Нум уже видел себя идущим по следу оленя или антилопы в сопровождении своего верного четвероногого помощника. Он видел, как они вдвоем выгоняют навстречу охотникам быков и косуль, горных баранов и диких лошадей. Голод перестанет угрожать Мадаям, если Як будет жить и охотиться с ними. Правда, Нум не знал точно, сколько лет живут волки и когда они становятся старыми. Но тут новая мысль мелькнула в его разгоряченной мечтами голове, и он снова радостно улыбнулся.
Будущей весной Як достигнет зрелого возраста. Может случиться, что он отправится в лес отыскивать себе подругу и вернется вместе с ней в становище. Их потомство появится на свет уже в человеческих жилищах. Волчата с самого рождения будут жить с людьми, не помышляя о дикой и вольной жизни. Нум представил себе воинов родного племени, отправившихся на Большую охоту в окружении целой своры чутких, преданных и неутомимых союзников. И это еще не все! Прирученные волки будут охранять стойбища Мадаев во время весенних и осенних кочевий, и утомленные дневным переходом люди смогут спокойно спать у походных костров. При малейшей опасности четвероногие дозорные поднимут тревогу и будут сражаться бок о бок с людьми в случае нападения свирепых хищников. А быть может — почему бы нет?
— Мадаям с помощью таких обученных волков удастся удерживать стада травоядных на определенной территории, чтобы всегда иметь под рукой свежее мясо? Нет, даже самому Абахо никогда не приходили в голову такие смелые мысли!
Представив себе в подробностях это чудесное время, когда впервые от начала времен люди и звери восстановят свой союз и былую дружбу, Нум весело рассмеялся.
Мальчику захотелось немедленно приласкать Яка, сулившего его соплеменникам такие ослепительные перспективы, и он, приподнявшись на локте, бросил взгляд в дальний угол пещеры, где волчонок имел обыкновение проводить ночь. В пещере царила глубокая тишина, но мальчик нисколько не удивился ей. Он знал, что Абахо еще с вечера удалился в Священную Пещеру, чтобы испросить у Великого Духа покровительства и помощи перед тем, как принять окончательное решение. Что же касается Больших Ступней, то они, вероятно, поднялись еще до света, чтобы заняться последними приготовлениями к отплытию. Иначе Нум, конечно, услышал бы их шумное дыхание и громоподобный храп.
Вглядываясь в темный угол пещеры, Нум позвал ласково:
— Як! Як! Пойди сюда.
Услышав свое имя, волчонок обычно сразу же подбегал к ложу хозяина и облизывал его лицо своим шершавым розовым языком. Но сегодня он, должно быть, спал так крепко, что не слышал голоса мальчика. Нум повторил свой призыв. Потом свистнул — сначала тихо, затем громче. Як не отзывался. Нум поднялся со своего ложа очень недовольный.
— Ах, ты не желаешь просыпаться, лентяй! — проворчал он. — Ну погоди!
Сейчас я до тебя доберусь.
Он ощупью направился к кладовке в глубине пещеры. У входа в нее волчонок устроил себе уютное логово из сухой травы и обрывков звериных шкур.
Подстилка была пуста.
Нум выпрямился так стремительно, что стукнулся макушкой о низкий каменный свод. Потирая вздувшуюся на темени шишку, он подумал, что Як, быть может, выбежал из пещеры вслед за Гоуром и его людьми, желая составить им компанию. Все это было, конечно, довольно странно. Нум знал, что волчонок не питал никакой симпатии к рыжим человечкам и их вожаку, и они, в свою очередь, платили ему такой же неприязнью. Тем более удивительным было вчерашнее желание Гоура выменять Яка на большую розовую раковину. Правда, вожак Больших Ступней не настаивал на своем предложении. Он сразу же прекратил разговор, как только увидел, что Нум не согласен. Гоур, по-видимому, не придавал этой сделке большого значения, иначе проявил бы, несомненно, больше настойчивости и упорства…
И вдруг страшная догадка мелькнула в уме мальчика. Гоур уж слишком легко, слишком быстро отступился от предложенной им сделки. У него, безусловно, был на уме какой-то другой, нечестный замысел…
Забыв о вспухшей на голове шишке, Нум опрометью кинулся к выходу и взобрался по лесенке на частокол.
