«…По сообщению агента Бир, ядерные исследования в США проводятся с некоторого времени секретно: ученые опасаются, что их публикации могут помочь немцам создать свою атомную бомбу…»
Ознакомившись с шифровкой, Квасников подумал: «Умолчание о каком-то секрете — лучшее доказательство его существования. Теперь главное — не затерять атомный след. А еще уговорить начальника разведки Фитина не докладывать пока об этом наркому Берии». Квасников опасался, что Берия все равно не поверит и обвинит разведчиков в дезинформации.
В резидентуры ушло новое указание: продолжить выявление научных центров по созданию атомной бомбы, установить, на какой стадии находятся разработки и какие научные силы к этому привлечены.
25 сентября 1941 года из Лондона поступила ценнейшая информация, добытая агентом советской разведки «Лист» (Дональдом Макленом) о состоявшемся 16 сентября 1941 года совещании Комитета по урану, на котором было решено в течение двух лет создать урановую бомбу. Комитетом начальников штабов было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода по изготовлению урановых бомб. Сообщалось также, что английские физики определили критическую массу урана-235, а также сферическую форму заряда, разделенного на две половины и другие технические параметры. Весь проект получил кодовое наименование «Тьюб Эллойз» («Трубный сплав»).
Эту информацию доложили Берии. Его первая реакция была отрицательной: это дезинформация, направленная на отвлечение материальных, людских и научных ресурсов от удовлетворения насущных нужд фронта. Примерно в то же время на имя Сталина пришло письмо от находившегося на фронте ученого-физика Г. Флерова, который имел возможность следить за зарубежной научной литературой и тоже обратил внимание на отсутствие каких-либо публикаций по ядерной тематике. Вскоре из Лондона поступил полный доклад Уранового комитета, который не только подтвердил серьезность намерений англичан, но и содержал важные технические данные. Внесла свой вклад и войсковая разведка: в феврале 1942 года ею был обнаружен дневник с математическими формулами, принадлежавший убитому под Таганрогом немецкому офицеру, по-видимому, мобилизованному на фронт ученому-физику. Научная экспертиза дневника установила, что это были расчеты, свидетельствующие о немецких работах по делению урана.
Теперь и Берия убедился в серьезности положения. По его указанию Квасникову было поручено подготовить докладную записку на имя Сталина. В ее основу была положена мысль о том, что в СССР уже давно ведутся исследования по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ. В то же время агентурным путем получены достоверные данные о развернувшихся научно-исследовательских работах по созданию урановой бомбы в Англии, США, Франции и Германии. В записке далее говорилось о целесообразности создания при Государственном комитете Обороны научно-совещательного органа из авторитетных лиц, которые могли бы координировать и направлять работу в этой области. Предлагалось также «обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого круга лиц из числа видных ученых и специалистов с целью оценки ими развединформации и соответствующего ее использования».
К этому времени уже существовала Урановая комиссия АН СССР, о чем разведка не знала, а академики в свою очередь и не подозревали о наличии научно-технического направления в советской разведке.
Теперь все зависело от Сталина, и он решил объединить усилия ученых и разведчиков. В конце 1942 года состоялось специальное заседание ГКО. В нем участвовали крупные ученые А.Ф. Иоффе, Н.Н. Семенов, В.Г. Хлопин, П.Л. Капица и молодой заведующий лаборатории И.В. Курчатов. Иоффе и Капица отказались от предложения Сталина возглавить работу по атомной тематике и предложили кандидатуру Курчатова.
В феврале 1943 года была создана Лаборатория № 2 при АН СССР, руководителем которой был назначен И.В. Курчатов, ставший к этому времени академиком. Он пригласил к себе Ю. Харитона, И. Кикоина, Я. Зельдовича и Г. Флерова.
По линии разведки ответственным за получение атомной информации был назначен Л.Р. Квасников. Он встретился с Курчатовым, который сказал ему:
— Как мне сообщили из вашей службы, у американцев над атомным проектом работают 200 тысяч человек. У нас только сто ученых и научных сотрудников. Мы оказались в роли догоняющих и очень полагаемся на вашу помощь. Нам необходима любая информация, которая отражала бы уровень проработки различных проблем учеными США и Англии.
