Dauphin
«Мак-Кэллэй Дж. «Знак Зорро»»: Инарт; 1992
Аннотация
Южная Калифорния прошлого века. Благородный кабальеро под маской разбойника Зорро выступает против произвола и беззакония со стороны губернатора штата и его приспешников.
Разящая шпага Зорро жестоко карает угнетателей, восстанавливая справедливость, защищая попранное человеческое достоинство.
Джонстон Мак-Кэллэй
ЗНАК ЗОРРО
Глава I
Педро-хвастун
Дождь барабанил по крыше из красной испанской черепицы, ветер стонал подобно терзаемой в муках душе, дым выбивался из большого камина, и искры рассыпались по утрамбованному глиняному полу.
— Ночь как раз подходящая для темных дел! — заявил сержант Педро Гонзалес, протягивая к пылающему огню свои огромные ноги в широких сапогах и сжимая одной рукой рукоятку сабли, а другой — кружку, наполненную легким белым вином.
— В ветре слышится вой чертей, и демоны сидят в дождевых каплях. Это скверная ночь, верно, сеньор?
— Конечно! — поспешно согласился толстый хозяин; он поторопился наполнить снова кружку вином, так как сержант Педро Гонзалес становился ужасным, когда приходил в раздражение, а это случалось всегда, когда вино не поспевало вовремя.
— Скверная ночь! — повторил огромный сержант и залпом выпил всю кружку. Эта черта привлекла к нему в свое время много внимания и сделала его довольно известной личностью на всем протяжении Эль Камино Реаль, как называли шоссе, соединявшее миссии в одну длинную цепь.
Гонзалес придвинулся ближе к огню, не беспокоясь о том, что из-за этого остальные лишались части тепла. Сержант Педро Гонзалес часто высказывал мнение, будто человек должен прежде всего заботиться о своем комфорте, а потом уже интересоваться удобствами других; а так как он был высокого роста, обладал большой силой и очень искусно владел оружием, то встречал мало людей, которые имели бы мужество заявить, что их убеждения расходятся.
Снаружи завывал ветер, и дождь лил сплошным потоком. Это была обычная для Южной Калифорнии февральская буря. В миссиях монахи позаботились о скоте и позапирали здания на ночь. В каждой большой усадьбе-гациенде в домах горели огни. Кроткие туземцы запрятались по маленьким кирпичным хижинам, довольные своим убежищем.
Здесь, в маленьком селе Рейна де Лос-Анжелес, где в будущем должен был вырасти большой город, на одной стороне площади находилась таверна, в которой люди предпочитали лежать у огня до зари, нежели выйти на проливной дождь.
Благодаря своему чину и росту сержант Педро Гонзалес завладел камином, а капрал и три солдата из гарнизона сидели у стола, несколько позади него, пили легкое вино и играли в карты. Слуга-индеец сидел на корточках в углу; он не был неофитом, принявшим религию монахов, а был язычником и ренегатом.
Это было время упадка миссий, и между францисканцами в рясах, следовавшими по стопам святого Джуниперо Сэрра, — основавшего первую миссию в Сан-Диего де Алкала и тем способствовавшего созданию империи, — и последователями политиканов, занимавшими высокие должности в армии, не было большого мира. Посетителям, распивавшим вино в таверне Рейна де Лос-Анжелес, было бы неприятно иметь в своем обществе шпиона неофита.
Как раз в эту минуту разговор замер. Это огорчило толстого хозяина и внушило ему некоторый страх, потому что сержант Педро Гонзалес во время споров бывал всегда в мирном настроении: при невозможности же продолжать разговор, у него могло появиться желание действовать и затеять ссору.
Два раза уже Гонзалес поступал таким образом, причиняя много вреда мебели и лицам посетителей, и хозяину приходилось обращаться за помощью к капитану Району, коменданту гарнизона, но от него получал лишь ответ в том смысле, что капитан имеет множество своих собственных дел и забот и что управление таверной не входит в круг его обязанностей.
Вот почему хозяин тревожно поглядывал на Гонзалеса и, подсев поближе к длинному столу, заговорил, стараясь вызвать общую беседу и этим предотвратить неприятность.
— В селе говорят, — заявил он, — что этот сеньор Зорро опять действует.
Его слова вызвали у присутствующих эффект неожиданности и ужаса. Сержант Педро Гонзалес швырнул свою кружку с вином на глиняный пол, выпрямился на скамейке и ударил тяжеловесным кулаком по столу, так что кружки, карты и монеты разлетелись во все стороны.
