Он
шевельнул посохом, и панорама застыла. Мор смотрел на нее некоторое время,
а затем вытянул посох вперед. Картина перед ним стала оживать. Она
вырастала, наливаясь цветом и жизнью.
Осень... вечер... маленький городок... небольшая улочка...
Университет... Он шагнул вперед.

Майкл Чейн, румяный, рыжеволосый, весом в триста с лишним фунтов,
ослабил узел галстука и уселся за письменный стол. Левой рукой он
пробежался по клавиатуре ЭВМ, и на дисплее появились какие-то фигурки.
Майкл изучал их с полминуты, затем покрутил что-то на задней панели.
Взяв карандаш и линейку, он срисовал фигуру на лист бумаги, откинулся
в кресле, пожевал губу, затем что-то исправил.
- Майкл, - сказала высокая черноволосая женщина в вечернем платье. -
Ты можешь оторваться от своей работы?
- Но я уже одет, а сиделки все еще нет.
- Она здесь. Завязывай галстук, мы опаздываем.
Майкл вздохнул, положил карандаш и выключил компьютер.
- Хорошо, - сказал он, поднимаясь и застегивая ворот. - Через минуту
я буду готов. Хотя на факультетский вечер можно было бы и опоздать.
- Да, но ведь там будет декан.
- Глория, - он покачал головой. - все, что тебе надо знать о Майке,
что последнюю неделю он не находится в реальном мире.
- Давай не будем об этом, - сказала она, выходя. - Я знаю, что ты
здесь несчастлив, но с этим ничего нельзя сделать. Относись ко всему
проще.
- У моего отца есть фирма, - сказал он. - И она со временем станет
моей.
- Но у него совсем нет заказчиков... Идем. Пора.
- Это временно. Раньше все было хорошо, со времен деда, основавшего
фирму...
- Знаю, знаю... Все это достанется в наследство нашему Дену, а
пока...
Он взглянул на Глорию и спросил мягко:
- Как он?
- Спит. С ним все будет в порядке.
Он улыбнулся.
- Ладно, давай одеваться. Я буду хорошо себя вести.
Она повернулась и вышла. Он пошел следом за ней. Бледный глаз следил
за ними с экрана дисплея.

Мор стоял возле дома, находившегося через улицу от того, который его
интересовал. На ступеньках того дома стоял высокий мужчина в темном
пальто, сунув руки в карманы и глядя на улицу. Рядом с ним стояла
невысокая женщина и разговаривала с кем-то через полуоткрытую дверь.
Наконец, женщина закрыла дверь, повернулась, взяла мужчину под руку,
и они пошли по улице. Мор следил за ними, пока они не повернули за угол.
После этого он подождал еще немного, чтобы быть уверенным, что они не
вернутся, забыв что-нибудь.
Затем он перешел улицу, подошел к двери и постучал посохом.
Дверь спустя некоторое время приоткрылась, оставаясь замкнутой на
цепочку, и из-за нее на Мора смотрела девушка с темными глазами, в которых
не было ни тени подозрения.
- Я пришел, чтобы кое-что забрать и кое-что оставить, - сказал он.
Благодаря заклинанию, его язык был понятен девушке.
- Хозяев дома нет. Я сиделка.
- Это хорошо, - сказал он, медленно опуская посох до уровня ее глаз.
Дерево слабо запульсировало, сучки и прожилки засветились бледным светом.
Взгляд девушки приковался к посоху. Старик зафиксировал ее внимание, а
затем медленно поднял посох к своему лицу. Их глаза встретились, и он
приковал к себе ее взгляд. Голос его перешел в более низкий регистр.
- Сними цепочку с двери, - тихо сказал он. Она едва заметно
шевельнулась, цепочка звякнула и упала.
- Отойди назад, - приказал он.
Лицо исчезло. Он открыл дверь и вошел.
- Иди в комнату и там сядь, - он запер за собой дверь. - Когда я
отсюда уйду, ты закроешь дверь на цепочку и забудешь, что я здесь был. Я
скажу тебе, когда это сделать.
Девушка ушла в комнату.
Старик пошел по квартире, осторожно заглядывая в комнаты. Наконец, он
остановился на пороге детской, в которой было темно. Затем вошел туда,
посмотрел на ребенка в кроватке, затем приблизил посох к его головке.
- Спи, - сказал он. - Спи, - и дерево запульсировало слабым светом.
Он осторожно положил своего ребенка на пол, прислонил посох к
кроватке, раскрыл и взял ребенка из постели. Он положил его на пол рядом
со своим и внимательно осмотрел обоих. В слабом свете, проникавшем через
полуоткрытую дверь, он заметил, что этот ребенок был заметно меньше того,
которого он принес, и волосы были посветлее. Ну, ничего...
Он быстро поменял их одежду и закутал ребенка из кроватки в свое
покрывало. Затем он положил в кроватку последнего лорда Рондовал и долго
смотрел на него. Он слегка коснулся пальцами родимого пятна в форме
дракона, затем резко отвернулся, взял свой посох и поднял с пола
маленького Даниэля Чейна.
Проходя по коридору, он сказал:
- Я ухожу. Закрой за мной дверь и забудь обо всем.
Он вышел на улицу и, отходя от дома, услышал, как звякнула цепочка.
Звезды сверкали в просветах между облаками, холодный ветер дул ему в
спину. Из-за угла выскочил автомобиль, осветил его фарами, но не
остановился, а проехал мимо. По сторонам дороги заиграли огоньки, дома
начали терять свою реальность, переставали быть объемными, стали
подергиваться рябью.
Сверкание искр усилилось, и тротуар постепенно перешел в сверкающую
дорогу, ведущую куда-то в бесконечность. Множество мелких дорожек
разбегалось от нее вправо и влево. По сторонам дороги старик видел
удивительную мозаику из различных миров.
Мозаичные изображения непрерывно менялись, создавая причудливые
картины. Иногда Мор видел на боковых дорожках другие фигуры, не всегда
человеческие. Они шли по своим делам, таким же непостижимым, как и его
дело.
Когда он приблизился к своему миру, посох его начал светиться. Из-под
ног у него вылетали молнии.