Внешняя разведка разработала крупномасштабную операцию по проникновению в зарубежные научно-исследовательские центры и на промышленные объекты. Она называлась несколько необычно: «Энормоз», что в переводе означало «Нечто страшное и чудовищное». К участию в ней было допущено всего несколько человек: в центральном аппарате начальник разведки П.М. Фитин, его заместитель Г.Б. Овакимян, Л.Р. Квасников и переводчик с английского языка Е.М. Потапова; в нью-йоркской резидентуре — резидент В.М. Зарубин, сотрудники С.М. Семенов, А.С. Феклисов, А.А. Яцков; в лондонской резидентуре — ее руководитель А.В. Горский и его помощник В.Б. Барковский.
К этому времени президент США Ф. Рузвельт и премьер Англии У. Черчилль договорились о планах совместного создания ядерного оружия и обмене научной информацией по этой проблеме. Усилия ученых были объединены под названием «Проект Манхэттен». Американцы сумели ассигновать крупные финансовые средства на этот проект. Что касается Англии, то там не только не смогли выделить такие деньги, но и поняли, что в их стране, постоянно подвергаемой опасности немецких бомбардировок, разворачивать эти работы очень опасно. Воспользовавшись этим, американцы стали ограничивать передачу информации Великобритании, а затем, под видом обмена научными делегациями, переманили к себе ведущих ученых британского проекта «Тьюб Эллойз» Г. Бете, Э. Вигнера, Э. Теллера, Э. Ферми, Р. Пайерлса и других.
На главных объектах «Проекта Манхэттен»: хэнфордском и ок-риджском заводах, а также в Лос-Аламосской лаборатории (штат Нью-Мексико) разрабатывались конструкции атомной бомбы и технологический процесс ее изготовления. Для сохранения всех этих работ в тайне американские власти приняли беспрецедентные по тем временам меры безопасности и конспирации. Об этих работах знал весьма ограниченный круг лиц. Достаточно сказать, что даже вице-президент США Гарри Трумэн узнал о них, лишь вступив в должность президента после кончины Рузвельта. Крупнейшие ученые, занятые в проекте, числились под чужими именами и фамилиями, сотрудники лабораторий — под номерами и даже не имели водительских прав на свое имя. Они находились под неослабным наблюдением ФБР и военной контрразведки, не имели права покидать свои квартиры после 22 часов, их телефонные переговоры постоянно прослушивались. Под особым контролем оказались ученые специалисты неамериканцы. Даже письма от родственников они получали по анонимному адресу: «Армия США, п/я 1663». Ученым из Лос-Аламоса лишь по выходным дням разрешалось выезжать в близлежащие курортные городки Альбукерке и Санта-Фе. Посторонним же, даже местным жителям из штата Нью-Мексико, не позволялось появляться вблизи ядерного объекта. Внутри городка разрешалось переходить из лаборатории в лабораторию только в сопровождении охранника.
Все эти, а также другие меры безопасности позволили впоследствии руководителю «Проекта Манхэттен» генералу Гровсу авторитетно заявить: «Мы создали такую систему защиты, сквозь которую даже мышь не смогла бы проскочить». Ну что ж, может быть, мыши там и не шастали, а что касается советской разведки…
Главная стратегическая задача операции «Энормоз» заключалась в том, чтобы помочь советским ученым сократить срок создания собственной атомной бомбы и сделать так, чтобы в своих исследованиях и экспериментах они не пошли по неправильному пути. Для этого следовало проникнуть в святая святых «Проекта Манхэттен» — Лос-Аламосскую лабораторию с ее абсолютной закрытостью и жестким режимом секретности.
