2. Киевские князья в 870-е годы предприняли ряд серьезных мер (походы на кривичей и полочан) для противодействия варягам. Вероятно, в это же время строятся на севере такие опорные пункты, как Руса и Новгород.3. Олег (швед? норвежец?) базировался в Ладоге, но на короткий срок овладел киевским столом. Его победоносный поход на Византию был совершен как поход многих племен; после похода (удостоверенного текстом договора 911 года) Олег исчез с горизонта русских людей и умер неизвестно где. Легенды указывали его могилы в самых разных местах. К строительству русских городов варяги никакого отношения не имели.4. Новгород долгое время уплачивал варягам дань – откуп, чтобы избежать новых набегов. Такую же дань Византия платила русским "мира деля".5. Наличие сухопутных преград – волоков на речных путях Восточной Европы – не позволяло варягам использовать свое преимущество мореходов (как это было в Западной Европе). Контрмеры киевских князей содействовали повороту основных варяжских путей в сторону Волги, а не на Днепр. Путь из "Варяг в Греки" – это путь вокруг Европейского континента. Путь же из Киева к Новгороду и в Балтику назывался путем "из Грек в Варяги".6. Киевские князья (как и византийские императоры) широко использовали варяжские наемные отряды, специально посылая за ними в Северную Прибалтику – "за море". Уже Осколд собирал варягов (если верить тексту "Повести временных лет"). Игорь, задумав повторный поход на Византию в 941 году, "посъла по варяги за море, вабя я на Грькы". Одновременно с варягами нанимали и печенегов. Варяжские дружинники выполняли дипломатические поручения киевских князей и участвовали в заключении договоров. Варягов нанимали и для войны, и для политических убийств: наемные варяги закололи князя Ярополка в 980 году, варяги убили князя Глеба в 1015 году.7. Часть варяжской знати влилась в состав русского боярства. Некоторые варяги, вроде Свенельда, добивались высокого положения, но крайне жестоко относились к славянскому населению (Свенельд и "умучивание" уличей). Жестокость, нередко бессмысленная, часто проявлялась и у варяжских отрядов, воевавших под русским флагом, и в силу этого отождествляемая с русами, с населением того государства(Руси), которому они служили.Так, торговля русов со странами Каспийского побережья долгое время была мирной, и местные писатели говорили о том, что русы выходят на любое побережье и торгуют там или на верблюдах едут в Багдад. Но в самом начале X века (время Олега), когда можно предполагать бесконтрольное увеличение числа варягов в киевском войске, источники сообщают о чудовищных зверствах "русов" на том же самом побережье Каспия. Настоящие русы-славяне в походах этого десятилетия (903-913 годы) оказались, очевидно, сильно разбавленными неуправляемыми отрядами варягов, принимаемых местным населением за русов.О жестокости норманнов рассказывает французский хронист из Нормандии Дудон Квинтинианский:"Выполняя свои изгнания и выселения, они [норманны] сначала совершали жертвоприношения в честь своего бога Тора. Ему жертвуют не скот или какое-нибудь животное, не дары отца Вакха или Цереры, но человеческую кровь… Поэтому жрец по жребию назначает людей для жертвы.Они [приносимые в жертву люди] оглушаются одним ударом бычьего ярма по голове. Особым приемом у каждого, на которого пал жребий, выбивают мозг, сваливают на землю и, перевернув его, отыскивают сердечную железу, то есть вену. Извлекши из него всю кровь, они, согласно своему обычаю, смазывают ею свои головы и быстро развертывают паруса своих судов…"Воины Вещего Олега проявляли такую же жестокость в походе против греков:"Много убийств сътвори грьком… а их же имаху пленники – овы посекаху другыя же мучаху… и ина многа зла творяху".8. К концу X – началу XI века одной из важных задач русского государства стало противодействие буйным ватагам наемников. Их селили не в городах, а за пределами городских стен (например, Шестовицы под Черниговом). В 980 году, когда князь Владимир ездил за море для найма варягов и с их помощью отбил Киев у своего брата, варяги потребовали очень высокую оплату своих услуг. Владимир выслал варягов в Византию, попросив императора не возвращать их: "а семо не пущай ни единого".