Капрал и три солдата в испуге отступили на несколько шагов: красное лицо хозяина побледнело; туземец, сидевший в углу, вскочил и пополз к двери, решив предпочесть бурю страшному гневу огромного сержанта.
— Сеньор Зорро! — закричал Гонзалес страшным голосом. — Видно мне суждено всегда слышать это имя — сеньор Зорро! Господин-лиса — иными словами. Он вероятно воображает, что так же хитер, как лиса. Клянусь святыми, он издает такое же зловоние! — Гонзалес захлебнулся, повернулся лицом к присутствовавшим, посмотрел на всех в упор и продолжал свою тираду.
— Зорро носится вдоль Эль Камино Реаль, как козел по высоким холмам! Он ходит в маске и владеет прекрасным клинком, как мне говорили. Его кончиком вырезает свою ненавистную, отвратительную букву «Z» на щеке врага. Ха, ха! Это называется знаком Зорро! У него действительно чудесная шпага! Но я не мог бы поклясться ею — я никогда не видел ее. Он не оказывает мне такой чести показать ее. Грабежи сеньора Зорро никогда не случаются по соседству с сержантом Педро Гонзалесом! Быть может сеньор Зорро объяснит нам причину этого? Ха!
Он глядел в упор на стоящих перед ним собеседников, приподняв верхнюю губу и ощетинив кончики своих больших черных усов.
— Его называют теперь «Проклятием Капистрано», — заметил толстый хозяин, наклоняясь, чтобы поднять кружку и карты, и надеясь в то же время украсть монету.
— Проклятие всего шоссе и всей цепи миссий, — продолжал кричать сержант Гонзалес. — Головорез! Вот он кто! Ха! Обыкновенный парень, жаждущий приобрести себе репутацию храбреца тем, что он ограбит гациенды или что-нибудь в этом роде и запугает горсточку женщин и туземцев. Сеньор Зорро, э!.. Вот лиса, за которой я с удовольствием поохочусь! «Проклятие Капистрано», э! Я знаю, что вел скверную жизнь, но прошу у святых теперь только одного — пусть простят они мои грехи и даруют мне милость встретиться лицом к лицу с этим проклятым разбойником с большой дороги!
— Награда… — начал хозяин.
— Вы подхватываете слова, которые у меня на языке! — запротестовал сержант Гонзалес. — За поимку этого молодца его превосходительство губернатор назначил большую награду. И какова удача? По обязанностям службы я отправляюсь в Сан-Жуан Капистрано, а молодец ведет свою игру в Санта Барбара. Я нахожусь в Рейна де Лос-Анжелес, а он захватывает жирный куш в Сан-Луис Рей. Я обедаю в Сан-Габриель, предположим, а он грабит Сан-Диего де Алкала! Чума настоящая, вот он кто! Однажды я встретил его…
Сержант Гонзалес задыхался от злости, потянулся за кружкой, которую хозяин снова наполнил, поставил около него, и сразу проглотил содержимое.
— Он никогда не посещал нас здесь, — сказал хозяин с благодарным вздохом.
— На то есть причина, толстяк! Уважительная причина! У нас имеется здесь гарнизон и некоторое количество солдат. Этот прекрасный сеньор Зорро объезжает всякий гарнизон за тридевять земель. Он бесплотен подобно летающему солнечному лучу, я это признаю, но почти столько же в нем настоящего мужества.
Сержант Гонзалес снова разлегся на скамейке; хозяин посмотрел на него взглядом, полным облегчения, и понадеялся, что в эту дождливую ночь не будет больше разбитых кружек, мебели и окровавленных лиц.
— Все же этот сеньор Зорро должен когда-нибудь отдыхать, — сказал хозяин. — Наверное у него есть какое-нибудь потайное место для восстановления своих сил. В один прекрасный день солдаты выследят его в собственной берлоге!
— Ха-ха! — возразил Гонзалес. — Конечно, человек должен есть и спать. Но на что он теперь претендует? Сеньор Зорро говорит, что в действительности он не вор, клянусь святыми! Заявляет, что он только наказывает тех, кто плохо обращается с членами миссий. Друг угнетенных, э! Недавно оставил плакат в Санта Барбара, утверждающий это, неправда ли? Ха! И какой может быть на это ответ? Монахи в миссиях защищают и укрывают его, дают ему мясо и вино. Потрясите хорошенько рясу монаха и вы найдете следы этого прекрасного разбойника — в противном случае пусть я буду ленивым штафиркой!
