Охрана не без любопытства смотрела, как из машины вылез старик в такой же пропыленной накидке бедуина и обошел вокруг машины. Подняв капот, он покопался в двигателе и, выпрямившись, грустно посмотрел на его внутренности.
К нему подошел один из охранников.
— В чем дело, старина?
— Хотел бы я знать. Даже верблюда надо поить время от времени. А создание, которое не нуждается в питье, скажу я вам, дело рук нечистого. Будь оно верблюдом, я бы знал, что ему нужно.
Молодой солдат рассмеялся.
— А что бы ты сделал, будь это верблюд?
— Я бы дал ему напиться. А если бы не помогло, накрутил бы ему хвост.
— Почему бы не попытаться и здесь так поступить? — предложил солдат.
— Я уже пробовал. Ничего не помогает.
Оставив старика разглядывать двигатель, солдат заглянул в машину. Состояние салона вполне соответствовало внешнему виду машины. От чехлов на сидениях остались одни лохмотья, а все приборы были покрыты густым слоем пыли. Протянув руку, солдат вытер пыль с указателя горючего и повернулся к старику.
— У тебя кончился бензин.
— Не могу понять. Раньше не случалось ничего подобного.
— А теперь случилось, — сказал солдат, не скрывая насмешки.
Старик пожал плечами.
— Рад, что ничего более серьезного. Я уж боялся, что эта старая развалина отдала богу душу. — Он бросил взгляд на ворота. — Открой-ка их пошире, — сказал он из-за плеча. — Я пошлю кого-нибудь наполнить бак.
— Минутку, старик! — часовой преградил ему дорогу. — Ты не имеешь права входить сюда без пропуска. Совершенно секретно.
— Пропуск у меня есть, — сказал старик, протягивая руку. Солнце зайчиком отразилось от пластиковой карточки.
Взяв ее, солдат прочитал текст и, вскочив, застыл по стойке смирно.
— Прошу прощения, генерал! — сказал он, отдавая честь.
Бен Эзра отсалютовал ему.
— Все в порядке, солдат. Вольно.
Юноша расслабился.
— Вы знаете, куда идти, сэр? — с уважением спросил он.
— Знаю, — улыбнулся Бен Эзра. Он протянул руку. — Может, ты отдашь мне пропуск?
— Да, сэр, — торопливо сказал часовой. — И не беспокойтесь относительно своей машины, сэр. Мы о ней позаботимся.
Генерал улыбнулся.
— Спасибо.
Повернувшись, он пошел в глубь территории, и бедуинский плащ развевался при каждом его шаге.
— Кто это был? — с любопытством спросил второй часовой.
— Генерал Бен Эзра, — уважительно ответил солдат приглушенным голосом.
— Лев Пустыни? — в голосе второго было изумление. Повернувшись, он посмотрел вслед старику. — А я думал, что он уже мертв.
— Ну, он-то еще как живой, — сказал первый. — Пошли. Займемся генеральской машиной.
* * *
За столом в конференц-зале сидели всего пять человек. Трое американцев, которые были на предыдущей встрече, Бен Эзра и генерал Эшнев.
— Простите, что нас так мало, — извинился генерал Эшнев, — но все остальные на фронте.
— Не стоит извиняться, — сказал Уэйгрин. — Мы все понимаем. — Он улыбнулся. — Кстати, примите наши поздравления. Ваши ребята сработали просто великолепно, окружив египетскую Третью армию.
— Вы преувеличиваете наши заслуги, — мрачно кивнул Эшнев. — Мы еще не уверены в успехе.
— Он от вас никуда не уйдет, — уверенно сказал американский полковник.
— Нам по-прежнему нужна помощь, — сказал Эшнев. — И самая разнообразная. Мы слишком дорого заплатили, позволив им атаковать нас.
— Но кому могло прийти в голову, что они начнут наступление в Иом Кипур? — пытаясь успокоить хозяев, сказал Харрис из госдепартамента.
— Мне, — сухо и деловито сказал Бен Эзра. — Кажется, я совершенно ясно говорил об этом во время последней встречи.
— То было совершенно дикое предположение, — защищаясь, сказал Харрис.
— Все предположения кажутся дикими, — тихо сказал Бен Эзра. — Но каковы бы они ни были, вы же в любом случае не собирались ничего предпринимать, не так ли?
Харрис промолчал.
— Скажите, — доверительно обратился к нему старший генерал, — вы информировали вашего шефа?
Харрис кивнул.
— Конечно.
Посмотрев на него, Бен Эзра грустно покачал головой.
