Заимствован, безусловно, второй фрагмент, непосредственно связанный с ”Речью Философа”. Во-первых, он более детальный, причем детализация отнюдь не является результатом амплификации (расширения текста). Во-вторых, антииудейский сюжет, как неоднократно подчеркивалось, для Х в. является анахронизмом, поэтому первоначальный вариант не мог касаться Владимира Святославича. В-третьих, по своему характеру фрагмент, посвященный иудаистской миссии, отличается от фрагментов, где действуют проповедники — мусульмане и латиняне.
Итак, шов между авторским текстом ”Сказания” и выдержкой из ”Летописи Аскольда” проходит не через начало ”Речи Философа”: ”По семъ прислаша Грђци къ Володимиру Философа, глаголюща сице: ”Въ начало испђрва створi Богъ небо и землю… '” (курсив мой. — М. Б. ), а немного выше — через фразу: ””… и суть не исправилђ вђры // Рече же Володимиръ: ”придоша къ мнђ Жидове, глаголюще…” ” [там же, с. 73—74].
Отметим: в ”Обычном житии” (и в ”Слове, како крестился Владимир …”) фигурируют только три альтернативы: латинская, исламская и православная, иудейская отсутствует. Посланцы Владимира в 987 г. могли бы реально наблюдать отправления по латинскому обряду в западных христианских странах, мусульманские — в мечетях на Волге и греческие — в Византии. Они не могли воочию видеть синагоги в Хазарии, ибо она в то время уже была исламизирована; зато, вероятно, действовали синагоги в самом Киеве. Изложение ”Жития” отражает начальную стадию формирования ”Владимировой легенды”, не зависимую от ”Летописи Аскольда”; заимствования из текста последней относятся к более поздней стадии.
Включив в состав легенды ”Речь Философа” с теологической преамбулой, книжники Ярослава тем самым ввели четвертую альтернативу. На изложении второго эпизода (помещенного в летописи под 987 г.) это не отразилось. Однако новонаписанный фрагмент, посвященный миссиям в Киеве, уже не мог обойти иудейскую тему. Таким образом, пришлось вводить талмудистскую проповедь и ответ Владимира, для чего был еще раз использован заимствованный текст.
Отметим еще один момент, очень важный с точки зрения интерпретации исследуемых текстов. Концепция ”равноапостольности”, разработанная киевскими книжниками первой половины XI в. во главе с Иларионом Русином, исключала какую-либо роль миссионеров и чудес в обращении Владимира [413, с. 95]. Вводя в ”Сказание” эту тему, явно спровоцированную ”Речью Философа”, авторы ”Древнейшего свода” тем самым вступили в противоречие с главной основой концепции, которую они должны были обосновать и утвердить. В этом, думается, убедительно просматривается механизм работы летописцев Ярослава, которые явно не справились с обрабатываемым материалом.
То же можно сказать и о самом чуде, введенном на той же стадии формирования легенды. Речь идет о болезни Владимира, которая, согласно ”Сказанию”, послужила последним толчком к обращению киевского князя.
В ”Житии” это выглядит иначе: ”И посласта царя Анну, сестру свою, и съ нею воеводы и прозвутеры, и прiидоша в Корсунь. А Володимеръ разболђся. Епископъ же съ попы Корсуньскими и съ попы царицины, огласивше, крестиша и въ церкви святого Иякова в Корсунђ градђ, и нерекоша имя ему Василеи. И бысть чюдо дивно и преславно: яко възложи руку на нь епископъ, и абiє цђлъ бысть отъ язвы” [180, с. 228].
Совершенно очевидно, что две выделенные нами фразы о болезни вставлены в этот отрывок. Крещение происходит независимо от болезни. Чудо явилось после обряда и не играет никакой роли в поведении князя и в принятии им окончательного решения. Считаем, что в первоначальном изложении (Анастаса Корсунянина) тема болезни и выздоровления вообще отсутствовала. Позднее под влиянием агиографической литературы в текст введены два предложения, которые читаются в ”Обычном житии”. Авторы ”Древнейшего свода” расширили этот сюжет, явно не без участия ”Летописи Аскольда”, вновь вступив в противоречие с Иларионовой концепцией ”равноапостольности”.
Факт заимствования ”Речи Философа” из ”Летописи Аскольда” определенным образом ориентирует наше сознание. Возникает вопрос, какие еще фрагменты из нее были использованы автором ”Древнейшего свода”. В частности, обратим внимание на два отрывка из ”Повести временных лет”, посвященных знакомству киевских послов с выдающимися памятниками и достопримечательностями византийской столицы, — в одном случае, при Олеге Вещем, в другом — при Владимире Святом.
