Едва раздался второй выстрел, как целый флот лодок начал стрелять с высоких утесов в заливе и быстро поплыл к погибающему судну. Не успели оглянуться, как экипаж нападающих толпился уже на корме погибающего судна, и можно было видеть ярую борьбу из-за места, многие падали за борт в катящиеся волны, и многие погибали под ударами ножей и палок. Наконец нападающие овладели палубой и начали грабить и бросать все в лодки, которые были поданы с большим искусством. Это занятие продолжалось до тех пор, пока выстрел с берега не отвлек людей от работы; они большой толпой вернулись к тому месту, где их ожидало множество факелов. Для тех, кто наблюдал в отверстие ущелья, это происшествие открыло многое. Сам Мессенджер впал в уныние и за все время не сказал ни слова, но когда огни исчезли на берегу, он обратился к Фишеру:
– Это удивительное зрелище!
– Я с вами согласен! – отвечал Фишер.
– И рассказ об испанке в Монако был верен – она топит суда. Ну, она хитрая женщина, и служить здесь в береговой охране выгодно – зарабатывают деньги!
– Это почти невероятно, – сказал Фишер, – хотя я это видел своими собственными глазами!
– Вполне понимаю, – заметил Мессенджер. – Все случилось так неожиданно, как удар грома. Посмотрите, мы считали себя в 100 милях от жилья, а оказались в центре разбойников, сосчитать количество которых – пустая трата времени. Разве вам не ясно, что если один из этих людей нападет на наш след, нам не прожить и десяти минут?!
– Узнают ли они про слитки? – спросил Фишер.
– Узнают ли? Какой вздор! Конечно, узнают. Женщина здесь играет двойную роль. Я все теперь вижу. У нее шайка, которая грабит суда, а она тратит барыши в Монако. Можно только мечтать о чем-либо подобном. Это удивительная мысль! Если бы я встретил ее двадцать лет тому назад, мы могли бы составить прекрасную парочку, как это называют в обществе!
Он говорил с иронией, но это настроение быстро сменилось серьезностью.
– Хель, – сказал он, когда они ушли с места наблюдения, – сегодня ночью нам мало придется спать. Будем теперь ждать Кеннера, но кто может знать, в море он или на суше, жив или умер. Так как придется, может быть, ждать еще много дней, я хотел бы знать, куда ведет тропинка, проходящая через скалы. Не заметили ли вы, что все лодки стреляли с берега ниже нас на милю? Если там чей-нибудь привал, та дорога, о которой мы ничего не знаем, может привести нас к нему, и в таком случае нас может кто-нибудь посетить до утра. Я даже не могу себе представить, что бы они стали делать, если бы узнали о крушении!
– Не время ли теперь увезти золото? – спросил Фишер.
– Нет, не думаю, мне кажется, мы подвергались большему риску каждый раз, когда отправлялись на лодке, хотя и не подозревали об этом. Счастье нам благоприятствовало, мы должны еще немного верить ему!
Они снова пришли к пещере и нашли Берка и негра крепко спящими. Огонь был разведен на скале; они побросали дрова в воду и, убрав все, захватили свои пистолеты, длинный канат, флягу с вином и быстро отправились в путь.
XIX
Человек, стоящий у ворот
Ночь была ветреная и бурная, по небу пробегали тучи, редко пропускавшие свет луны; ветер грустно завывал по оврагам. В самом начале тропинка к пропасти, по которой Мессенджер и Фишер шли, была параллельна морю, но на расстоянии 1/3 мили от привала после резкого поворота местность стала более открытой и было видно, что она обжита.
Новая дорога была шириной с 6 футов даже в своей узкой части и была удобна для ходьбы, хотя ее усеивали камни. Когда луна освещала пропасть, то вал блестел, как яшма и как кварц; сквозь навес, образовавшийся из верхушек скал, виднелись яркие, красивые звезды.
Мы говорили, что широкая тропинка вела в горы и оттуда к морю; дальше им открылось много извилистых и перепутанных проходов, так что Мессенджер с Фишером совсем не знали, где они в данную минуту и куда их вела дорога. Тишина прерывалась только завыванием ветра и журчанием воды горных ручейков, впадающих в залив.
