Большие Ступни, должно быть, приняли мальчика за привидение, потому что снова остановились и сбились в кучу с искаженными от страха лицами. Приблизившись к ним, Нум замедлил свой бег, и Абахо увидел, как он принялся объясняться жестами с вожаком. Видимо поверив наконец, что перед ними не призрак, а живой человек из плоти и крови, пришельцы мало-помалу оправились от испуга, вызванного неожиданным появлением мальчика. Абахо в свою очередь, перебрался через частокол, оставив Яка в пещере.
Люди с берегов моря снова взвалили на плечи тяжелые тюки и двинулись к пещерам, бросая вокруг подозрительные и недоверчивые взгляды. Абахо сделал несколько шагов навстречу пришельцам. Его высокая фигура с посохом в руке, благородный, полный достоинства вид и величавая красота лица, обрамленного белыми словно снег волосами, произвели на незнакомцев глубокое впечатление. Они опустились на колени перед Мудрым Старцем, касаясь лбами земли и восклицая что-то тонкими, жалобными голосами, так мало подходившими к их грубым лицам и массивным фигурам. Ласковой, но твердой рукой Абахо поднял с земли вожака пришельцев.
Рыжий человечек выпрямился и дважды ударил себя кулаком в волосатую грудь:
— Гоур! Гоур!
Мудрый Старец понимающе улыбнулся и, повторив его жест, ответил:
— Абахо! Абахо!
Затем он представил пришельцам Нума, а вожак Больших Ступней назвал по имени следовавших за ним людей:
— Ахим! Оук! Кохим! Омфи!
После этой церемонии все широко заулыбались, хорошо зная, что обмен именами — верный признак доброго расположения и мирных намерений. День угасал. В косых лучах вечернего солнца рыжие волосы пришельцев пылали, словно крошечные костры. Абахо жестами пригласил прибывших провести ночь в его пещере. Рыжеволосые люди подняли свою поклажу и, тяжело ступая, двинулись вслед за Мудрым Старцем. Нум шел сзади, замыкая шествие, и с изумлением рассматривал следы, которые пришельцы оставляли на песке. Вот уж действительно Большие Ступни — ничего не скажешь! Сами маленькие, а ноги громадные, куда больше, чем у Мадаев!
Нум был ужасно рад этому неожиданному посещению. Он еле сдерживался, чтобы не бежать, как мальчишка, рядом с пришельцами. Все же, не утерпев, он украдкой протянул руку и тронул кончиками пальцев невиданный серебристый мех, в который были завернуты пожитки незнакомцев. Мягкий и шелковистый на ощупь, мех был усеян там и сям круглыми темными пятнышками.
Гоур заметил жест молодого Мадая. Обернувшись, он указал пальцем на мех и повторил дважды, широко улыбаясь:
— Тюлень! Тюлень!
И залился довольным смехом, отлично понимая, что его товар понравился мальчику и, значит, за него можно будет запросить хорошую цену. Подойдя к частоколу, рыжие человечки ловко перебросили через ограду свои тюки, а затем перебрались сами.
Но едва ноги их коснулись земляного пола пещеры, как из глубины ее раздалось угрожающее рычание. Пришельцы в ужасе прижались друг к другу; слышно было как зубы их стучат от страха при виде вспыхнувших в темноте зеленых огоньков.
Взглянув на их испуганные лица, Нум громко расхохотался. Он шагнул вглубь пещеры и вернулся, держа Яка за загривок. Волчонок шел неохотно, упираясь толстыми лапами в глиняный пол, на котором его когти оставляли глубокие следы. Губы Яка кривились в недовольной гримасе, обнажая острые белые клыки. Вид у него был малоприветливый. Увидев волка, рыжие человечки опрометью кинулись обратно к частоколу и с необычайным проворством вскарабкались на него один за другим. Они и вообще-то панически боялись волков, но этот странный волк, живущий вместе с людьми в их пещере, внушал пришельцам поистине суеверный ужас. Гоур, вожак, вошедший в пещеру первым, оказался последним у лестницы, прислоненной к частоколу. Соплеменники мешали ему, толпясь и толкаясь, и Гоур никак не мог ухватиться за лестницу своими длинными волосатыми руками.
