Солнце медленно садилось. Вдруг одна из
зазубренных трещин расширилась, и открылось отверстие в строении.
Широкоплечая фигура, покрытая розовой щетиной, неожиданно появилась
оттуда, взмахивая влажной щетинистой конечностью. Оно имело ослепительно
красную повязку из шишек, похожих на драгоценные камни. Человек щелкнул
кнопкой прожектора, и блестящая сеть опустилась на существо. Оно пыталось
освободиться, но не могло. Его движения совпадали со слабыми ударами по
барабану; эти звуки можно было принять за биение человеческого сердца.
Сейчас весь мир рушился и чахнул, и он бежал, бежал на восток, моложе
собственного "я", под голубое небо, в заросли саги, соляные кусты, заросли
травы и чемизы.
Овца ничего не поняла, откуда появился человек, убегая от него,
неожиданно выскочившего непонятно откуда, переливающегося всеми цветами
рассвета. Потом все поплыло по теплым волнам туда, где живут несбывшиеся
мечты...

Пение птиц; предрассветная пора; он был выброшен на мелководье сна, в
мир, где время висит на краю света. Замороженное... Его сознание медленно
прояснилось от сумбура мыслей, скопившихся в его мозгу за долгие годы. Или
это было вчера?
Охотник проснулся, понимая, что вызов был важным. Он наклонился и
убрал все знаки из палатки еще до того, как взошло солнце. Койота нигде не
было видно. Следопыт решил прогуляться. На это ушло много времени, слишком
много для него, чтобы пойти дальше. Его ощущения, однако, были другого
свойства. Он обычно тщательно анализировал их, но редко проверял.
Прогуливаясь утром, он разглядывал свой мир. Он снова был маленьким,
как в начале, хотя это было относительно тех миров, по которым он
путешествовал. Он шел сейчас в предгорьях Карризо в Динетахе - стране
навахо, площадь которой больше двадцати пяти тысяч миль, большая из пока
освоенных земель. Свыше полутора миллионов акров занимали еще неосвоенные
земли, ограниченные четырьмя священными горами: Дебентза на севере; гора
Тейлора на юге; пик Сан-Франциско на западе и пик Бианко на востоке,
каждая со своей историей и священным смыслом. Многое он знал; Динетах
менялся медленно и был пока узнаваем в этом двадцать втором веке, как
родина его детства. Вернувшись в эту страну много лет спустя, он как бы
повернул время вспять.
Этот и тот другой дни еще различались. Из его клана - маленького
клана - в живых остался он один. В те времена человек рождался членом
материнского клана, но был также и членом отцовского; его отец был из
Таозено, и они мало общались с поселком индейцев. Отец был высоким
мускулистым мужчиной, наиболее удачливым следопытом, в нем текла кровь
жителя прерий. Он перешел жить в Динетах, присматривая за стадом своей
жены, мотыжил кукурузное поле, пока в один прекрасный день непонятное
беспокойство не завладело им.
Это не было отсутствием привязанности к клану, изменившему его жизнь.
Навахи имели огромный потенциал для личных контактов посредством
запутанных родовых взаимоотношений, так что, даже если все люди, кого он
знал в юности, умерли, всегда можно было найти гостеприимный кров в другом
месте. Но он вернулся с женой-англичанкой и не сделал этого, чувствуя в
душе угрызения совести, хотя прошло более трех лет со дня смерти Доры.
Это было хуже смерти. Одинокий навах на своей земле. Прочь от людей,
перестань быть навахо. И он понял, что это единственно возможный путь,
хотя его мать, бабушка и прабабушка были похоронены где-то рядом с тем
местом, где он сейчас жил. Знал, что изменился, значительно изменился за
прошедшие годы. Но оставались люди. В целом страна изменилась мало, они
забыли многие незначительные события, которые он помнил, а малые события
складывались в большие. Парадоксально, что он был на одной стороне ранней
эры, а его современники на другой...
Он гулял под чужими солнцами, шел по следам странных зверей,
уподобляясь монстру-убийце. Охотник изучил пути белликанов и чувствовал
себя очень неуютно среди них. Там он получил несколько прозвищ, и
некоторые вполне заслуженно. Его голова, как библиотека, хранила в
натренированной памяти песни йатаалайи. Чуждый их традициям, он находился
среди них. Ему хотелось побыть одному во что бы то ни стало.
Следопыт очнулся, сказал себе, что презирает их, и бежал, выбираясь
из стен на поверхность гранита и песчаника, на косогор с соснами и
можжевельником. Мертвые юккасы - их листья соприкасались со льдом -
лежали, похожие на упавшие на землю обгоревшие звезды, по всему его пути.