Над долиной Красной реки занимался серенький ненастный день. Мелкий дождик сыпал с неба, покрывая тонкой рябью ровную гладь Красной реки. Не обращая внимания на дождь, Нум спрыгнул с частокола и бросился к маленькой заводи, где был привязан построенный маленькими человечками плот. Заводь была пустынна: ни Гоура, ни его людей, ни плота с поклажей!
Нум приложил руки ко рту и крикнул отчаянно:
— Як! Як! Вернись!
На миг ему почудилось, что с дальнего конца долины до него долетел слабый, жалобный визг. Затем все стихло. Нум крикнул снова. Лишь эхо, отраженное скалистыми берегами, ответило ему:
« Як! ак! ак! ак!..»
Сомнений больше не было: Гоур и его люди похитили маленького волка, увезли его с собой…
Гнев и возмущение охватили Нума. Глаза его словно застлало красным туманом, река заплясала в своих скалистых берегах, торчавшие из воды валуны то сходились, то расходились в разные стороны, деревья раскачивались, как пьяные, под порывами северного ветра, дождь хлестал по лицу: холодные струйки стекали вдоль щек и шеи, просачивались за вырез меховой одежды. Резким жестом Нум отбросил назад свои длинные намокшие волосы и побежал обратно к пещере. Решение созрело в его голове сразу:
Большие Ступни не могли уплыть далеко; их плот тяжело нагружен, они должны передвигаться по реке с большими предосторожностями, особенно на порогах, где течение становится бурным и стремительным. У Нума есть все шансы догнать похитителей.
Он ворвался в пещеру, словно вихрь. Абахо еще не было. О том, чтобы предупредить Учителя, не могло быть и речи: это отняло бы слишком много времени. К тому же Нум не был уверен, что Мудрый Старец одобрит его решение пуститься одному по следам Больших Ступней. Благоразумнее было уйти до возвращения Абахо из Священной Пещеры. Нум в спешке сорвал с шеста кусок вяленого мяса и пару сухих форелей, сунул их в кожаный мешок, заткнул за пояс свой каменный топорик и, выхватив из костра обугленную головешку, нарисовал на стене пещеры картинку, которая должна была объяснить Абахо то, что произошло. Сначала он изобразил большую человеческую ногу и внутри нее — голову волка. Рядом с ногой нарисовал стрелу, упирающуюся в заштрихованный мелкими черточками квадрат; затем постарался с грехом пополам изобразить самого себя в виде маленького человечка, одна нога которого была заметно короче другой. Рисунок заканчивался второй, изгибавшейся назад стрелой, образующей почти замкнутый круг.
Это письмо-рисунок, по мысли Нума, должно было обозначать следующее:
Большие Ступни похитили Яка и увезли его на своем плоту; Нум отправляется в погоню за грабителями; он скоро вернется.
Швырнув головню обратно в костер, Нум взял в руки мешок с провизией и перемахнул через ограду. Копье, которым Абахо убил весной пещерного медведя, было прислонено к наружной стене. Нум поднял его и положил на плечо. И тут только вспомнил про маленький плот, который он начал строить, пытаясь перенять мастерство рыжих человечков. Это весьма неустойчивое и непрочное сооружение было привязано в маленькой бухточке неподалеку от пещеры. Древесные стволы, составлявшие основу плота, были скреплены тонкими ремнями так неумело, что могли, того и гляди рассыпаться. Но ничего не поделаешь! Как бы плохо ни держался на воде этот недостроенный плот, придется воспользоваться им; при всех обстоятельствах он будет двигаться быстрее, чем человек, идущий пешком вдоль речного берега. Бросив мешок и копье на бревна плота, Нум прыгнул на него и оттолкнулся от берега шестом. Течение подхватило плот и потащило за собой. Красная река катила по равнине свои мутные глинистые воды; то справа, то слева в нее впадали прозрачные горные ручьи. Первое время Нум орудовал кое-как шестом, пытаясь избежать столкновения с гранитными валунами, загромождавшими речное ложе. Но шест был слишком коротким и зачастую не доставал до дна. Отталкиваясь от очередного встречного валуна, Нум не рассчитал силы удара и выпустил из рук шест, который тут же исчез в водовороте. Нум лег ничком на плот и попытался поймать шест, но все усилия его оказались напрасными. Оставалось лишь довериться случаю и плыть по течению, в надежде, что хрупкое сооружение хоть сколько-нибудь времени продержится на воде.
