Чем дальше мы будем продвигаться на восток, тем шире будет наш фронт и тоньше линия наших наступающих войск. Поэтому очень важно, чтобы наши войска действовали компактно и не рассредоточивались, даже если будут возникать бреши между нами и соседними армиями».
Это была точная оценка обстановки. Территория Европейской России имела такую форму, что мы должны были наступать по коридору, вначале зажатому с двух сторон Черным и Балтийским морями, а затем всё время расширяющемуся по мере нашего продвижения на восток. Наш оперативный план заключался в следующем. Две танковые группы располагались на флангах двух полевых армий: группа Гудериана на правом фланге 4-й армии, в районе Бреста, группа Гота на левом фланге 9-й армии, западнее Сувалки. Эти танковые группы должны были прорвать оборону противника и с максимальной скоростью продвигаться на Минск, где эти гигантские клещи должны были замкнуться, окружив таким образом как можно больше русских войск. Пехотные корпуса 4-й и 9-й армий должны были осуществлять более или менее ограниченные обходные движения с целью уничтожения отдельных частей и соединений Красной Армии непосредственно на границе или вблизи от неё. Правый фланг, который и без того был надёжно прикрыт Припятскими болотами, должны были прикрывать небольшие силы. Таков был наш основной план боевых действий.
Час «Ч»
Напряжение в немецких войсках непрерывно нарастало. Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, но на другом берегу Буга перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы, то есть между Брестом и Ломжей, всё было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно. Вскоре после полуночи, когда вся артиллерия пехотных дивизий первого и второго эшелонов готова была открыть огонь, международный поезд Москва — Берлин беспрепятственно проследовал через Брест. Это был роковой момент.
Через три часа немецкие боевые самолёты поднялись в воздух, и вскоре только их бортовые огни виднелись далеко на востоке. Фельдмаршал фон Клюге и его штаб находились в расположении 31-й пехотной дивизии к северу от Бреста. К 3 часам 30 минутам — это был час «Ч» — начало светать, небо становилось каким-то удивительно жёлтым. А вокруг по-прежнему было тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие берега открывало огонь. Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу. Переправлялись танки, наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника. Не было никакого сомнения, что 4-я армия и 2-я танковая группа застали русских врасплох.
Прорыв был осуществлён успешно. Наши танки почти сразу же прорвали полосу пограничных укреплений русских и по ровной местности устремились на восток. Только в Брестской крепости, где находилась школа ГПУ, русские в течение нескольких дней оказывали фанатическое сопротивление.
Чтобы скорее перейти к описанию Московской битвы, на боевых действиях следующего месяца я остановлюсь очень кратко.
Белостокско-Слонимский котёл
Как я уже сказал, на фронте группы армий «Центр» русские были застигнуты врасплох. Когда начались боевые действия, наши радисты подслушали такой разговор русских по радио: «По нас стреляют! Что делать?» Старший начальник, которому был адресован этот вопрос, ответил: «Да вы с ума сошли! Кроме того, почему вы не кодируете разговор?»
Зато группа армий «Юг» сразу же натолкнулась на упорное сопротивление, и там развернулись тяжёлые бои.
А у нас всё шло по плану. Две танковые группы стремительным броском продвинулись далеко на восток, а затем повернули навстречу друг другу. В то же время часть сил танковой группы Гудериана продолжала двигаться вперёд, хотя в тылу шёл яростный бой с окружёнными войсками русских. Гудериан стремился как можно скорее выйти к Минску, так как было важно не дать противнику отойти на восток, за Березину, Днепр и Западную Двину.
Пехота должна была выдерживать быстрый темп наступления. Переходы по 40 километров в день не были исключением, причём по ужаснейшим дорогам. Перед глазами у меня до сих пор стоит живая картина первых недель войны: невыносимая жара, огромные облака жёлтой пыли, поднимаемой колоннами отступающих русских войск и пытающейся догнать их немецкой пехотой. Иногда неожиданно выпадал дождь, превращая пыль на дорогах в жидкую грязь. Но как только появлялось солнце, грязь опять превращалась в пыль.
Ко 2 июля было выиграно первое сражение, взято 150 тысяч пленных, захвачено и уничтожено около 1200 танков и 600 орудий . По нашему первому впечатлению, русский солдат был стойким бойцом. Однако русские танки не отличались совершенством, а что касается авиации, то её в это время мы почти не видели.
Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Помогала им огромная территория страны с лесами и болотами. Немецких войск не хватало, чтобы повсюду создавать такое же плотное кольцо вокруг русских войск, как в районе Белостока — Слонима. Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи от них. А там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Вот почему русские зачастую выходили из окружения. Целыми колоннами их войска ночью двигались по лесам на восток. Они всегда пытались прорваться на восток, поэтому в восточную часть кольца окружения обычно высылались наиболее боеспособные войска, как правило, танковые. И всё-таки наше окружение русских редко бывало успешным.
О высоких темпах нашего наступления можно судить хотя бы по тому, что штабу 4-й армии в течение четырёх дней дважды пришлось менять место своего пребывания, чтобы быть недалеко от района боевых действий. 24 июня наш штаб переместился в Каменец-Подольский, а 26 июня — в Пружаны.
Битва за Минск и прорыв «линии Сталина»
Перед Минским сражением и прорывом «линии Сталина» группа армий «Центр» прошла тщательную реорганизацию.
Как в старые времена, когда большие массы кавалерии, развивая достигнутый успех, продвигались далеко вперёд, теперь было решено объединить танковые группы Гота и Гудериана и послать их как можно дальше на восток. Для управления этим танковым объединением был создан штаб, получивший наименование «4-я танковая армия». Командующим был назначен фельдмаршал фон Клюге. Он забрал с собой весь личный состав штаба 4-й полевой армии, которая со 2 июня стала называться 2-й армией. Командующим 2-й армией стал генерал-полковник Вейхс, штаб которого находился в Пружанах. Мы отправились в Минск и, прибыв туда 3 июля, приступили к выполнению новых функций.
Ожесточённое Минское сражение было в самом разгаре. Ликвидация окружённой крупной группировки противника была возложена на пехоту, а мы ринулись к Днепру и Западной Двине. Именно во время этого продвижения между 2 и 11 июля местность впервые причинила нашим танкам серьёзные неприятности. Форсировать Березину с её заболоченными берегами оказалось нелегко, так как почти все мосты были взорваны. В этой болотистой местности русские оказывали упорное сопротивление, и здесь мы впервые стали натыкаться на многочисленные мины. Все это задержало продвижение танков и позволило пехоте после Минского сражения опять догнать танковые соединения.
Гот и Гудериан долго не задерживались на одном месте. Несмотря на трудности, перечисленные выше, Гудериан быстро вышел к Днепру у Могилёва и Орши. Несколько севернее Гот так же быстро достиг Западной Двины у Витебска и Полоцка. И вот танки подошли к так называемой «линии Сталина» — главной оборонительной полосе русских.
Однако эта линия не на всём своём протяжении была одинаково укреплена. Кроме того, для её обороны у русских не хватало войск, несмотря на подкрепления, присылаемые с востока. Гудериан и Гот вскоре форсировали Днепр и Западную Двину. Путь в глубь России был открыт.
8 июля штаб 4-й танковой армии переместился в Борисов (на Березине). Здесь мы обнаружили следы армии Наполеона. В нескольких километрах севернее Борисова Великая армия Наполеона вынуждена была зимой 1812 г. форсировать замёрзшую реку и понесла ужасные потери. Когда воды в реке мало, до сих пор видны опоры мостов, некогда построенных французскими сапёрами.
Смоленское сражение
После того как 2-я танковая группа форсировала Днепр, а 3-я — Западную Двину, сопротивление русских возросло. Советское командование перебросило с востока сильные подкрепления и попыталось вновь захватить «линию Сталина». Я не буду детально описывать здесь эти боевые действия. Достаточно сказать, что тактика русских заключалась теперь, как правило, в нанесении ударов по флангам наших танковых колонн. Эти боевые действия продолжались с 12 по 30 июля, и даже в августе здесь спорадически вспыхивали отдельные бои.
Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских войск. В то время как основная масса двух танковых групп, отражая атаки русских на флангах, продолжала движение на восток, небольшие силы были выделены для усиления восточной стороны Смоленского котла. Две полевые армии после изнурительного марша, наконец, опять догнали танковые соединения. Они удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцево. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения и ушли на восток. Танковые войска не подходили для проведения такой операции, особенно на болотистой местности, прилегающей к Днепру
13 июля штаб фельдмаршала Клюге переместился из Борисова в Толочин. Там нас посетил японский посол в Берлине генерал Осима. Нам было приказано принять все меры предосторожности, чтобы он не попал в беду. Однако он настоял, чтобы ему показали Днепр близ Орши, где посол попал под сильный артиллерийский огонь противника. Но Осима уцелел, и гордый, как Петрушка, возвратившись в наш штаб, показал фельдмаршалу фон Клюге свою самурайскую саблю.