Снег сверкал на далеких горных вершинах под ясным небом. Ему не было
холодно, но он уверенно шагал, чувствуя, как радость наполняет его.
День тянулся медленно. Он все шел, к середине утра остановился, чтобы
неспешно перекусить на косогоре, по гряде от грязного хогана поднимался
дым, его висячая дверь виднелась на восточной стороне.
Старик, опираясь на палку вышел из-за скалы, где, отдыхая, наблюдал
за овечкой. Он шел, прихрамывая, по извилистой тропе, приближаясь.
- Йа'ам'еех! - сказал старик, взглянув на него.
- Йа'ам'еех.
Он пригласил старика разделить его трапезу, они молча поели.
Через некоторое время он спросил: к какому клану принадлежит старик;
невежливо было спрашивать имя, и этому он научился у народа кроликов
красной воды. Он считал, что лучше, когда говоришь со старым человеком, а
не с юношей, живущим далеко от города.
Наконец, старик спросил его о его клане. После его ответа, они снова
замолчали. Нехорошо говорить о мертвых.
- Я - последний, - наконец, сказал он. - И меня долгое время здесь не
было.
- Я знаю историю звездного следопыта. - Он стряхнул венок со своей
черной шляпы с широкими полями, ветер подхватил его. Он оглянулся на
тропу, ведущую на север. - Кто-то идет за тобой.
Улыбнувшись старику, назвавшему его по прозвищу, он обернулся и
посмотрел туда же. Большой шар "перекати-поле" подпрыгивал и кружил по
тропе на холме.
- Русский чертополох, - сказал следопыт.
- Нет, - возразил старик. - Нечто более опасное.
Несмотря на возраст, страх перед чинди на какой-то миг вернулся из
его юности. Он вздрогнул от ветра.
- Пока ничего не вижу, - сказал он.
- Ты прожил долгую жизнь. Встречались ли враги на твоем пути?
- Нет.
- Еще встретишь.
- Может быть. Ты знаешь певца Вражеского пути?
- Я - певец.
- Может быть, скоро снова увидимся.
- Я слышал, что прежде звездный следопыт был певцом.
- Да.
- Когда вернешься, то подробнее поговорим об этом.
- Хорошо.
Старик еще раз оглянулся на тропу.
- Иди по извилистой тропе, - сказал он.
- Так и сделаю.
Позднее, проходя по слоистому голубому сланцу и мерзлой темно-красной
глине высохшего речного дна, где стояли обнаженные хлопковые стебли по
бокам, следопыт подумал о словах старика и событиях, о которых они
напомнили, о небесных и водяных существах, жителях облаков и тумана,
дождя, пыльцы кукурузы, которые были известными героями его детских грез;
здесь в это время года змеи и грозы пока спят.
Прошло много времени, пока он раздумывал о событиях в старые времена.
А чинди... На самом деле или игра воображения, какая разница? Что-то
зловещее за спиной. Да, стоит по иному осмыслить все происшедшее...
День медленно подвигался к полудню, следопыт прошел перед одиноким
холмом недалеко от его дома, в поле зрения попала высокая ветряная
скульптура, напоминающая что-то однажды виденное в бахроме морских
водорослей на дне чужих океанов. Он снова остановился, чтобы доесть
оставшееся. Его влекло на юго-запад, но стоит ли, задумался он,
оглянувшись. В общем, мало что изменилось за период между прошлым и
настоящим. Он различал голубое хвойное дерево рядом с монолитной основой;
этого дерева он здесь не видел полтораста лет назад. Но ведь с тех пор
климат тоже изменился кое в чем, зимы стали мягче, приходят позднее и
кончаются быстро.
Он набил трубку и закурил. Тени, похожие на множество пальцев,
медленно тянулись с запада. Пробежать весь путь, потом сесть, осмотреться
и отдохнуть в конце дороги, казалось вполне выполнимым. Чего он боится? -
удивился он. - Боится того проклятого вызова? Может, и так. Или хочется
мысленно окинуть взором этот отрезок своей жизни до того, пока
какая-нибудь случайность не изменит ее? Там звучала песня... Он не мог
вспомнить ее.
Почувствовав, что пора, он встал и пошел сквозь холод и мрак к
большому шестистенному зданию с дверью на востоке, его хоган был не совсем
хоган.

Небо потемнело, когда он добрался до своего жилища, деревья укрывали
от света еще беззвездного вечера высокое деревянное оштукатуренное
строение. Он побродил вокруг несколько минут перед тем, как подойти с
востока и установить грубо вырезанное покрытие, чтобы окружить это место.
