Слуги разожгли костры, нарезали ивовых прутьев и стали жарить на них куски сочной баранины.Над головами шумели вершинами сосны, пахло лесной прелью и вкусным дымком подгоревшего мяса.Едва успели путники утолить голод, как на дороге показался военный отряд. Впереди ехал вельможный пан с большими усами, в камзоле красного бархата, увешанный оружием. Два оруженосца везли его герб — серебряный шлем на красном поле. За паном рысили в боевых доспехах рыцари помельче и гербовые братья.Шляхтичи были вооружены и одеты по-всякому: кто в богатых одеждах, а кто в бараньем полушубке, напяленном на голое тело.За шляхтой двигались подневольные крестьяне, полуодетые и босые, вооруженные чем попало. У кого пика, у кого меч, а у иных простые косы и ножи, привязанные к палкам. Крестьяне были без штанов, в одной рубахе чуть выше колен. Сверху на плечи наброшены сермяжные накидки, у некоторых рубахи лоснились от употребления, словно их натерли воском.Босые крестьяне с косами и рогатинами бежали, ухватившись за стремена всадников и за лошадиные хвосты.Когда отряд проезжал мимо, Людовик Шлефендорф вышел на дорогу и вежливо спросил у вельможного пана, куда он торопится.— Защищать крепость и город во имя божье, — ответил пан, свирепо выкатив глаза. — Торопитесь и вы, панове, а не то венгры и кошубы позабавятся вашими головами.Конь под паном поигрывал и бил копытом.— А разве опять кошубы появились в Польше? — осторожно спросил купец.— Да уж появились, если говорю. Торопитесь, — повторил поляк, — враг близко, а как мы въедем — закроют городские ворота. — И он пришпорил лошадь.— На этой земле странные порядки: не знаешь, будешь ли ты жить завтра или нет, — тряся толстыми щеками, сказал Людовик Шлефендорф. — Пожалуй, надо послушаться пана.Внушительный вид рыцаря и его властный голос произвели на него впечатление.Через два часа купцы въехали в город. За ними закрыли ворота на осадные запоры.Вскоре с городских башен увидели вражескую конницу. Венгры неслись галопом и, словно шумливый поток, в половодье, окружили городские стены.Горожане-немцы толпами подходили к ратуше и громогласно требовали сдать город.— Мы не хотим вмешиваться в братоубийственную войну, — кричали они, — не хотим терять свою жизнь и имущество! Венгры разграбят город, но оставят нам жизнь. Да и не всё разграбят, кое-что останется.Андрейша слушал и удивлялся.«Открыть врагу ворота, — думал он, — значит предать защитников крепости… Лучше сжечь город. Тогда врагу не достанется ни мяса, ни хлеба, ни другого пропитания. И укрыться негде будет от непогоды».Кастелян замка, доблестный рыцарь из рода наленчей, обещал повесить за ноги всех городских советников, если они посмеют открыть ворота. Для острастки обезглавил одного смутьяна, и у ратуши появилась его окровавленная голова на пике. Городской совет единогласно решил защищать город.Противник дважды ходил на приступ и во множестве бросал зажигательные ядра. Защитники города — польские воины и кучка мещан-ремесленников — отбили врага с большим для себя уроном. Зажигательные ядра подожгли несколько домов, и в городе начались пожары.Андрейша решил помогать полякам. Ганзейские купцы стали смеяться и назвали его глупцом. Людмила обняла юношу, заплакала и стала уговаривать не ходить на стены.— Что со мной будет, если тебя убьют? — говорила она, стараясь унять слезы. — Ты один у меня остался в чужом краю, подумай, любимый.Андрейша очень жалел свою невесту, но ему казалось, что нельзя оставаться в стороне.— А если бы враг напал на Новгород, ты тоже стала бы меня удерживать? — строго спросил он у девушки.— Когда призовет Русь, я сама перепояшу тебя мечом.Но Андрейша не выдержал. Он ласково отстранил Людмилу, надел шлем, вынул из ножен меч и пошел на крепостную стену.И Стардо надел боевой шлем и бросился в самую гущу боя, поближе к своему другу Андрейше.Поляки не хотели пускать в город врага. Гербовые братья рода наленчей продолжали яростно осыпать стрелами венгров, сбрасывали камни и выливали на вражеские головы кипящую смолу.