Острые конфликты возникли в Новгороде в 1015 году, когда Ярослав нанял много варягов, предполагая начать войну против своего отца. Новгородцы с оружием в руках отстаивали честь своих жен и дочерей.9. Второй этап развития Киевской Руси, обозначенный появлением варягов, не внес никаких существенных изменений в ход русского исторического процесса. Расширение территории Руси за счет северных племен было результатом консолидации этих племен в ходе борьбы с "находниками" и включения Киева в эту борьбу.Два начальных этапа развития Киевской Руси, из которых первый освещен летописью лишь фрагментарно, а второй – искаженно, не следует резко отделять один от другого. На протяжении всего IX и первой половины X века шел один и тот же процесс формирования и укрепления государственного начала Руси.Ни набеги мадьяр или внутренних болгар, ни наезды варягов или удары печенегов не могли ни остановить, ни существенным образом видоизменить ход этого процесса. Нам необходимо лишь приглядеться к тому, что происходило в славянских землях вообще и в суперсоюзе Русь в частности. РУСЬ ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ (IX – СЕРЕДИНА X ВЕКА) Полюдье Ключом к пониманию ранней русской государственности является полюдье. Для нас чрезвычайно важно установление существования полюдья на уровне одного союза племен, то есть на более низкой ступени развития, чем "союз союзов" – Русь. Для племенного союза вятичей мы имеем сведения о полном круговороте полюдья – ежегодный объезд "светлым князем" всей подвластной территории, сбор "одежд" (очевидно, пушнины) и сбыт собранных ценностей вниз по Дону в Итиль, взамен чего вятическая знать получала в IX веке и большое количество восточного серебра в монетах, и восточные украшения, повлиявшие на местное племенное ремесло.Рядом с племенным союзом вятичей ("славян") существовал одновременно с ним суперсоюз Русь, объединивший пять-шесть отдельных племенных союзов, аналогичных вятическому. Здесь тоже бытовало полюдье (русы везли свои меха "из отдаленнейших концов славянства"), но оно существенно отличалось от вяти-ческого прежде всего размерами подвластной территории, а следовательно, должно было отличаться и иной, более высокой организацией сбора дани.У Руси, как и у вятичей, второй задачей был сбыт результатов полюдья. Восточный автор IX века описывает грандиозный размах торговых экспедиций русов, значительно превышающих то, что мы можем предполагать для вятичей. Русы сбывали свои товары и в Византию, и в земли Халифата, доходя до Рея, Багдада и Балха (!).
Император Константин VII Багрянородный и телохранители
Одни и те же явления, происходившие в каждом из самостоятельных племенных союзов и в синхронном им суперсоюзе Руси, при всем их сходстве отличаются тем, что происходившее в "союзе союзов" было на порядок выше того, что делалось внутри отдельных союзов, еще не достигших высшей степени интеграции.Пожалуй, именно здесь и лежит точка отсчета новых социально-экономических отношений, новой формации. Союз племен был высшей ступенью развития первобытно-общинного строя, подготовившей отдельные племена к предстоящей исторической жизни в больших объединениях, в которых неизбежно и быстро исчезали древние патриархальные формы связи, заменяясь новыми, более широкими. Создание союза племен было уже подготовкой к переходу к государственности. "Глава глав", возглавлявший десяток племен и называвшийся "светлым государем" или, в передаче иноземцев, "царем", был уже не столько повелителем первобытных племен, сколько главой рождающегося государства. Когда же общество поднимается на порядок выше и создает из союзов племен новое (и количественно, и качественно) объединение, "союз союзов" племен, то вопрос о государственности может решаться только однозначно:там, где интеграция племен достигла такого высочайшего уровня, государство уже сложилось.Когда летописец детально перечислял, какие из восточнославянских племенных союзов вошли в состав Руси, то он описывал своим читателям государство Русь на одном из этапов развития (в первой половине IX века), когда Русь охватила еще только половину племенных союзов. Полюдье – первая, наиболее обнаженная форма господства и подчинения, осуществления права на землю, установления понятия подданства. Если в союзе племен полюдье еще в какой-то мере может основываться на старых племенных связях, то в суперсоюзе оно уже полностью абстрагировано и отделено от всяких патриархальных воспоминаний.В связи с теми фальсификациями, которые допускают в отношении русской истории норманнисты, необходимо отметить, что в источниках полюдье предстает перед нами как чисто славянский институт со славянской терминологией. Полюдье известно, например, в Польше, где оно называлось "стан", а взимаемые поборы – "гощенье".