Растянувшись на неровных бревнах и уцепившись руками за плот, Нум от нечего делать стал размышлять о вероломном поступке Больших Ступней. Время от времени размышления его прерывал новый удар плота о встречную скалу или выдававшийся на середину реки каменистый мыс. Нум подгребал руками воду, старался как мог выправить положение плота на поверхности реки, и опасное плавание продолжалось.
Никогда еще мальчику не случалось передвигаться с такой головокружительной быстротой. Самый лучший бегун племени не смог бы сейчас состязаться с ним в скорости. Но ни свежий ветер, летевший ему навстречу и свистевший в ушах, ни дождь, хлеставший по лицу и обнаженным рукам, ни сменяющийся непрерывно по обеим сторонам реки пейзаж — ничто не могло отвлечь мальчика от терзавшей его тревоги за судьбу Яка. Его внимание не привлекло внезапное появление на поверхности реки выдры, а за ней — двух водяных крыс. Даже стадо пришедших на водопой косуль, шарахнувшихся прочь при его приближении, не вывело Нума из оцепенения.
Около полудня до слуха мальчика донеслось громкое рыкание пещерного льва, бродившего где-то неподалеку. Чуть позже плот прошел в непосредственной близости от стада бизонов, стоявших по грудь в воде и с изумлением взиравших на невиданное сооружение. А ближе к вечеру наш путешественник мог полюбоваться дикими лошадьми, мчавшимися ему навстречу по берегу с развеваемыми ветром длинными гривами.
Руки и ноги Нума затекли от вынужденного бездействия, он промок до костей. Чтобы хоть немного размяться и согреться, мальчик стал снова грести руками. Но плот вдруг резко встряхнуло, бревна разошлись в стороны и Нум очутился в воде.
К счастью, глубина на месте первого в жизни мальчика кораблекрушения была небольшая, и Нум, выпрямившись, нащупал ногами дно. Река бежала здесь по каменистому ложу, устланному плоскими гранитными плитами, там и сям торчавшими из воды. Чуть дальше она, по-видимому, низвергалась вниз водопадом.
Выбравшись на берег, Нум различил вдали грохот падающей воды и понял, что плот развалился как нельзя вовремя, избавив его от верной гибели в пучине водопада. Разбитый плот, подхваченный течением, уже исчезал вдали, а вместе с ним и кожаный мешок с провизией и дубовое копье. Теперь единственным оружием Нума был каменный топорик, засунутый за пояс.
Лежа ничком на мокром глинистом берегу, Нум предался самым мрачным мыслям. Что ему теперь делать вдали от родного жилища? Чем кормиться, как защищаться от диких зверей? Как догнать наглых похитителей Яка, которые на своем большом и прочном плоту продолжают ббыстро спускаться по реке неведомому морю?
Он представил себе на мгновение, что Большие Ступни уже расправились с Яком, и сердце его горестно сжалось. Закрыв лицо руками, Нум до крови закусил губу, чтобы не разрыдаться. Все кончено! Его мечте, такой заманчивой и прекрасной, не суждено осуществиться. Не будет в его жизни ни совместной охоты, ни преданной дружбы, ни чудесного союза между человеком и зверем. Мадаям снова придется в полном одиночестве вести суровую борьбу со слепыми и враждебными силами окружающей природы.
Словно живая, возникла перед его глазами острая черная мордочка потерянного друга, его умные преданные глаза, розовый язык, свешивавшийся между белых клыков, когда Як, запыхавшись от жары и быстрого бега, усаживался у ног Нума, прижимаясь к ним теплым боком и заглядывая хозяину в лицо. Бессознательным движением Нум протянул руку и, не открывая глаз, пробормотал:
— Дай лапу, волчок!
Холодные капли дождя упали на раскрытую ладонь мальчика, и он, тяжело вздохнув, сжал пальцы в кулак и прошептал:
— Як! Як! Где ты?