Задача ставилась еще шире: предполагалось найти подходы через родственников и знакомых к главному разработчику американской атомной бомбы Роберту Оппенгеймеру и его ближайшему помощнику, всемирно известному итальянскому физику Энрико Ферми. Об Оппенгеймере было известно, что в молодости он был дружен с членами компартии США, оказывал им финансовую помощь, а в годы Гражданской войны в Испании поддерживал левых, и по этим причинам его не хотели допускать к участию в атомном проекте. Однако именно генерал Гровс, призванный защищать проект от проникновения нежелательных элементов, сумел доказать необходимость участия Оппенгеймера в разработке атомной бомбы.
Чтобы направить работу нью-йоркской резидентуры в нужное русло, туда был командирован в качестве заместителя резидента Л.Р. Квасников. Он сумел доказать Зарубину, что резидентура в первую очередь должна заниматься не политической, а научно-технической разведкой. Созданная им самостоятельная группа имела своего шифровальщика и автономную связь с Москвой. В нее был включен самый опытный разведчик, бакалавр технических наук С.М. Семенов. Кроме того, по настоянию Квасникова, в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и Сан-Франциско были введены должности помощников резидента по научно-технической разведке.
Советской разведкой были охвачены почти все объекты американского «Проекта Манхэттен». В Чикагской лаборатории, разрабатывавшей «начинку» для атомных бомб, был приобретен весьма ценный источник — крупный ученый «Млад», который вскоре, по приглашению Р. Оппенгеймера, переехал на работу в Лос-Аламос. На заводе в Хэнфорде были завербованы два ученых-физика — «Анта» и «Аллен»; агент «Фогель» освещал ход строительства атомных предприятий; наконец, в Лос-Аламосе начал действовать еще один агент «Калибр» — инженер Дэвид Гринглас. Он работал в цехе, изготавливавшем приборы и инструменты для сборки бомбы и хорошо разбирался в ее конструкции. Именно он первым сообщил, что в Лос-Аламосе разрабатываются два вида атомной бомбы — урановая и плутониевая.
В 1943 году по предложению Оппенгеймера в состав английской научной миссии при «Проекте Манхэттен» был включен известный своими теоретическими исследованиями по атомной бомбе немецкий ученый Клаус Фукс. До этого он проживал в Англии. После нападения Гитлера на СССР он по собственной инициативе предложил свои услуги советской разведке и был завербован под кличкой «Чарльз». Через полгода работы на заводе в Ок-Ридже, на котором производился уран-235, Клаус Фукс был переведен в Лос-Аламос, где, таким образом, оказались уже три советских агента — «Млад», «Чарльз» и «Калибр».
Но наличие ценных агентов в самом необходимом месте — это далеко не все. Наиболее уязвимым звеном в работе разведки является передача секретных материалов. Квасников организовал дело так, что агенты фотографировали документы у себя на работе и передавали непроявленную пленку, которую в случае опасности можно было засветить.
Проводить встречи в самом Лос-Аламосе было невозможно, и они проходили в курортных городках Санта-Фе и Альбукерке. Для этой цели резидентурой использовались агенты-связники «Стар», «Раймонд», «Лесли», «Оса» и другие. Работа их была нелегкой и опасной. Известен и неоднократно описан случай с «Лесли» — Леонтиной-Терезой Пэтке, она же Леонтина Крогер, она же Леонтина Коэн — известной разведчицей, Героем Российской Федерации. Имея при себе материалы от агента, она подверглась полицейскому контролю у вагона поезда. Пытаясь якобы найти куда-то запропастившийся билет, она сунула полицейскому в руки пакет с прокладками, в котором была спрятана пленка. Когда поезд начал отходить, и она вскочила на подножку вагона, вежливый полицейский вернул ей пакет с бесценным грузом.
К началу 1945 года агентура, работавшая по атомной проблематике, поставляла исключительно ценную информацию. Вот отрывки из отзыва Курчатовым: «…Получение данного материала заставляет нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской атомной физики направления в работе…» «Материал большой ценности…. Таблица точных значений сечений деления урана-235 и плутония-239 позволяет надежно определить критические размеры атомной бомбы…»
В то же время он ставил перед разведкой и конкретные задачи: «…Получение подробных сведений по магнитному способу выделения урана-235 является крайне желательным…»
Помимо внешней разведки значительные заслуги в добыче ценной информации по атомной проблеме имеет и военная разведка.
