Ну, птицу мы распустили, вовремя догадались, а вот как с овцами, с коровами как быть? Как с этим быть, я вас спрашиваю? Если это не политически сделать, то тут, факт, получится… получится, что это — вроде сигнала: «Спасайся, кто может!», «Бежи из колхоза!» И побегут, скот весь растянут, и останемся мы с разбитым корытом, очень даже просто!..— Дурь из меня зараз не прет, брешешь, Андрюшка! Выпил же я через то, что меня эта статья Сталина, как пуля, пронизала навылет, и во мне закипела горючая кровь… — голос Макара дрогнул, стал еще тише. — Я тут — секретарь ячейки, так? Я приступал к народу и к вам, чертям, чтобы курей-гусей в колхоз согнать, так? Я за колхоз как агитировал? А вот как: кое-кому из наших злодеев, хотя они и середняки числются, прямо говорил: «Не идешь в колхоз? Ты, значится, против Советской власти? В девятнадцатом году с нами бился, супротивничал, и зараз против? Ну, тогда и от меня миру не жди. Я тебя, гада, так гробану, что всем чертям муторно станет!» Говорил я так? Говорил! И даже наганом по столу постукивал. Не отрицаюсь!..— Дай сказать! — зарычал Макар, вспыхнув и еще крепче прижав к груди правую руку. — От Троцкого я отпихиваюсь! Мне с ним зараз зазорно на одной уровне стоять! Я не изменник и наперед вас упреждаю: кто меня троцкистом назовет — побью морду! До мослов побью! И я влево с курями ушел не за ради Троцкого, а я поспешал к мировой революции! Через это мне и хотелось все поскорее сделать, покруче собственника — мелкого буржуя — завернуть. Все на шаг ближе бы к расправе над мировой капитализмой! Ну? Чего же вы молчите? Теперича так: кто же я есть такой, по статье товарища Сталина? Вот что середь этой статьи пропечатано, — Макар достал из кармана полушубка «Правду», развернул ее, медленно стал читать: — «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов! К чему они могут привести, эти искривления? К усилению наших врагов и к развенчанию идей колхозного движения. Не ясно ли, что авторы этих искривлений, мнящие себя „левыми“, на самом деле льют воду на мельницу правого оппортунизма?» Вот и выходит, что я перво-наперво — декретный чиновник и автор, что я развенчал колхозников и что я воды налил на правых оппортунистов, пустил в ход ихнюю мельницу. И все это из-за каких-то овец, курей, пропади они пропадом! Да из-за того, что пристращал несколько штук бывших белых, какие на тормозах в колхоз спущались. Неправильно это! Создавали, создавали колхоз, а статья отбой бьет. Я эскадрон водил и на поляков, и на Врангеля и знаю: раз пошел в атаку — с полдороги не поворачивай назад!»Сталин как истинный прагматик, в отличие от Макара Нагульнова, мыслил не категориями перспектив социализма, даже если в его речах непоследовательно и в туманной форме очень часто упоминалось понятие «социализм». Он не думал о каких-то широких перспективах социализма. Его интересовали исключительно настоящий момент, условия существования политической власти, вопросы создания «сильного государства». Сталин был политиком сохранения государства и власти. Поэтому если для Бухарина и многих других большевиков что-то воспринималось как чрезвычайное мероприятие или объяснялось требованиями момента, то для Сталина это было системой. Сталин ставил знак равенства между интересами сохранения Советского Союза и интересами укрепления своей собственной власти. Эти интересы он, может быть и не осознавая этого до конца, часто менял местами.Именно поэтому, в отличие от секретаря партячейки Макара Нагульнова, Генсек Сталин знал пути, по которым надо отступать, чтобы потом еще быстрее идти к намеченной им цели. Его типичным ответом на кризисную обстановку было отступление.1932 год в истории Советского Союза не относился к числу лучших. Тогда стали видны самые тяжелые последствия бурно проведенной коллективизации. Так получилось, что в этом году природа не благоприятствовала крестьянам на Украине и в Казахстане, усугубив их положение страшной засухой. Сотни тысяч людей умирали от голода и болезней, смерть пожинала большой урожай прежде всего среди детей и стариков.