Возбужденный криками и шумом, Як вырвался из рук Нума, подскочил сзади к рыжему вожаку и вцепился зубами в его набедренную повязку. Волчонок хотел только поиграть с незнакомцем, как он делал это обычно со своим другом Нумом. Но увы! — бедняга Гоур ничего не знал о его благих намерениях. Почувствовав, что волк держит его, рыжий человечек пронзительно завизжал и сделал попытку взобраться на частокол. Но Як, расшалившись окончательно, повис на нем сзади и стал раскачиваться взад и вперед, очень довольный новой игрой. Когти его задних лап скользили по голым икрам Гоура.
Рыжий человечек решил, что он погиб! Охваченный ужасом, он закрыл глаза. Силы изменили ему, пальцы выпустили перекладины лестницы, и Гоур, словно мешок, тяжело рухнул на землю, полуживой от страха… Як нагнулся над ним и с явным любопытством стал обнюхивать упавшего. Гоуру же представилось, что волк выбирает на его теле самое нежное место, чтобы вонзить в него свои смертоносные клыки. Маленькие, глубоко посаженные глазки Гоура едва не выкатились из орбит, с толстых губ срывались отчаянные стоны и крики.
Но Яку уже надоела игра. Он внезапно потерял всякий интерес к поверженному, жалобно вопящему человечку. Обнюхав в последний раз рыжие волосы Гоура, густо смазанные каким-то сильно пахнущим жиром, Як вдруг оглушительно чихнул, изгоняя из своих нежных ноздрей этот резкий запах, и со скучающим видом удалился вглубь пещеры, брезгливо морща нос и отфыркиваясь.
Гоур, опрокинутый навзничь, все еще боялся пошевельнуться и был похож на перевернутого на спину большого жука, беспомощно перебирающего в воздухе короткими лапками.
Взрыв хохота огласил обширную пещеру. Нум и Абахо, несмотря на всю их природную сдержанность и врожденное чувство гостеприимства, не смогли не рассмеяться, глядя на это забавное зрелище. Они так давно не имели повода посмеяться вволю, от всей души! Обоим казалось, что тяжкий груз печали и тоски спадает с их души от этого неудержимого смеха. Сидя верхом на гребне частокола, рыжие человечки смотрели на Мадаев, широко разинув от изумления свои огромные рты, а предводитель их по-прежнему лежал распростертый в пыли, не решаясь встать на ноги. Внезапно самый юный из пришельцев громко фыркнул и засмеялся; остальные последовали его примеру. Теперь, почувствовав себя в безопасности, они поняли наконец весь комизм происшествия и веселились, как дети, подталкивая друг друга кулаками и локтями, и хохоча во все горло.
Но Гоуру было не до смеха. Яростно вращая глазами, он кидал на соплеменников свирепые взгляды. Грудь его тяжело вздымалась, ракушки, украшавшие приплюснутый нос, тряслись и раскачивались. Он задыхался от обиды и гнева.
Удивленный поначалу громким смехом людей, Як, однако, скоро сообразил, что они смеются не над ним, и присоединился к общему веселью. Радостно визжа и тявкая, он запрыгал вокруг Абахо и Нума. Нахохотавшись всласть, рыжие человечки вытерли тыльной стороной ладоней выступившие на глазах слезы, спрыгнули с частокола и помогли своему предводителю подняться. Очутившись на ногах, Гоур тоже попытался рассмеяться, но смех его звучал фальшиво и было заметно, что он совсем не склонен относиться юмористически к нелепому положению, в которое попал благодаря Яку. Глаза его злобно сверкали, толстые волосатые пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно собираясь сомкнуться на чьем-то горле…
Як яснее, чем люди, почувствовал эту затаенную ненависть и предусмотрительно удалился вглубь пещеры, смутно догадываясь, что нечаянно, играя, нажил себе врага.
Однако в последующие дни ничто не указывало на то, что Гоур сохранил какое-либо воспоминание о случившемся.
Пришельцы оказались жизнерадостными и очень смешливыми людьми. Отвагой и мужеством они, правда, не отличались, но были всегда веселы и деятельны. Смеялись Большие Ступни из-за любого пустяка, раскрывая во всю ширь свои огромные рты и запрокидывая назад массивные головы с приплюснутыми носами.
Проявляя замечательное умение и сноровку, они целыми днями трудились над постройкой плота, на котором рассчитывали спуститься вниз по течению реки, вплоть до самого океана. Нум с жадным любопытством присматривался к работе гостей и даже попытался перенять их мастерство. После долгих усилий ему удалось соорудить небольшой плот из древесных стволов, связанных кожаными ремнями.