На расстоянии по крайней мере мили от гавани тропинка стала круче; и наконец, поднявшись на возвышение, тропинка уперлась в ворота, состоящие из железных полос.
Мессенджер остановился у ворот, дал знак Фишеру припасть к земле, а сам прислушивался несколько минут. В этом месте, как и в овраге, завывал ветер, буря не прекращалась. Вскоре из-за глубокой пропасти и за преградой раздался звук погружающихся в воду весел.
– Слушайте, – сказал Мессенджер шепотом, – ведь это голос человека с лодки. Мне кажется, мы напали на поселение!
– Я хотел бы знать, что находится за воротами! – спросил Фишер.
– Я вам скажу через пять минут, – ответил Мессенджер, – если об этом стоит говорить! Отойдите, чтобы мне можно было осмотреть местность!
Нелегко было удержаться на скале около разрушающихся ворот, но, миновав железные полосы, Мессенджер, опираясь одной ногой на природный карниз, перекинул петлю веревки через одну из железных полос решетки и таким образом несколько поднялся наверх.
– Ну что, Принц, – спросил стоящий внизу Фишер, – видите ли вы что-нибудь?
– Не говорите так громко! – возразил Мессенджер, наклоняясь, чтобы ответить. – Мне кажется, внизу люди! Ухватитесь за канат и поднимитесь наверх. Вот так. Что вы здесь понимаете?
Фишер был около него в том же положении, но на противоположной стороне ворот. Сначала ему мало было видно за верхушками скал, так как было очень темно; большие утесы возвышались на 50 ярдов от них, но когда вышла луна из-за облаков, то осветила все вокруг. Было ясно видно, что по этой тропинке уже не ходили, но прежде она вела к большой бухте; они и теперь видели эту бухту, но с очень большой высоты. Теперь им было видно, что происходило над ними и под ними: свет луны падал на лагуну, но как раз под ними вид вниз был загражден выступающей крышей как будто какого-то здания, ютившегося по обеим сторонам скалы; его каменный парапет находился не более чем в 10 футах под ними.
Читая бумаги, относящиеся ко времени этого эпизода, мы часто думали, что судьба людей, переживших «Семирамиду», могла быть иной, если бы Мессенджер воздержался от любопытства пройти через ворота. Если бы выступ крыши не мешал им видеть бухту, без сомнения, он бы сейчас вернулся в бухту и остался бы там до приезда Кеннера или до тех пор, когда не пришло известие о нем. Но видя только беловатые стены скал и верхушку каменного здания, он решился продолжать свои наблюдения. С этим намерением он обратился к Фишеру, но новые голоса вдруг раздались в пропасти; тогда Мессенджер, отойдя в сторону сказал:
– Перекиньте канат с петлей на конец и оставьте его там на случай, если надо будет вернуться. Дайте мне ваш конец каната и помогите подняться!
С этими словами он был опять у ворот, закинув веревку на одну из железных полос, составлявших решетку ворот, и когда он выдернул две другие полосы – ворота были совсем гнилые, – то мог легко спуститься вниз, давая знак юноше, чтобы тот вошел на парапет. Фишер легко последовал за ним, и скоро они оба стояли на крыше и смотрели вниз в громадную глубину у их ног.
То, что они увидели под собой, было так чарующе и необыкновенно, что они несколько минут молча все рассматривали. Там им представилась обширная пропасть с озером. Но природа мало их интересовала, так как все внимание было занято тем, что происходило внизу.
В конце бухты, ближе к берегу, был туннель, ведущий, как они предполагали, из лагуны в самую середину утеса; здесь можно было видеть целый ряд гребных судов и люгеров, экипаж ходил взад и вперед по узким выступам по сторонам парохода, который был весь освещен факелами и оглашался криками моряков. Отражающийся свет в темной воде, клубы дыма, дикие лица, крикливые приказания и угрожающий вид громадного парохода – все это служило разъяснением для Мессенджера и Фишера; они были очарованы и безмолвны, не были в состоянии оглянуться хотя бы из любопытства, почти не двигались, боясь, что неловкий шаг будет стоить им жизни.
Далее они заметили, посмотрев сверху, что сравнительно широкая тропинка шла вдоль пропасти на 30 футов ниже их, и фасад дома, на котором они стояли, выходил на тропинку, но по его запущенному виду они решили, что им теперь не пользовались; их положение, таким образом, было менее опасно, чем они думали раньше.