10 июля 29-я моторизованная дивизия захватила Смоленск — наиболее важный из русских городов, пока что попавших в наши руки. 24 июля мы двинулись вперёд. Теперь наш штаб размещался в палатках в лесу юго-западнее Смоленска, всего в нескольких километрах от линия фронта. Неподалёку от нас была старая дорога, по которой шёл на Москву Наполеон.
В конце июля и начале августа мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии нам лучше всего придерживаться. Выше я уже говорил, что Гитлер стремился к достижению экономических целей: он хотел захватить Украину, Донецкий бассейн и, наконец, Кавказ. Эти районы находились в полосе наступления группы армий «Юг». Второстепенной целью Гитлера был захват Ленинграда, который на той фазе кампании, казалось, вот-вот падёт и который по всей вероятности пал бы, если бы Гитлер не повторил ошибку Дюнкерка Он приказал фельдмаршалу фон Леебу остановить немецкие танки перед самым Ленинградом
Меньше всего Гитлер был заинтересован в Москве. Согласно его первоначальному плану группа армий «Центр» должна была остановиться на линии р. Десна и севернее, передать большую часть своих сил группе армий «Юг» и в этом году прекратить какие-либо наступательные действия в направлении Москвы. Поэтому 4-я танковая армия была расформирована, а штаб фельдмаршала фон Клюге переведён в резерв. Две танковые группы теперь подчинялись непосредственно командующему группой армий «Центр». Было предложено подчинить Клюге танковую группу Гудериана и новую полевую армию. Предполагалось, что это объединение будет наступать в юго-восточном направлении в полосе наступления группы армий «Юг» с целью разгромить сосредоточенные там крупные силы противника.
Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер не одобрили этого плана. Браухич настаивал, чтобы группа армий «Центр» двигалась прямо на Москву, в захвате которой он видел основную цель всей кампании. Фельдмаршал фон Бок и штаб группы армий «Центр» разделяли эту точку зрения. Фельдмаршал фон Клюге предпочитал действовать в соответствии со стратегическим планом Гитлера. Эти разногласия вызывали острые столкновения. Потому-то принятие окончательного решения и задержалось на несколько недель.
А в это время разгорелись тяжёлые бои между Днепром и Десной, между Западной Двиной и верхним течением Днепра. Постепенно наши войска закрепились на довольно прочной линии обороны, проходящей вдоль р. Десна к востоку от Рославля и Ельни и к западу от Дорогобужа. Эту линию, которая была продолжением рубежа, обороняемого расположенной несколько севернее 9-й армией, удерживали войска старой 4-й армии. 4-я армия была восстановлена, и фельдмаршал фон Клюге опять стал её командующим. Теперь мы несли ответственность за удержание обороны вдоль Десны.
В течение второй половины августа и всего сентября 4-я армия вела бои на рубеже Десны, а 9-я армия оборонялась на правом берегу Днепра севернее Дорогобужа. К югу от нас вместе со 2-й армией вела бои 2-я танковая группа Гудериана, в то время как 3-я танковая группа Гота действовала во взаимодействии с 9-й армией. Не располагая достаточной поддержкой танков, мы вынуждены были перейти к позиционной обороне вдоль Десны, что требовало большого количества войск. Русские предпринимали яростные контратаки и все чаще и чаще прорывали тонкую линию нашей обороны. В критическом положении нас спасали только танковые части. Во время этих боев мы убедились, что в современной войне поддержка танков необходима пехоте не только в наступлении, но и в обороне.
Когда я говорю, что наша линия обороны была тонкой, я отнюдь не преувеличиваю. Дивизии обороняли полосу по фронту около 30 километров. Кроме того, в ходе боевых действий, особенно в районе Ельни, чти дивизии понесли тяжёлые потери и имели теперь неполный состав. Что касается тактических резервов, то их просто не было.