3
Шло время. Когда мальчику было уже шесть лет, заметили, что он не
только пытается исправить то, что сломал, но и что это ему часто удается.
Мал показала мужу кухонные щипцы, отремонтированные мальчиком.
- Не хуже, чем это бы сделал в кузнице сам Винчи, - сказала она. -
Мальчик будет хорошим мастером.
Маракас осмотрел щипцы.
- Ты видела, как он это сделал?
- Нет. Я слышала, что он стучит молотком, но не обращала на это
внимания... Он вечно возится с железками.
Маракас кивнул и отложил щипцы в сторону.
- Где он сейчас?
- Думаю, что плещется в оросительном канале.
- Я схожу туда, похвалю его за щипцы, - сказал он, подходя к двери и
открывая ее.
На дороге он завернул за угол и пошел по дорожке мимо огромного
дерева по направлению к полю. В траве жужжали насекомые, весело щебетали
птицы. Он шел и с гордостью думал о своем приемыше. Сильный, здоровый
мальчик - и очень умный.
- Марк! - позвал он, подойдя к каналам.
- Я здесь! - раздалось откуда-то справа.
Он пошел в ту сторону.
- Где? - переспросил он.
- Внизу.
Он подошел к каналу и заглянул вниз, чтобы увидеть Марка и
посмотреть, чем он занят. Он увидел, что мальчик поставил поперек канала
ровную круглую палку, а в центре палки закрепил колесо с лопатками. Водный
поток ударял в лопатки и крутил колесо.
Странный трепет охватил Маракаса при виде этого сооружения. Он не
смог разобраться, что это было за чувство, но постепенно, пока он наблюдал
за вращением колеса, оно сменилось чувством гордости за своего сына.
- Что это ты сделал, Марк? - он уселся на насыпь.
- Колесо, - мальчик улыбнулся. - Вода вертит его.
- А что оно делает?
- Ничего. Просто вертится.
- Это очень интересно?
- А разве нет?
- Ты очень хорошо сделал щипцы, - Маракас сорвал травинку и сунул ее
в рот. - Твоей матери очень понравилось.
- В этом не было ничего сложного.
- Тебе нравится делать вещи?
- Да.
- Ты хотел бы заниматься этим всю жизнь?
- Наверное.
- Старый Винчи ищет себе ученика в кузницу. Если ты считаешь, что
тебе нравится работать с железом, я могу поговорить с ним.
- Поговори, - Марк улыбнулся.
- Лучше ведь делать настоящие вещи, а не игрушки, а? - Маракас кивнул
на колесо.
- Это не игрушка, - Марк повернулся к своему творению.
- Но ты же сказал, что оно ничего не делает.
- Оно может делать. Я придумаю, как заставить его работать.
Маракас рассмеялся. Он встал, потянулся, бросил травинку в воду и
понаблюдал, как вода уносит ее.
- Скажешь мне, когда придумаешь.
Он повернулся и пошел обратно к дому.
- Скажу, - задумчиво ответил малыш, не отрывая взгляда от
вращающегося колеса.