Абахо тем временем изучал язык Больших Ступней и скоро овладел достаточным запасом слов, чтобы задавать пришельцам вопросы и отвечать на них. Так он узнал, что Большие Ступни не встречали на своем пути Мадаев. Но во время долгих странствий они слышали от других людей, что уцелевшие после катастрофы Мадаи нашли прибежище у дружественного племени Малахов.
Оба племени объединились для совместной охоты на юге, откуда они в конце лета должны были возвратиться в родные края. Рыжие человечки не знали ни числа, ни имен тех, кто спасся от землетрясения, однако утверждали, что вождь племени Куш жив.
Нум готов был отдать пришельцам все, что имел, за эту радостную весть. Он мог без конца слушать их рассказы, сопровождавшиеся оживленной мимикой и выразительными жестами.
Абахо проявлял гораздо меньше энтузиазма. Он подозревал, что, получив эти сведения. Большие Ступни направились в долину Красной реки, надеясь поживиться кое-чем в покинутых Мадаями пещерах. К счастью, они были слишком трусливы, чтобы замыслить зло против раненого старика и подростка. Главный Колдун племени Мадаев внушал рыжим человечкам глубочайшее почтение, смешанное с суеверным страхом.
Свои сомнения Мудрый Старец хранил про себя и был доброжелателен и приветлив с чужеземцами, охотно обмениваясь с ними разными предметами. Скоро тюки из тюленьего меха наполнились искусно обточенными кремнями и оружием. Взамен Абахо получил красивые раковины, кожаный мешочек с драгоценной морской солью и большую связку тонких и прочных иголок из костей океанических рыб. Мудрый Старец отлично видел, что Большие Ступни всячески стараются получить побольше, а отдать поменьше. За одну серебристую шкурку тюленя, которую Нум мечтал подарить Цилле, Гоур потребовал целую дюжину острых кремневых наконечников для стрел, три бурдюка из кожи бизона и два дубовых копья, закаленных в огне костра. Среди скрытых в меховых тюках морских раковин была одна такая большая и красивая, что глаза Нума загорались от восторга всякий раз, когда он ее видел. Свернутая изящной спиралью и усеянная острыми шипами кораллового цвета, раковина была белой снаружи и нежно-розовой внутри. К тому же — о чудо из чудес! — каждый раз, когда Нум прижимал прекрасную раковину к уху, ему слышался смутный, таинственный гул. Абахо объяснил ему, что это голос самого океана.
Гоур сразу заприметил, что Нум без ума от большой раковины. Однако все время, пока длился обмен, он давал понять мальчику, что не намерен расставаться с нею. Раковина принадлежит ему лично, объяснял Гоур, и выменивать ее на что бы то ни было он не собирается. И, разумеется, чем категоричнее отказывал Гоур, тем сильнее становилось желание Нума обладать чудесным сокровищем моря. Он грезил о прекрасной раковине по ночам, представляя себе, как водрузит ее на каменной подставке посреди Священной Пещеры, и большой бык будет удивленно взирать на океанскую диковину своими большими грустными глазами…
Наступил канун отъезда рыжих человечков, но Гоур был по-прежнему непреклонен.
Большие Ступни в последний раз проверили крепления своего бревенчатого плота. Он был значительно больше, красивее и прочнее, чем тот, который построил Нум. Стволы деревьев у его плота были связаны менее искусно и кое-где уже грозили разойтись.
Рыжие человечки сложили на плоту свои тюки из серебристого тюленьего меха и привязали к бревнам. Чудесная раковина по-прежнему лежала в глубине одного из этих тюков, ей предстояло отправиться обратно на берег океана, где была ее родина.
Нум сидел на берегу, наблюдая за приготовлениями Больших Ступней к отъезду, и машинально поглаживал голову Яка, почесывая за ушами. Глаза волчонка были закрыты от удовольствия. Давно минуло то время, когда прикосновение человеческой руки заставляло Яка ощетиниваться и рычать. Но Нум был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обращать внимание на четвероногого друга. Не заметил он и приближения Гоура. Як учуял своего тайного недоброжелателя и поднял голову, навострив острые уши. Нум обернулся и увидел вождя рыжих человечков, присевшего на траву рядом с ним. На коленях у Гоура лежала розовая раковина. Озаренная лучами солнца, она казалась еще прекраснее, чем когда-либо. Сердце Нума екнуло, но он промолчал, не желая унижаться до новых просьб.
Гоур широко улыбнулся и посмотрел прямо в глаза мальчику:
— Нум по-прежнему хочет иметь эту раковину?
Нум кивнул головой, не разжимая губ.