Большим успехом в добыче атомных секретов стало привлечение советской военной разведкой к сотрудничеству канадских физиков Денфорда Смита, Нэда Мазерала и Израэля Гальперина. В начале 1945 Канаду прибыл из Англии ранее завербованный агент «Алек», ученый-экспериментатор Аллан Нан Мэй, который, в частности, передал военному разведчику П.С. Мотинову образцы урана-235, нанесенного тончайшим слоем на платиновую пластинку. К сожалению, результаты работы военной разведки на атомном поприще менее известны не только в силу присущей ей конспирации, но и потому, что в соответствии с решением руководящих инстанций вся получаемая военной разведкой информация по этой проблеме передавалась в ведомство Берии.
Квасников выполнил почти все указания Центра, кроме одного: ему не удалось установить контакт с Р. Оппенгеймером и Э. Ферми. Он телеграфировал: «…что касается охоты на О. и Ф., то это невозможно: оба имеют личных телохранителей, они находятся под постоянным наблюдением гонщиков (сотрудников слежки ФБР. — И.Д.)».
В 1945 году из Центра поступило указание: в связи с усилением слежки со стороны ФБР законсервировать работу с наиболее ценной агентурой до особого распоряжения. Квасников на свой страх и риск дал подчиненным указание: усилить бдительность, но работу продолжать. К этому времени, кроме весьма важных научно-технических, расчетных, конструкторских и других данных по атомной проблеме информация разведки содержала сведения и о планах и перспективах исследований американцев по термоядерному оружию. Были получены данные о начавшихся приготовлениях к первому испытательному взрыву атомной бомбы в пустыне Аламогордо, который планировалось осуществить 10 июля 1945 года, о чем сообщил агент «Чарльз».
Но свою первую атомную бомбу американцы взорвали не 10, а 16 июля, во время Потсдамской конференции трех держав. Трумэн, получив телеграмму с закодированной фразой «Роды прошли удачно», почувствовал себя хозяином Вселенной. В перерыве между заседаниями он сообщил Сталину о создании в США нового оружия. К удивлению Трумэна, Сталин не проявил к сообщению особого интереса и только заметил: «Очень хорошо! Используйте это оружие против Японии». Трумэн заявил окружившим его членам делегации: «Этот азиат ничего не понял». Вернувшись с официального заседания в свою резиденцию, Сталин сказал В.М. Молотову и маршалу Г.К. Жукову: «…они сочли, что я недооценил их достижения, и потому были разочарованы моей реакцией. Надо сегодня же поторопить наших ученых с созданием атомной бомбы».
Для Трумэна было бы полной неожиданностью узнать, что Сталину уже давно все известно о разработках и поспешных приготовлениях американцев к испытанию первой атомной бомбы. Сталину было известно и заявление заместителя госсекретаря США Джозефа Грю, сделанное через 10 дней после окончания Великой Отечественной войны: «Если что может быть вполне определенным в этом мире, то это будущая война между СССР и США» и заявление Гровса: «Главное назначение нашего проекта — покорить русских».
Первые «испытания» урановой и плутониевой бомб на живых людях американцы провели 6 и 9 августа 1945 года, сбросив эти бомбы на Хиросиму и Нагасаки и уничтожив сотни тысяч мирных жителей. Это придало новое ускорение советскому атомному проекту. 29 августа 1949 года была взорвана первая отечественная атомная бомба. Началось великое атомное противостояние двух великих держав.
ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
«ВЕНОНА»
Резидент ГРУ в Оттаве полковник Николай Заботин проснулся от громкого плача ребенка в соседней комнате. Рядом, с мученически выражением лица, заткнув уши пальцами, лежала жена.
— Я не могу, я больше так не могу! Или сделай что-нибудь, или уеду… Каждую ночь, каждую ночь…
Заботин и сам понимал, что так дальше продолжаться не может. И решился на шаг, последствия которого оказались непредсказуемыми.