Это было так ясно, что Мессенджер начал ползать вдоль всего парапета, и когда он добрался до дальнего конца, приседая на камень, то поманил юношу следовать за ним. Наконец они очутились перед полуприподнятым трапом. Они могли видеть внутренность комнаты под ними.
Это была грязная комната без окна, заделанная, однако, железными полосами, но с открытой дверью, скрипевшей на своих петлях. Они уже могли уйти, как Фишер увидел то, что послужило им грустным предостережением.
– Посмотрите, – сказал он, – я могу поклясться, что в углу около двери лежит человек!
– Ничего не вижу, – заметил Мессенджер, – вы принимаете за человека тень от трапа!
– Нет, отстраните немного трап, и вы сами увидите!
Они отодвинули деревянную крышку отверстия и тогда стало хорошо видно.
Тело лежало на полу поперек порога. Но это был мертвый – в нем они узнали Паркера, кроткого помощника капитана с «Семирамиды».
– Боже мой! – сказал Мессенджер. – Это помощник капитана, как он попал в эту яму?!
– Его спасли с погибшей яхты! – сказал Фишер. – Бедняга Паркер, он был самый скромный из экипажа!
– Ну, – заметил Мессенджер, – он достоин скромных похорон. Однако нам пора возвращаться!
– Вы правы, – сказал Фишер и начал ползти назад; его движения были неуклюжи. Задев рукой деревянный трап, он уронил его с шумом в воду. Как только тот упал, раздался крик из глубины, и оба поняли, как велика сделанная ими глупость. Между тем наступил рассвет – и их увидела толпа, испускавшая ужасные крики.
XX
Бегство в море
Мессенджер осмотрел все, что его окружало. Над ним возвышалась скала в 30 футов высотой, но такая гладкая, что нечего было и пытаться вскарабкаться на нее; перед ним была пропасть, в которой была масса людей, жестикулировавших и ревевших, как волки. Мессенджер, естественно, был против бегства по пропасти, ведущей к гавани, опасаясь, как бы не открыли их убежище; там была еще тропинка на 20 футов ниже их, но он не знал, может ли она привести их к морю. Выстрел из ружья, пролетев мимо его головы, попал в скалу и заставил его решиться на что-нибудь.
– Можно уйти только через ворота, – сказал он, – мы должны к ним бежать, как только сойдем! Уходите, Хель, или они в вас попадут!
Фишер схватился за канат, чтобы подняться. Но тот лопнул – и юноша упал на спину с коротким концом каната в руке.
От этой новой неудачи оба оцепенели. Скала была такая крутая по эту сторону ворот, что было бесполезно пытаться влезть на нее. Нечего было и говорить, опасность была очевидна. Вскоре они увидели людей, бегущих по тропинке к дому, на крыше которого они стояли. Мессенджер начал бегать вдоль и поперек, но как только он показался, вторая пуля ударила в парапет, а рев дикой толпы становился громче и свирепее.
Двое преследователей бежали по тропинке, уже находясь в 50 шагах от каменного дома, но, к счастью, были не вооружены. Мессенджер посмотрел на утес, который был над концом здания, и увидел, что он был не так крут, как пропасть, которая мешала ему вернуться в гавань. В другое время он бы принял за самоубийцу человека, который попытался бы взобраться туда, но теперь, в полном отчаянии от своего положения, он ухватился за соломинку и рискнул.
– Хель, – сказал он, – я попробую влезть на ту скалу. Ты пойдешь?
– Попробую, – ответил Фишер лаконично, но Принц не дал ему возможности ответить. Он уже вскочил на скалу, нервно цепляясь и перебираясь с одного куста на другой. Раньше чем юноша двинулся, тот уже приближался к верхушке, висящей над пропастью в 200 футов глубиной, он продолжал идти там, где никто бы не прошел, где один неверный шаг мог сбросить его вниз и убить; голова Фишера закружилась при виде этого, он понял, что не сможет следовать за Мессенджером, хотя его жизнь зависела от этого.