Русское слово "полюдье" мы встречаем и в летописях, и в грамотах. Никакого отношения к варягам полюдье не имеет; напротив, в скандинавских землях для обозначения этого явления употреблялось русское, славянское слово. В скандинавской саге о Гаральде при упоминании подобных объездов используется заимствованное славянское слово "poluta" ("polutasvarf"). Тем же славянским словом обозначает круговой княжеский объезд и император Константин Багрянородный.Полюдье как объезд отдаленнейших славянских земель было известно восточным авторам задолго до появления норманнов на Руси. Его можно считать характерным для всего IX века (может быть, и для конца VIII века?) и для первой половины X века, хотя как локальное пережиточное явление оно известно и в XII веке. Подробное описание полюдья для середины X века оставил нам император Константин, а один из трагических эпизодов – убийство князя во время сбора полюдья – подробно описывает летопись под 945 годом.Анализируя полюдье 940-х годов, мы должны распространять представление о нем и на более раннее время (вплоть до рубежа VIII-IX веков; разница в объеме земель, подвластных Руси, была, но она уже не создавала качественного отличия. Суперсоюз начала IX века из пяти-шести племенных союзов и суперсоюз середины X века из восьми – десяти союзов принципиально не отличались один от другого.Начнем рассмотрение русского полюдья с описания императора Константина (около 948 года), переставив некоторые разделы по тематическому принципу.Константин Багрянородный."О русах, приезжающих из России на моноксилах в Константинополь"."Зимний и суровый образ жизни этих самых Ру-сов таков. Когда наступает ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми Русами из Киева и отправляются в полюдье, то есть круговой объезд и именно в славянские земли Вервианов [Древлян] Другувитов [Дреговичей] Кривитеинов [Кривичей] Севернее [Север]и остальных славян, платящих дань Русам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев. Затем забирают свои однодревки, снаряжаются и отправляются в Византию…""Однодревки, приходящие в Константинополь из Внешней Руси, идут из Невогарды [Новгорода], в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из крепости Милиниски [Смоленска] из Телюцы [Любеча] Чернигож [Чернигова] и из Вышеграда [Вышгород близ Киева]. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой "Самватас" (?). Данники их, славяне, называемые Кривитеинами [Кривичами] и Ленсанинами [Полочанами], и прочие славяне рубят однодревки в своих горах в зимнюю пору и, обделав их, с открытием времени (плавания), когда лед растает, вводят в ближние озера.Затем, так как они ("озера") впадают в реку Днепр, то оттуда они и сами входят в ту же реку, приходят в Киев, вытаскивают лодки на берег для оснастки и продают русам. Русы, покупая лишь самые колоды, расснащивают старые однодревки, берут из них весла, уключины и прочие снасти и оснащают новые…"Интереснейший рассказ о полюдье императора Константина, ежегодно видевшего своими глазами русские "однодревки" – моноксилы, давно известен историкам, но ни разу не было сделано попытки воссоздать полюдье середины X века во всем его реальном размахе как общерусское ежегодное явление. А без этого мы не сможем понять и сущности государства Руси в VIII-X веках.Начнем с "однодревок", в которых нередко видели маленькие утлые челноки славян, выдолбленные из одного дерева, чем объяснялось их греческое наименование – "моноксилы". Маленькие челноки, вмещавшие всего лишь по три человека, в то время действительно бытовали, как мы знаем по "Записке греческого топар-ха", младшего современника Константина. Но здесь речь идет о совершенно другом: уже из приведенного текста видно, что суда оснащались уключинами и веслами, тогда как челноки управлялись одним кормовым веслом и никогда не имели уключин и распашных весел: челнок был слишком узок для них.Характер моноксилов выясняется при описании прохождения их через днепровские пороги: люди выходят из судов, оставляя там груз, и проталкивают суда через порожистую часть, "при этом одни толкают шестами нос лодки, а другие середину, третьи – корму". Везде множественное число; одну ладью толкает целая толпа людей; в ладье не только груз, но и "закованные в цепи рабы". Ясно, что перед нами не челноки-долбленки, а суда, поднимавшие по 20-40 человек (как мы знаем по другим источникам).