Вместо большого сталинского плана сбора зерновых 105, 8 миллиона тонн, зерна было собрано на 4 миллиона тонн меньше, чем в 1928 году. В 1932 году урожай не достиг и 70 миллионов тонн. Конское поголовье, насчитывавшее ранее примерно 32 миллиона голов, сократилось примерно на 10 миллионов. Поголовье крупного рогатого скота, составлявшее 60 миллионов, уменьшилось почти наполовину, хотя в планах фигурировала цифра 80 миллионов. Крестьяне сами забивали скот. Правда, пятилетний план предусматривал коллективизацию 20 процентов крестьянских хозяйств. Однако за год его в 2 раза перевыполнили. Мы не будем утомлять читателя длинными рядами цифр. Ясно одно — создание организованных государством колхозов представляло такую цель, для достижения которой Сталин и политическое руководство не нашли соответствующих средств, более того, избранные ими меры скорее наносили вред осуществлению намеченной цели. Не случайно, что в 1932 году Сталин нигде не выступал публично. Он выжидал.Катастрофические последствия бешеных темпов коллективизации именно в 1932 году проявились самым острым образом. Сталин выжидал для того, чтобы переложить ответственность за возникшие трудности на подходящего козла отпущения, а самому остаться обладателем философского камня мудрости и спасителем.Об опыте 1932 года он высказался в своей речи на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) И января 1933 года «О работе в деревне». По его мнению, «главный недостаток состоит в том, что хлебозаготовки в этом году прошли у нас с бОльшими трудностями, чем в предыдущем году, чем в 1931 году» Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 433.
. Главную вину он возлагал на административный аппарат, то есть на функционеров, работающих в деревне, или, иными словами, основной пружиной экономики для него опять оставалось принуждение. Акцент опять был сделан на ускорение. Одновременно Сталин предпринял попытку создать своеобразную модель комбинации государства и рынка: «Пока не было колхозной торговли хлебом, пока не было двух цен на хлеб, государственной и рыночной, — обстановка в деревне была одна. С объявлением колхозной торговли хлебом обстановка должна была измениться круто, ибо объявление колхозной торговли означает легализацию рыночной цены на хлеб, более высокой, чем установленная государственная цена. Нечего и доказывать, что это обстоятельство должно было создать у крестьян известную сдержанность в деле сдачи хлеба государству. Крестьянин прикидывал так: „объявлена колхозная торговля хлебом, легализована рыночная цена, на рынке я могу за то же количество хлеба получить больше, чем при сдаче хлеба государству, — стало быть, ежели я не дурак, я должен хлеб попридержать, сдавать его государству меньше, оставить его для колхозной торговли больше и таким образом добиться того, чтобы выручить больше за то же количество проданного хлеба“.Самая простая и естественная логика!Но беда тут состоит в том, что наши деревенские работники, во всяком случае многие из них, не поняли этой простой и естественной вещи. Чтобы не сорвать заданий Советской власти, коммунисты должны были при этой новой обстановке с первых же дней уборки, еще в июле месяце 1932 года, — они должны были всемерно усилить и подгонять хлебозаготовки. Этого требовала обстановка. А как они поступили на деле? Вместо того чтобы подгонять хлебозаготовки, они стали подгонять образование всякого рода фондов в колхозах, усиливая тем самым сдержанность сдатчиков хлеба в деле выполнения их обязанностей перед государством» Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 434.