Разногласия между Гитлером и его высшими военными советниками касались не только стратегии, но и тактики. В боевых действиях, рассчитанных на окружение крупных сил противника, мы захватывали много пленных и большие трофеи. И всё-таки результаты были не такими значительными, как это могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, для окружения больших соединений противника требовались крупные танковые силы; во-вторых, такое окружение противника редко заканчивалось удачно, так как большие группы русских часто ускользали из котлов и уходили на восток. Поэтому Гитлер настаивал на окружении небольших групп противника, считая, что эта тактика будет более успешной.
В сентябре решился, наконец, вопрос о будущей стратегии. Был принят вариант, предложенный фельдмаршалом фон Браухичем. Итак, мы идём на Москву. Вопрос теперь заключался в том, успеем ли мы своими слабыми силами захватить все ещё далёкую столицу, прежде чем наступит суровая русская зима. Нам предстояло дорого заплатить за бесплодные споры, занявшие несколько недель августа и весь сентябрь.
Наконец, приказ был получен. Группа армий «Центр» должна была наступать на Москву. Начало операции намечалось на 2 октября. Итак, жребий брошен, великая битва вот-вот начнётся. Увертюрой к ней должно было стать сражение за Вязьму.
Сражение за Вязьму
Пока среди немецкого верховного командования шёл спор о том, что делать, русские построили новую оборонительную линию вдоль верхнего течения Днепра и Десны, то есть как раз перед фронтом группы армий «Центр». Эта линия представляла собой внешнее кольцо оборонительной системы, прикрывавшей Москву.
Наша задача — прорвать эту линию обороны, осуществить двойное окружение противника и до наступления зимы вступить в Москву.
Наши войска дислоцировались следующим образом. Находившаяся в районе Брянска и к югу от него 2-я армия вместе с приданной ей 2-й танковой группой Гудериана должна была нанести удар в направлении Орла и, овладев им, продвинуться на север. Слева располагалась 4-я армия Клюге с приданной ей танковой группой Гепнера. Левый фланг 4-й армии проходил вдоль верхнего течения Днепра восточнее Смоленска. Эта армия, усиленная танками, должна была нанести основной удар по Москве. К северу от верхнего течения Днепра находилась 9-я армия Штрауса с приданной ей танковой группой Гота. Как и в прежних боях восточнее Буга, танковые группы Гепнера и Гота были сосредоточены на внешних флангах полевых армий. Эти танковые соединения должны были двигаться сначала на восток, а затем повернуть навстречу друг другу с целью окружения Вязьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Это была точная оценка обстановки. Территория Европейской России имела такую форму, что мы должны были наступать по коридору, вначале зажатому с двух сторон Черным и Балтийским морями, а затем всё время расширяющемуся по мере нашего продвижения на восток. Наш оперативный план заключался в следующем. Две танковые группы располагались на флангах двух полевых армий: группа Гудериана на правом фланге 4-й армии, в районе Бреста, группа Гота на левом фланге 9-й армии, западнее Сувалки. Эти танковые группы должны были прорвать оборону противника и с максимальной скоростью продвигаться на Минск, где эти гигантские клещи должны были замкнуться, окружив таким образом как можно больше русских войск. Пехотные корпуса 4-й и 9-й армий должны были осуществлять более или менее ограниченные обходные движения с целью уничтожения отдельных частей и соединений Красной Армии непосредственно на границе или вблизи от неё. Правый фланг, который и без того был надёжно прикрыт Припятскими болотами, должны были прикрывать небольшие силы. Таков был наш основной план боевых действий.
Час «Ч»
Напряжение в немецких войсках непрерывно нарастало. Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, но на другом берегу Буга перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы, то есть между Брестом и Ломжей, всё было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно. Вскоре после полуночи, когда вся артиллерия пехотных дивизий первого и второго эшелонов готова была открыть огонь, международный поезд Москва — Берлин беспрепятственно проследовал через Брест. Это был роковой момент.
Через три часа немецкие боевые самолёты поднялись в воздух, и вскоре только их бортовые огни виднелись далеко на востоке. Фельдмаршал фон Клюге и его штаб находились в расположении 31-й пехотной дивизии к северу от Бреста. К 3 часам 30 минутам — это был час «Ч» — начало светать, небо становилось каким-то удивительно жёлтым. А вокруг по-прежнему было тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие берега открывало огонь. Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу. Переправлялись танки, наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника. Не было никакого сомнения, что 4-я армия и 2-я танковая группа застали русских врасплох.