О значительном размере русских ладей свидетельствуют и слова Константина о том, что, проделав самую тяжелую часть пути, протащив свои суда через пороги, русы "опять снабжают свои однодревки недостающими принадлежностями: парусами, мачтами и реями, которые привозят с собой". Мачты и реи окончательно убеждают в том, что речь идет не о челноках, а о кораблях, ладьях. Однодревками же они названы потому, что киль судна изготавливался из одного дерева (10– 15 метров длиною), а это позволяло построить ладью, пригодную не только для плавания по реке, но и для далеких морских путешествий.Весь процесс ежегодного изготовления нескольких сотен кораблей уже говорит о государственном подходе к этому важному делу. Корабли готовились во всем бассейне Днепра ("озера", вливающиеся в Днепр) и даже бассейне Ильменя. Названы обширные земли кривичей и полочан, где в течение зимы работали корабелы.Нам уже хорошо знакомо это огромное пространство днепровского бассейна, все реки которого сходятся у Киева; еще в V-VI веках, когда началось стихийное движение северных славянских племен на юг, Киев стал хозяином днепровского судоходства. Теперь во всем этом регионе "данники" русов рубят однодревки в "своих горах". Правда, Константин пишет о том, что славяне-данники продают в Киеве свои свежеизготов-ленные ладьи. Но не случайно император связал корабельное дело с подданством Руси; очевидно, это было повинностью славян-данников, получавших за ее выполнение какую-то плату.О применении государственного принципа в деле изготовления торгового флота говорит и то, что Константином указаны областные пункты сбора кораблей на протяжении 900 километров: Новгород (бассейн Ильменя, Десны и Сейма), Смоленск (бассейн Верхнего Днепра), Чернигов (бассейны Десны и Сейма), Лю-беч (бассейн Березины, часть Днепра и Сожа), Вышго-род (бассейн Припяти и Тетерева). В Киеве было отведено специальное урочище (очевидно, Почайна?), где окончательно оснащивались все ладьи, доставленные с этих рек. Название этой крепости – "Самватас" – до сих пор не расшифровано учеными.Итак, процесс изготовления флота занимал зимнее время и часть весны (сплав и оснастка) и требовал усилий многих тысяч славянских плотников и корабелов. Он был поставлен под контроль пяти областных начальников, из которых один был сыном великого князя, и завершался в самой столице. К работе мужчин, делавших деревянную основу корабля, мы должны прибавить труд славянских женщин, ткавших паруса для оснастки флотилии.Численность торгового флота нам неизвестна; военные флотилии насчитывали до 2 тысяч судов. Ежегодные торговые экспедиции, вывозившие результаты полюдья, были, очевидно, менее многочисленными, но не могли быть и слишком малы, так как им приходилось пробиваться через земли печенегов, грабивших русские караваны у Порогов.Примем условно численность однодревок в 400-500 судов. На один парус требовалось около 16 квадратных метров "толстины" (грубой, но прочной парусины), что выражалось примерно в 150 локтях ткани. Это была задача для двух ткачих на всю зиму. Учитывая, что после порогов ставили запасные паруса, мы получаем такой примерный расчет: для изготовления всех парусов требовалась работа 2 тысяч ткацких станов на протяжении всей зимы, то есть труд женщин 80-100 тогдашних деревень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Император Константин VII Багрянородный и телохранители
Одни и те же явления, происходившие в каждом из самостоятельных племенных союзов и в синхронном им суперсоюзе Руси, при всем их сходстве отличаются тем, что происходившее в "союзе союзов" было на порядок выше того, что делалось внутри отдельных союзов, еще не достигших высшей степени интеграции.Пожалуй, именно здесь и лежит точка отсчета новых социально-экономических отношений, новой формации. Союз племен был высшей ступенью развития первобытно-общинного строя, подготовившей отдельные племена к предстоящей исторической жизни в больших объединениях, в которых неизбежно и быстро исчезали древние патриархальные формы связи, заменяясь новыми, более широкими. Создание союза племен было уже подготовкой к переходу к государственности. "Глава глав", возглавлявший десяток племен и называвшийся "светлым государем" или, в передаче иноземцев, "царем", был уже не столько повелителем первобытных племен, сколько главой рождающегося государства. Когда же общество поднимается на порядок выше и создает из союзов племен новое (и количественно, и качественно) объединение, "союз союзов" племен, то вопрос о государственности может решаться только однозначно:там, где интеграция племен достигла такого высочайшего уровня, государство уже сложилось.