Прогремел взрыв. На воздух взлетели каменные обломки, на северном участке крепостной стены послышались отчаянные крики. С мечом в руках Андрейша бросился на помощь. Он видел, как вражеские воины устремились в пролом. Венгерские лучники осыпали стрелами осажденных. Их тяжелые и короткие стрелы стучали о каменную стену, впивались в деревянную крышу, разили защитников.Когда Андрейша подбежал к пролому, бой был в полном разгаре.Вдруг он услышал знакомую песню: О верный мой, О храбрый мой! Он ходит в шапке голубой. И как душа его горда, И как рука его тверда! Хоть обыщите целый свет — Нигде такого парня нет. Андрейша оглянулся. К пролому спешили шотландские стрелки в голубых беретах.По приказу своего командира, благородного рыцаря Грейсланда, они выпустили на рвущихся в город врагов по меткой стреле и, отбросив луки, взялись за короткие мечи.Атака была отбита.В это время немец, по имени Ганс, портной с Длинной улицы, и с ним подмастерья, вооруженные мечами, перебили стражу северных ворот, а ворота открыли.Венгерские солдаты с победным криком ворвались в город и бросились на защитников. Андрейша увидел, как вражеский солдат замахнулся копьем на польского шляхтича Ясека из Коровьего Брода, бившегося с ним рядом. Новгородец ударил мечом солдата, но он принял удар на щит, изловчился и воткнул копье в грудь Андрейши.Многих убили венгры, многих взяли в плен. Кто мог, укрылся в стенах замка.Раненого Андрейшу шляхтичи унесли в крепость.В большой комнате со сводчатым потолком Андрейша открыл глаза и увидел шотландского стрелка в голубом берете, того, что пел песню.— Друг, — сказал Андрейша, пересиливая боль, — ты раньше служил немецким рыцарям?— Мы, шотландцы, свободный народ, — ответил стрелок, — и всегда готовы воевать за справедливость. А где справедливость у немецких рыцарей?— Ты сказал правду, — прошептал раненый, — у немецких рыцарей нет справедливости.В это утро была ясная, холодная погода. За ночь неожиданно подморозило. Лужицы покрылись тонким льдом, трещавшим под ногами.Солнце всходило нерадостное, плоское, словно мазок кровавой краски.Ясек из Коровьего Брода и Андрейша стали побратимами. Их сроднила кровь, пролитая новгородцем за Польшу.— Кто тебе враг, тот и мне враг, кто тебе друг, тот и мне друг, — сказал Ясек.Они обменялись крестами и обняли друг друга, и нательные кресты казались им совсем одинаковыми.Защитники замка во главе с отважным рыцарем Викатнем из Шомотул решили не сдаваться, держать, замок.Старинный польский род наленчей соединил под своим гербом не только множество великопольской шляхты и сторонников старых обычаев Великой Польши, но и людей, известных всем храбростью и благородством.Венгры город разграбили, все, что могли сжечь, сожгли, а замок осаждать не стали. В этот же день они двинулись на другие города. Опять горели деревни, церкви и города Великой Польши и Мазовии. Тысячи домов пустили венгры на дым, безжалостно топтали брошенные пашни и сады. Крестьяне и бедные шляхтичи спасались от иноземного рабства в лесах.Множество польских девушек и юношей со связанными руками гнали венгры перед собой, и много возов с добычей ехало за их войсками.Людмилу спрятали немецкие купцы.В тот же день, как венгры ушли из города и поднятая ими по дороге пыль осела на растоптанные нивы, девушка стала ходить по городским стенам вместе с женами и матерями убитых воинов. Она надеялась отыскать Андрейшу… «Может быть, он ранен и лежит где-нибудь», — думала она. Но Андрейши нигде не было. Горожане давно похоронили всех убитых, а Людмила все еще искала своего жениха.Девушка оказалась в тяжелом положении — одна в чужой стране, без всякой поддержки. Она боялась даже думать о том, что будет с ней, и жила, словно во сне.Немецкие купцы стали собираться в Познань. Людовик Шлефендорф предложил девушке ехать с ними.— Будешь мне дочерью, — сказал он, — со мной тебя никто не обидит.Но Людмила и слышать не хотела. В доме мастера-колесника она сняла маленькую комнатку и решила ждать.Дни делались короче и холоднее. На юг большими стаями летели птицы. Часто шли дожди и шумели ветры.Оборванный и худой, неожиданно вернулся Стардо, взятый венграми в плен. На высокий лоб свисали поседевшие пряди волос. Ночью он зубами перегрыз пеньковые веревки на руках и убежал.