В соседней комнате жил шифровальщик Игорь Гузенко с женой и младенцем, который еженощно устраивал нескончаемые «концерты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Ознакомившись с шифровкой, Квасников подумал: «Умолчание о каком-то секрете — лучшее доказательство его существования. Теперь главное — не затерять атомный след. А еще уговорить начальника разведки Фитина не докладывать пока об этом наркому Берии». Квасников опасался, что Берия все равно не поверит и обвинит разведчиков в дезинформации.
В резидентуры ушло новое указание: продолжить выявление научных центров по созданию атомной бомбы, установить, на какой стадии находятся разработки и какие научные силы к этому привлечены.
25 сентября 1941 года из Лондона поступила ценнейшая информация, добытая агентом советской разведки «Лист» (Дональдом Макленом) о состоявшемся 16 сентября 1941 года совещании Комитета по урану, на котором было решено в течение двух лет создать урановую бомбу. Комитетом начальников штабов было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода по изготовлению урановых бомб. Сообщалось также, что английские физики определили критическую массу урана-235, а также сферическую форму заряда, разделенного на две половины и другие технические параметры. Весь проект получил кодовое наименование «Тьюб Эллойз» («Трубный сплав»).
Эту информацию доложили Берии. Его первая реакция была отрицательной: это дезинформация, направленная на отвлечение материальных, людских и научных ресурсов от удовлетворения насущных нужд фронта. Примерно в то же время на имя Сталина пришло письмо от находившегося на фронте ученого-физика Г. Флерова, который имел возможность следить за зарубежной научной литературой и тоже обратил внимание на отсутствие каких-либо публикаций по ядерной тематике. Вскоре из Лондона поступил полный доклад Уранового комитета, который не только подтвердил серьезность намерений англичан, но и содержал важные технические данные. Внесла свой вклад и войсковая разведка: в феврале 1942 года ею был обнаружен дневник с математическими формулами, принадлежавший убитому под Таганрогом немецкому офицеру, по-видимому, мобилизованному на фронт ученому-физику. Научная экспертиза дневника установила, что это были расчеты, свидетельствующие о немецких работах по делению урана.
Теперь и Берия убедился в серьезности положения. По его указанию Квасникову было поручено подготовить докладную записку на имя Сталина. В ее основу была положена мысль о том, что в СССР уже давно ведутся исследования по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ. В то же время агентурным путем получены достоверные данные о развернувшихся научно-исследовательских работах по созданию урановой бомбы в Англии, США, Франции и Германии. В записке далее говорилось о целесообразности создания при Государственном комитете Обороны научно-совещательного органа из авторитетных лиц, которые могли бы координировать и направлять работу в этой области. Предлагалось также «обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого круга лиц из числа видных ученых и специалистов с целью оценки ими развединформации и соответствующего ее использования».
К этому времени уже существовала Урановая комиссия АН СССР, о чем разведка не знала, а академики в свою очередь и не подозревали о наличии научно-технического направления в советской разведке.
Теперь все зависело от Сталина, и он решил объединить усилия ученых и разведчиков. В конце 1942 года состоялось специальное заседание ГКО. В нем участвовали крупные ученые А.Ф. Иоффе, Н.Н. Семенов, В.Г. Хлопин, П.Л. Капица и молодой заведующий лаборатории И.В. Курчатов. Иоффе и Капица отказались от предложения Сталина возглавить работу по атомной тематике и предложили кандидатуру Курчатова.
В феврале 1943 года была создана Лаборатория № 2 при АН СССР, руководителем которой был назначен И.В. Курчатов, ставший к этому времени академиком. Он пригласил к себе Ю. Харитона, И. Кикоина, Я. Зельдовича и Г. Флерова.
По линии разведки ответственным за получение атомной информации был назначен Л.Р. Квасников. Он встретился с Курчатовым, который сказал ему:
— Как мне сообщили из вашей службы, у американцев над атомным проектом работают 200 тысяч человек. У нас только сто ученых и научных сотрудников. Мы оказались в роли догоняющих и очень полагаемся на вашу помощь. Нам необходима любая информация, которая отражала бы уровень проработки различных проблем учеными США и Англии.