Первый отрывок читается под 911 г. после сообщения о подписании соглашения Руси с греками. Император Лев Философ показал послам ”церковьную красоту, и полаты златыя и в нихъ сущая богатьства: злато много, и паволокы, и камђнье драгое, и страстии Господнии вђнђць и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святыхъ, оучаще я к вђрђ своеи, и показающе имъ истинную вђру. И тако отпусти я въ свою землю” [250, с. 28].
Второй отрывок, помещенный под 987 г., является частью повествования о делегации киевских бояр, которая знакомилась с чужими верами. Узнав о приходе посланцев, император ”наоутрђя же посла къ патрђарху, глаголя сице: ”придоша Русь, пытающе вђры нашея, да пристрои церковь и крилосъ, и самъ причинися въ святительския ризы, да видять славу Бога нашего”. И си слышавъ патрђархъ, и повелђ созвати крилосъ всь, и по обьчаю створи празникъ, и кадила вьжгоша и, и пђния ликы составиша, и иде и царь с ними во церковь и поставиша я на пространьнђ мђстђ, показающе красоту церковьную, и пђнья, и службу архиерђискыи, предстоянья дьяконъ, сказающе имъ служение Бога своего. Они же въ изоумђньи бывше, и оудивившеся, похвалиша службу ихъ” [там же, с. 93—94].
В ”Обычном житии” последний отрывок отсутствует. Приводится лишь фраза, констатирующая: ”и оттолђ идоша в Царьградъ, и видеша украшенiя церковная, и чинъ божественныя службы, изрядная архiерђйская лђпота, пђнья же и ликы, и предъстоянiя дьяконъ, и ту пребыша 8 дней” [180, с. 225]. Текстовые совпадения в цитированных отрывках отсутствуют; есть лишь соответствие содержанию, вызванное сюжетным тождеством, которое, в частности, могло иметь и текстологическую основу.
С точки зрения исторической правдоподобности оба приведенные эпизода не могли существовать реально, поскольку сами события, с которыми они сюжетно связаны, являются стопроцентным вымыслом. Олег не заключал никаких договоров с греками. Владимир не посылал никого изучать чужие религии. Однако было бы весьма неосторожным считать оба отрывка оригинальной частью сочинений первой половины XI в. Наоборот, они кажутся чрезвычайно важными, так как являются соединяющим звеном между двумя существенными узлами государственно-политической деятельности Аскольда, послужившими объектом переделки и заимствования.
Первое крещение Руси состоялось летом 860 г. после успешного похода киевского князя на Константинополь. Описание похода и изложение достигнутого соглашения использованы авторами ”Древнейшего свода” для возвеличивания Олега. Аналогично — рассказ об обращении киевского кагана — для утверждения Владимира. Текстовая связь между двумя эпизодами, хронологически (а тем самым и повествовательно) идущими непосредственно друг за другим, отсутствует. Эту лакуну и заполняют два отрывка, приведенные выше. Расположенные в хронологической и логической последовательности все четыре фрагмента — без какого-либо редакторского вмешательства, поправок или подгонки изложения — сливаются в единый, литературно безупречный текст.
”Сказание об Аскольдовом крещении”. На основании отрывков ”Летописи Аскольда”, дошедших до нас в составе более поздних сочинений, попытаемся реконструировать эпизод, посвященный крещению киевского кагана в 860 г. ”Сказание об Аскольдовом крещении” — центральная часть ”Летописи Аскольда”, с которой начиналось хронологическое изложение отечественного прошлого. Выше уже писалось, что события 860 г. были признаны хронологическим репером, а введение христианства на Руси — началом особой ”Русской” эры. Таким образом, вполне закономерно ”Сказание” начиналось вводным вступлением, имеющим хронологическое содержание: ”В лђто 6360, индикта 15 нача ся прозывати Руская земля. Тђмь же отселе почнем и числа положим, яко от Адама до потопа лђт 2242, а от потопа до Аврама лђт 1082. От Аврама до исхождения Моисђева лђть 430. От исхождения Моисђева до Давида лђт 601. От Давида и от начала царства Соломоня до плђнения Иерусалимова лђт 448. От плђнения до Олексанъдра лет 318. От Олексанъдра до Христова рождества лђт 333. От Христова рожъства до Костянтина лђт 318. От Костянтина же до Аскольда сего лђт 542.