— Всю эту трагедию можно было предотвратить.
— Не вижу, каким образом, — сказал Харрис.
— Мы должны были поступить так же, как в тот раз. И война уже была бы закончена.
— И общественное мнение во всем мире было бы против вас, — сказал Харрис.
— Сейчас оно нам очень пригодилось, — отпарировал Бен Эзра. — Но я что-то не вижу, чтобы какие-то войска спешили нам на помощь.
— Это не имеет отношения к делу, — быстро сказал Эшнев. — Мы собрались с другой целью, генерал. Мы здесь, чтобы выслушать вашу оценку ситуации.
— И чтобы проигнорировать ее, как в прошлый раз, — ехидно докончил фразу Бен Эзра. Но увидев в глазах Эшнева боль и отчаяние, сразу же сменил тон. — Прошу прощения, друг мой, — мягко сказал он. — Я забыл, что вам досталось куда больше, чем мне.
Эшнев не ответил.
Бен Эзра посмотрел на американца, сидящего по другую сторону стола.
— Вместе со старостью приходит и одиночество.
Ни один из сидящих за столом не проронил ни слова.
— Не будете ли вы столь любезны, джентльмены, ответить на мой вопрос? — сказал он.
— Скажите мне, чего ради вы тут собрались? Ведь вам должно быть столь же ясно, как и мне, что ничего не произойдет, ничего не изменится и ничего не будет сделано.
— Это неправда, генерал Бен Эзра, — запротестовал полковник Уэйгрин. — Мы с величайшим уважением относимся и к вашему мнению, и к вашим идеям.
Бен Эзра улыбнулся.
— Как и я к вашим. Если бы я только мог понять их. Я так и не могу разобраться, любите ли вы нас или ненавидите.
Эшнев снова попытался вернуть встречу к первоначальному замыслу разговора.
— Вы получили досье Аль Фея?
— Да, — Бен Эзра кивнул.
— И к каким вы пришли выводам?
— Будь арабы поумнее, они могли бы распустить свои армии и без единого выстрела завоевать весь мир.
— Каким образом? — спросил Харрис.
Бен Эзра позволил себе улыбнуться.
— Очень просто. Купить его.
Никто не рассмеялся.
— Война уже проиграна, и вы это знаете — сказал старик.
— Что вы имеете в виду? — спросил Уэйгрин. — Еще не вечер. Израильтяне двигаются вглубь Египта и Сирии. Садат уже заговорил о мире. Он знает, когда надо отступить.
— Он знает, что одержал победу, — угрюмо сказал Бен Эзра. — Он поставил перед собой цель восстановить веру арабов в себя и их гордость. Этого он добился. Арабские солдаты дрались мужественно. Их честь восстановлена. Это то, чего он и хотел добиться. — Он вынул из-под накидки пачку бумаг. — Мы еще можем выиграть войну. Но это зависит от того, сколько вы нам дадите времени.
— Я не совсем понимаю вас, — сказал Харрис.
— Нам нужно еще две недели, — сказал Бен Эзра. — Мы должны окружить Каир, оккупировать Ливию, с одной стороны, и взять Сирию. Если мы это сделаем, то тогда нам удастся поломать хребет намечающейся нефтяной блокаде, если же нет, то тогда наша изоляция станет только вопросом времени.
— Каким образом мы можем предоставить вам время? — спросил Харрис. — Россия уже все упорнее настаивает на прекращении огня.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не может быть, чтобы вы были настолько глупы. -
Он с сокрушением покачал головой.
— Где была Россия, когда победа клонилась в сторону арабов? Она пыталась защитить нас требованием о прекращении огня? Нет. Она молчала, пока военная удача не склонилась в другую сторону. Теперь она хочет прекращения огня, чтобы спасти свое положение. Теперь у арабов самое лучшее оружие, о котором они могли только мечтать — эмбарго на нефть. Оно прикончит западный мир быстрее, чем атомная бомба.
— Если мы сможем контролировать ливийскую нефть и сирийские трубопроводы, эмбарго сойдет на нет. Если нужно, мы сможем снабжать весь мир. Иордания тут же откажется от вмешательства и угрозы с ее стороны не последует.
— Но если нам это не удастся, вся мировая экономика полетит к чертям. Арабы заставят мир расколоться. Франция постарается немедленно воспользоваться ситуацией и нарушить единство Европы. Япония будет вынуждена пойти на сделку, так как восемьдесят процентов своей нефти она получает из арабских стран. Постепенно, шаг за шагом, арабы заставят все страны мира отвернуться от нас. И я не могу проклинать их, потому что вопрос собственного выживания так же важен для них, как и для нас наше собственное.