Внешняя разведка разработала крупномасштабную операцию по проникновению в зарубежные научно-исследовательские центры и на промышленные объекты. Она называлась несколько необычно: «Энормоз», что в переводе означало «Нечто страшное и чудовищное». К участию в ней было допущено всего несколько человек: в центральном аппарате начальник разведки П.М. Фитин, его заместитель Г.Б. Овакимян, Л.Р. Квасников и переводчик с английского языка Е.М. Потапова; в нью-йоркской резидентуре — резидент В.М. Зарубин, сотрудники С.М. Семенов, А.С. Феклисов, А.А. Яцков; в лондонской резидентуре — ее руководитель А.В. Горский и его помощник В.Б. Барковский.
К этому времени президент США Ф. Рузвельт и премьер Англии У. Черчилль договорились о планах совместного создания ядерного оружия и обмене научной информацией по этой проблеме. Усилия ученых были объединены под названием «Проект Манхэттен». Американцы сумели ассигновать крупные финансовые средства на этот проект. Что касается Англии, то там не только не смогли выделить такие деньги, но и поняли, что в их стране, постоянно подвергаемой опасности немецких бомбардировок, разворачивать эти работы очень опасно. Воспользовавшись этим, американцы стали ограничивать передачу информации Великобритании, а затем, под видом обмена научными делегациями, переманили к себе ведущих ученых британского проекта «Тьюб Эллойз» Г. Бете, Э. Вигнера, Э. Теллера, Э. Ферми, Р. Пайерлса и других.
На главных объектах «Проекта Манхэттен»: хэнфордском и ок-риджском заводах, а также в Лос-Аламосской лаборатории (штат Нью-Мексико) разрабатывались конструкции атомной бомбы и технологический процесс ее изготовления. Для сохранения всех этих работ в тайне американские власти приняли беспрецедентные по тем временам меры безопасности и конспирации. Об этих работах знал весьма ограниченный круг лиц. Достаточно сказать, что даже вице-президент США Гарри Трумэн узнал о них, лишь вступив в должность президента после кончины Рузвельта. Крупнейшие ученые, занятые в проекте, числились под чужими именами и фамилиями, сотрудники лабораторий — под номерами и даже не имели водительских прав на свое имя. Они находились под неослабным наблюдением ФБР и военной контрразведки, не имели права покидать свои квартиры после 22 часов, их телефонные переговоры постоянно прослушивались. Под особым контролем оказались ученые специалисты неамериканцы. Даже письма от родственников они получали по анонимному адресу: «Армия США, п/я 1663». Ученым из Лос-Аламоса лишь по выходным дням разрешалось выезжать в близлежащие курортные городки Альбукерке и Санта-Фе. Посторонним же, даже местным жителям из штата Нью-Мексико, не позволялось появляться вблизи ядерного объекта. Внутри городка разрешалось переходить из лаборатории в лабораторию только в сопровождении охранника.
Все эти, а также другие меры безопасности позволили впоследствии руководителю «Проекта Манхэттен» генералу Гровсу авторитетно заявить: «Мы создали такую систему защиты, сквозь которую даже мышь не смогла бы проскочить». Ну что ж, может быть, мыши там и не шастали, а что касается советской разведки…
Главная стратегическая задача операции «Энормоз» заключалась в том, чтобы помочь советским ученым сократить срок создания собственной атомной бомбы и сделать так, чтобы в своих исследованиях и экспериментах они не пошли по неправильному пути. Для этого следовало проникнуть в святая святых «Проекта Манхэттен» — Лос-Аламосскую лабораторию с ее абсолютной закрытостью и жестким режимом секретности.
Задача ставилась еще шире: предполагалось найти подходы через родственников и знакомых к главному разработчику американской атомной бомбы Роберту Оппенгеймеру и его ближайшему помощнику, всемирно известному итальянскому физику Энрико Ферми. Об Оппенгеймере было известно, что в молодости он был дружен с членами компартии США, оказывал им финансовую помощь, а в годы Гражданской войны в Испании поддерживал левых, и по этим причинам его не хотели допускать к участию в атомном проекте. Однако именно генерал Гровс, призванный защищать проект от проникновения нежелательных элементов, сумел доказать необходимость участия Оппенгеймера в разработке атомной бомбы.