И вдруг, словно во сне, услышал далекий-далекий вой. Нум как ужаленный вскочил на ноги. Струйки дождя стекали по его лицу, шум водопада стоял в ушах, река по-прежнему катила мимо него буйные воды, покрытые мелкой рябью дождевых капель… Значит, он не спит, значит, ему это не пригрезилось! Нум напряг слух, надеясь снова услышать этот странный, неведомо откуда долетевший до него вой. Но, кроме однотонного шороха дождя и отдаленного грохота водопада, ничего не уловил. Отряхнувшись, как после купания, Нум тихо побрел вдоль берега по направлению к водопаду. Течение становилось все стремительнее, и скоро Нум увидел вдали радужное облако пены и водяных брызг, висевшее над тем местом, где воды реки низвергались с высокого обрыва. Низкорослые деревья, судорожно цеплявшиеся за прибрежные скалы, склоняли свои искривленные вершины над водопадом; нижние ветви мокли в пенящейся воде, которая, казалось, норовила оторвать их и унести с собой. Нум скользнул под сень этих мощных деревьев, узловатые корни которых обвивались вокруг прибрежных валунов, словно гигантские змеи.» Для того чтобы переправиться через водопад, — думал Нум, — Большие Ступни вынуждены были, вероятно, вытащить свой плот на берег, разгрузить его, снести тюки вниз, к подножию водопада, вернуться за плотом и перетащить его туда же по суше. Эта работа, несомненно, отняла у них немало времени, и, поскольку ночь уже приближалась, вполне возможно, что они выбрали именно это место для ночлега «.
Нум продвигался вперед с бесконечными предосторожностями. Он знал, что шум водопада заглушает его шаги, но не хотел, чтобы рыжие человечки заметили его на высоком обрыве, и старался не раскачивать деревья и кустарники, сквозь которые продирался.
Скоро он достиг невысокого утеса, возвышавшегося над самым водопадом, глянул вниз — и в страхе отпрянул назад. Огромная масса пенистой, словно кипящей воды, стиснутая с обеих сторон отвесными скалами, с грохотом неслась по узкому каменному коридору и в конце его стремительно падала вниз, разбиваясь на тысячи струй, подпрыгивая и крутясь, вскипая и клокоча. Над водопадом стояло плотное облако из мельчайших водяных капель. Низвергнувшись вниз. Красная река, бурля и пенясь, мчалась дальше, ударяясь о гранитные скалы, постепенно замедлявшие ее бег, и затихала наконец, выплескиваясь маленькими волнами на низкий, отлогий берег, усыпанный белой галькой.
Преодолевая головокружение, Нум ухватился обеими руками за толстый корявый сук, склонился над бездной и, несмотря на туман и сгущающиеся сумерки, убедился, что не ошибся в своих предположениях. Большие Ступни расположились лагерем ниже водопада, на отлогом берегу. Плот их лежал на белой гальке у самой воды, а чуть повыше его пылал костер, вокруг которого были сложены знакомые Нуму тюки из серебристого тюленьего меха. Рыжие человечки суетились вокруг костра, поджаривая на ужин какую-то дичь. Гоур что-то рассказывал своим подчиненным, азартно размахивая длинными руками. Волосы его отливали медью в свете костра.
Увидев вожака Больших Ступней, Нум задрожал. Что сделал с Яком этот трусливый, подлый и жестокий человек? Волчонка нигде не было видно: ни у костра, ни около плота. Наверное, его уже убили… Вдруг Гоур поднялся с места. Отсюда, с высоты, он показался Нуму еще ниже и коренастее, чем на самом деле. С увесистой дубиной в одной руке и с каким-то куском — должно быть, мяса — в другой, рыжий вожак медленно направился к ольховой рощице, начинавшейся сразу же за галечной отмелью. Он вошел под своды деревьев, и Нум потерял его из виду. Мальчик отдал бы многое, чтобы узнать, зачем Гоуру понадобилось идти в эту рощу. Вытянувшись и почти повиснув над кипящей водой, он смотрел, не отрываясь, на темную массу деревьев. Внезапно сквозь шум и грохот водопада до его ушей донесся пронзительный жалобный вопль. В одно мгновение Нум понял все. Як был привязан в рощице. Гоур принес ему еды, но волчонок, обезумев от ярости и страха, укусил своего похитителя. Теперь обозленный Гоур избивает беззащитного пленника дубиной…
Несмотря на оглушительный шум воды, Нуму показалось, что он слышит удары этой дубины, падавшие один за другим на спину его четвероногого друга. Теряя голову от бессильного гнева, мальчик готов был выпустить ветку дерева и дать водопаду увлечь себя вниз, в надежде, что бурлящий поток выбросит его прямо на галечник, в нескольких шагах от стоянки Больших Ступней. Он уже представил себе, как обрушивается, словно ураган, на их лагерь, сокрушая все на своем пути, чтобы отомстить за Яка… К счастью, рассудок вовремя взял верх над бушевавшими в груди Нума чувствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Будущей весной Як достигнет зрелого возраста. Может случиться, что он отправится в лес отыскивать себе подругу и вернется вместе с ней в становище. Их потомство появится на свет уже в человеческих жилищах. Волчата с самого рождения будут жить с людьми, не помышляя о дикой и вольной жизни. Нум представил себе воинов родного племени, отправившихся на Большую охоту в окружении целой своры чутких, преданных и неутомимых союзников. И это еще не все! Прирученные волки будут охранять стойбища Мадаев во время весенних и осенних кочевий, и утомленные дневным переходом люди смогут спокойно спать у походных костров. При малейшей опасности четвероногие дозорные поднимут тревогу и будут сражаться бок о бок с людьми в случае нападения свирепых хищников. А быть может — почему бы нет?