.Однако в действительности крестьянам уже нечего было сдавать по хлебозаготовкам. Сухой язык цифр следующим образом показывает обстановку. Государственные хлебопоставки в 1928 году составили 10, 8 миллиона тонн, в 1933 году они подскочили до 22, 6 миллиона тонн. Количество экспортированного зерна в 1927 — 1928 годах составляло 0, 29 миллиона тонн, а в 1933 году — 1, 7 миллиона тонн. Надо учесть к тому же, что в 1931 году экспорт зерна составил более 5 миллионов тонн, а в самый голодный год, 1932-й, он упал до уровня 1, 8 миллиона тонн. И даже в этот самый тяжелый год он был выше, чем в 1928 году. В 1933 году Сталин уже выступал в роли победителя. Его точка зрения заключалась в том, что рынок зависит от государственного управления, то есть пожеланий политического руководства. Это предполагало, что государство может предписывать нормы функционирования рынка и сможет добиться такого положения, когда рынок не будет действовать вопреки интересам государства. Сталинское решение заключалось в том, что крестьянину, для того чтобы он мог обеспечить свое существование, оставляли небольшой приусадебный участок, а колхоз полностью отдавали в распоряжение партийных и государственных органов, как будто он являлся частью механизма государственного управления. «Забота» партийных и государственных органов приводила к тому, что у колхозника пропадала личная материальная заинтересованность в работе на колхоз. Не случайно, для того чтобы воспрепятствовать оттоку населения из деревни, была введена так называемая паспортная система. Суть ее состояла в том, что у большей части колхозников не имелось паспортов и без особого разрешения они не могли оставить деревню. Это называлось сталинской системой прикрепления к земле. Таким образом, материальную заинтересованность Сталин заменил запланированной мерой административного воздействия. В то же время в процессе огосударствления крестьянства и коллективных хозяйств Сталин оценил как нежизненные такие жизнеспособные ростки социализма, как коммуны. Эти хозяйства составляли только небольшую часть общего числа крестьянских хозяйств, но именно они являли собой экспериментальную модель, имевшую целью создание настоящих форм хозяйствования на основе добровольности и самоуправления.В речи на XVII съезде партии Сталин, по существу, похоронил их, назвав продуктом мелкобуржуазной уравниловки. Возможность их возрождения он перенес в далекое будущее, так как, по его мнению, новая коммуна должна была создаваться на основе развитой сельхозартели, на более высокой ступени ведения хозяйства. К середине 30-х годов коммуны, организации, выраставшие на основе инициативы снизу, почти повсеместно были ликвидированы.Сталин преследовал очень ясные политические цели, подходя к колхозам как к форме политической организации. Голод и деморализация в 1932 году толкали крестьян, находившихся в колхозах, к расхищению колхозной собственности, что власти пытались затормозить с помощью измененной статьи 581 Уголовного кодекса РСФСР. Согласно этой статье, за расхищение колхозной собственности грозил расстрел, а в случае смягчающих обстоятельств — лишение свободы сроком не ниже 10 лет, а также полная конфискация имущества. Невозможно отрицать определенную эффективность этих мер устрашения. В то же время они открывали и дорогу злоупотреблениям. Все это нашло отражение в письме Шолохова Сталину, посланном в 1933 году. В нем рассказывалось об ужасающем положении донского казачества. Сталин в ответе на это письмо не отрицал перегибов в работе аппарата, но подчеркивал, что кадры допускали эти перегибы все-таки в борьбе с врагами народа. В конце письма он обратил внимание Шолохова на то, что, по его мнению, земледельцы занимаются саботажем и склонны оставить без продовольствия рабочих и Красную Армию, что они ведут тихую войну против Советской власти.В то же время Сталин и Молотов 8 мая 1933 года подписали один очень важный секретный документ, не предназначенный для публикации, который, если внимательно его прочитать, содержал критику самого Сталина. Естественно, это не означало, что существовало много Сталиных. Здесь опять идет речь о продукте сознательного манипулирования политикой. Вместе с тем этот документ отражает процесс превращения механизма насилия в самостоятельно действующий механизм. Заголовок тоже говорит о многом: «Инструкция всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры». Представляет интерес процитировать этот сталинский документ:«ЦК и СНК считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часть колхозников.Правда, из ряда областей все еще продолжают поступать требования о массовом выселении из деревни и применении острых форм репрессий.В ЦК и СНК имеются заявки на немедленное выселение из краев и областей около ста тысяч семей. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все кому не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. И неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы ОГПУ, и особенно милиция, теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: «сначала арестовать, а потом разобраться».Сталин в тот период (мы увидим, что это было временно) преградил дорогу дальнейшим массовым репрессиям. Но репрессии уже не зависели только от него самого. Система принуждения была встроена в хозяйственную «войну». Основной функцией бюрократически-централистского управления колхозами являлось обеспечение неэквивалентного, неравного обмена между промышленностью и сельским хозяйством. Главная проблема состояла не только в том, что сталинское мышление применительно к колхозам исключало экономическую заинтересованность. Дело было и в другом — к колхозам подходили как к политическим организациям. «С точки зрения ленинизма колхозы, как и Советы, взятые как форма организации, есть оружие, и только оружие. Это оружие можно при известных условиях направить против революции. Его можно направить против контрреволюции», — говорил Сталин Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 441.
