OCR Busya
«Селин Л-Ф. «Феерия для другого раза I; Феерия для другого раза II (Норманс); Бойня», серия «Вершины. Коллекция»»: Фоліо; Харків; 2003
ISBN 966-03-2332-8
Аннотация
Большой интерес для почитателей Л.-Ф. Селина (1894–1961) – классика французской литературы, одного из самых эксцентричных писателей XX века – представляет первое издание на русском языке романов «Феерия для другого раза…» и «Бойня».
Это была история полкового обоза, которым в 1914 году командовал старший унтер-офицер. Около сотни человек с полковым имуществом, разношерстным вооружением, блуждают по дорогам, следуя наудачу за передвижениями своего полка. Вскоре отряд теряет связь с полком. И попадает в хаотический водоворот армии, вынужденной то наступать, то отступать в пылу сражения. Дезориентированные, измотанные, оставшиеся без руководства, без снабжения, без разведывательных данных, эти солдаты в нескончаемом марш-броске постепенно теряют человеческий облик; пьют, играют, мародерствуют…
Луи-Фердинанд Селин
Бойня
Дневник кирасира Детуша (1913)
В глубине караулки под абажуром, опершись локтями на стол, сидел бригадир Ле Мейо. Он храпел. В тусклом свете ночника издалека были видны только его усики. Каска сползла на глаза, и под ее тяжестью голова бригадира клонилась вниз… Он еще пытался удержать ее… Он пытался бороться с дремотой… Самое время звонить…
Я долго ждал перед решеткой. Решеткой, по очертаниям которой можно было только догадываться об истинных размерах этой чугунной громадины из страшных пик, торчащих в кромешной тьме.
Я держал в руке дорожное предписание… Время прибытия в нем было указано.
Часовой, стоявший в будке, сам толкнул дверь прикладом. Он крикнул внутрь:
– Бригадир! Это волонтер!
– Пусть этот болван войдет!
Человек двадцать, а то и больше, спали, развалившись на конюшенных соломенных подстилках. Они зашевелились, заворчали. Часовой был еле виден из-за вороха шинелей… торчащие пелерины напоминали соцветие артишока… и еще булыжники мостовой под колесами автомобилей… встопорщенный кринолин. Мне доводилось видеть булыжники с голову величиной… казалось, что ступаешь между…
Мы вошли в берлогу. До одури разило тяжелым солдатским духом. В нос шибало так, что можно было потерять сознание. Сильный едкий запах забивал дух. Это был смешанный запах человеческой плоти, мочи и жевательного табака, и выпущенных из кишечника газов, и еще жидкого остывшего кофе, и лошадиного навоза, и ко всему этому примешивался какой-то запах, еще более тошнотворный, как будто повсюду было полным-полно дохлых крыс. Все это, проникая в легкие, вынуждало задерживать дыхание. Но человек, сидевший у лампы, прервал мои раздумья:
– В чем дело, придурок, тебе что, нужно особое приглашение, чтобы начал шевелиться?… Как зовут, ну!., национальность! Не хочешь записываться своим ходом? Может, прислать за тобой навозную тачку?…
Я хотел подойти к столу, но проход закрывали ноги лежавших на соломе… все эти сапоги со шпорами… носки… Погруженные в глубокий сон, все храпели, завернувшись в свое тряпье. Они лежали сплошной преградой. Я попытался переступать через компанию. Бригадир обрушился на меня:
– Посмотрите-ка на этого недотепу! Барышня'. Никогда не видел такого тупого шпака! Блин! Нам его специально подсунули! Иди же! мудозвон!
Когда я споткнулся о какую-то саблю, вся эта куча тел недовольно заворчала… Кто-то икал, кто-то хрипел. Я им всем перебил сон.
– Заткнитесь, скоты! – заорал Пес.
Один за другим лежащие приподнялись, чтобы взглянуть на мою рожу, на демисезонное пальто, принадлежавшее на самом деле дяде Эдуарду… Физиономии у всех были красные, багровые, за исключением одной, которая казалась скорее зеленоватой. Все зевали, широко разевая рты. При свете были видны их гнилые кривые зубы, у многих недоставало передних. Некрасивые зубы старых лошадей. Лица с широкими скулами. Эти негодяи ухмылялись, глядя на меня, стоящего перед бригадиром вот так, слегка растерянного, понятное дело.
Они хрипло заговорили все разом, обмениваясь мнениями. Я не понимал, о чем они меня спрашивали… это было какое-то мычание. Бригадиру с трудом удалось развернуть мои бумаги… они все время прилипали к его пальцам… затем прочесть мое имя. Ему еще нужно было вписать меня в реестр… Это был тяжелый, изнурительный труд… Он очень старался.