— Мадаям с помощью таких обученных волков удастся удерживать стада травоядных на определенной территории, чтобы всегда иметь под рукой свежее мясо? Нет, даже самому Абахо никогда не приходили в голову такие смелые мысли!
Представив себе в подробностях это чудесное время, когда впервые от начала времен люди и звери восстановят свой союз и былую дружбу, Нум весело рассмеялся.
Мальчику захотелось немедленно приласкать Яка, сулившего его соплеменникам такие ослепительные перспективы, и он, приподнявшись на локте, бросил взгляд в дальний угол пещеры, где волчонок имел обыкновение проводить ночь. В пещере царила глубокая тишина, но мальчик нисколько не удивился ей. Он знал, что Абахо еще с вечера удалился в Священную Пещеру, чтобы испросить у Великого Духа покровительства и помощи перед тем, как принять окончательное решение. Что же касается Больших Ступней, то они, вероятно, поднялись еще до света, чтобы заняться последними приготовлениями к отплытию. Иначе Нум, конечно, услышал бы их шумное дыхание и громоподобный храп.
Вглядываясь в темный угол пещеры, Нум позвал ласково:
— Як! Як! Пойди сюда.
Услышав свое имя, волчонок обычно сразу же подбегал к ложу хозяина и облизывал его лицо своим шершавым розовым языком. Но сегодня он, должно быть, спал так крепко, что не слышал голоса мальчика. Нум повторил свой призыв. Потом свистнул — сначала тихо, затем громче. Як не отзывался. Нум поднялся со своего ложа очень недовольный.
— Ах, ты не желаешь просыпаться, лентяй! — проворчал он. — Ну погоди!
Сейчас я до тебя доберусь.
Он ощупью направился к кладовке в глубине пещеры. У входа в нее волчонок устроил себе уютное логово из сухой травы и обрывков звериных шкур.
Подстилка была пуста.
Нум выпрямился так стремительно, что стукнулся макушкой о низкий каменный свод. Потирая вздувшуюся на темени шишку, он подумал, что Як, быть может, выбежал из пещеры вслед за Гоуром и его людьми, желая составить им компанию. Все это было, конечно, довольно странно. Нум знал, что волчонок не питал никакой симпатии к рыжим человечкам и их вожаку, и они, в свою очередь, платили ему такой же неприязнью. Тем более удивительным было вчерашнее желание Гоура выменять Яка на большую розовую раковину. Правда, вожак Больших Ступней не настаивал на своем предложении. Он сразу же прекратил разговор, как только увидел, что Нум не согласен. Гоур, по-видимому, не придавал этой сделке большого значения, иначе проявил бы, несомненно, больше настойчивости и упорства…
И вдруг страшная догадка мелькнула в уме мальчика. Гоур уж слишком легко, слишком быстро отступился от предложенной им сделки. У него, безусловно, был на уме какой-то другой, нечестный замысел…
Забыв о вспухшей на голове шишке, Нум опрометью кинулся к выходу и взобрался по лесенке на частокол.
Над долиной Красной реки занимался серенький ненастный день. Мелкий дождик сыпал с неба, покрывая тонкой рябью ровную гладь Красной реки. Не обращая внимания на дождь, Нум спрыгнул с частокола и бросился к маленькой заводи, где был привязан построенный маленькими человечками плот. Заводь была пустынна: ни Гоура, ни его людей, ни плота с поклажей!