.В то же время Сталин сознательно создавал условия для применения насилия. В процессе коллективизации действительно обострилась классовая борьба. Но Сталин усиливал ее уже внутри созданных колхозов, что, с одной стороны, отвечало задаче внеэкономического принуждения, а с другой стороны, задаче политического устрашения и сохранения его личной диктатуры: «Ищут классового врага вне колхозов, ищут его в виде людей с зверской физиономией, с громадными зубами, с толстой шеей, с обрезом в руках. Ищут кулака, каким мы его знаем из плакатов. Но таких кулаков давно уже нет на поверхности. Нынешние кулаки и подкулачники, нынешние антисоветские элементы в деревне — это большей частью люди „тихие“, „сладенькие“, почти „святые“. Их не нужно искать далеко от колхоза, они сидят в самом колхозе и занимают там должности кладовщиков, завхозов, счетоводов, секретарей и т. д. Они никогда не скажут — „долой колхозы“. Они „за“ колхозы. Но они ведут в колхозах такую саботажническую и вредительскую работу, что колхозам от них не поздоровится. Они никогда не скажут — „долой хлебозаготовки“. Они „за“ хлебозаготовки. Они „только“ пускаются в демагогию и требуют, чтобы колхоз образовал резерв для животноводства, втрое больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы колхоз образовал страховой фонд, втрое больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы колхоз выдавал на общественное питание от 6 до 10 фунтов хлеба в день на работника и т. д.» Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 441 — 442.
.Такая политика нацеливала на поиск врагов, усиливала террористический психоз. Сначала она ставила под угрозу крестьян, затем от угроз крестьянству перешла к угрозам в адрес совслужащих, позже начала угрожать самой партии. «Говоря о трудностях хлебозаготовок, коммунисты обычно взваливают ответственность на крестьян, утверждая, что во всем виноваты крестьяне. Но это совершенно неверно и безусловно несправедливо. Крестьяне тут ни при чем. Если речь идет об ответственности и виновности, то ответственность падает целиком на коммунистов, а виноваты здесь во всем — только мы, коммунисты… Не в крестьянах надо искать причину затруднений в хлебозаготовках, а в нас самих, в наших собственных рядах. Ибо мы стоим у власти, мы располагаем средствами государства, мы призваны руководить колхозами, и мы должны нести всю полноту ответственности за работу в деревне», — говорил Сталин Там же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
. Главную вину он возлагал на административный аппарат, то есть на функционеров, работающих в деревне, или, иными словами, основной пружиной экономики для него опять оставалось принуждение. Акцент опять был сделан на ускорение. Одновременно Сталин предпринял попытку создать своеобразную модель комбинации государства и рынка: «Пока не было колхозной торговли хлебом, пока не было двух цен на хлеб, государственной и рыночной, — обстановка в деревне была одна. С объявлением колхозной торговли хлебом обстановка должна была измениться круто, ибо объявление колхозной торговли означает легализацию рыночной цены на хлеб, более высокой, чем установленная государственная цена. Нечего и доказывать, что это обстоятельство должно было создать у крестьян известную сдержанность в деле сдачи хлеба государству. Крестьянин прикидывал так: „объявлена колхозная торговля хлебом, легализована рыночная цена, на рынке я могу за то же количество хлеба получить больше, чем при сдаче хлеба государству, — стало быть, ежели я не дурак, я должен хлеб попридержать, сдавать его государству меньше, оставить его для колхозной торговли больше и таким образом добиться того, чтобы выручить больше за то же количество проданного хлеба“.Самая простая и естественная логика!Но беда тут состоит в том, что наши деревенские работники, во всяком случае многие из них, не поняли этой простой и естественной вещи. Чтобы не сорвать заданий Советской власти, коммунисты должны были при этой новой обстановке с первых же дней уборки, еще в июле месяце 1932 года, — они должны были всемерно усилить и подгонять хлебозаготовки. Этого требовала обстановка. А как они поступили на деле? Вместо того чтобы подгонять хлебозаготовки, они стали подгонять образование всякого рода фондов в колхозах, усиливая тем самым сдержанность сдатчиков хлеба в деле выполнения их обязанностей перед государством» Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 434.