Целый ряд касок на полке прямо над его головой, с торчащими ярко-красными плюмажами, громадными свисающими конскими хвостами, выглядел впечатляюще.
Бригадир с высунутым от усердия языком все же сумел написать мое имя.
– Дневальный! Эй! Живо пошевеливайся, холера тебя забирай! Эй! Парижанин прибыл! Немедленно к Сержу! Волонтер! Ясно?
Дневальный приподнялся в глубине соломенного лежбища, пополз по подстилке. Дорогу преграждали дрыхнувшие вокруг, у него не было желания перепрыгивать через них. Ни малейшего. В конце концов ему удалось выбраться наружу, но на ногах он держался с трудом. Он изо всех сил тер закисшие после сна глаза. Он искал свой ремень. Он все время ронял свой палаш. Ему ничего не удавалось доделать до конца. Тем не менее он добрался до двери… Он двигался в темноте, переломившись в пояснице, как будто согнутый усталостью… Покой в караулке был нарушен, я потревожил их сон… Я разбудил все стадо…
Впрочем, именно в этот момент ко мне прибыло подкрепление… Бах! Хлопнула входная дверь… Их было не меньше десятка… Они возвращались с обхода… Должно быть, прибыли издалека… и очень быстрым ходом, судя по тому, как они дышали.
– Как там, порядок, на пороховых складах?… – спросил у них бригадир. – А в конюшнях третьего?…
Они ответили что-то, чего я не понял… для меня это по-прежнему было какое-то невнятное ворчание…
Они поставили свои ружья в пирамиду у стены… Из-за вновь прибывших в крошечном пространстве между столом и стеной образовалась такая давка, что невозможно было сдвинуться с места. Меня зажали в этой толпе зубоскалящих увальней в мокрых накидках так, что пальцем нельзя было пошевелить, тут любой бы задохнулся.
Тем не менее им удалось вылакать одним махом, прямо так, стоя, сначала два литра, а потом еще бутыль.
Они заговорили о каких-то неприятностях, о лошадях, сбежавших из конюшни. Поднялся невообразимый галдеж.
– Блин! мне надо отлить! – крикнул стоявший передо мной. Я мог различить только тряпье, в которое он был плотно закутан. Сам он был практически не виден под своей каской в этой тесноте и темноте.
– Да пошел ты, недоносок!
Это прозвучало как единодушное решение. Он все же захотел пройти и с силой начал проталкиваться сквозь толпу. Он протиснулся уже к самой двери. В этот момент сильнейший пинок подбросил его и вышвырнул к чертям собачьим… Он шлепнулся на булыжник… со всеми своими побрякушками, палашом и остальной амуницией. Послышался жуткий грохот.
– Это и есть тот волонтер?
Вопрос был задан резким пискливым голосом, доносившимся откуда-то с верхнего этажа.
– Смирно! – проорал Ле Мейо.
Я разглядел лицо спрашивавшего… кепи… легкая седина… Унтер-офицер появился из темноты, двигаясь по лестнице вдоль стены. Он спускался, быстро переставляя ноги, ступенька за ступенькой. Те, кто стоял, словно оцепенели, все застыли по стойке «смирно». Были и те, кто еще валялся, продолжая храпеть, на соломе, с ногами, торчащими в проходе за пределами соломенной подстилки. Они были как раз на пути унтер-офицера, и он шел, пиная их сапогами, то справа, то слева. Бац! Бац!.. Ему хотелось взглянуть на меня поближе.
Он вопит, глядя на меня в упор:
– Смирно! Смирно! – В довершение всего он отрыгивает прямо мне в физиономию. – Вот так! – говорит он… Он доволен. Я не шевелюсь.
– Сержант Ранкотт! – представляется он. Я по-прежнему не двигаюсь. Все остальные вокруг гогочут.
– Мейо, у вас бардак на посту! Беспорядок и анархия!
И тут же начинается шквал ругательств и угроз, сопровождаемый сильной отрыжкой. Я не мог хорошо рассмотреть его глаза, этого Ранкотта, из-за коптящей, как головешка, лампы и в особенности из-за надвинутого на брови кепи с каким-то нелепым козырьком вроде веера.
Он повернулся, чтобы взять мои бумаги… Прочел мое имя… При этом снова начал недовольно брюзжать: «М-м-му! М-м-ра!..» Вот так. Застегнул мундир. Должно быть, он дрых в какой-то каморке там, наверху… Он слегка покачивался, изучая вдоль и поперек мои документы, как если бы я пытался всучить ему подделку. Ворчание продолжалось…
Вне всякого сомнения, передо мной была настоящая тупая скотина, на своем веку мне довелось повидать немало подобных мерзких рож, но этот казался идеальным воплощением абсолютного скотства. Его щеки были покрыты сетью багровых прожилок, скулы выпирали так, что, казалось, кожа вот-вот треснет. Его усики с нафабренными острыми кончиками блестели… Он жевал окурок, зажатый в уголке рта… Было ясно, что я действую ему на нервы… Он собирался мне что-то сказать… Он тяжело дышал носом, как собака. Но в это мгновение его внезапно осенило… вот так, ни с того ни с сего…
– А пороховые склады, Ле Мейо? Вы об этом не думаете? Нет? Как же так?