Нум приложил руки ко рту и крикнул отчаянно:
— Як! Як! Вернись!
На миг ему почудилось, что с дальнего конца долины до него долетел слабый, жалобный визг. Затем все стихло. Нум крикнул снова. Лишь эхо, отраженное скалистыми берегами, ответило ему:
« Як! ак! ак! ак!..»
Сомнений больше не было: Гоур и его люди похитили маленького волка, увезли его с собой…
Гнев и возмущение охватили Нума. Глаза его словно застлало красным туманом, река заплясала в своих скалистых берегах, торчавшие из воды валуны то сходились, то расходились в разные стороны, деревья раскачивались, как пьяные, под порывами северного ветра, дождь хлестал по лицу: холодные струйки стекали вдоль щек и шеи, просачивались за вырез меховой одежды. Резким жестом Нум отбросил назад свои длинные намокшие волосы и побежал обратно к пещере. Решение созрело в его голове сразу:
Большие Ступни не могли уплыть далеко; их плот тяжело нагружен, они должны передвигаться по реке с большими предосторожностями, особенно на порогах, где течение становится бурным и стремительным. У Нума есть все шансы догнать похитителей.
Он ворвался в пещеру, словно вихрь. Абахо еще не было. О том, чтобы предупредить Учителя, не могло быть и речи: это отняло бы слишком много времени. К тому же Нум не был уверен, что Мудрый Старец одобрит его решение пуститься одному по следам Больших Ступней. Благоразумнее было уйти до возвращения Абахо из Священной Пещеры. Нум в спешке сорвал с шеста кусок вяленого мяса и пару сухих форелей, сунул их в кожаный мешок, заткнул за пояс свой каменный топорик и, выхватив из костра обугленную головешку, нарисовал на стене пещеры картинку, которая должна была объяснить Абахо то, что произошло. Сначала он изобразил большую человеческую ногу и внутри нее — голову волка. Рядом с ногой нарисовал стрелу, упирающуюся в заштрихованный мелкими черточками квадрат; затем постарался с грехом пополам изобразить самого себя в виде маленького человечка, одна нога которого была заметно короче другой. Рисунок заканчивался второй, изгибавшейся назад стрелой, образующей почти замкнутый круг.
Это письмо-рисунок, по мысли Нума, должно было обозначать следующее:
Большие Ступни похитили Яка и увезли его на своем плоту; Нум отправляется в погоню за грабителями; он скоро вернется.
Швырнув головню обратно в костер, Нум взял в руки мешок с провизией и перемахнул через ограду. Копье, которым Абахо убил весной пещерного медведя, было прислонено к наружной стене. Нум поднял его и положил на плечо. И тут только вспомнил про маленький плот, который он начал строить, пытаясь перенять мастерство рыжих человечков. Это весьма неустойчивое и непрочное сооружение было привязано в маленькой бухточке неподалеку от пещеры. Древесные стволы, составлявшие основу плота, были скреплены тонкими ремнями так неумело, что могли, того и гляди рассыпаться. Но ничего не поделаешь! Как бы плохо ни держался на воде этот недостроенный плот, придется воспользоваться им; при всех обстоятельствах он будет двигаться быстрее, чем человек, идущий пешком вдоль речного берега. Бросив мешок и копье на бревна плота, Нум прыгнул на него и оттолкнулся от берега шестом. Течение подхватило плот и потащило за собой. Красная река катила по равнине свои мутные глинистые воды; то справа, то слева в нее впадали прозрачные горные ручьи. Первое время Нум орудовал кое-как шестом, пытаясь избежать столкновения с гранитными валунами, загромождавшими речное ложе. Но шест был слишком коротким и зачастую не доставал до дна. Отталкиваясь от очередного встречного валуна, Нум не рассчитал силы удара и выпустил из рук шест, который тут же исчез в водовороте. Нум лег ничком на плот и попытался поймать шест, но все усилия его оказались напрасными. Оставалось лишь довериться случаю и плыть по течению, в надежде, что хрупкое сооружение хоть сколько-нибудь времени продержится на воде.
Растянувшись на неровных бревнах и уцепившись руками за плот, Нум от нечего делать стал размышлять о вероломном поступке Больших Ступней. Время от времени размышления его прерывал новый удар плота о встречную скалу или выдававшийся на середину реки каменистый мыс. Нум подгребал руками воду, старался как мог выправить положение плота на поверхности реки, и опасное плавание продолжалось.