Потом вошел и включил свет. У него был свой фонарь для крыш и подземелий.
Подойдя к центральному хогану, он поднял несколько щепок и бросил их
в огонь... Сбросил свои леви и красно-белую фланелевую рубашку в большую
корзину с остальной своей одеждой. Подошел к высокой узкой палатке, вошел
и сел в таймер для трехминутного сеанса УХФ. Воды в этом регионе было
мало. Когда он приходил, то набрасывал куртку из оленьей кожи, одевал
брюки цвета хаки и пару мягких мокасин.
Приведя в порядок новый регистрационный прибор, он прошел на
маленькую открытую площадку на правой стороне - там была кухня -
приготовил еду среди висящих ристрасов из луковиц чилиса.
Стены вокруг были завешаны коврами с Двух Серых Холмов и из Генедо и
множеством фотографий с чужими пейзажами, вставленными в рамки; он ел,
сидя в низком меховом кресле. На дальней стене висели орудия пытки; рядом
стояла метровая металлическая платформа, окруженная блестящей вертикальной
решеткой, меняющей высоту, а справа была большая консоль с экраном
дисплея. Его сигнальный свет ослеплял.
Насытившись, следопыт повертел в руках свой поясной аппарат и отложил
его в сторону. Он зашел на кухню и взял пиво.

ДИСК 1
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ В ЧИЛИ
ПРЕСЕЧЕНЫ В ЗАРОДЫШЕ
АРЕСТ БОРЦОВ С НАЛОГАМИ
и три демонстранта, по сообщениям, были задержаны после
поджога автомобиля, принадлежащего должностному лицу,
ответственному за судебное постановление
"ПЕТРОСЕЛЬ" ОТВЕРГАЕТ ИСК
О НАРУШЕНИИ ПАТЕНТНЫХ ПРАВ.
"ВЫРАСТИЛИ СВОЕ СОБСТВЕННОЕ", -
НАСТАИВАЕТ РУКОВОДИТЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ.
МЯГКАЯ ВЕСНА
ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА НАЦИИ.
РАННИЕ ПАВОДКИ НАБЛЮДАЮТСЯ
В ДОЛИНЕ МИССИСИПИ.
ШИМПАНЗЕ ОБВИНЯЕТСЯ В КРАЖЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИСКУССТВА.
Ссылки на одного комика-наркомана явно фигурировали в
заявлении сделанном сегодня лос-анджелесскими детективами
УБИЛА ИХ,
"ПОТОМУ ЧТО ПОДВЕРНУЛИСЬ ПОД РУКУ",
ОБЪЯСНЯЕТ МАТЬ ТРОИХ ДЕТЕЙ
Давно ты меня оставила
Не знаю, что дальше делать мне
Смотрю на небо и гадаю я.
Свет Земли говорит о тебе.
СТУДЕНТЫ КОЛУМБИЙСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ПИКИРУЮТ С ОРБИТЫ ДЛЯ УСТАНОВЛЕНИЯ
НОВОГО РЕКОРДА
"Естественно, университет гордится, - заметил декан
Шлобин, - но..."
СТРЭДЖИАНСКИЙ ПОСОЛ
СОВЕЩАЛСЯ ЗА ЗАКРЫТЫМИ ДВЕРЯМИ
С ГЕНЕРАЛЬНЫМ СЕКРЕТАРЕМ
Стрэджианский посол Далтмар Стэнго и консул Орар Богарти
продолжают второй день переговоров с генеральным секретарем
Уолфордом. Появляется множество предположений о прорыве в
переговорах о торговле, но пока сообщество журналистов
ДЕЛЬФИНЫ ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ
НАСТАИВАЮТ НА ПРЕТЕНЗИЯХ.
СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ПЕРВОСОРТНЫЕ КОНСЕРВЫ
СПОСОБНЫ УЛАДИТЬ КОНФЛИКТ.
БАКИН М'БАВА
ВНОВЬ ПРЕДСКАЗЫВАЕТ КОНЕЦ СВЕТА
Слушаю музыку, тяну пиво,
Смотрю на приход кораблей опять.
Собрала шмотки и умотала,
Чувство, будто это ГЕЕННА-5.
РАДИКАЛЫ ЦЕРКВИ ЕСТЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ПОДОЗРЕВАЮТСЯ ВО ВЗРЫВЕ БОМБЫ
В БАНКЕ "СПЕРМОВА".