От этого напоминания Мейо содрогнулся. Он бросился к окну, затем к двери…
– Так точно, серьжан! Так точно, серьжан! Сейчас! Сию секунду!
Он уже был снаружи, он уже бежал… Сержант снова вспомнил обо мне и начал принюхиваться совсем вплотную…
– Да от него воняет, от этого мурла, клянусь! – Это была настоящая находка! Он ликовал! – Ну и мерзко же от него разит!
Это наблюдение удивило меня, так как там, где мы находились, стояла такая адская вонь, что немалых усилий стоило удержаться на ногах и не упасть в обморок. Стало быть, начались придирки.
– Да я из-за него сейчас блевать начну! – громогласно заявляет сержант. Он снова зовет Мейо. – Сейчас же, бригадир, выведите отсюда это мурло! Мне здесь это ни к чему! Проветрить! проветрить! черт побери! Он невыносим, этот свинтус! мне из-за него дышать нечем! Он так может весь пост уморить! На воздух! на воздух! давайте-ка живо отсюда! Уберите все это от меня, Мейо! Покажите ему казармы!
Было очевидно, что одним только своим видом я уже вызывал неприязнь у этого Ранкотта…
– Смирно! – орет он, прежде чем выйти. Я смотрю на остальных. Я делаю так же, как они. Пятки вместе. Голову прямо. – А! Он может тут все провонять! О! Так и несет цивильным! Ну, я вам скажу! – Он продолжал разглядывать меня, чуть отстранясь. – Завтра сразу после побудки отведете его обмундироваться, бригадир! Понятно, нет? Он и на мужика-то настоящего не похож… нет… нет… нет… Просто мечта! А взгляните-ка на его физиономию! Бледный как смерть, честное слово! Да он, считай, уже в лазарете! Что же это будет, когда вас вспугнут, птичка моя? Представьте себе этот полет! Ах! прелестный колибри! Я вам покажу, где раки зимуют! Подождите, мой чудный салажонок. Я верну румянец вашей башке! Я тебя загоняю до седьмого пота!
Он похлопывал тонюсеньким хлыстиком по обшитым кожей бриджам, уже предвкушая будущее удовольствие. И по-прежнему дышал мне прямо в нос.
– Что ж, тогда я сейчас сам его сменю, лично, этого Керсюзона! – решил Мейо. – Возьму его на горло, ребята! Я сейчас начну его крыть на чем свет стоит, прямо отсюда, из расположения третьего эскадрона! Он узнает! Он наверняка разберется! Ручаюсь, что он не будет стрелять, идиотина! Убить своего бригадира! Черт возьми!
Большинство посчитало это решение не слишком удачным. Все неодобрительно закачали касками. Они находили эту уловку довольно-таки дурацкой.
– Еще на пулю нарвешься…
– Хорошо… хорошо… ладно… Спорить не буду.
И он тут же предложил следующий, еще более хитроумный способ смены часового на пороховых складах.
– Так вот! Слушайте внимательно, обалдуи… Я проникаю в эскадрон… Я перепрыгиваю через ограду… Я бужу этого гада…часового на губе… Он вскакивает… Этот парень наверняка знает пароль… Я его научу, как дрыхнуть на посту!.. Проклятого подонка! Он или скажет мне его, или подохнет! Я его в окно вышвырну. Вот когда я повеселюсь, глядя на его жопу под дождем.
Это как раз могло бы получиться без труда. Дождь лил как из ведра. Мы стояли, как полные идиоты, промокшие до нитки!
– Я пошел, ребята! Он у меня попрыгает! Он мне скажет пароль, этот подонок! Он большой любитель потрепаться!