Прошло две недели. Людмила твердо верила, что Андрейша жив. Она стала думать, что он в плену у венгров, и собиралась ехать просить Елизавету, королеву венгерскую, возвратить ей жениха.Как-то утром Стардо пошел в замок. Он сторговал у воротного стражника кольчугу, снятую с убитого. У могучего Стардо грудь была как у зубра, и трудно было ему найти доспехи по росту.Велика была радость верного Стардо, когда он узнал от стражника о раненом русском воине, лежащем в замке! С радостной вестью, забыв о кольчуге, Стардо побежал в город.И Людмила снова встретилась с Андрейшей.Девушке пришлось ухаживать за раненым. Дни и ночи она сидела на скамейке возле постели, не спуская с него глаз. Ласковые, нежные руки Людмилы лечили Андрейшу лучше всяких лекарств.До ее появления побратим шляхтич Ясек из Коровьего Брода заботился о раненом. Он привез хорошего лекаря, доставал разные снадобья.Ясек тоже принадлежал к роду наленчей. Хозяин замка приходился гербовым братом Ясеку. Сам Ясек хоть и был беден, но давно доказал свое шляхетское происхождение и был по праву равен другим гербовым братьям.Вчера он поехал к знатному рыцарю Сендивою Свидве, гербовому брату, и должен был с часу на час вернуться. Он хотел выпросить для Андрейши охрану до города Торуна. Мореход собирался возвращаться в Штральзунд, на свою лодью «Петр из Новгорода».Всю неделю дули морские октябрьские ветры. По небу ползли низкие, темные облака. Но сегодня ветер изменился, из облаков показалось солнце, и сразу потеплело.После ужина Людмила ушла рукодельничать на женскую половину, а Андрейша собирался спать. Он снял сапоги и ходил по чистым половикам в белых шерстяных носках.Вдруг в комнату ворвался Ясек, он только сошел с лошади.— Андрейша, меня посылают в Краков! Рыцарь Сендивоя Свидва поручил мне важное и тайное дело. Ох, Андрейша, какое интересное дело!— Ты мне расскажешь?Ясек задумался.— Вот что, побратим, — сказал он, — светлейший рыцарь разрешил и тебя взять в Краков. Если согласишься ехать со мной, я все расскажу тебе.— А Людмила?— Она может ехать вместе с нами. Это даже удобнее.— Но что за поручение, Ясек?— Очень важное и интересное, — повторил шляхтич. — Ты мне очень поможешь. Прошу тебя, согласись.Андрейша задумался: конечно, хотелось поскорее увидеть родных. Но ведь Людмила была с ним рядом, а на зиму глядя в Новгород на лодье не пройдешь. Он подумывал ехать сухопутьем, но зимняя дорога длинная и нудная.— Долго ты пробудешь в Кракове? — спросил он, все еще раздумывая.— Да уж не так мало. Но ведь твоя лодья все равно будет зимовать у ганзейцев. В Новгород морем не успеешь, скоро зима.Ясек говорил правду.— Ладно, Ясек, еду, — наконец сказал новгородец. — Раз ты просишь, отказать не могу.Ясек бросился обнимать побратима.— Теперь я скажу, зачем нас посылают в Краков.Он наклонился к уху Андрейши и сказал вполголоса:— Мы не хотим никакого короля, кроме поляка. Нам надоели иноземцы. Мы хотим Зимовита Мазовецкого. Наш молодой Семко встречает в Кракове королевну Ядвигу. Он потребовал у Сендивоя Свидвы два десятка преданных людей, готовых на все, и, если господу богу будет угодно, я стану начальником.— Что мы должны делать?— Все, что прикажет наш Семко.— Но чем я могу помочь тебе?— Я сказал светлейшему рыцарю Свидве про твою золотую цепь. Ты знатный литовский шляхтич, можно сказать — вельможный пан. Золотая княжеская цепь — большое отличие. Вот ты и будешь ее надевать, когда надо. А Людмила — твоя жена. Вас в Кракове никто пальцем не тронет, еще кланяться будут. А мне от этого помощь.— А Стардо?— И Стардо с нами.— Когда поедем, Ясек?— Завтра.— Ну что ж, ехать так ехать. Скажи мне, Ясек, давно хочу тебя спросить: почему вы, шляхтичи, хотите князя Мазовецкого поставить королем Польши?— М-м… почему? Поймешь ли ты, — призадумавшись, сказал Ясек. — У князя Мазовецкого в жилах течет кровь Пястов, древних польских королей, — это во-первых. А потом… в наших городах почти сплошь живут немцы. Если шляхтич станет жить в городе с немецкими законами, он потеряет все свои привилегии. Он станет не свободнее любого горожанина, какого-нибудь портного или горшечника. Зимовит считает нас, шляхтичей, выше мещанства и купечества, и навеки сделает шляхту неподсудной городскому суду. Ты понял, Андрейша? Шляхтича может судить только шляхетский суд.