Прорыв был осуществлён успешно. Наши танки почти сразу же прорвали полосу пограничных укреплений русских и по ровной местности устремились на восток. Только в Брестской крепости, где находилась школа ГПУ, русские в течение нескольких дней оказывали фанатическое сопротивление.
Чтобы скорее перейти к описанию Московской битвы, на боевых действиях следующего месяца я остановлюсь очень кратко.
Белостокско-Слонимский котёл
Как я уже сказал, на фронте группы армий «Центр» русские были застигнуты врасплох. Когда начались боевые действия, наши радисты подслушали такой разговор русских по радио: «По нас стреляют! Что делать?» Старший начальник, которому был адресован этот вопрос, ответил: «Да вы с ума сошли! Кроме того, почему вы не кодируете разговор?»
Зато группа армий «Юг» сразу же натолкнулась на упорное сопротивление, и там развернулись тяжёлые бои.
А у нас всё шло по плану. Две танковые группы стремительным броском продвинулись далеко на восток, а затем повернули навстречу друг другу. В то же время часть сил танковой группы Гудериана продолжала двигаться вперёд, хотя в тылу шёл яростный бой с окружёнными войсками русских. Гудериан стремился как можно скорее выйти к Минску, так как было важно не дать противнику отойти на восток, за Березину, Днепр и Западную Двину.
Пехота должна была выдерживать быстрый темп наступления. Переходы по 40 километров в день не были исключением, причём по ужаснейшим дорогам. Перед глазами у меня до сих пор стоит живая картина первых недель войны: невыносимая жара, огромные облака жёлтой пыли, поднимаемой колоннами отступающих русских войск и пытающейся догнать их немецкой пехотой. Иногда неожиданно выпадал дождь, превращая пыль на дорогах в жидкую грязь. Но как только появлялось солнце, грязь опять превращалась в пыль.
Ко 2 июля было выиграно первое сражение, взято 150 тысяч пленных, захвачено и уничтожено около 1200 танков и 600 орудий . По нашему первому впечатлению, русский солдат был стойким бойцом. Однако русские танки не отличались совершенством, а что касается авиации, то её в это время мы почти не видели.
Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Помогала им огромная территория страны с лесами и болотами. Немецких войск не хватало, чтобы повсюду создавать такое же плотное кольцо вокруг русских войск, как в районе Белостока — Слонима. Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи от них. А там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Вот почему русские зачастую выходили из окружения. Целыми колоннами их войска ночью двигались по лесам на восток. Они всегда пытались прорваться на восток, поэтому в восточную часть кольца окружения обычно высылались наиболее боеспособные войска, как правило, танковые. И всё-таки наше окружение русских редко бывало успешным.
О высоких темпах нашего наступления можно судить хотя бы по тому, что штабу 4-й армии в течение четырёх дней дважды пришлось менять место своего пребывания, чтобы быть недалеко от района боевых действий. 24 июня наш штаб переместился в Каменец-Подольский, а 26 июня — в Пружаны.
Битва за Минск и прорыв «линии Сталина»
Перед Минским сражением и прорывом «линии Сталина» группа армий «Центр» прошла тщательную реорганизацию.
Как в старые времена, когда большие массы кавалерии, развивая достигнутый успех, продвигались далеко вперёд, теперь было решено объединить танковые группы Гота и Гудериана и послать их как можно дальше на восток. Для управления этим танковым объединением был создан штаб, получивший наименование «4-я танковая армия». Командующим был назначен фельдмаршал фон Клюге. Он забрал с собой весь личный состав штаба 4-й полевой армии, которая со 2 июня стала называться 2-й армией. Командующим 2-й армией стал генерал-полковник Вейхс, штаб которого находился в Пружанах. Мы отправились в Минск и, прибыв туда 3 июля, приступили к выполнению новых функций.
Ожесточённое Минское сражение было в самом разгаре. Ликвидация окружённой крупной группировки противника была возложена на пехоту, а мы ринулись к Днепру и Западной Двине. Именно во время этого продвижения между 2 и 11 июля местность впервые причинила нашим танкам серьёзные неприятности. Форсировать Березину с её заболоченными берегами оказалось нелегко, так как почти все мосты были взорваны. В этой болотистой местности русские оказывали упорное сопротивление, и здесь мы впервые стали натыкаться на многочисленные мины. Все это задержало продвижение танков и позволило пехоте после Минского сражения опять догнать танковые соединения.