— Если война будет перенесена на территорию Ливии и Сирии, может вмешаться Россия, — сказал Харрис.
— Сомневаюсь, — сказал Бен Эзра. — Они не меньше вас боятся скрытой конфронтации.
— Это ваша точка зрения, — холодно сказал Харрис.
— Верно, — сказал старик. — И тем не менее, если ваш мистер Киссинджер несколько притормозит, мы сможем реализовать ее.
Харрис посмотрел на Эшнева.
— К счастью, ваше правительство ведет другую политику, — сказал он.
Эшнев неохотно кивнул.
— Да, другую.
Харрис снова повернулся к Бен Эзре.
— Именно мистер Киссинджер надеется в течение ближайших двух недель добиться эффективного прекращения огня.
— Передайте ему мою благодарность, — саркастически сказал Бен Эзра. — Он может считать себя Невиллем Чемберленом семидесятых годов.
— Я считаю, что эта дискуссия выходит за рамки нашей встречи, — твердо сказал Харрис, — и что ее тема должна решаться на более высоком уровне. Сейчас нас гораздо более интересует все, что нам известно об Аль Фее.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не думаю, что мы может что-то предпринять относительно него, кроме того, что молить бога в надежде, что он будет продолжать сопротивляться давлению экстремистов и по мере сил придерживаться среднего курса. Он, наверно, больше всех остальных богатых шейхов не заинтересован в том, чтобы бросать на чашу весов все свое богатство и влияние. Но все они идут по лезвию бритвы. И как долго им удастся сохранять равновесие, об этом остается только гадать. — Он повернулся к Эшневу. — Если ли у вас какая-нибудь информация о нем с момента начала войны?
— Весьма немного, — ответил Эшнев. — Очень затруднена связь. Аль Фей был вызван домой как раз перед началом конфликта и остается там до настоящего времени. Мы знаем, что он был приглашен возглавить объединенный комитет по инвестициям для всех стран — производителей нефти, но, в сущности, все вопросы производства нефти будут обсуждаться в объединенной комиссии министров иностранных дел этих стран. Они очень тщательно стараются отделить друг от друга вопрос о нефти как о политическом оружии и использование денег, которые они получают за нее. Между собой они решили не придавать доходам решающего значения. Новая политика будет строиться под девизом «Нефть — за справедливость».
— Вы считаете, что ему удастся оказать влияние на политику производства и продажи нефти? — спросил Харрис.
— На первых порах его влияние будет очень незначительным, — сказал Эшнев. — Возможно, оно возрастет значительно позже, когда они увидят, что политика торможения или подрыва мировой экономики имеет своим единственным результатом потерю их вложений. Я думаю, Аль Фей и принц Фейяд понимают ситуацию, и в этом заключается причина, по которой он предпочел занять место в вышеупомянутом комитете, нежели играть гораздо более заметную политическую роль. Отказавшись от преимуществ политика, он оказался в отличной позиции, которая дает ему возможность свободно общаться с обеими сторонами.
— Где его семья? — спросил Бен Эзра.
— Жена с сыновьями по-прежнему в Бейруте, — ответил Эшнев. — А также бывшая жена с дочерью.
— Той, что училась в швейцарской школе? — заинтересованно спросил старик.
— Да, — ответил Эшнев.
— Это не совсем так, — агент ЦРУ в первый раз подал голос. — Младшая дочь Лейла три дня тому назад улетела в Рим. На ее месте с молодым человеком была другая девушка.
Эшнев не мог скрыть удивления.
— Как вам удалось это выяснить?
— Дело в том молодом человеке, — ответил Смит. — Мы давно держим его под наблюдением. Он был замешан в транспортировке наркотиков из Вьетнама, а затем перебрался на Ближний Восток. — Он потянулся за сигаретой. — Предполагалась его связь с мафией, но недавно он стал работать на Али Ясфира.
— Но что у него общего с дочерью Аль Фея? — спросил старик.
— Мы это проверяем, — сказал Смит, — и у меня уже есть кое-какая информация. Прошлой весной она оставила школу и прошла подготовку в партизанском лагере. В силу каких-то причин все лето после окончания этих курсов она провела дома. Затем этот человек вышел с ней на контакт, и меньше чем через неделю она исчезла.
— Передана ли информация нашей разведывательной службе? — спросил Эшнев.
— Да. В тот же день, как я получил ее, информация передана была и вам.
