвалидов на вес, Почетный легион – Абецу *, отдать площадь Конкорд под гаражи, Неизвестного Солдата – за двадцать марок, линию Мажино – за поцелуй! Тогда вам бы не удалось валять дурака! освобождение! Как же! если бы вы были загнаны в угол, как я… толпы женщин, девицы на выданье, старые друзья грязной пеной по углам, некроманы, утопленники, нажравшиеся падали, вы бы меня поняли! вы желали получить все и сразу! олухи, дураки, ваши потроха трясутся, вы кряхтите в ожидании расчленения, стараетесь сохранить подобающий вид… Задыхаются от вожделения, в стремлении вас скрутить и сожрать вашу печень!.. полные извращений, порождающих эти вожделения… расчет на внезапность!.. ваша слизь, ваши внутренности раскиданы по всему тротуару… Вы слышите? Вы меня понимаете? это просто волшебно! кипуче! божественно! но я пока говорю только о мужчинах! а дамы, а молодежь!
Я их знавал, по крайней мере, дюжину – прекрасных девственниц и мускулистых аполлонов-лицеистов, которые в экстазе вожделели меня, молили, чтобы я разрешил им все вольности, пока меня не прикончили! Я бы нашел еще тысячу таких желающих меня – стоило только дать объявление… куда катится мир под крики «ура»? Устроить из дома свой собственный Колизей, стать мучеником, скромно предупреждать: у меня такая маленькая квартирка… Десять миллионов оголодавших, которые учуют вас сквозь стены! А, загнанный зверь, вот что предполагается!
– Да! Да! Да! Да! они существуют! Вы чокнутый! извращенец! свинья!
– В настоящий момент – нет! В любом другом случае – да! Похотливые и сопливые, трепачи и нюхачи, неистовые рамолики и истовые католики! Этого дерьма никогда не переешь! Точно! скажите! Лучше двадцать консультаций, чем один визит сентиментальной идиотки… ненависть, которую я испытываю к пустой болтовне! Особенно то вожделение к моему скарбу, которое сочится из них!
Я забыл о вас! Я убрал для вас все сценические шумы?! Пушки вдалеке! Барабанный бой! Он грохочет непрерывно на протяжении двух недель… Я увидел себя путешественником по Африке, лакомым блюдом людоедов* под звуки тамтамов! Да! Я вам позабыл рассказать про пушки в пригородах на юго-западе! О, я пиит, это ясно! Яркие воспоминания и следом возбуждение, усталость и путаница в мыслях… но все же, они не все продумали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23