Гот и Гудериан долго не задерживались на одном месте. Несмотря на трудности, перечисленные выше, Гудериан быстро вышел к Днепру у Могилёва и Орши. Несколько севернее Гот так же быстро достиг Западной Двины у Витебска и Полоцка. И вот танки подошли к так называемой «линии Сталина» — главной оборонительной полосе русских.
Однако эта линия не на всём своём протяжении была одинаково укреплена. Кроме того, для её обороны у русских не хватало войск, несмотря на подкрепления, присылаемые с востока. Гудериан и Гот вскоре форсировали Днепр и Западную Двину. Путь в глубь России был открыт.
8 июля штаб 4-й танковой армии переместился в Борисов (на Березине). Здесь мы обнаружили следы армии Наполеона. В нескольких километрах севернее Борисова Великая армия Наполеона вынуждена была зимой 1812 г. форсировать замёрзшую реку и понесла ужасные потери. Когда воды в реке мало, до сих пор видны опоры мостов, некогда построенных французскими сапёрами.
Смоленское сражение
После того как 2-я танковая группа форсировала Днепр, а 3-я — Западную Двину, сопротивление русских возросло. Советское командование перебросило с востока сильные подкрепления и попыталось вновь захватить «линию Сталина». Я не буду детально описывать здесь эти боевые действия. Достаточно сказать, что тактика русских заключалась теперь, как правило, в нанесении ударов по флангам наших танковых колонн. Эти боевые действия продолжались с 12 по 30 июля, и даже в августе здесь спорадически вспыхивали отдельные бои.
Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских войск. В то время как основная масса двух танковых групп, отражая атаки русских на флангах, продолжала движение на восток, небольшие силы были выделены для усиления восточной стороны Смоленского котла. Две полевые армии после изнурительного марша, наконец, опять догнали танковые соединения. Они удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцево. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения и ушли на восток. Танковые войска не подходили для проведения такой операции, особенно на болотистой местности, прилегающей к Днепру
13 июля штаб фельдмаршала Клюге переместился из Борисова в Толочин. Там нас посетил японский посол в Берлине генерал Осима. Нам было приказано принять все меры предосторожности, чтобы он не попал в беду. Однако он настоял, чтобы ему показали Днепр близ Орши, где посол попал под сильный артиллерийский огонь противника. Но Осима уцелел, и гордый, как Петрушка, возвратившись в наш штаб, показал фельдмаршалу фон Клюге свою самурайскую саблю.
10 июля 29-я моторизованная дивизия захватила Смоленск — наиболее важный из русских городов, пока что попавших в наши руки. 24 июля мы двинулись вперёд. Теперь наш штаб размещался в палатках в лесу юго-западнее Смоленска, всего в нескольких километрах от линия фронта. Неподалёку от нас была старая дорога, по которой шёл на Москву Наполеон.
В конце июля и начале августа мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии нам лучше всего придерживаться. Выше я уже говорил, что Гитлер стремился к достижению экономических целей: он хотел захватить Украину, Донецкий бассейн и, наконец, Кавказ. Эти районы находились в полосе наступления группы армий «Юг». Второстепенной целью Гитлера был захват Ленинграда, который на той фазе кампании, казалось, вот-вот падёт и который по всей вероятности пал бы, если бы Гитлер не повторил ошибку Дюнкерка Он приказал фельдмаршалу фон Леебу остановить немецкие танки перед самым Ленинградом
Меньше всего Гитлер был заинтересован в Москве. Согласно его первоначальному плану группа армий «Центр» должна была остановиться на линии р. Десна и севернее, передать большую часть своих сил группе армий «Юг» и в этом году прекратить какие-либо наступательные действия в направлении Москвы. Поэтому 4-я танковая армия была расформирована, а штаб фельдмаршала фон Клюге переведён в резерв. Две танковые группы теперь подчинялись непосредственно командующему группой армий «Центр». Было предложено подчинить Клюге танковую группу Гудериана и новую полевую армию. Предполагалось, что это объединение будет наступать в юго-восточном направлении в полосе наступления группы армий «Юг» с целью разгромить сосредоточенные там крупные силы противника.
Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер не одобрили этого плана. Браухич настаивал, чтобы группа армий «Центр» двигалась прямо на Москву, в захвате которой он видел основную цель всей кампании. Фельдмаршал фон Бок и штаб группы армий «Центр» разделяли эту точку зрения. Фельдмаршал фон Клюге предпочитал действовать в соответствии со стратегическим планом Гитлера. Эти разногласия вызывали острые столкновения. Потому-то принятие окончательного решения и задержалось на несколько недель.