В то время, как юноша колебался, дрожа от сомнения, в отверстии показалась голова огромного испанца; громкое восклицание вырвалось у него при виде своей жертвы. Но это только ускорило бегство Фишера; теперь, пробужденный опасностью, он ударил испанца по голове, затем, когда тот отстранился с ужасным криком от боли, юноша поставил ногу на выступ скалы и начал храбро взбираться вверх. Несколько первых шагов он сделал легко, но теперь крыша внизу уже не защищала его, так что если бы он обернулся и посмотрел вниз, то увидел бы страшную глубину пропасти. Поднявшись футов на двадцать, он дошел до большого выступа скалы; но дальше не решался лезть. В ужасе он закрыл глаза, поник головой и ждал конца, как вдруг что-то ударило его по руке, и он увидел перед собой короткую железную полосу, качающуюся на канате. Он схватился за нее и через три минуты лежал наверху вала.
– Я вам дам одну минуту прийти в себя, не более! – проговорил Мессенджер, наклоняясь над ним. – Вам следует послать благодарственное письмо той женщине, которой принадлежат эти владения, за то, что натянула канат на скале. Я вытащил последний столб и спустил вам канат. Но нам надо спасаться, я вижу людей в лесу!
Фишер приподнялся при последних словах и увидел, что они были на газоне большого парка; направо возвышались скалы, окаймленные группой сосен, налево – лес, состоящий главным образом из каштановых деревьев. За чащей была большая поляна, а позади нее, на расстоянии одной трети мили, замок, который они видели с другого залива; первые лучи солнца озаряли его. Из леса, доходящего почти до дверей этого здания, вышли более 20 человек и с криком побежали по большой лужайке на наших беглецов.
– Когда-то я хорошо бегал, – заметил Мессенджер, – и знаю, что вы тоже быстро бегаете! Вы должны теперь пробежать милю, прошу не отставать!
– Постараюсь, чтобы нас не догнали! – сказал Фишер и побежал.
Они бежали десять минут с быстротой зайца, сопровождаемые дикими криками испанцев. Когда они подбежали к лесу, преследующие отстали на две трети мили, но Мессенджер все еще продолжал бежать, прокладывая дорогу через непроходимый кустарник и густую чащу терновника, пока море не исчезло из виду. Тогда они остановились передохнуть. Затем беглецы вернулись в лес, но держались параллельно берега до тех пор, прока не пришли к сухому дну ручейка, над которым образовался навес из листьев. Они прошли таким образом четверть мили и, наконец, подошли к глубокой яме, защищенной кустами и молодыми деревьями, где и легли, прислушиваясь к отдаленному крику в чаще.
В течение всего жаркого дня Мессенджер и Фишер прятались здесь, часто слыша голоса людей; треск валежника и терновника указывал, что поиски продолжались, но к вечеру звуки прекратились и тишина в лесу нарушалась только шелестом осины.
Было около 9 часов, когда Мессенджер, убедившись, что в лесу рядом с ними никого не было, рискнул встать и быстро окинул взором окрестность.
Наступил вечер. На небе не было туч, и можно было ясно видеть деревья и холмы; была такая тишина в воздухе, что можно было слышать каждый звук, даже жужжанье насекомых или полет летучей мыши. Пора предпринять что-нибудь, Хель, – шепнул Мессенджер, – я совсем не знаю местности! Север вон там, где чаща, а бухта лежит немного на восток оттуда, а как нам найти туда дорогу, Бог знает!
– Там будет толпа народу! – сказал Фишер.
– Конечно, если они не придумали чего-нибудь лучшего и не разошлись! Но это надо узнать. Видите холм с большим терновым кустом? Я подойду к вершине холма как можно ближе. Во время моего отсутствия проберитесь к лужайке около чаши и постарайтесь там разузнать что-нибудь. Если нас увидят, советую начать читать молитвы!
– Вы долго там пробудете? – спросил Фишер.
– Столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать, буду ли я спать здесь или с Берком!
– А если нас увидят?
– Спасайтесь бегством! Выстрел может привлечь целый отряд. Нужно соображать, мой друг, нельзя нам обозначить все, как на плане. Я думаю, что путь свободен.
Сказав это шепотом, он снова растянулся и пополз через кустарник с удивительной ловкостью. Но Фишер не стал наблюдать за ним, пытаясь подражать его гибкости и добраться до чащи, которая находилась к северу от русла потока. Ему было легче идти, чем Мессенджеру, так как он шел по траве между посаженными молодыми деревьями, за которыми можно было прятаться. Однако он шел с большой осторожностью, и его сердце билось при шелесте листьев. Дойдя, наконец, до вершины лесистого холма, он почувствовал, что лицо его покрыто потом, и лег на несколько минут отдохнуть.