Чтобы направить работу нью-йоркской резидентуры в нужное русло, туда был командирован в качестве заместителя резидента Л.Р. Квасников. Он сумел доказать Зарубину, что резидентура в первую очередь должна заниматься не политической, а научно-технической разведкой. Созданная им самостоятельная группа имела своего шифровальщика и автономную связь с Москвой. В нее был включен самый опытный разведчик, бакалавр технических наук С.М. Семенов. Кроме того, по настоянию Квасникова, в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и Сан-Франциско были введены должности помощников резидента по научно-технической разведке.
Советской разведкой были охвачены почти все объекты американского «Проекта Манхэттен». В Чикагской лаборатории, разрабатывавшей «начинку» для атомных бомб, был приобретен весьма ценный источник — крупный ученый «Млад», который вскоре, по приглашению Р. Оппенгеймера, переехал на работу в Лос-Аламос. На заводе в Хэнфорде были завербованы два ученых-физика — «Анта» и «Аллен»; агент «Фогель» освещал ход строительства атомных предприятий; наконец, в Лос-Аламосе начал действовать еще один агент «Калибр» — инженер Дэвид Гринглас. Он работал в цехе, изготавливавшем приборы и инструменты для сборки бомбы и хорошо разбирался в ее конструкции. Именно он первым сообщил, что в Лос-Аламосе разрабатываются два вида атомной бомбы — урановая и плутониевая.
В 1943 году по предложению Оппенгеймера в состав английской научной миссии при «Проекте Манхэттен» был включен известный своими теоретическими исследованиями по атомной бомбе немецкий ученый Клаус Фукс. До этого он проживал в Англии. После нападения Гитлера на СССР он по собственной инициативе предложил свои услуги советской разведке и был завербован под кличкой «Чарльз». Через полгода работы на заводе в Ок-Ридже, на котором производился уран-235, Клаус Фукс был переведен в Лос-Аламос, где, таким образом, оказались уже три советских агента — «Млад», «Чарльз» и «Калибр».
Но наличие ценных агентов в самом необходимом месте — это далеко не все. Наиболее уязвимым звеном в работе разведки является передача секретных материалов. Квасников организовал дело так, что агенты фотографировали документы у себя на работе и передавали непроявленную пленку, которую в случае опасности можно было засветить.
Проводить встречи в самом Лос-Аламосе было невозможно, и они проходили в курортных городках Санта-Фе и Альбукерке. Для этой цели резидентурой использовались агенты-связники «Стар», «Раймонд», «Лесли», «Оса» и другие. Работа их была нелегкой и опасной. Известен и неоднократно описан случай с «Лесли» — Леонтиной-Терезой Пэтке, она же Леонтина Крогер, она же Леонтина Коэн — известной разведчицей, Героем Российской Федерации. Имея при себе материалы от агента, она подверглась полицейскому контролю у вагона поезда. Пытаясь якобы найти куда-то запропастившийся билет, она сунула полицейскому в руки пакет с прокладками, в котором была спрятана пленка. Когда поезд начал отходить, и она вскочила на подножку вагона, вежливый полицейский вернул ей пакет с бесценным грузом.
К началу 1945 года агентура, работавшая по атомной проблематике, поставляла исключительно ценную информацию. Вот отрывки из отзыва Курчатовым: «…Получение данного материала заставляет нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской атомной физики направления в работе…» «Материал большой ценности…. Таблица точных значений сечений деления урана-235 и плутония-239 позволяет надежно определить критические размеры атомной бомбы…»
В то же время он ставил перед разведкой и конкретные задачи: «…Получение подробных сведений по магнитному способу выделения урана-235 является крайне желательным…»
Помимо внешней разведки значительные заслуги в добыче ценной информации по атомной проблеме имеет и военная разведка.