— Они по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Не знаю, — ответил Смит. — Они расстались в аэропорту. Девушка села в одно такси, а мужчина в другое. Мой человек мог проследить только за одной машиной. Он выбрал ту, в которой был мужчина.
— Этот человек по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Да. В морге. Он был убит через два часа после прибытия. Полиция считает, что это было сведение счетов между бандами. Возможно, так оно и было. Мафия не любит, когда кто-то из ее солдат уходит к конкурентам.
— Мы должны найти, где находится девушка, — сказал старик.
— Наши люди уже занимаются этим, — ответил Эшнев, вставая. — Я думаю, что мы все выяснили, джентльмены. Или вы хотите еще побеседовать?
Американцы посмотрели друг на друга. Встреча подошла к концу. Встав, все обменялись рукопожатиями. Полковник Уэйгрин и Харрис попрощались со стариком достаточно сухо, но Смит отнесся к нему совершенно иначе.
Прищурившись, он посмотрел на Бен Эзру.
— Знаете ли, генерал, — сказал он со своим тягучим выговором средневосточных штатов, — вы были абсолютно правы. Я бы хотел, чтобы к вам прислушивалось побольше наших людей.
— Спасибо, мистер Смит. Я бы тоже этого хотел.
— У вас есть моя визитка, — сказал Смит. — Позвоните мне, если я смогу чем-то оказаться вам полезным.
— Еще раз благодарю вас, — сказал Бен Эзра.
Американцы покинули помещение, и два израильтянина посмотрели друг на друга.
— Ну, что ты думаешь, Исайя? — спросил Эшнев.
Старик пожал плечами.
— Ты говоришь на идише, Лев?
— Нет, — ответил Эшнев. — Я же сабра. Я никогда не учил его.
— На идише есть одно выражение, — сказал старик, — которое, как я думаю, родилось много лет назад в Польше или России во время одного из погромов — «Швер цу зан а жид».
— Что оно означает? — спросил Эшнев.
Старик улыбнулся, но в выражении его лица не было ни тени юмора.
— "Нелегко быть евреем", — сказал он.
Книга третья
Конец осени 1973
Глава 1
Дик Карьяж постучал в дверь спальни, из-за которой послышался слегка приглушенный голос Бадра:
— Войдите.
Дик открыл дверь и на мгновение зажмурился. Портьеры были широко раздвинуты, и комнату заливало утреннее швейцарское солнце. Бадр сидел за маленьким столиком спиной к окну, его лицо было в тени. Он взглянул на Карьяжа.
— Да?
— Французы уже здесь, шеф.
Бадр бросил взгляд на часы.
— Они рано встают.
Карьяж улыбнулся.
— Они не упускают возможности, так как хотели попасть к вам первыми.
Бадр засмеялся.
— Очень привлекательное качество. На французов всегда можно положиться, что они будут хранить верность самим себе.
— Что мне им сказать?
— Пусть подождут. — Он протянул Карьяжу папку с бумагами. — Что вы о них знаете?
Взяв бумаги, Карьяж просмотрел их. На каждом из листов была надпись крупными квадратными буквами: «АРАБСКИЕ КУКЛЫ, компания с ограниченной ответственностью». Внутри папки была целая серия грузовых коносаментов и счетов, на каждом из которых стоял штамп об оплате. Он посмотрел на Бадра.
— То же, что и вы, не считая того, что они аккуратно оплачивают все счета.
Бадр взял папку обратно.
— В этом-то все и дело. Не похоже на них. Знаете ли вы хоть одного ливанца, который аккуратно платит по счетам?
— Трудно сказать. Они хорошие партнеры. Чего еще нам ждать от них?
— И еще одно, — сказал Бадр. — Они платят премии за срочную доставку. Какого черта эти куклы так важны им, что они платят премии? Это тоже на них не похоже. Ливанец с большой неохотой платил бы премию, даже если бы речь шла о его жизни.
— Близится рождество. Может быть, они хотят заблаговременно снабдить магазины своим товаром.
— Так могло быть, если бы они грузились сейчас. Но они начали с сентября. — Бадр вернул папку Карьяжу. — Дайте мне полный отчет по этой компании.
— Будет сделано, шеф. — Он пошел к дверям. — Что-то еще?
Бадр покачал головой.
— Прикажите подать французам кофе. Я приду через несколько минут.
Когда за Карьяжем закрылась дверь, Бадр встал, открыл узкую высокую дверь за своим столом и вышел на террасу. Ощущение свежего утреннего воздуха дало ему понять, что приближается зима. Бадр глубоко вздохнул.