Но мы не предлежащее възвратимся, и скажемъ, что ся оудђяло в лђта си, яко же преже почали бяхомь, и по ряду положимь числа.
В лђто 1. Иде Аскольдъ на Грђкы на конђхъ и в кораблђх, и бђ числомь кораблии [360]. И приде къ Цесарюграду. И Грђци замкоша Судъ, а городъ затвориша. И вылђзе Аскольдъ на берегъ, и повоева около города, и много оубииства створи Грђком, и полаты многы разбиша, а церкви пожьгоша. А ихъ же имяху полонянины, овђхъ посђкаху, другыя же мучаху, иныя же растрђляху, а другыя въ море вметаша. И ина многа зла творяху Русь Грђком, елико же ратнии творять. Видђвше же Грђцђ оубояшася, и ркоша, выславше ко Аскольдови: ”Не погубляи город, имемься по дань, яко же хощеши”. И почаша Грђци мира просити, да бы не воевалъ Грђцкои земли. Аскольдъ же мало отступивъ от города, нача миръ творити съ царемъ Грђцькымь съ Михаиломъ и съ кесаремъ Вардою, посла к нима в городъ, глаголя: ”Имите ми ся по дань”. И ркоша Грђцђ: ”Чего хощеши дамы ти”. И заповђда Аскольдъ… (следует изложение соглашения, достигнутого с греками, которое мы опускаем. — М. Б. ).
”Царь же Михаилъ съ Вардою кесаремь миръ сотвориста съ Асколдомъ имъшеся по дань и ротђ заходивше межи собою, целовавше сами кресть, а Асколда водиша и мужи его на роту по Рускому закону, кляшася оружьемъ своимъ, и Дажбогомъ, богомъ своимъ, и Волосом, скотыимъ богомъ и оутвердивше миръ.
Царь же Михаилъ почти Асколда и слы Русыя дарми, золотом и паволоками, фофудьями; и пристави къ нимь мужи свои показати имъ церковьную красоту, и полаты златыя, и в нихъ сущая богатство, злато много, и паволокы, и камђнье драгое, и страстии Господнии вђнђць и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святыхъ, оучаще я к вђрђ своеи и показающе имъ истиную вђру. Наутрђя же посла [царь] къ патрђарху, глаголя сице: ”Придоша Русь пытающа вђры нашея, да пристои церковь и крилось, и сам причинися въ святительския ризы, да видять славу Бога нашего”. И си слышавь патрђархъ, и повелђ созвати крилосъ весь, и по обьчаю створи празникъ, и кадила въжгоша, и пђния, и ликы составиша. И иде и царь с ними во церковь, и поставиша я на пространьнђ мђстђ, показающе красоту церковьную, и пђнья, и службу архиеръскыи, предстоянья дъяконъ, сказающе имъ служение Бога своего. Они же в изоуменьи бывше, и оудивившеся, похвалиша службу ихъ.
Рече же Аскольдъ: ”Придоша къ мнђ Жидове, глаголюще, яко Нђмьци и Грђци вђрують, его же мы распяхомъ”. Грђци же прислаша къ Асколду Кирила Философа, глаголюще сице: ”Во истину в того вђруемъ, тђхъ бо пророци прорькоша, яко Богу родитися, а другии распяту быти и погребеноу быти, и третьи день въскреснути и на небеса възити. Они же тыа пророкы избиваху, а другия претираху. Егда же събысться проречение ихъ, сниде на землю (Богъ), и распятье приять, и въсресе, и на небеса възиде, а сихъ же ожидаше покаянья за 40 и за 6 лђть, и не покаяшася и посла на ня Римляны, грады ихъ разъбиша, а самђхъ расточиша по странам, и работають въ странахъ”.
Рече же Аскольдъ: ”Что ради сниде Богъ на землю и страсть таку приять? Отвђщавь же рече Философъ: ”Аще хочеши, кагане, послушати, да скажу ти из начала, что радi сниде Богь на землю”. Асколдь же рече: ”Послушаю рад”. И нача философъ глаголати сице: ”Въ начало испђрва створi Богь небо и землю въ первый день …” (следует текст ”Речи Философа”).
”И се рекъ, показа емоу запоноу, на неи же написано судище Господне, показываше емоу одесноую проведныа, в веселiи предидоушою в раи, а ошоую грђшныа идущих въ мукоу. Аскольдђ же възохноув рече: ”Добро сим одесноую, горе же сим ошоую”. Онъ же рече: ”Аще хощеши одесноую стати, то крестися. Аскольдъ же положи на сердци своем, рекъ: ”Пождоу еще мало”.