Когда летописец детально перечислял, какие из восточнославянских племенных союзов вошли в состав Руси, то он описывал своим читателям государство Русь на одном из этапов развития (в первой половине IX века), когда Русь охватила еще только половину племенных союзов. Полюдье – первая, наиболее обнаженная форма господства и подчинения, осуществления права на землю, установления понятия подданства. Если в союзе племен полюдье еще в какой-то мере может основываться на старых племенных связях, то в суперсоюзе оно уже полностью абстрагировано и отделено от всяких патриархальных воспоминаний.В связи с теми фальсификациями, которые допускают в отношении русской истории норманнисты, необходимо отметить, что в источниках полюдье предстает перед нами как чисто славянский институт со славянской терминологией. Полюдье известно, например, в Польше, где оно называлось "стан", а взимаемые поборы – "гощенье".Русское слово "полюдье" мы встречаем и в летописях, и в грамотах. Никакого отношения к варягам полюдье не имеет; напротив, в скандинавских землях для обозначения этого явления употреблялось русское, славянское слово. В скандинавской саге о Гаральде при упоминании подобных объездов используется заимствованное славянское слово "poluta" ("polutasvarf"). Тем же славянским словом обозначает круговой княжеский объезд и император Константин Багрянородный.Полюдье как объезд отдаленнейших славянских земель было известно восточным авторам задолго до появления норманнов на Руси. Его можно считать характерным для всего IX века (может быть, и для конца VIII века?) и для первой половины X века, хотя как локальное пережиточное явление оно известно и в XII веке. Подробное описание полюдья для середины X века оставил нам император Константин, а один из трагических эпизодов – убийство князя во время сбора полюдья – подробно описывает летопись под 945 годом.Анализируя полюдье 940-х годов, мы должны распространять представление о нем и на более раннее время (вплоть до рубежа VIII-IX веков; разница в объеме земель, подвластных Руси, была, но она уже не создавала качественного отличия. Суперсоюз начала IX века из пяти-шести племенных союзов и суперсоюз середины X века из восьми – десяти союзов принципиально не отличались один от другого.Начнем рассмотрение русского полюдья с описания императора Константина (около 948 года), переставив некоторые разделы по тематическому принципу.Константин Багрянородный."О русах, приезжающих из России на моноксилах в Константинополь"."Зимний и суровый образ жизни этих самых Ру-сов таков. Когда наступает ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми Русами из Киева и отправляются в полюдье, то есть круговой объезд и именно в славянские земли Вервианов [Древлян] Другувитов [Дреговичей] Кривитеинов [Кривичей] Севернее [Север]и остальных славян, платящих дань Русам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев. Затем забирают свои однодревки, снаряжаются и отправляются в Византию…""Однодревки, приходящие в Константинополь из Внешней Руси, идут из Невогарды [Новгорода], в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из крепости Милиниски [Смоленска] из Телюцы [Любеча] Чернигож [Чернигова] и из Вышеграда [Вышгород близ Киева]. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой "Самватас" (?). Данники их, славяне, называемые Кривитеинами [Кривичами] и Ленсанинами [Полочанами], и прочие славяне рубят однодревки в своих горах в зимнюю пору и, обделав их, с открытием времени (плавания), когда лед растает, вводят в ближние озера.Затем, так как они ("озера") впадают в реку Днепр, то оттуда они и сами входят в ту же реку, приходят в Киев, вытаскивают лодки на берег для оснастки и продают русам. Русы, покупая лишь самые колоды, расснащивают старые однодревки, берут из них весла, уключины и прочие снасти и оснащают новые…"Интереснейший рассказ о полюдье императора Константина, ежегодно видевшего своими глазами русские "однодревки" – моноксилы, давно известен историкам, но ни разу не было сделано попытки воссоздать полюдье середины X века во всем его реальном размахе как общерусское ежегодное явление. А без этого мы не сможем понять и сущности государства Руси в VIII-X веках.