Мальчику уже исполнилось 6 лет. Он вошел в кабинет отца, чтобы еще
раз посмотреть на странную машину, с которой работал отец. Может, в этот
раз...
- Ден! Выйди отсюда! - крикнул его отец, Майкл Чейн, даже не
повернувшись к нему.
На экране дисплея маленькая фигурка вдруг заплясала, поползла вниз и
превратилась в прямую линию. Рука Майкла лихорадочно забегала по пульту
управления, пытаясь восстановить изображение.
- Глория! Забери его отсюда. Опять то же самое.
- Отец, - начал Ден, - я не хотел...
Майкл повернулся к нему:
- Я же говорил тебе: не заходи сюда, когда я работаю.
- Я знаю. Но я думал, что на этот раз...
- Ты думал! Пора уже слушаться старших.
- Прости...
Майкл Чейн начал подниматься со стула, и Ден мгновенно выскочил за
дверь. Он услышал за спиной шаги матери, повернулся и обхватил ее руками.
- Прости меня, - сказал он.
- Опять? - спросила Глория, глядя на мужа.
- Опять, - вздохнул тот. - Этот ребенок - настоящий генератор помех.
На столе вдруг задребезжал стаканчик с карандашами. Майкл повернулся
и изумленно посмотрел на него. Стаканчик дернулся, повалился на бок и
медленно покатился к краю стола. Майкл бросился, чтобы поймать его, но не
успел и только сильно ударился о край стола.
- Уведи его отсюда! - крикнул он в бешенстве.
- Идем, - сказала Глория, уводя мальчика. - Мы знаем, что ты не
виноват.
Распахнулось окно. Со стола полетели бумаги. Что-то треснуло, и из
шкафа вывалилась книга.
- В этом нет ничего сверхъестественного. Такое иногда случается, -
закончила она, когда они с мальчиком выходили из комнаты.
Майкл вздохнул, закрыл окно, собрал рассыпавшиеся бумаги. Когда он
снова сел за ЭВМ, она уже работала нормально. Он посмотрел на нее с
раздражением. Он не любил того, чего не мог понять. Может, мальчик
излучает какие-то волны? И это излучение становится более сильным, когда
он обижен или раздражен? Майкл уже пытался обнаружить излучение, но
датчики барахлили и выходили из строя.
- Ну, вот, опять ты обидел его, - сказала Глория, входя в комнату
мужа. - Мальчик плачет, и в доме все ломается. Если бы ты был с ним
помягче, может быть, все было бы не так плохо. Я обычно вывожу его из
этого состояния с помощью ласки.
- Во-первых, - сказал Майкл, я вовсе не уверен, что делаю что-то не
так или неправильно. А, во-вторых, это всегда происходит слишком внезапно.
Она рассмеялась, и он тоже.
- Ну, хорошо, - сказал он наконец. - Пойду поговорю с ним. Я знаю,
что он не виноват, и не хочу, чтобы он чувствовал себя несчастным.
Он подошел к двери и остановился.
- Но я все думаю... - начал он.
- Я знаю, - ответила она.
- Уверен, что у нашего ребенка сначала не было этого странного
родимого пятна.
- Ну, хватит, не начинай этого снова, пожалуйста.
- Ты права.
Он вышел из кабинета и пошел к комнате Дена. До его ушей донеслись
мягкие звуки гитары. Один аккорд, другой. И довольно чисто. Он удивился,
что малыш так быстро научился играть на большой гитаре. Это было странно.
В их роду никто не обладал музыкальными способностями.
Майкл осторожно постучал в дверь. Музыка прекратилась.
- Да?
- Можно мне войти?
- Конечно.
Майкл открыл дверь и вошел. Ден полулежал на постели. Гитары видно не
было. Наверное, под кроватью.
- Ты очень хорошо играл.
- Всего несколько звуков.
- А почему ты перестал?
- Тебе же не нравится.
- Я так не говорил.
- Я это и так знаю.
Майкл сел рядом и потрепал Дена по плечу.
- Ты не прав. Каждый должен делать то, что ему нравится. Я, например,
люблю свою работу. Ты пугаешь меня, Ден. Я не понимаю, почему это
происходит, но когда ты идешь мимо, машины просто сходят с ума. А то, что
я не понимаю, меня пугает. Но ты не думай, что я на тебя злюсь. Я кричу от
неожиданности и удивления.
Ден прижался к нему, посмотрел ему в лицо и улыбнулся.
- Ты не сыграешь что-нибудь для меня? - спросил отец. - Я послушаю.
- Не сейчас, - мальчик покачал головой.
Майкл окинул взглядом комнату, шкафы с красочными книгами, приемник.
Затем посмотрел на Дена. Мальчик потирал руку.
- Болит? - спросил отец.
- Нет. Просто ка-то странно пульсирует пятно.
- Часто?
- Иногда. Когда случается то, что пугает тебя, - он махнул рукой на
дверь комнаты. - Сейчас это пройдет.
Отец взял руку мальчика, тщательно осмотрел пятно. Родимое пятно в
форме дракона.
- Доктор сказал, что можно не беспокоиться, ни к чему плохому оно не
приведет.
- Сейчас уже все нормально.
Майкл долго смотрел на руку, затем погладил ее, выпустил и улыбнулся.
- Тебе что-нибудь нужно, Ден?
- Ну... еще книжек.
- Это все, что тебе нужно? - Майкл рассмеялся. - Ладно, как-нибудь мы
с тобой заглянем в книжную лавку, и ты сам выберешь, что захочешь.
Наконец Ден улыбнулся.
- Спасибо.
Майкл слегка толкнул его в плечо и встал.
- ...я больше не буду заходить в твой кабинет, отец.
Майкл еще раз ласково потрепал плечо сына и вышел, оставив его на
постели. Когда он дошел до своего кабинета, он снова услышал мягкие звуки
гитары.