Никогда еще мальчику не случалось передвигаться с такой головокружительной быстротой. Самый лучший бегун племени не смог бы сейчас состязаться с ним в скорости. Но ни свежий ветер, летевший ему навстречу и свистевший в ушах, ни дождь, хлеставший по лицу и обнаженным рукам, ни сменяющийся непрерывно по обеим сторонам реки пейзаж — ничто не могло отвлечь мальчика от терзавшей его тревоги за судьбу Яка. Его внимание не привлекло внезапное появление на поверхности реки выдры, а за ней — двух водяных крыс. Даже стадо пришедших на водопой косуль, шарахнувшихся прочь при его приближении, не вывело Нума из оцепенения.
Около полудня до слуха мальчика донеслось громкое рыкание пещерного льва, бродившего где-то неподалеку. Чуть позже плот прошел в непосредственной близости от стада бизонов, стоявших по грудь в воде и с изумлением взиравших на невиданное сооружение. А ближе к вечеру наш путешественник мог полюбоваться дикими лошадьми, мчавшимися ему навстречу по берегу с развеваемыми ветром длинными гривами.
Руки и ноги Нума затекли от вынужденного бездействия, он промок до костей. Чтобы хоть немного размяться и согреться, мальчик стал снова грести руками. Но плот вдруг резко встряхнуло, бревна разошлись в стороны и Нум очутился в воде.
К счастью, глубина на месте первого в жизни мальчика кораблекрушения была небольшая, и Нум, выпрямившись, нащупал ногами дно. Река бежала здесь по каменистому ложу, устланному плоскими гранитными плитами, там и сям торчавшими из воды. Чуть дальше она, по-видимому, низвергалась вниз водопадом.
Выбравшись на берег, Нум различил вдали грохот падающей воды и понял, что плот развалился как нельзя вовремя, избавив его от верной гибели в пучине водопада. Разбитый плот, подхваченный течением, уже исчезал вдали, а вместе с ним и кожаный мешок с провизией и дубовое копье. Теперь единственным оружием Нума был каменный топорик, засунутый за пояс.
Лежа ничком на мокром глинистом берегу, Нум предался самым мрачным мыслям. Что ему теперь делать вдали от родного жилища? Чем кормиться, как защищаться от диких зверей? Как догнать наглых похитителей Яка, которые на своем большом и прочном плоту продолжают ббыстро спускаться по реке неведомому морю?
Он представил себе на мгновение, что Большие Ступни уже расправились с Яком, и сердце его горестно сжалось. Закрыв лицо руками, Нум до крови закусил губу, чтобы не разрыдаться. Все кончено! Его мечте, такой заманчивой и прекрасной, не суждено осуществиться. Не будет в его жизни ни совместной охоты, ни преданной дружбы, ни чудесного союза между человеком и зверем. Мадаям снова придется в полном одиночестве вести суровую борьбу со слепыми и враждебными силами окружающей природы.
Словно живая, возникла перед его глазами острая черная мордочка потерянного друга, его умные преданные глаза, розовый язык, свешивавшийся между белых клыков, когда Як, запыхавшись от жары и быстрого бега, усаживался у ног Нума, прижимаясь к ним теплым боком и заглядывая хозяину в лицо. Бессознательным движением Нум протянул руку и, не открывая глаз, пробормотал:
— Дай лапу, волчок!
Холодные капли дождя упали на раскрытую ладонь мальчика, и он, тяжело вздохнув, сжал пальцы в кулак и прошептал:
— Як! Як! Где ты?