А в это время разгорелись тяжёлые бои между Днепром и Десной, между Западной Двиной и верхним течением Днепра. Постепенно наши войска закрепились на довольно прочной линии обороны, проходящей вдоль р. Десна к востоку от Рославля и Ельни и к западу от Дорогобужа. Эту линию, которая была продолжением рубежа, обороняемого расположенной несколько севернее 9-й армией, удерживали войска старой 4-й армии. 4-я армия была восстановлена, и фельдмаршал фон Клюге опять стал её командующим. Теперь мы несли ответственность за удержание обороны вдоль Десны.
В течение второй половины августа и всего сентября 4-я армия вела бои на рубеже Десны, а 9-я армия оборонялась на правом берегу Днепра севернее Дорогобужа. К югу от нас вместе со 2-й армией вела бои 2-я танковая группа Гудериана, в то время как 3-я танковая группа Гота действовала во взаимодействии с 9-й армией. Не располагая достаточной поддержкой танков, мы вынуждены были перейти к позиционной обороне вдоль Десны, что требовало большого количества войск. Русские предпринимали яростные контратаки и все чаще и чаще прорывали тонкую линию нашей обороны. В критическом положении нас спасали только танковые части. Во время этих боев мы убедились, что в современной войне поддержка танков необходима пехоте не только в наступлении, но и в обороне.
Когда я говорю, что наша линия обороны была тонкой, я отнюдь не преувеличиваю. Дивизии обороняли полосу по фронту около 30 километров. Кроме того, в ходе боевых действий, особенно в районе Ельни, чти дивизии понесли тяжёлые потери и имели теперь неполный состав. Что касается тактических резервов, то их просто не было.
Разногласия между Гитлером и его высшими военными советниками касались не только стратегии, но и тактики. В боевых действиях, рассчитанных на окружение крупных сил противника, мы захватывали много пленных и большие трофеи. И всё-таки результаты были не такими значительными, как это могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, для окружения больших соединений противника требовались крупные танковые силы; во-вторых, такое окружение противника редко заканчивалось удачно, так как большие группы русских часто ускользали из котлов и уходили на восток. Поэтому Гитлер настаивал на окружении небольших групп противника, считая, что эта тактика будет более успешной.
В сентябре решился, наконец, вопрос о будущей стратегии. Был принят вариант, предложенный фельдмаршалом фон Браухичем. Итак, мы идём на Москву. Вопрос теперь заключался в том, успеем ли мы своими слабыми силами захватить все ещё далёкую столицу, прежде чем наступит суровая русская зима. Нам предстояло дорого заплатить за бесплодные споры, занявшие несколько недель августа и весь сентябрь.
Наконец, приказ был получен. Группа армий «Центр» должна была наступать на Москву. Начало операции намечалось на 2 октября. Итак, жребий брошен, великая битва вот-вот начнётся. Увертюрой к ней должно было стать сражение за Вязьму.
Сражение за Вязьму
Пока среди немецкого верховного командования шёл спор о том, что делать, русские построили новую оборонительную линию вдоль верхнего течения Днепра и Десны, то есть как раз перед фронтом группы армий «Центр». Эта линия представляла собой внешнее кольцо оборонительной системы, прикрывавшей Москву.
Наша задача — прорвать эту линию обороны, осуществить двойное окружение противника и до наступления зимы вступить в Москву.
Наши войска дислоцировались следующим образом. Находившаяся в районе Брянска и к югу от него 2-я армия вместе с приданной ей 2-й танковой группой Гудериана должна была нанести удар в направлении Орла и, овладев им, продвинуться на север. Слева располагалась 4-я армия Клюге с приданной ей танковой группой Гепнера. Левый фланг 4-й армии проходил вдоль верхнего течения Днепра восточнее Смоленска. Эта армия, усиленная танками, должна была нанести основной удар по Москве. К северу от верхнего течения Днепра находилась 9-я армия Штрауса с приданной ей танковой группой Гота. Как и в прежних боях восточнее Буга, танковые группы Гепнера и Гота были сосредоточены на внешних флангах полевых армий. Эти танковые соединения должны были двигаться сначала на восток, а затем повернуть навстречу друг другу с целью окружения Вязьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37