Андрейша вспомнил новгородские порядки. Для всех один суд — вече. В городе все равны. Он представил совет иванских купцов — решающую силу республики… Новгородские бояре — большая сила в Новгороде, но и на них была управа. А князья и вовсе не совали свой нос в городские дела. То, что он видел в Польше, совсем не было похоже на свое, новгородское. Но что делать? В каждой стране свои обычаи, и к ним надо относиться уважительно — так учили Андрейшу родители.— Кого у вас называют шляхтичем? — вздохнув, спросил он.— Того, кто носит оружие. А оружие может носить только тот, у кого есть собственная земля, полученная в наследство. У шляхтичей много вольностей, дарованных королями.— А ваши мужики? Какие у них права? — спросил Андрейша.— Какие у мужика могут быть права? — удивился Ясек. — Работает на пашне и платит подати. Он раб, а не вольный человек.Долго сидели друзья за беседой. Ясек много рассказывал о порядках, об их жизни в стране. О Великой и Малой Польше, о Мазовии…— Теперь за Галицкую Русь краковские паны воюют, — добавил Ясек, — земли у галичан много, побольше, чем у поляков.— Но ведь это русская земля! — удивился Андрейша. — Зачем полякам грабить своих братьев?— Об этом малопольские вельможные паны знают, — сказал Ясек, — нам, великопольской шляхте, от этой земли пользы мало.«Что за народ в Польше, бог его ведает, — думал Андрейша. — Позволил своим господам совсем оседлать себя… Ни о каких свободах и обычаях и разговору нет… рабы. А в бою храбры. Зато шляхтичи! Попробуй тронь его. У них про запас не одна привилегия». Глава тридцать девятая. «ПОРА ЗАКОЛОТЬ КАБАНОВ, ЖИРУЮЩИХ НА НАШИХ ХЛЕБАХ» Первую ночь конному отряду Ясека пришлось коротать у стен небольшого городишка. Время было тревожное, и горожане открыть ворота побоялись.Зато следующую ночь, на вторник после дня святого Франциска, Ясек решил провести в замке наленча Сендинежа из Леды, одного из самых богатых самовластных владельцев Великой Польши. Ясек доводился ему гербовым братом и рассчитывал на спокойный ночлег и хороший ужин.Прадед Сендинежа не пожалел денег на постройку замка. Он поставил его на высоком берегу реки, окружил крепкой каменной стеной с круглыми башнями по углам. По берегам реки темнели леса, тянувшиеся на многие версты.Напротив главных ворот возвышалась шестиугольная сторожевая башня с флагом пана Сендинежа на верхней площадке.Отряд Ясека подъехал к замку незадолго до захода солнца. Над воротами торчал шлем на шесте, поднятый в знак того, что хозяин дома. Трубач затрубил в боевой рог. Подъемный мост медленно опустился, гостеприимно раскрылись ворота, и конники въехали на обширный, мощенный булыжником двор.К шляхтичам подбежали слуги, помогли им спешиться и повели лошадей на конюшню.Крепостной двор представлял собой необычное зрелище: от главного входа в замок и до ворот лежали в два ряда волосатые туши диких кабанов; через каждые пять шагов из звериных туш торчал молодой дубок, недавно срубленный в лесу.По этому коридору пришлось идти шляхтичам.— Пан сегодня вернулся из лесу, — шепнул Андрейше один из слуг, заметив его удивленные взгляды, — пан хочет, чтобы все знали про удачную охоту.На ступеньках крыльца в дорогих доспехах показался сам хозяин, пан Сендинеж из Леды. Он был не молод, но и не очень стар. Упруго ступал сильными ногами и меч держал в руках крепко. На его золоченом шлеме стояла, подбоченясь, деревянная дева с распущенными волосами.Пан радушно приветствовал гостей и сказал, что велел запереть ворота и никуда не отпустит из замка целую неделю.Ясек благодарил и кланялся, он знал, что спорить с норовистым, своевластным паном ему, заградовому шляхтичу, бесполезно и опасно.Гостей поместили в удобных комнатах с мягкими постелями из медвежьих шкур. Людмилу и служанку Зосю отвели на половину хозяйки дома. Слуги помогли шляхтичам очиститься от дорожной грязи, умыться, переодеть белье и проводили к ужину. По совету Ясека, Андрейша надел на шею золотую цепь князя Витовта.По дороге в столовую длинные коридоры освещались факелами, торчавшими из настенных держаков, изображавших кабаньи головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46