ЧЕЛОВЕК ВОЗБУЖДАЕТ ДЕЛО,
ЧТОБЫ ВОССТАНОВИТЬ
ПРЕЖНЮЮ ЛИЧНОСТЬ.
Основываясь на постановлении окружного суда,
официальные лица Меннингера выполнили
КОМПЬЮТЕР БАНКА "НОВА-СКОТИЯ"
ОБВИНЕН В УГОЛОВНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ
В СВЯЗИ СО СКАНДАЛОМ, КАСАЮЩИМСЯ
МАНИПУЛИРОВАНИЯ ОБЛИГАЦИЯМИ
О, сижу тут тупо и страдаю,
Все медленно сворачивает вспять
Если захочешь меня увидеть,
Набери лишь номер ГЕЕННА-5
Ненависть где-то существует и нет сил, чтобы навсегда оградить меня
от него: надо много времени изучать дороги, но скоро я буду готов... я
готов восемь дней, и... я тогда узнал, что знаю сейчас, куда он хочет
уйти... я хочу уйти... быть сожженным? сожженным, они говорят?... никогда
между кучами шлака не угнаться за ползущими трубами, и их хруст определяет
их сущность? но я также дышу этим воздухом... и только зазубренная молния
держит меня здесь... я знаю сейчас дорогу за ними, и деревья проносятся в
памяти.
виды городов меньше запомнились... я знаю дороги, которые
формируются... жду... меньшие формы... спутанные мысли говорят... что мне
надо... один за одним бегут дни, которые узнают от кого-то непохожего на
других, еще существующих... я хочу знать, что где-то он существует...
восемь дней... я умер, скоро умрет он... совершенно... ничто не может
оградить меня от него я хочу сказать первый... сейчас я знаю об этом слова
походят на ползущие существа... их хруст говорит об их сочности... ударь
сейчас, и увидишь, что меньшие отступают.
сейчас я знаю их и хочу использовать... их снова... сказать ему
причину этого... сейчас я хочу кружиться вокруг... ха! меньше чего-либо!..
ненависть... я скажу ему это когда... скажу ему потом... восемь дней...
сгоревшая ненависть...

Вернешься, когда Нэйенезгани и его брат пользовались расположением
монстров-людей новой планеты, там был Некто-Бесконечный Змей и другие,
которых пощадили из каких-то соображений. Даже как-то приручили, терпя,
как навязанное зло. Планета стала безопаснейшим местом, хотя кое-что еще
оставалось.
К примеру, здесь была Тзе'Нэга'Ней - передвигающаяся скала, которая
катилась за жертвами, давя и пожирая их. Нэйенезгани взбирался на радугу и
сгибал молнию. Его брат советовал взять волшебные ножи, у него с собой их
было восемь.
Когда он подошел к месту, называемому Бетчил-чай, то вынул два черных
ножа, скрестил их и посадил в землю. Потом посадил два голубых ножа, тоже
крест-накрест, потом два желтых. Еще два ножа с сомкнутыми остриями.
Потом взглянул на Гигантскую Скалу.
- Чего ты выжидаешь, Тзе'Нэга'Ней? - спросил он ее. - Ты не навредишь
моему роду?
Со скрежетом и хрустом незамшелый валун тотчас зашевелился, медленно
двинулся своей дорогой, все больше ускоряя ход. Нэйенезгани изумила
скорость, с которой он приближался.
Он повернулся и отбежал. Скала быстро приближалась, настигая.
Добежав до места, где были ножи с сомкнутыми остриями, Нэйенезгани
перепрыгнул их. Скала перекатилась следом, и большой кусок отвалился от
нее.
Сейчас скалу заносило из стороны в сторону, она перекатывалась по
кривой. Когда Нэйенезгани перескочил над голубыми ножами, скала обрушилась
на них, подскочила, и прочь отлетело несколько кусков. Она значительно
уменьшилась, хотя скорость у нее выросла.
Нэйенезгани перепрыгнул черные ножи. И, услышав треск и скрежет
сзади, обернулся.
От нее остался только маленький камень. Тогда он остановился и
подошел к ней.
Скала сразу изменила курс и отскочила... Нэйенезгани пошел на запад
за ней, за реку Сан-Джуан. Наконец, здесь он настиг ее; жизнь, казалось,
ушла из камня.
- Сейчас, Тзе'Нэга'Ней, - проговорил он, подойдя ближе, - навредить
мне ты не в силах, но, как я заметил, достоинства ты не теряешь. В будущем
ты впитаешь в себя огонь Дайниха.
Он поднял то, что осталось от скалы, и пошел показать Первой Женщине,
которая бы иначе не поверила, что он смог это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19