— Не сомневаюсь, что вы говорите правду, — ответил хозяин. — Я допускаю, что монахи это делают. Но все же пусть бы этот сеньор Зорро никогда не посещал нас здесь.
— А почему бы и нет, толстяк? Разве у меня нет шпаги при себе? Неужто ты сова, и разве теперь дневной свет, что ты не можешь видеть дальше конца своего паршивого крючковатого носа? Клянусь святыми…
— Я подразумевал, — возразил хозяин быстро и с некоторою тревогою, — что не имею желания быть ограбленным.
— Быть ограбленным? О чем ты, толстяк? О кувшине вина и каком-нибудь кушанье? Есть у тебя богатство, дурак? Ха! Пускай-ка сунется этот молодец! Пусть этот смелый и хитрый сеньор Зорро только войдет в эту дверь и появится перед нами! Пусть он, сделает поклон — как, говорят, он умеет — и пусть глаза его мигнут сквозь маску. Дай мне только увидеть молодца на одну минуту — и я предъявлю право на щедрую награду, предлагаемую его превосходительством.
— Должно быть, он боится рискнуть приблизиться к гарнизону, — предположил хозяин.
— Еще вина! — заревел Гонзалес. — Еще вина, толстяк! Ставь его на мой счет. Когда я заработаю награду, заплачу тебе полностью. Обещаю это, слово солдата! Ха! Если бы этот, храбрый, ловкий сеньор Зорро, «Проклятие Капистрано» только вошел в нашу дверь…
Дверь внезапно отворилась.
Глава II
По следам бури
С порывом ветра и дождя, ворвавшимся в комнату, появился и человек. Свечи замигали, одна из них погасла. Внезапное появление нового посетителя во время хвастовства сержанта поразило всех. Гонзалес наполовину выхватил шпагу из ножен, в то время как слова замерли у него на устах. Туземец поспешил снова закрыть дверь, чтобы защититься от ветра.
Вновь прибывший повернулся и посмотрел на всех. Хозяин вздохнул с облегчением. Это был не сеньор Зорро, конечно. Это был дон Диего Вега, красивый юноша знатного происхождения, двадцати четырех лет, известный всему Эль Камино Реаль своей малой заинтересованностью в действительно важных жизненных событиях.
— Ха! — закричал Гонзалес и вложил шпагу в ножны.
— Я, кажется, испугал вас, сеньоры? — вежливо спросил дон Диего тонким голосом, оглядывая большую комнату и кивая людям, стоявшим перед ним.
— Если вы испугали нас, сеньор, то только потому, что вошли по стопам бури, — заявил сержант. — Конечно, ваша энергия вряд ли может испугать кого-либо.
— Хм! — проворчал дон Диего, бросая в сторону свою шляпу и стаскивая с себя насквозь промокший плащ. — Ваше замечание граничит с опасностью, мой грубый друг.
— Не значит ли это, что вы намереваетесь сделать мне выговор?
— Правда, — продолжал дон Диего, — я не имею репутации человека, который ездит верхом, как безумец, рискуя сломать себе шею, не сражаюсь, как идиот, со всяким встречным и не играю на гитаре под окном каждой женщины, но все же я не желаю, чтобы то, что вы считаете недостатками, швыряли мне в лицо в качестве обвинения!
— Ха! — воскликнул Гонзалес полугневно.
— Между нами, сержант Гонзалес, существует соглашение о дружбе, и я забываю большое различие в происхождении и воспитании, которое зияет между нами, но забываю только до тех пор, пока вы удерживаете за зубами язык и остаетесь моим товарищем. Ваше хвастовство забавляет меня, и я покупаю вино, которого вы так страстно жаждете — это прекрасное соглашение. Но если вы, сеньор, еще раз станете высмеивать меня публично или в частной беседе, соглашение окончено. Я должен заметить, что имею некоторое влияние…
— Прошу прощения, кабальеро и мой добрый друг! — воскликнул встревоженный сержант Гонзалес. — Вы бушуете хуже, чем буря снаружи, и только потому, что у меня случайно сорвалось с языка… Впредь, если кто-нибудь спросит, вы — образец остроумия, вы быстро справляетесь со шпагой и всегда готовы сражаться или любить. Вы — человек действия, кабальеро. Ха! Разве кто-нибудь осмелится сомневаться в этом?
Он оглядел комнату, снова вытянув наполовину свою шпагу. Потом швырнул ее обратно в ножны, откинул голову, разразился смехом, а затем похлопал дона Диего по плечу, а жирный хозяин поспешил подать новую порцию вина, зная, что платить за нее будет дон Диего.