.Однако в действительности крестьянам уже нечего было сдавать по хлебозаготовкам. Сухой язык цифр следующим образом показывает обстановку. Государственные хлебопоставки в 1928 году составили 10, 8 миллиона тонн, в 1933 году они подскочили до 22, 6 миллиона тонн. Количество экспортированного зерна в 1927 — 1928 годах составляло 0, 29 миллиона тонн, а в 1933 году — 1, 7 миллиона тонн. Надо учесть к тому же, что в 1931 году экспорт зерна составил более 5 миллионов тонн, а в самый голодный год, 1932-й, он упал до уровня 1, 8 миллиона тонн. И даже в этот самый тяжелый год он был выше, чем в 1928 году. В 1933 году Сталин уже выступал в роли победителя. Его точка зрения заключалась в том, что рынок зависит от государственного управления, то есть пожеланий политического руководства. Это предполагало, что государство может предписывать нормы функционирования рынка и сможет добиться такого положения, когда рынок не будет действовать вопреки интересам государства. Сталинское решение заключалось в том, что крестьянину, для того чтобы он мог обеспечить свое существование, оставляли небольшой приусадебный участок, а колхоз полностью отдавали в распоряжение партийных и государственных органов, как будто он являлся частью механизма государственного управления. «Забота» партийных и государственных органов приводила к тому, что у колхозника пропадала личная материальная заинтересованность в работе на колхоз. Не случайно, для того чтобы воспрепятствовать оттоку населения из деревни, была введена так называемая паспортная система. Суть ее состояла в том, что у большей части колхозников не имелось паспортов и без особого разрешения они не могли оставить деревню. Это называлось сталинской системой прикрепления к земле. Таким образом, материальную заинтересованность Сталин заменил запланированной мерой административного воздействия. В то же время в процессе огосударствления крестьянства и коллективных хозяйств Сталин оценил как нежизненные такие жизнеспособные ростки социализма, как коммуны. Эти хозяйства составляли только небольшую часть общего числа крестьянских хозяйств, но именно они являли собой экспериментальную модель, имевшую целью создание настоящих форм хозяйствования на основе добровольности и самоуправления.В речи на XVII съезде партии Сталин, по существу, похоронил их, назвав продуктом мелкобуржуазной уравниловки. Возможность их возрождения он перенес в далекое будущее, так как, по его мнению, новая коммуна должна была создаваться на основе развитой сельхозартели, на более высокой ступени ведения хозяйства. К середине 30-х годов коммуны, организации, выраставшие на основе инициативы снизу, почти повсеместно были ликвидированы.Сталин преследовал очень ясные политические цели, подходя к колхозам как к форме политической организации. Голод и деморализация в 1932 году толкали крестьян, находившихся в колхозах, к расхищению колхозной собственности, что власти пытались затормозить с помощью измененной статьи 581 Уголовного кодекса РСФСР. Согласно этой статье, за расхищение колхозной собственности грозил расстрел, а в случае смягчающих обстоятельств — лишение свободы сроком не ниже 10 лет, а также полная конфискация имущества. Невозможно отрицать определенную эффективность этих мер устрашения. В то же время они открывали и дорогу злоупотреблениям. Все это нашло отражение в письме Шолохова Сталину, посланном в 1933 году. В нем рассказывалось об ужасающем положении донского казачества. Сталин в ответе на это письмо не отрицал перегибов в работе аппарата, но подчеркивал, что кадры допускали эти перегибы все-таки в борьбе с врагами народа. В конце письма он обратил внимание Шолохова на то, что, по его мнению, земледельцы занимаются саботажем и склонны оставить без продовольствия рабочих и Красную Армию, что они ведут тихую войну против Советской власти.В то же время Сталин и Молотов 8 мая 1933 года подписали один очень важный секретный документ, не предназначенный для публикации, который, если внимательно его прочитать, содержал критику самого Сталина. Естественно, это не означало, что существовало много Сталиных. Здесь опять идет речь о продукте сознательного манипулирования политикой. Вместе с тем этот документ отражает процесс превращения механизма насилия в самостоятельно действующий механизм. Заголовок тоже говорит о многом: «Инструкция всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры». Представляет интерес процитировать этот сталинский документ:«ЦК и СНК считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно, не только кулаков, но и единоличников и часть колхозников.