— Гоур согласен отдать раковину Нуму.
Лицо мальчика просияло от радости, и он невольно протянул руку. Но Гоур резким жестом прикрыл раковину ладонью.
— Гоур отдаст раковину Нуму, если Нум взамен отдаст Гоуру волка!
Волосатый палец указал на Яка.
Ошибиться было невозможно. Рыжий вожак задумал обменять чудесную раковину на волчонка и, чтобы достигнуть своей цели, хитрил и тянул до последней минуты.
Рука Нума упала на колени. Отдать Яка! Нет, об этом не могло быть и речи! Негодование душило мальчика: он не мог вымолвить слова от возмущения. Ободренный его молчанием, Гоур продолжал:
— Волк очень забавный! Он будет забавлять Гоура! Забавлять жену Гоура, детей Гоура! Нум отдает Гоуру волчонка, а Гоур отдает ему красивую раковину.
Нум молча покачал головой. Он лихорадочно перебирал в уме, что бы такое предложить рыжему вожаку вместо Яка? Новое оружие? Медвежью шкуру — его первый охотничий трофей? С трудом подбирая слова незнакомого языка, он проговорил:
— Як… очень злой… Он… может укусить Гоура…
Чтобы Гоур лучше понял, Нум жестом показал, как это произойдет. Рыжий вожак злобно усмехнулся:
— Если волк укусит Гоура, Гоур сделает вот так!
Он сплел пальцы волосатых рук и крепко стиснул их, показывая, как задушит зверя. Кровь хлынула к щекам Нума. Значит, Гоур хочет приобрести Яка лишь для того, чтобы отомстить за испытанное по его вине унижение? Он наверное собирается связать волчонка и избить, а быть может, и убить! Нум опустил ресницы, чтобы скрыть гнев, загоревшийся в его взгляде. Лучше избежать всяких недоразумений с пришельцами накануне их отъезда. С трудом сдерживая клокотавшую в нем ярость, мальчик пробормотал:
— Нум сказал: нет!
Вопреки его ожиданиям Гоур не стал настаивать. Он поднялся с места, подошел к своему тюку и сунул туда прекрасную раковину. Потом, возвратившись, снова уселся рядом с мальчиком и дружески улыбнулся ему.
« Зря я приписывал ему дурные намерения, — подумал Нум. — Он, оказывается, совсем не злопамятен!»

Глава 12. ПОГОНЯ

На следующее утро Нум проснулся рано. Солнце еще не всходило, но небо на востоке уже посветлело, возвещая близость зари. Перевернувшись на спину, мальчик блаженно потянулся и протер глаза. Давно не чувствовал он себя таким бодрым и полным надежд. Большие Ступни собирались сегодня отправиться восвояси, но теперь Нума совсем не огорчала перспектива снова очутиться наедине с Абахо.
У них было о чем потолковать на свободе, оставшись вдвоем. Накануне вечером Мудрый Старец рассказал Нуму о важном решении, которое он принял: если оставшиеся в живых Мадаи не вернутся в долину Красной реки до наступления холодов, Нум и Абахо отправятся сами к стоянке Малахов, чтобы соединиться с сородичами.
Поврежденная год назад лодыжка Нума зажила почти бесследно, и он мог без особых усилий выдержать несколько дней утомительной дороги. Зато сломанная нога Абахо внушала опасения. И тем не менее Мудрый Старец утверждал, что, делая небольшие переходы, он сумеет преодолеть долгий и тяжелый путь через долины и холмы. Если же во время перехода силы изменят Абахо и он не сможет идти дальше, Нум оставит его в надежном укрытии, а сам дойдет один до стоянки Малахов и попросит помощи. Як будет сопровождать мальчика, защищая его от диких зверей. Вспомнив об Яке, Нум широко улыбнулся. Теперь он больше никогда не будет чувствовать себя одиноким. Як не только товарищ его игр, но и верный друг. Разве не он спас Нуму жизнь, отважно бросившись на страшного пещерного медведя? И не он ли, несмотря на свой возраст, внушил рыжим человечкам спасительный страх, который наверняка удержал их от поползновения ограбить покинутые жилища Мадаев? Закинув руки за голову и мечтательно устремив глаза в потолок пещеры, Нум дал волю своему воображению. Как только они с Абахо разыщут Мадаев и соединятся с ними, он начнет приучать Яка к охоте. Волчонок с его тонким чутьем будет помогать Мадаям выслеживать дичь, а затем загонять добычу в заранее приготовленные западни и ловушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18