Эта странная дружба между доном Диего и сержантом Гонзалесом служила предметом разговора всего Эль Камино Реаль. Дон Диего происходил из знатной семьи, владевшей тысячами акров земли, бесчисленными табунами лошадей и рогатого скота и большими зерновыми полями. Личную собственность его составляла гациенда, похожая на небольшое государство, а также и дом в селе, а от своего отца он должен был унаследовать в три раза больше того, что имел в настоящее время.
Но дон Диего был не похож на других знатных юношей своего времени. По-видимому, он не любил сражений, редко носил свою шпагу, да и то лишь как украшение. Он был чрезмерно вежлив со всеми женщинами, но не ухаживал ни за одной.
Часто сидел на солнце и слушал дикие рассказы о других людях и время от времени улыбался. Он был полной противоположностью сержанту Педро Гонзалесу, но все же они часто бывали вместе. Это по словам дона Диего объяснялось тем, что его забавляло хвастовство сержанта, а сержант наслаждался бесплатным вином. Чего было больше желать в этом прекрасном соглашении?
Дон Диего стал перед камином, чтобы обсохнуть и держал в руке кружку с красным вином. Он был среднего роста, но обладал здоровьем и был недурен собою. Гордые дуэньи приходили в отчаяние из-за того, что он не хотел взглянуть во второй раз ни на одну из прекрасных сеньорит, которых они охраняли и для которых искали подходящих мужей.
Гонзалес, испуганный тем, что он разгневал своего друга и что бесплатное вино может прекратиться, старался восстановить мир.
— Кабальеро, мы говорили о знаменитом сеньоре Зорро, — сказал он. — Мы рассуждали об этом прекрасном «Проклятии Капистрано», как какой-то идиот нашел подходящим назвать эту чуму большой дороги.
— А что с ним? — спросил дон Диего, поставив свою кружку. При этом он зевнул, заслонив рукой рот. Хорошо знавшие дона Диего говорили, что он зевает по двести раз в день.
— Я говорил, кабальеро, — сказал сержант, — что этот прекрасный сеньор Зорро никогда не появляется по соседству со мной и я надеюсь, великодушные святые даруют мне возможность встретиться с ним в один прекрасный день, чтобы я мог заслужить вознаграждение, предложенное губернатором. Ох, этот сеньор Зорро, ох!
— Не будем говорить о нем, — попросил дон Диего, повернувшись и протестующе вытянув руку. — Могу же я когда-нибудь услышать о чем-то ином, кроме кровавых дел и насилий! Неужели невозможно в это бурное время послушать мудрых слов, касающихся музыки или поэзии?
— Мучная подболтка и козье молоко! — с пренебрежением и отвращением проворчал сержант Гонзалес. — Если этот сеньор Зорро хочет рисковать своей шеей, пусть себе, это его собственная шея! Головорез! Вор! Ха!
— Я много слышал о его работе, — продолжал дон Диего, — он, без сомнения, искренен в своей цели. Он не грабил никого, кроме чиновников, которые обворовывали миссии и бедных, и не наказывал никого, кроме тех скотов, которые жестоко обращались с туземцами. Он никого не убил, насколько мне известно. Оставьте ему некоторый ореол в глазах общества, сержант.
— Я бы хотел лучше получить награду!
— Заслужите ее, — предложил дон Диего. — Захватите этого человека.
— Ха! Мертвого или живого, говорит прокламация губернатора. Я сам читал ее.
— Так отправьтесь к нему и захватите, если подобная вещь нравится вам, — заметил дон Диего. — И расскажите мне об этом после. Но теперь избавьте меня.
— Это будет премиленькая история, — воскликнул Гонзалес, — и вы услышите ее всю, кабальеро, от слова до слова. Как я играл с ним, как смеялся над ним, когда мы сражались, как прижал его, спустя некоторое время, и как пронзил его.
— После — но не теперь! — воскликнул дон Диего в отчаянии. — Хозяин, еще вина! Единственный способ остановить этого грубого хвастуна, сделать его широкую глотку такой гладкой от вина, чтобы слова не могли выкарабкаться оттуда.
Хозяин быстро наполнил кружки. Дон Диего пил медленно, маленькими глотками, как подобает джентльмену, между тем как сержант Гонзалес опорожнил свою кружку двумя громадными глотками. Затем потомок рода Вега подошел к скамейке и потянулся за своим плащом и шляпой.
— Как? — воскликнул сержант. — Вы хотите покинуть нас в такой ранний час, кабальеро? Вы хотите испытать ярость этой страшной бури?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22