Правда, из ряда областей все еще продолжают поступать требования о массовом выселении из деревни и применении острых форм репрессий.В ЦК и СНК имеются заявки на немедленное выселение из краев и областей около ста тысяч семей. В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все кому не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. И неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы ОГПУ, и особенно милиция, теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: «сначала арестовать, а потом разобраться».Сталин в тот период (мы увидим, что это было временно) преградил дорогу дальнейшим массовым репрессиям. Но репрессии уже не зависели только от него самого. Система принуждения была встроена в хозяйственную «войну». Основной функцией бюрократически-централистского управления колхозами являлось обеспечение неэквивалентного, неравного обмена между промышленностью и сельским хозяйством. Главная проблема состояла не только в том, что сталинское мышление применительно к колхозам исключало экономическую заинтересованность. Дело было и в другом — к колхозам подходили как к политическим организациям. «С точки зрения ленинизма колхозы, как и Советы, взятые как форма организации, есть оружие, и только оружие. Это оружие можно при известных условиях направить против революции. Его можно направить против контрреволюции», — говорил Сталин Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 441.
.В то же время Сталин сознательно создавал условия для применения насилия. В процессе коллективизации действительно обострилась классовая борьба. Но Сталин усиливал ее уже внутри созданных колхозов, что, с одной стороны, отвечало задаче внеэкономического принуждения, а с другой стороны, задаче политического устрашения и сохранения его личной диктатуры: «Ищут классового врага вне колхозов, ищут его в виде людей с зверской физиономией, с громадными зубами, с толстой шеей, с обрезом в руках. Ищут кулака, каким мы его знаем из плакатов. Но таких кулаков давно уже нет на поверхности. Нынешние кулаки и подкулачники, нынешние антисоветские элементы в деревне — это большей частью люди „тихие“, „сладенькие“, почти „святые“. Их не нужно искать далеко от колхоза, они сидят в самом колхозе и занимают там должности кладовщиков, завхозов, счетоводов, секретарей и т. д. Они никогда не скажут — „долой колхозы“. Они „за“ колхозы. Но они ведут в колхозах такую саботажническую и вредительскую работу, что колхозам от них не поздоровится. Они никогда не скажут — „долой хлебозаготовки“. Они „за“ хлебозаготовки. Они „только“ пускаются в демагогию и требуют, чтобы колхоз образовал резерв для животноводства, втрое больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы колхоз образовал страховой фонд, втрое больший по размерам, чем это требуется для дела, чтобы колхоз выдавал на общественное питание от 6 до 10 фунтов хлеба в день на работника и т. д.» Сталин И. В. Вопросы ленинизма. С. 441 — 442.
.Такая политика нацеливала на поиск врагов, усиливала террористический психоз. Сначала она ставила под угрозу крестьян, затем от угроз крестьянству перешла к угрозам в адрес совслужащих, позже начала угрожать самой партии. «Говоря о трудностях хлебозаготовок, коммунисты обычно взваливают ответственность на крестьян, утверждая, что во всем виноваты крестьяне. Но это совершенно неверно и безусловно несправедливо. Крестьяне тут ни при чем. Если речь идет об ответственности и виновности, то ответственность падает целиком на коммунистов, а виноваты здесь во всем — только мы, коммунисты… Не в крестьянах надо искать причину затруднений в хлебозаготовках, а в нас самих, в наших собственных рядах. Ибо мы стоим у власти, мы располагаем средствами государства, мы призваны руководить колхозами, и мы должны нести всю полноту ответственности за работу в деревне», — говорил Сталин Там же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38