Около чащи виднелось море, серебристое и спокойное, но залива не было видно. Видна была низменность, окруженная парком и лесом, но незаметно было ни привала, ни караула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Это удивительное зрелище!
– Я с вами согласен! – отвечал Фишер.
– И рассказ об испанке в Монако был верен – она топит суда. Ну, она хитрая женщина, и служить здесь в береговой охране выгодно – зарабатывают деньги!
– Это почти невероятно, – сказал Фишер, – хотя я это видел своими собственными глазами!
– Вполне понимаю, – заметил Мессенджер. – Все случилось так неожиданно, как удар грома. Посмотрите, мы считали себя в 100 милях от жилья, а оказались в центре разбойников, сосчитать количество которых – пустая трата времени. Разве вам не ясно, что если один из этих людей нападет на наш след, нам не прожить и десяти минут?!
– Узнают ли они про слитки? – спросил Фишер.
– Узнают ли? Какой вздор! Конечно, узнают. Женщина здесь играет двойную роль. Я все теперь вижу. У нее шайка, которая грабит суда, а она тратит барыши в Монако. Можно только мечтать о чем-либо подобном. Это удивительная мысль! Если бы я встретил ее двадцать лет тому назад, мы могли бы составить прекрасную парочку, как это называют в обществе!
Он говорил с иронией, но это настроение быстро сменилось серьезностью.
– Хель, – сказал он, когда они ушли с места наблюдения, – сегодня ночью нам мало придется спать. Будем теперь ждать Кеннера, но кто может знать, в море он или на суше, жив или умер. Так как придется, может быть, ждать еще много дней, я хотел бы знать, куда ведет тропинка, проходящая через скалы. Не заметили ли вы, что все лодки стреляли с берега ниже нас на милю? Если там чей-нибудь привал, та дорога, о которой мы ничего не знаем, может привести нас к нему, и в таком случае нас может кто-нибудь посетить до утра. Я даже не могу себе представить, что бы они стали делать, если бы узнали о крушении!
– Не время ли теперь увезти золото? – спросил Фишер.
– Нет, не думаю, мне кажется, мы подвергались большему риску каждый раз, когда отправлялись на лодке, хотя и не подозревали об этом. Счастье нам благоприятствовало, мы должны еще немного верить ему!
Они снова пришли к пещере и нашли Берка и негра крепко спящими. Огонь был разведен на скале; они побросали дрова в воду и, убрав все, захватили свои пистолеты, длинный канат, флягу с вином и быстро отправились в путь.
XIX
Человек, стоящий у ворот
Ночь была ветреная и бурная, по небу пробегали тучи, редко пропускавшие свет луны; ветер грустно завывал по оврагам. В самом начале тропинка к пропасти, по которой Мессенджер и Фишер шли, была параллельна морю, но на расстоянии 1/3 мили от привала после резкого поворота местность стала более открытой и было видно, что она обжита.
Новая дорога была шириной с 6 футов даже в своей узкой части и была удобна для ходьбы, хотя ее усеивали камни. Когда луна освещала пропасть, то вал блестел, как яшма и как кварц; сквозь навес, образовавшийся из верхушек скал, виднелись яркие, красивые звезды.
Мы говорили, что широкая тропинка вела в горы и оттуда к морю; дальше им открылось много извилистых и перепутанных проходов, так что Мессенджер с Фишером совсем не знали, где они в данную минуту и куда их вела дорога. Тишина прерывалась только завыванием ветра и журчанием воды горных ручейков, впадающих в залив.
На расстоянии по крайней мере мили от гавани тропинка стала круче; и наконец, поднявшись на возвышение, тропинка уперлась в ворота, состоящие из железных полос.
Мессенджер остановился у ворот, дал знак Фишеру припасть к земле, а сам прислушивался несколько минут. В этом месте, как и в овраге, завывал ветер, буря не прекращалась. Вскоре из-за глубокой пропасти и за преградой раздался звук погружающихся в воду весел.