И вдруг, словно во сне, услышал далекий-далекий вой. Нум как ужаленный вскочил на ноги. Струйки дождя стекали по его лицу, шум водопада стоял в ушах, река по-прежнему катила мимо него буйные воды, покрытые мелкой рябью дождевых капель… Значит, он не спит, значит, ему это не пригрезилось! Нум напряг слух, надеясь снова услышать этот странный, неведомо откуда долетевший до него вой. Но, кроме однотонного шороха дождя и отдаленного грохота водопада, ничего не уловил. Отряхнувшись, как после купания, Нум тихо побрел вдоль берега по направлению к водопаду. Течение становилось все стремительнее, и скоро Нум увидел вдали радужное облако пены и водяных брызг, висевшее над тем местом, где воды реки низвергались с высокого обрыва. Низкорослые деревья, судорожно цеплявшиеся за прибрежные скалы, склоняли свои искривленные вершины над водопадом; нижние ветви мокли в пенящейся воде, которая, казалось, норовила оторвать их и унести с собой. Нум скользнул под сень этих мощных деревьев, узловатые корни которых обвивались вокруг прибрежных валунов, словно гигантские змеи.» Для того чтобы переправиться через водопад, — думал Нум, — Большие Ступни вынуждены были, вероятно, вытащить свой плот на берег, разгрузить его, снести тюки вниз, к подножию водопада, вернуться за плотом и перетащить его туда же по суше. Эта работа, несомненно, отняла у них немало времени, и, поскольку ночь уже приближалась, вполне возможно, что они выбрали именно это место для ночлега «.
Нум продвигался вперед с бесконечными предосторожностями. Он знал, что шум водопада заглушает его шаги, но не хотел, чтобы рыжие человечки заметили его на высоком обрыве, и старался не раскачивать деревья и кустарники, сквозь которые продирался.
Скоро он достиг невысокого утеса, возвышавшегося над самым водопадом, глянул вниз — и в страхе отпрянул назад. Огромная масса пенистой, словно кипящей воды, стиснутая с обеих сторон отвесными скалами, с грохотом неслась по узкому каменному коридору и в конце его стремительно падала вниз, разбиваясь на тысячи струй, подпрыгивая и крутясь, вскипая и клокоча. Над водопадом стояло плотное облако из мельчайших водяных капель. Низвергнувшись вниз. Красная река, бурля и пенясь, мчалась дальше, ударяясь о гранитные скалы, постепенно замедлявшие ее бег, и затихала наконец, выплескиваясь маленькими волнами на низкий, отлогий берег, усыпанный белой галькой.
Преодолевая головокружение, Нум ухватился обеими руками за толстый корявый сук, склонился над бездной и, несмотря на туман и сгущающиеся сумерки, убедился, что не ошибся в своих предположениях. Большие Ступни расположились лагерем ниже водопада, на отлогом берегу. Плот их лежал на белой гальке у самой воды, а чуть повыше его пылал костер, вокруг которого были сложены знакомые Нуму тюки из серебристого тюленьего меха. Рыжие человечки суетились вокруг костра, поджаривая на ужин какую-то дичь. Гоур что-то рассказывал своим подчиненным, азартно размахивая длинными руками. Волосы его отливали медью в свете костра.
Увидев вожака Больших Ступней, Нум задрожал. Что сделал с Яком этот трусливый, подлый и жестокий человек? Волчонка нигде не было видно: ни у костра, ни около плота. Наверное, его уже убили… Вдруг Гоур поднялся с места. Отсюда, с высоты, он показался Нуму еще ниже и коренастее, чем на самом деле. С увесистой дубиной в одной руке и с каким-то куском — должно быть, мяса — в другой, рыжий вожак медленно направился к ольховой рощице, начинавшейся сразу же за галечной отмелью. Он вошел под своды деревьев, и Нум потерял его из виду. Мальчик отдал бы многое, чтобы узнать, зачем Гоуру понадобилось идти в эту рощу. Вытянувшись и почти повиснув над кипящей водой, он смотрел, не отрываясь, на темную массу деревьев. Внезапно сквозь шум и грохот водопада до его ушей донесся пронзительный жалобный вопль. В одно мгновение Нум понял все. Як был привязан в рощице. Гоур принес ему еды, но волчонок, обезумев от ярости и страха, укусил своего похитителя. Теперь обозленный Гоур избивает беззащитного пленника дубиной…
Несмотря на оглушительный шум воды, Нуму показалось, что он слышит удары этой дубины, падавшие один за другим на спину его четвероногого друга. Теряя голову от бессильного гнева, мальчик готов был выпустить ветку дерева и дать водопаду увлечь себя вниз, в надежде, что бурлящий поток выбросит его прямо на галечник, в нескольких шагах от стоянки Больших Ступней. Он уже представил себе, как обрушивается, словно ураган, на их лагерь, сокрушая все на своем пути, чтобы отомстить за Яка… К счастью, рассудок вовремя взял верх над бушевавшими в груди Нума чувствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18