Большим успехом в добыче атомных секретов стало привлечение советской военной разведкой к сотрудничеству канадских физиков Денфорда Смита, Нэда Мазерала и Израэля Гальперина. В начале 1945 Канаду прибыл из Англии ранее завербованный агент «Алек», ученый-экспериментатор Аллан Нан Мэй, который, в частности, передал военному разведчику П.С. Мотинову образцы урана-235, нанесенного тончайшим слоем на платиновую пластинку. К сожалению, результаты работы военной разведки на атомном поприще менее известны не только в силу присущей ей конспирации, но и потому, что в соответствии с решением руководящих инстанций вся получаемая военной разведкой информация по этой проблеме передавалась в ведомство Берии.
Квасников выполнил почти все указания Центра, кроме одного: ему не удалось установить контакт с Р. Оппенгеймером и Э. Ферми. Он телеграфировал: «…что касается охоты на О. и Ф., то это невозможно: оба имеют личных телохранителей, они находятся под постоянным наблюдением гонщиков (сотрудников слежки ФБР. — И.Д.)».
В 1945 году из Центра поступило указание: в связи с усилением слежки со стороны ФБР законсервировать работу с наиболее ценной агентурой до особого распоряжения. Квасников на свой страх и риск дал подчиненным указание: усилить бдительность, но работу продолжать. К этому времени, кроме весьма важных научно-технических, расчетных, конструкторских и других данных по атомной проблеме информация разведки содержала сведения и о планах и перспективах исследований американцев по термоядерному оружию. Были получены данные о начавшихся приготовлениях к первому испытательному взрыву атомной бомбы в пустыне Аламогордо, который планировалось осуществить 10 июля 1945 года, о чем сообщил агент «Чарльз».
Но свою первую атомную бомбу американцы взорвали не 10, а 16 июля, во время Потсдамской конференции трех держав. Трумэн, получив телеграмму с закодированной фразой «Роды прошли удачно», почувствовал себя хозяином Вселенной. В перерыве между заседаниями он сообщил Сталину о создании в США нового оружия. К удивлению Трумэна, Сталин не проявил к сообщению особого интереса и только заметил: «Очень хорошо! Используйте это оружие против Японии». Трумэн заявил окружившим его членам делегации: «Этот азиат ничего не понял». Вернувшись с официального заседания в свою резиденцию, Сталин сказал В.М. Молотову и маршалу Г.К. Жукову: «…они сочли, что я недооценил их достижения, и потому были разочарованы моей реакцией. Надо сегодня же поторопить наших ученых с созданием атомной бомбы».
Для Трумэна было бы полной неожиданностью узнать, что Сталину уже давно все известно о разработках и поспешных приготовлениях американцев к испытанию первой атомной бомбы. Сталину было известно и заявление заместителя госсекретаря США Джозефа Грю, сделанное через 10 дней после окончания Великой Отечественной войны: «Если что может быть вполне определенным в этом мире, то это будущая война между СССР и США» и заявление Гровса: «Главное назначение нашего проекта — покорить русских».
Первые «испытания» урановой и плутониевой бомб на живых людях американцы провели 6 и 9 августа 1945 года, сбросив эти бомбы на Хиросиму и Нагасаки и уничтожив сотни тысяч мирных жителей. Это придало новое ускорение советскому атомному проекту. 29 августа 1949 года была взорвана первая отечественная атомная бомба. Началось великое атомное противостояние двух великих держав.
ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
«ВЕНОНА»
Резидент ГРУ в Оттаве полковник Николай Заботин проснулся от громкого плача ребенка в соседней комнате. Рядом, с мученически выражением лица, заткнув уши пальцами, лежала жена.
— Я не могу, я больше так не могу! Или сделай что-нибудь, или уеду… Каждую ночь, каждую ночь…
Заботин и сам понимал, что так дальше продолжаться не может. И решился на шаг, последствия которого оказались непредсказуемыми.
В соседней комнате жил шифровальщик Игорь Гузенко с женой и младенцем, который еженощно устраивал нескончаемые «концерты».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80