– Слушайте, – сказал Мессенджер шепотом, – ведь это голос человека с лодки. Мне кажется, мы напали на поселение!
– Я хотел бы знать, что находится за воротами! – спросил Фишер.
– Я вам скажу через пять минут, – ответил Мессенджер, – если об этом стоит говорить! Отойдите, чтобы мне можно было осмотреть местность!
Нелегко было удержаться на скале около разрушающихся ворот, но, миновав железные полосы, Мессенджер, опираясь одной ногой на природный карниз, перекинул петлю веревки через одну из железных полос решетки и таким образом несколько поднялся наверх.
– Ну что, Принц, – спросил стоящий внизу Фишер, – видите ли вы что-нибудь?
– Не говорите так громко! – возразил Мессенджер, наклоняясь, чтобы ответить. – Мне кажется, внизу люди! Ухватитесь за канат и поднимитесь наверх. Вот так. Что вы здесь понимаете?
Фишер был около него в том же положении, но на противоположной стороне ворот. Сначала ему мало было видно за верхушками скал, так как было очень темно; большие утесы возвышались на 50 ярдов от них, но когда вышла луна из-за облаков, то осветила все вокруг. Было ясно видно, что по этой тропинке уже не ходили, но прежде она вела к большой бухте; они и теперь видели эту бухту, но с очень большой высоты. Теперь им было видно, что происходило над ними и под ними: свет луны падал на лагуну, но как раз под ними вид вниз был загражден выступающей крышей как будто какого-то здания, ютившегося по обеим сторонам скалы; его каменный парапет находился не более чем в 10 футах под ними.
Читая бумаги, относящиеся ко времени этого эпизода, мы часто думали, что судьба людей, переживших «Семирамиду», могла быть иной, если бы Мессенджер воздержался от любопытства пройти через ворота. Если бы выступ крыши не мешал им видеть бухту, без сомнения, он бы сейчас вернулся в бухту и остался бы там до приезда Кеннера или до тех пор, когда не пришло известие о нем. Но видя только беловатые стены скал и верхушку каменного здания, он решился продолжать свои наблюдения. С этим намерением он обратился к Фишеру, но новые голоса вдруг раздались в пропасти; тогда Мессенджер, отойдя в сторону сказал:
– Перекиньте канат с петлей на конец и оставьте его там на случай, если надо будет вернуться. Дайте мне ваш конец каната и помогите подняться!
С этими словами он был опять у ворот, закинув веревку на одну из железных полос, составлявших решетку ворот, и когда он выдернул две другие полосы – ворота были совсем гнилые, – то мог легко спуститься вниз, давая знак юноше, чтобы тот вошел на парапет. Фишер легко последовал за ним, и скоро они оба стояли на крыше и смотрели вниз в громадную глубину у их ног.
То, что они увидели под собой, было так чарующе и необыкновенно, что они несколько минут молча все рассматривали. Там им представилась обширная пропасть с озером. Но природа мало их интересовала, так как все внимание было занято тем, что происходило внизу.
В конце бухты, ближе к берегу, был туннель, ведущий, как они предполагали, из лагуны в самую середину утеса; здесь можно было видеть целый ряд гребных судов и люгеров, экипаж ходил взад и вперед по узким выступам по сторонам парохода, который был весь освещен факелами и оглашался криками моряков. Отражающийся свет в темной воде, клубы дыма, дикие лица, крикливые приказания и угрожающий вид громадного парохода – все это служило разъяснением для Мессенджера и Фишера; они были очарованы и безмолвны, не были в состоянии оглянуться хотя бы из любопытства, почти не двигались, боясь, что неловкий шаг будет стоить им жизни.
Далее они заметили, посмотрев сверху, что сравнительно широкая тропинка шла вдоль пропасти на 30 футов ниже их, и фасад дома, на котором они стояли, выходил на тропинку, но по его запущенному виду они решили, что им теперь не пользовались; их положение, таким образом, было менее опасно, чем они думали раньше.
Это было так ясно, что Мессенджер начал ползать вдоль всего парапета, и когда он добрался до дальнего конца, приседая на камень, то поманил юношу следовать за ним. Наконец они очутились перед полуприподнятым трапом. Они могли видеть внутренность комнаты под ними.