Когда мальчику было уже двенадцать лет, он сделал лошадь, которая
двигалась сама при помощи пружины. Все свое свободное время он работал в
кузнице, что-то ковал, рубил, резал, шлифовал. И вот теперь лошадь
танцевала на полу перед ним и Норой Вейль, девятилетней соседской
девочкой. Она захлопала в ладоши, когда лошадь повернула голову и как бы
посмотрела на них.
- Это прекрасно, Марк! - воскликнула она. - Это прекрасно! Ничего
подобного никогда не было, разве что в старину.
- Что ты имеешь в виду? - быстро спросил он.
- Ты сам знаешь. Когда-то очень давно у людей были разные умные вещи,
вроде этой.
- Но ведь это сказки. Разве не так?
Она покачала светловолосой головой.
- Нет. Мой отец был в одной из запрещенных мест к югу от горы
Маунвил. Там все еще валяются всякие сломанные машины, каких люди теперь
делать не могут, - она посмотрела на лошадь, движения которой стали
медленнее. - Может, даже такие, как эта.
- Это интересно. Но я не понимаю... И они все еще лежат там?
- Так говорил мой отец.
Мальчик смотрел в глаза Норы, и она отвела взгляд.
- Знаешь, эту лошадь, наверное, лучше никому не показывать.
- Почему?
- Люди могут решить, что ты копался в запрещенных вещах и изучал их.
- Это глупость, - сказал он, когда завод пружины кончился, и лошадь
упала. - Самая настоящая глупость, - он помолчал. - Пожалуй, я подожду,
пока не сделаю что-нибудь получше, что обязательно понравится людям.

Следующей весной он продемонстрировал друзьям и соседям мельницу,
которая работала за счет движения воды в оросительном канале. Две недели
люди спорили об этой мельнице, а затем решили разобрать ее.
- Я придумаю еще что-нибудь. Что-нибудь такое, что им обязательно
понравится, - сказал он Норе.
- Зачем? - спросила Нора.
- Чтобы они, наконец, поняли!
- Что поняли?
- Что прав, конечно, я, а не они.
- Этого люди никогда не поймут.
- Посмотрим, - рассмеялся он.

Мальчику было уже двенадцать лет. Он, как обычно, взял гитару и пошел
в маленький парк, расположенный в самом центре города, созданного из
пластика, стекла и бетона, в котором жила теперь его семья.
Он потрогал пыльное синтетическое дерево, пересек искусственную
лужайку, на которой была голографическая картина травы и цветов, и сел на
пластиковую скамейку. Из скрытых динамиков доносилось пение птиц. В
воздухе порхали искусственные радиоуправляемые бабочки. Аромат цветов
наполнял воздух из скрытых аэрозольных распылителей. Он вынул из футляра
гитару, настроил ее и начал играть.
Бабочка, пролетавшая слишком близко, выпорхнула из управляющего луча
и упала на землю к его ногам. Он нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе.
Проходившая мимо женщина бросила к его ногам монету. Он выпрямился и,
глядя вслед женщине, пробежал рукой по волосам. Серебряные волосы, которые
рассыпались, когда он нагнулся, легли теперь на место и закрыли широкую
черную прядь, проходившую широкой полосой от лба до затылка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19