Еще немного порассуждали. Они находили странным решение бригадира идти в одиночку…
– Заткнитесь! банда занудная! Вы прячетесь, я сказал: колонна, напра-во! Всем в конюшню сигнальщиков, за манежем Лабедуайер! Я сказан, и все! Дело в шляпе! Мне плевать на вашу болтовню! Если сержант вас сцапает, отдуваться придется мне! И тогда, лоботрясы, это ваша погибель! Понятно, о чем я вас предупреждаю? Порядок? Дошло? У кого еще котелок не варит? Это не слишком мудрено запомнить? Если объявится Ранкотт… если его принесет нелегкая с ночным патрулем… тогда нужно быть настороже! Ни вздоха! Затаиться так, чтоб с собаками не нашли, между ларем у стены и дверью… Сидеть тихо! Сидеть тихо! Как мыши! Керибен, ты за командира! Отвечает самый старший по выслуге! Всем слушать его команду! Если попадетесь сержанту, ну, я вам скажу, ничего не поделаешь, вы за это ответите. Керибен! Такой расклад, приятель! Привет от Дисциплинарного совета вам обеспечен! Это уж точно!.. А мне и пяти минут не понадобится! Вытряхну это трепло – и тут же назад! Я в вашем распоряжении! Не делайте глупостей! Все прекрасно! Все идет как по маслу! План что надо! Ведь это я взялся спасать ситуацию! А вы, к примеру, уберите от греха подальше всех ваших придурков! Прежде всего новобранца! Чтобы этот шпак не натворил чего! Ну, до встречи? Йо-хо! Валите отсюда, трепачи! За ларем! Всем ни звука! Л'Арсилю, он дежурит у сигнальщиков… скажете ему, что все в порядке… Что это я вас прислал… Что я скоро буду… Чтобы он прикрыл вас тюками с фуражом… Что я ему буду должен литр… Ну а если все-таки попадетесь… если Ранкотт вас сцапает… в таком случае, я на пороховых складах! Я! Решено! Ясно? Все уразумели, трусы? Тогда смир-рно! Вперед шагом марш! Р-раз! два! Р-раз! два!
И мы снова пошли через весь плац… в противоположном направлении. Мы снова шли под ливнем… по диагонали… сначала по грязи… затем по твердой дороге… Мы двигались в ногу. «Р-раз! два!» Поначалу Керибен задавал ритм… постепенно мы сбились… Я очутился в самом хвосте. Шквал дождя обрушивается на нас с новой силой. Багадам! Багадам! Еще один метеор приближается… набегает на нас… вдруг возникает из темноты… несмотря на бешеную скорость, ловко уворачивается от столкновения с нашим фонарем!., прыжок! копыта взмывают вверх! полет в воздухе! Летит, как птица! Брызги во все стороны! Лошадиный храп! Целые мириады брызг! из-под четырех копыт! Хоп! Животина разворачивается! вихрем летит на нас! с головокружительной скоростью прорывается сквозь наш строй! Уносится в пространство…
Два других метеора едва не задевают нас… стук копыт по булыжной мостовой… Ламбеллюш узнает их…
– Это Ташка!.. С Кроткой! с гнедой нашего фуражира! Она в недоуздке, потаскуха! Уже до побудки не вернется! Клоэру светит трибунал! Это он сейчас на посту в первом эскадроне! Я-то ее знаю, эту Кроткую! Еще когда я салагой был, ее все время куда-то черти уносили в самый неподходящий момент! Черт! Ну надо же! Прямо сердце кровью обливается смотреть, как носится эта беглая скотина, а ты расхлебывай. Хитрая зверюга! Подумай-ка, она из меня всю душу вымотала, чертова кляча! На учениях! Я по натуре не злой! Ты подумай, из-за нее меня чуть холера не взяла! Подхожу я как-то раз, чтобы надеть ей торбу с овсом… Голова у нее опущена вниз… Эта стерва как мотнет головой! Я получаю прямое попадание по роже! Бац! Я падаю! Я лечу, приятель! Я лечу! Можно было подумать, что мне в морду паровоз въехал! Головой, приятель! Всего лишь головой! Лошадь, она не дура! Нет, не дура! И вот я взлетаю чуть ли не до облаков! Я не слабак по натуре! Но господи помилуй! Ты не представляешь, какая она здоровенная! Она поддала мне так, что я перелетел через две перегородки! Я разбил морду вдребезги! Пока я поднимался, ее уже и след простыл! И табадам! табадам! Мамзель улепетывает! Полным ходом! И тут, мой милый, такое начинается! Настоящие скачки с препятствиями! До самого вокзала! Здорово! Представь себе! По высшему разряду! И где, ты думаешь, я ее нахожу? В камере хранения! Вот так! Погоди, милашка! Ладно! Мы уже вдвоем. Я прихожу в себя! Я возвращаюсь ни жив ни мертв…
– Закройся! закройся! Пьяндыга несчастный! Ты будешь здесь вечно навозные тачки катать! В 17-м кавалерийском! Из-за своих подвигов до самой смерти здесь будешь! Горе луковое!.. Так и подохнешь, таская дерьмо! И нечего тут распинаться!
Это Керибен оборвал его излияния. Мы продвигались медленно, то направо, то налево, то напрямик, раз за разом увязая в грязи в канавах и рытвинах, тяжело дыша, спотыкаясь.
Мы шли мимо каких-то построек, мимо бесконечного ряда невысоких оград… настоящий лабиринт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9