Вдали ясно виднелись сине-зеленые очертания гор, пики которых были покрыты снегом. Бадр посмотрел вниз на просыпавшийся город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
К нему подошел один из охранников.
— В чем дело, старина?
— Хотел бы я знать. Даже верблюда надо поить время от времени. А создание, которое не нуждается в питье, скажу я вам, дело рук нечистого. Будь оно верблюдом, я бы знал, что ему нужно.
Молодой солдат рассмеялся.
— А что бы ты сделал, будь это верблюд?
— Я бы дал ему напиться. А если бы не помогло, накрутил бы ему хвост.
— Почему бы не попытаться и здесь так поступить? — предложил солдат.
— Я уже пробовал. Ничего не помогает.
Оставив старика разглядывать двигатель, солдат заглянул в машину. Состояние салона вполне соответствовало внешнему виду машины. От чехлов на сидениях остались одни лохмотья, а все приборы были покрыты густым слоем пыли. Протянув руку, солдат вытер пыль с указателя горючего и повернулся к старику.
— У тебя кончился бензин.
— Не могу понять. Раньше не случалось ничего подобного.
— А теперь случилось, — сказал солдат, не скрывая насмешки.
Старик пожал плечами.
— Рад, что ничего более серьезного. Я уж боялся, что эта старая развалина отдала богу душу. — Он бросил взгляд на ворота. — Открой-ка их пошире, — сказал он из-за плеча. — Я пошлю кого-нибудь наполнить бак.
— Минутку, старик! — часовой преградил ему дорогу. — Ты не имеешь права входить сюда без пропуска. Совершенно секретно.
— Пропуск у меня есть, — сказал старик, протягивая руку. Солнце зайчиком отразилось от пластиковой карточки.
Взяв ее, солдат прочитал текст и, вскочив, застыл по стойке смирно.
— Прошу прощения, генерал! — сказал он, отдавая честь.
Бен Эзра отсалютовал ему.
— Все в порядке, солдат. Вольно.
Юноша расслабился.
— Вы знаете, куда идти, сэр? — с уважением спросил он.
— Знаю, — улыбнулся Бен Эзра. Он протянул руку. — Может, ты отдашь мне пропуск?
— Да, сэр, — торопливо сказал часовой. — И не беспокойтесь относительно своей машины, сэр. Мы о ней позаботимся.
Генерал улыбнулся.
— Спасибо.
Повернувшись, он пошел в глубь территории, и бедуинский плащ развевался при каждом его шаге.
— Кто это был? — с любопытством спросил второй часовой.
— Генерал Бен Эзра, — уважительно ответил солдат приглушенным голосом.
— Лев Пустыни? — в голосе второго было изумление. Повернувшись, он посмотрел вслед старику. — А я думал, что он уже мертв.
— Ну, он-то еще как живой, — сказал первый. — Пошли. Займемся генеральской машиной.
* * *
За столом в конференц-зале сидели всего пять человек. Трое американцев, которые были на предыдущей встрече, Бен Эзра и генерал Эшнев.
— Простите, что нас так мало, — извинился генерал Эшнев, — но все остальные на фронте.
— Не стоит извиняться, — сказал Уэйгрин. — Мы все понимаем. — Он улыбнулся. — Кстати, примите наши поздравления. Ваши ребята сработали просто великолепно, окружив египетскую Третью армию.
— Вы преувеличиваете наши заслуги, — мрачно кивнул Эшнев. — Мы еще не уверены в успехе.
— Он от вас никуда не уйдет, — уверенно сказал американский полковник.
— Нам по-прежнему нужна помощь, — сказал Эшнев. — И самая разнообразная. Мы слишком дорого заплатили, позволив им атаковать нас.
— Но кому могло прийти в голову, что они начнут наступление в Иом Кипур? — пытаясь успокоить хозяев, сказал Харрис из госдепартамента.
— Мне, — сухо и деловито сказал Бен Эзра. — Кажется, я совершенно ясно говорил об этом во время последней встречи.
— То было совершенно дикое предположение, — защищаясь, сказал Харрис.
— Все предположения кажутся дикими, — тихо сказал Бен Эзра. — Но каковы бы они ни были, вы же в любом случае не собирались ничего предпринимать, не так ли?
Харрис промолчал.
— Скажите, — доверительно обратился к нему старший генерал, — вы информировали вашего шефа?
Харрис кивнул.
— Конечно.
Посмотрев на него, Бен Эзра грустно покачал головой.
— Всю эту трагедию можно было предотвратить.
— Не вижу, каким образом, — сказал Харрис.
— Мы должны были поступить так же, как в тот раз. И война уже была бы закончена.