По божью же строенью вь се время разболеся Аскольдђ очима, и не видяще ничтоже, и тоужаше велми, и не домышляше, что створити. И посла ко нему царь рекуще: ”Аще хощеши болезни сея избыти, то вьскорђ крестися, аще ли ни, то не имаеши избыта сего. И се слышавь Асколдъ рече: ”Аще се истина будеть, поистђнђ великъ Богь крестьянескъ”. И повелъ креститися. И патрђархъ огласивъ и крести Асколда, и яко возложи руку на нђ, и абье прозрђ. Видив же се Асколдъ напрасное исцђление, и прослави Бога рекъ: ”То первое оувидђхъ Бога истиньнаго”. Се же оувидивше дружина его мнози крестишася”.
Далее ”Летопись Аскольда” рассказывает о введении новой религии в Киеве и на Руси, об уничтожении языческих капищ, о строительстве церквей, о мерах для подготовки местных церковных кадров и о распространении письменности среди населения. Но перед этим помещена своеобразная догматическая установка новообращенному неофиту — как предостережение относительно еретических идей.
Три теологических трактата. В ”Повести временных лет” после рассказа о крещении Владимира в Корсуне (единственного исторически достоверного эпизода из ”Владимировой легенды”) помещены три богословских трактата, каждый из которых является самостоятельным литературным произведением.
Первый трактат содержит Символ веры (Credo); второй — перечень семи Вселенских соборов и еретических учений, осужденных на этих соборах. Среди них фигурирует и арианство, основной тезис которого воплощен в летописный Символ веры. Третий трактат по своему характеру — антилатинский памфлет, что для конца Х в. является очевидным анахронизмом. Все три трактата в ”Сказании” выглядят странно и вызывают недоумение [250, с. 97—101].
Прежде всего не названо авторство. В ”Повести временных лет” сказано: ”… крещену же Володимеру в Корсуни, предаша ему вђру крестьяньскую, рекуще сице: ”Да не прельстять тебе нђции, от еретикъ, но вђруи сице глаголя… (идет текст Символа веры. — М. Б. )” [там же, с. 97]. Адресат назван четко — Владимир. Но кто к нему обращается? Патриарх Николай Хрисоверг? Херсонский епископ? Царевна Анна и прибывшие с ней попы? Анастас Корсунянин?
В этой неопределенности снова видим последствия неумелой редакторской работы. В первоначальном тексте, вероятно, все стояло на своих местах и авторство догматических обращений, если не было засвидетельствовано прямо, то во всяком случае вытекало из контекста. Отталкиваясь от приведенного выше реконструированного текста ”Аскольдовой хроники”, нетрудно восстановить и утраченный элемент изложения: все три трактата представляют собой изложение предостережений патриарха Фотия только что крещеному Аскольду. Они отражают идеологическую коллизию того времени, центральным ядром которой была обостренная полемика восточной церкви с Римом. Во времена Владимира темы поучения и предостережений были бы совсем иными.
Исследователи обращали внимание на то, что определенной историографической репликой к этим трактатам является поучение патриарха Фотия болгарскому царю Борису, обращенному через два-три года после Аскольда и в тех же исторических условиях [755, с. 155—157]. Высказано мнение, что первоначальный текст статьи ”Против латинян” принадлежал перу самого Фотия. Он попал в киевскую летопись через болгар. Первую часть этой гипотезы считаем вполне обоснованной, вторую — надуманной. Если действительно автором предостережения был Фотий, то дата сочинения (июль — август 860 г.) и адресат (Аскольд) не вызывают сомнений. Итак, если можно говорить о вероятной зависимости двух литературных традиций друг от друга, то лишь в обратном направлении — болгарской от древнерусской. Но вероятно, речь идет о разных документах, сходство которых объясняется близостью исторической обстановки: по вполне понятной логике событий обращение византийского патриарха к обоим неофитам, крещеным почти одновременно, должно было иметь похожее, если не идентичное, содержание.
Тематика третьего летописного трактата перекликается с сюжетом письма Фотия, посланного Аскольду и митрополиту Михаилу в связи с приемом в Киеве папских легатов [654, с. 64], хотя конкретные пункты полемики не совпадают. В трактате приведены следующие дискуссионные догматы: латиняне не признают иконы, пишут крест на земле и топчут его ногами; называют землю материей (то есть матерью); позволяют священникам полигамию (до семи жен); отпускают грехи на ”дарах”. В письме латиняне принимают filioque, разделив тем святую троицу; постятся субботу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46