Начнем с "однодревок", в которых нередко видели маленькие утлые челноки славян, выдолбленные из одного дерева, чем объяснялось их греческое наименование – "моноксилы". Маленькие челноки, вмещавшие всего лишь по три человека, в то время действительно бытовали, как мы знаем по "Записке греческого топар-ха", младшего современника Константина. Но здесь речь идет о совершенно другом: уже из приведенного текста видно, что суда оснащались уключинами и веслами, тогда как челноки управлялись одним кормовым веслом и никогда не имели уключин и распашных весел: челнок был слишком узок для них.Характер моноксилов выясняется при описании прохождения их через днепровские пороги: люди выходят из судов, оставляя там груз, и проталкивают суда через порожистую часть, "при этом одни толкают шестами нос лодки, а другие середину, третьи – корму". Везде множественное число; одну ладью толкает целая толпа людей; в ладье не только груз, но и "закованные в цепи рабы". Ясно, что перед нами не челноки-долбленки, а суда, поднимавшие по 20-40 человек (как мы знаем по другим источникам).О значительном размере русских ладей свидетельствуют и слова Константина о том, что, проделав самую тяжелую часть пути, протащив свои суда через пороги, русы "опять снабжают свои однодревки недостающими принадлежностями: парусами, мачтами и реями, которые привозят с собой". Мачты и реи окончательно убеждают в том, что речь идет не о челноках, а о кораблях, ладьях. Однодревками же они названы потому, что киль судна изготавливался из одного дерева (10– 15 метров длиною), а это позволяло построить ладью, пригодную не только для плавания по реке, но и для далеких морских путешествий.Весь процесс ежегодного изготовления нескольких сотен кораблей уже говорит о государственном подходе к этому важному делу. Корабли готовились во всем бассейне Днепра ("озера", вливающиеся в Днепр) и даже бассейне Ильменя. Названы обширные земли кривичей и полочан, где в течение зимы работали корабелы.Нам уже хорошо знакомо это огромное пространство днепровского бассейна, все реки которого сходятся у Киева; еще в V-VI веках, когда началось стихийное движение северных славянских племен на юг, Киев стал хозяином днепровского судоходства. Теперь во всем этом регионе "данники" русов рубят однодревки в "своих горах". Правда, Константин пишет о том, что славяне-данники продают в Киеве свои свежеизготов-ленные ладьи. Но не случайно император связал корабельное дело с подданством Руси; очевидно, это было повинностью славян-данников, получавших за ее выполнение какую-то плату.О применении государственного принципа в деле изготовления торгового флота говорит и то, что Константином указаны областные пункты сбора кораблей на протяжении 900 километров: Новгород (бассейн Ильменя, Десны и Сейма), Смоленск (бассейн Верхнего Днепра), Чернигов (бассейны Десны и Сейма), Лю-беч (бассейн Березины, часть Днепра и Сожа), Вышго-род (бассейн Припяти и Тетерева). В Киеве было отведено специальное урочище (очевидно, Почайна?), где окончательно оснащивались все ладьи, доставленные с этих рек. Название этой крепости – "Самватас" – до сих пор не расшифровано учеными.Итак, процесс изготовления флота занимал зимнее время и часть весны (сплав и оснастка) и требовал усилий многих тысяч славянских плотников и корабелов. Он был поставлен под контроль пяти областных начальников, из которых один был сыном великого князя, и завершался в самой столице. К работе мужчин, делавших деревянную основу корабля, мы должны прибавить труд славянских женщин, ткавших паруса для оснастки флотилии.Численность торгового флота нам неизвестна; военные флотилии насчитывали до 2 тысяч судов. Ежегодные торговые экспедиции, вывозившие результаты полюдья, были, очевидно, менее многочисленными, но не могли быть и слишком малы, так как им приходилось пробиваться через земли печенегов, грабивших русские караваны у Порогов.Примем условно численность однодревок в 400-500 судов. На один парус требовалось около 16 квадратных метров "толстины" (грубой, но прочной парусины), что выражалось примерно в 150 локтях ткани. Это была задача для двух ткачих на всю зиму. Учитывая, что после порогов ставили запасные паруса, мы получаем такой примерный расчет: для изготовления всех парусов требовалась работа 2 тысяч ткацких станов на протяжении всей зимы, то есть труд женщин 80-100 тогдашних деревень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41