Это была грязная комната без окна, заделанная, однако, железными полосами, но с открытой дверью, скрипевшей на своих петлях. Они уже могли уйти, как Фишер увидел то, что послужило им грустным предостережением.
– Посмотрите, – сказал он, – я могу поклясться, что в углу около двери лежит человек!
– Ничего не вижу, – заметил Мессенджер, – вы принимаете за человека тень от трапа!
– Нет, отстраните немного трап, и вы сами увидите!
Они отодвинули деревянную крышку отверстия и тогда стало хорошо видно.
Тело лежало на полу поперек порога. Но это был мертвый – в нем они узнали Паркера, кроткого помощника капитана с «Семирамиды».
– Боже мой! – сказал Мессенджер. – Это помощник капитана, как он попал в эту яму?!
– Его спасли с погибшей яхты! – сказал Фишер. – Бедняга Паркер, он был самый скромный из экипажа!
– Ну, – заметил Мессенджер, – он достоин скромных похорон. Однако нам пора возвращаться!
– Вы правы, – сказал Фишер и начал ползти назад; его движения были неуклюжи. Задев рукой деревянный трап, он уронил его с шумом в воду. Как только тот упал, раздался крик из глубины, и оба поняли, как велика сделанная ими глупость. Между тем наступил рассвет – и их увидела толпа, испускавшая ужасные крики.
XX
Бегство в море
Мессенджер осмотрел все, что его окружало. Над ним возвышалась скала в 30 футов высотой, но такая гладкая, что нечего было и пытаться вскарабкаться на нее; перед ним была пропасть, в которой была масса людей, жестикулировавших и ревевших, как волки. Мессенджер, естественно, был против бегства по пропасти, ведущей к гавани, опасаясь, как бы не открыли их убежище; там была еще тропинка на 20 футов ниже их, но он не знал, может ли она привести их к морю. Выстрел из ружья, пролетев мимо его головы, попал в скалу и заставил его решиться на что-нибудь.
– Можно уйти только через ворота, – сказал он, – мы должны к ним бежать, как только сойдем! Уходите, Хель, или они в вас попадут!
Фишер схватился за канат, чтобы подняться. Но тот лопнул – и юноша упал на спину с коротким концом каната в руке.
От этой новой неудачи оба оцепенели. Скала была такая крутая по эту сторону ворот, что было бесполезно пытаться влезть на нее. Нечего было и говорить, опасность была очевидна. Вскоре они увидели людей, бегущих по тропинке к дому, на крыше которого они стояли. Мессенджер начал бегать вдоль и поперек, но как только он показался, вторая пуля ударила в парапет, а рев дикой толпы становился громче и свирепее.
Двое преследователей бежали по тропинке, уже находясь в 50 шагах от каменного дома, но, к счастью, были не вооружены. Мессенджер посмотрел на утес, который был над концом здания, и увидел, что он был не так крут, как пропасть, которая мешала ему вернуться в гавань. В другое время он бы принял за самоубийцу человека, который попытался бы взобраться туда, но теперь, в полном отчаянии от своего положения, он ухватился за соломинку и рискнул.
– Хель, – сказал он, – я попробую влезть на ту скалу. Ты пойдешь?
– Попробую, – ответил Фишер лаконично, но Принц не дал ему возможности ответить. Он уже вскочил на скалу, нервно цепляясь и перебираясь с одного куста на другой. Раньше чем юноша двинулся, тот уже приближался к верхушке, висящей над пропастью в 200 футов глубиной, он продолжал идти там, где никто бы не прошел, где один неверный шаг мог сбросить его вниз и убить; голова Фишера закружилась при виде этого, он понял, что не сможет следовать за Мессенджером, хотя его жизнь зависела от этого.
В то время, как юноша колебался, дрожа от сомнения, в отверстии показалась голова огромного испанца; громкое восклицание вырвалось у него при виде своей жертвы. Но это только ускорило бегство Фишера; теперь, пробужденный опасностью, он ударил испанца по голове, затем, когда тот отстранился с ужасным криком от боли, юноша поставил ногу на выступ скалы и начал храбро взбираться вверх. Несколько первых шагов он сделал легко, но теперь крыша внизу уже не защищала его, так что если бы он обернулся и посмотрел вниз, то увидел бы страшную глубину пропасти. Поднявшись футов на двадцать, он дошел до большого выступа скалы; но дальше не решался лезть. В ужасе он закрыл глаза, поник головой и ждал конца, как вдруг что-то ударило его по руке, и он увидел перед собой короткую железную полосу, качающуюся на канате. Он схватился за нее и через три минуты лежал наверху вала.