— И общественное мнение во всем мире было бы против вас, — сказал Харрис.
— Сейчас оно нам очень пригодилось, — отпарировал Бен Эзра. — Но я что-то не вижу, чтобы какие-то войска спешили нам на помощь.
— Это не имеет отношения к делу, — быстро сказал Эшнев. — Мы собрались с другой целью, генерал. Мы здесь, чтобы выслушать вашу оценку ситуации.
— И чтобы проигнорировать ее, как в прошлый раз, — ехидно докончил фразу Бен Эзра. Но увидев в глазах Эшнева боль и отчаяние, сразу же сменил тон. — Прошу прощения, друг мой, — мягко сказал он. — Я забыл, что вам досталось куда больше, чем мне.
Эшнев не ответил.
Бен Эзра посмотрел на американца, сидящего по другую сторону стола.
— Вместе со старостью приходит и одиночество.
Ни один из сидящих за столом не проронил ни слова.
— Не будете ли вы столь любезны, джентльмены, ответить на мой вопрос? — сказал он.
— Скажите мне, чего ради вы тут собрались? Ведь вам должно быть столь же ясно, как и мне, что ничего не произойдет, ничего не изменится и ничего не будет сделано.
— Это неправда, генерал Бен Эзра, — запротестовал полковник Уэйгрин. — Мы с величайшим уважением относимся и к вашему мнению, и к вашим идеям.
Бен Эзра улыбнулся.
— Как и я к вашим. Если бы я только мог понять их. Я так и не могу разобраться, любите ли вы нас или ненавидите.
Эшнев снова попытался вернуть встречу к первоначальному замыслу разговора.
— Вы получили досье Аль Фея?
— Да, — Бен Эзра кивнул.
— И к каким вы пришли выводам?
— Будь арабы поумнее, они могли бы распустить свои армии и без единого выстрела завоевать весь мир.
— Каким образом? — спросил Харрис.
Бен Эзра позволил себе улыбнуться.
— Очень просто. Купить его.
Никто не рассмеялся.
— Война уже проиграна, и вы это знаете — сказал старик.
— Что вы имеете в виду? — спросил Уэйгрин. — Еще не вечер. Израильтяне двигаются вглубь Египта и Сирии. Садат уже заговорил о мире. Он знает, когда надо отступить.
— Он знает, что одержал победу, — угрюмо сказал Бен Эзра. — Он поставил перед собой цель восстановить веру арабов в себя и их гордость. Этого он добился. Арабские солдаты дрались мужественно. Их честь восстановлена. Это то, чего он и хотел добиться. — Он вынул из-под накидки пачку бумаг. — Мы еще можем выиграть войну. Но это зависит от того, сколько вы нам дадите времени.
— Я не совсем понимаю вас, — сказал Харрис.
— Нам нужно еще две недели, — сказал Бен Эзра. — Мы должны окружить Каир, оккупировать Ливию, с одной стороны, и взять Сирию. Если мы это сделаем, то тогда нам удастся поломать хребет намечающейся нефтяной блокаде, если же нет, то тогда наша изоляция станет только вопросом времени.
— Каким образом мы можем предоставить вам время? — спросил Харрис. — Россия уже все упорнее настаивает на прекращении огня.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не может быть, чтобы вы были настолько глупы. -
Он с сокрушением покачал головой.
— Где была Россия, когда победа клонилась в сторону арабов? Она пыталась защитить нас требованием о прекращении огня? Нет. Она молчала, пока военная удача не склонилась в другую сторону. Теперь она хочет прекращения огня, чтобы спасти свое положение. Теперь у арабов самое лучшее оружие, о котором они могли только мечтать — эмбарго на нефть. Оно прикончит западный мир быстрее, чем атомная бомба.
— Если мы сможем контролировать ливийскую нефть и сирийские трубопроводы, эмбарго сойдет на нет. Если нужно, мы сможем снабжать весь мир. Иордания тут же откажется от вмешательства и угрозы с ее стороны не последует.
— Но если нам это не удастся, вся мировая экономика полетит к чертям. Арабы заставят мир расколоться. Франция постарается немедленно воспользоваться ситуацией и нарушить единство Европы. Япония будет вынуждена пойти на сделку, так как восемьдесят процентов своей нефти она получает из арабских стран. Постепенно, шаг за шагом, арабы заставят все страны мира отвернуться от нас. И я не могу проклинать их, потому что вопрос собственного выживания так же важен для них, как и для нас наше собственное.
— Если война будет перенесена на территорию Ливии и Сирии, может вмешаться Россия, — сказал Харрис.