– Я вам дам одну минуту прийти в себя, не более! – проговорил Мессенджер, наклоняясь над ним. – Вам следует послать благодарственное письмо той женщине, которой принадлежат эти владения, за то, что натянула канат на скале. Я вытащил последний столб и спустил вам канат. Но нам надо спасаться, я вижу людей в лесу!
Фишер приподнялся при последних словах и увидел, что они были на газоне большого парка; направо возвышались скалы, окаймленные группой сосен, налево – лес, состоящий главным образом из каштановых деревьев. За чащей была большая поляна, а позади нее, на расстоянии одной трети мили, замок, который они видели с другого залива; первые лучи солнца озаряли его. Из леса, доходящего почти до дверей этого здания, вышли более 20 человек и с криком побежали по большой лужайке на наших беглецов.
– Когда-то я хорошо бегал, – заметил Мессенджер, – и знаю, что вы тоже быстро бегаете! Вы должны теперь пробежать милю, прошу не отставать!
– Постараюсь, чтобы нас не догнали! – сказал Фишер и побежал.
Они бежали десять минут с быстротой зайца, сопровождаемые дикими криками испанцев. Когда они подбежали к лесу, преследующие отстали на две трети мили, но Мессенджер все еще продолжал бежать, прокладывая дорогу через непроходимый кустарник и густую чащу терновника, пока море не исчезло из виду. Тогда они остановились передохнуть. Затем беглецы вернулись в лес, но держались параллельно берега до тех пор, прока не пришли к сухому дну ручейка, над которым образовался навес из листьев. Они прошли таким образом четверть мили и, наконец, подошли к глубокой яме, защищенной кустами и молодыми деревьями, где и легли, прислушиваясь к отдаленному крику в чаще.
В течение всего жаркого дня Мессенджер и Фишер прятались здесь, часто слыша голоса людей; треск валежника и терновника указывал, что поиски продолжались, но к вечеру звуки прекратились и тишина в лесу нарушалась только шелестом осины.
Было около 9 часов, когда Мессенджер, убедившись, что в лесу рядом с ними никого не было, рискнул встать и быстро окинул взором окрестность.
Наступил вечер. На небе не было туч, и можно было ясно видеть деревья и холмы; была такая тишина в воздухе, что можно было слышать каждый звук, даже жужжанье насекомых или полет летучей мыши. Пора предпринять что-нибудь, Хель, – шепнул Мессенджер, – я совсем не знаю местности! Север вон там, где чаща, а бухта лежит немного на восток оттуда, а как нам найти туда дорогу, Бог знает!
– Там будет толпа народу! – сказал Фишер.
– Конечно, если они не придумали чего-нибудь лучшего и не разошлись! Но это надо узнать. Видите холм с большим терновым кустом? Я подойду к вершине холма как можно ближе. Во время моего отсутствия проберитесь к лужайке около чаши и постарайтесь там разузнать что-нибудь. Если нас увидят, советую начать читать молитвы!
– Вы долго там пробудете? – спросил Фишер.
– Столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать, буду ли я спать здесь или с Берком!
– А если нас увидят?
– Спасайтесь бегством! Выстрел может привлечь целый отряд. Нужно соображать, мой друг, нельзя нам обозначить все, как на плане. Я думаю, что путь свободен.
Сказав это шепотом, он снова растянулся и пополз через кустарник с удивительной ловкостью. Но Фишер не стал наблюдать за ним, пытаясь подражать его гибкости и добраться до чащи, которая находилась к северу от русла потока. Ему было легче идти, чем Мессенджеру, так как он шел по траве между посаженными молодыми деревьями, за которыми можно было прятаться. Однако он шел с большой осторожностью, и его сердце билось при шелесте листьев. Дойдя, наконец, до вершины лесистого холма, он почувствовал, что лицо его покрыто потом, и лег на несколько минут отдохнуть.
Около чащи виднелось море, серебристое и спокойное, но залива не было видно. Видна была низменность, окруженная парком и лесом, но незаметно было ни привала, ни караула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14