— Сомневаюсь, — сказал Бен Эзра. — Они не меньше вас боятся скрытой конфронтации.
— Это ваша точка зрения, — холодно сказал Харрис.
— Верно, — сказал старик. — И тем не менее, если ваш мистер Киссинджер несколько притормозит, мы сможем реализовать ее.
Харрис посмотрел на Эшнева.
— К счастью, ваше правительство ведет другую политику, — сказал он.
Эшнев неохотно кивнул.
— Да, другую.
Харрис снова повернулся к Бен Эзре.
— Именно мистер Киссинджер надеется в течение ближайших двух недель добиться эффективного прекращения огня.
— Передайте ему мою благодарность, — саркастически сказал Бен Эзра. — Он может считать себя Невиллем Чемберленом семидесятых годов.
— Я считаю, что эта дискуссия выходит за рамки нашей встречи, — твердо сказал Харрис, — и что ее тема должна решаться на более высоком уровне. Сейчас нас гораздо более интересует все, что нам известно об Аль Фее.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Не думаю, что мы может что-то предпринять относительно него, кроме того, что молить бога в надежде, что он будет продолжать сопротивляться давлению экстремистов и по мере сил придерживаться среднего курса. Он, наверно, больше всех остальных богатых шейхов не заинтересован в том, чтобы бросать на чашу весов все свое богатство и влияние. Но все они идут по лезвию бритвы. И как долго им удастся сохранять равновесие, об этом остается только гадать. — Он повернулся к Эшневу. — Если ли у вас какая-нибудь информация о нем с момента начала войны?
— Весьма немного, — ответил Эшнев. — Очень затруднена связь. Аль Фей был вызван домой как раз перед началом конфликта и остается там до настоящего времени. Мы знаем, что он был приглашен возглавить объединенный комитет по инвестициям для всех стран — производителей нефти, но, в сущности, все вопросы производства нефти будут обсуждаться в объединенной комиссии министров иностранных дел этих стран. Они очень тщательно стараются отделить друг от друга вопрос о нефти как о политическом оружии и использование денег, которые они получают за нее. Между собой они решили не придавать доходам решающего значения. Новая политика будет строиться под девизом «Нефть — за справедливость».
— Вы считаете, что ему удастся оказать влияние на политику производства и продажи нефти? — спросил Харрис.
— На первых порах его влияние будет очень незначительным, — сказал Эшнев. — Возможно, оно возрастет значительно позже, когда они увидят, что политика торможения или подрыва мировой экономики имеет своим единственным результатом потерю их вложений. Я думаю, Аль Фей и принц Фейяд понимают ситуацию, и в этом заключается причина, по которой он предпочел занять место в вышеупомянутом комитете, нежели играть гораздо более заметную политическую роль. Отказавшись от преимуществ политика, он оказался в отличной позиции, которая дает ему возможность свободно общаться с обеими сторонами.
— Где его семья? — спросил Бен Эзра.
— Жена с сыновьями по-прежнему в Бейруте, — ответил Эшнев. — А также бывшая жена с дочерью.
— Той, что училась в швейцарской школе? — заинтересованно спросил старик.
— Да, — ответил Эшнев.
— Это не совсем так, — агент ЦРУ в первый раз подал голос. — Младшая дочь Лейла три дня тому назад улетела в Рим. На ее месте с молодым человеком была другая девушка.
Эшнев не мог скрыть удивления.
— Как вам удалось это выяснить?
— Дело в том молодом человеке, — ответил Смит. — Мы давно держим его под наблюдением. Он был замешан в транспортировке наркотиков из Вьетнама, а затем перебрался на Ближний Восток. — Он потянулся за сигаретой. — Предполагалась его связь с мафией, но недавно он стал работать на Али Ясфира.
— Но что у него общего с дочерью Аль Фея? — спросил старик.
— Мы это проверяем, — сказал Смит, — и у меня уже есть кое-какая информация. Прошлой весной она оставила школу и прошла подготовку в партизанском лагере. В силу каких-то причин все лето после окончания этих курсов она провела дома. Затем этот человек вышел с ней на контакт, и меньше чем через неделю она исчезла.
— Передана ли информация нашей разведывательной службе? — спросил Эшнев.
— Да. В тот же день, как я получил ее, информация передана была и вам.
— Они по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Не знаю, — ответил Смит. — Они расстались в аэропорту. Девушка села в одно такси, а мужчина в другое. Мой человек мог проследить только за одной машиной. Он выбрал ту, в которой был мужчина.
— Этот человек по-прежнему в Риме? — спросил Эшнев.
— Да. В морге. Он был убит через два часа после прибытия. Полиция считает, что это было сведение счетов между бандами. Возможно, так оно и было. Мафия не любит, когда кто-то из ее солдат уходит к конкурентам.
— Мы должны найти, где находится девушка, — сказал старик.
— Наши люди уже занимаются этим, — ответил Эшнев, вставая. — Я думаю, что мы все выяснили, джентльмены. Или вы хотите еще побеседовать?
Американцы посмотрели друг на друга. Встреча подошла к концу. Встав, все обменялись рукопожатиями. Полковник Уэйгрин и Харрис попрощались со стариком достаточно сухо, но Смит отнесся к нему совершенно иначе.
Прищурившись, он посмотрел на Бен Эзру.
— Знаете ли, генерал, — сказал он со своим тягучим выговором средневосточных штатов, — вы были абсолютно правы. Я бы хотел, чтобы к вам прислушивалось побольше наших людей.
— Спасибо, мистер Смит. Я бы тоже этого хотел.
— У вас есть моя визитка, — сказал Смит. — Позвоните мне, если я смогу чем-то оказаться вам полезным.
— Еще раз благодарю вас, — сказал Бен Эзра.
Американцы покинули помещение, и два израильтянина посмотрели друг на друга.
— Ну, что ты думаешь, Исайя? — спросил Эшнев.
Старик пожал плечами.
— Ты говоришь на идише, Лев?
— Нет, — ответил Эшнев. — Я же сабра. Я никогда не учил его.
— На идише есть одно выражение, — сказал старик, — которое, как я думаю, родилось много лет назад в Польше или России во время одного из погромов — «Швер цу зан а жид».
— Что оно означает? — спросил Эшнев.
Старик улыбнулся, но в выражении его лица не было ни тени юмора.
— "Нелегко быть евреем", — сказал он.
Книга третья
Конец осени 1973
Глава 1
Дик Карьяж постучал в дверь спальни, из-за которой послышался слегка приглушенный голос Бадра:
— Войдите.
Дик открыл дверь и на мгновение зажмурился. Портьеры были широко раздвинуты, и комнату заливало утреннее швейцарское солнце. Бадр сидел за маленьким столиком спиной к окну, его лицо было в тени. Он взглянул на Карьяжа.
— Да?
— Французы уже здесь, шеф.
Бадр бросил взгляд на часы.
— Они рано встают.
Карьяж улыбнулся.
— Они не упускают возможности, так как хотели попасть к вам первыми.
Бадр засмеялся.
— Очень привлекательное качество. На французов всегда можно положиться, что они будут хранить верность самим себе.
— Что мне им сказать?
— Пусть подождут. — Он протянул Карьяжу папку с бумагами. — Что вы о них знаете?
Взяв бумаги, Карьяж просмотрел их. На каждом из листов была надпись крупными квадратными буквами: «АРАБСКИЕ КУКЛЫ, компания с ограниченной ответственностью». Внутри папки была целая серия грузовых коносаментов и счетов, на каждом из которых стоял штамп об оплате. Он посмотрел на Бадра.
— То же, что и вы, не считая того, что они аккуратно оплачивают все счета.
Бадр взял папку обратно.
— В этом-то все и дело. Не похоже на них. Знаете ли вы хоть одного ливанца, который аккуратно платит по счетам?
— Трудно сказать. Они хорошие партнеры. Чего еще нам ждать от них?
— И еще одно, — сказал Бадр. — Они платят премии за срочную доставку. Какого черта эти куклы так важны им, что они платят премии? Это тоже на них не похоже. Ливанец с большой неохотой платил бы премию, даже если бы речь шла о его жизни.
— Близится рождество. Может быть, они хотят заблаговременно снабдить магазины своим товаром.
— Так могло быть, если бы они грузились сейчас. Но они начали с сентября. — Бадр вернул папку Карьяжу. — Дайте мне полный отчет по этой компании.
— Будет сделано, шеф. — Он пошел к дверям. — Что-то еще?
Бадр покачал головой.
— Прикажите подать французам кофе. Я приду через несколько минут.
Когда за Карьяжем закрылась дверь, Бадр встал, открыл узкую высокую дверь за своим столом и вышел на террасу. Ощущение свежего утреннего воздуха дало ему понять, что приближается зима. Бадр глубоко вздохнул.
Вдали ясно виднелись сине-зеленые очертания гор, пики которых были покрыты снегом. Бадр посмотрел вниз на просыпавшийся город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36