Мисс Бентон, мой муж с удовольствием бы обменялся с вами розами, если у вас есть что-нибудь особенное. Вы должны непременно побывать у нас. Я была бы очень рада. Знаете сидеть взаперти вовсе не так романтично, как кажется.
Лилит засмеялась:
– Я бы с радостью посетила вас, леди Хаттон. И не только ради роз.
– Уильям, если захочешь напоить кого-то так, чтобы он свалился под стол, то имей в виду: не все пьянеют так быстро, как тебе может показаться, – поучал маркиз Дансбери.
Даже после полуночи посетители клуба «Уайтс» едва начинали расходиться. Прием у леди Хелфер был назначен именно на этот вечер, но на него не пригласили никого моложе семидесяти лет, а другие вечера и балы не заслуживали внимания. Однако большинство лордов предпочитали курить и играть карты в клубе, а не проводить вечер дома, в обществе жен. Заметив виконта Давенглена, Джек ухмыльнулся. Он был уверен, что леди Давенглен в этот вечер вовсе не оставалась одна, ибо Эрнест Лэндон несколько часов назад незаметно исчез, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.
– Но ведь именно вы все время наполняете этот проклятый бокал, – пробормотал Уильям.
– А ты продолжаешь осушать его, – с улыбкой ответил Джек.
К своему удивлению, маркиз обнаружил, что юноша ему нравится. Конечно, ему не хватало столичного лоска, но зато и не было предубежденности по отношению к окружающим – и уже одно это ставило его на несколько ступеней выше лондонского «света». Поглядывая на Уильяма, маркиз то и дело вспоминал о просьбе Лилит – та просила не губить ее брата. Черт побери, он все время вспоминал об этой просьбе – именно по этому и повел своих приятелей в «Уайтс», а не к Антонии. Однако нельзя сказать, что Уильям был хоть немного благодарен за однодневную отсрочку своей гибели.
– Дансбери, но вы же пьете столько, сколько и я, – возразил юноша.
Сидевший напротив Огден Прайс ухмыльнулся, а Джек поднял палец и проговорил:
– Это только кажется, что я пью столько же, сколько и ты.
– Ты что же, выливал вино? – нахмурился Прайса.
Джек пожал плечами:
– Между делом.
Приятель покачал головой:
– Будь я проклят… И как давно?
– Всякий раз, когда появляется такое желание. – В этот вечер Джеку требовалось сохранить ясность ума, что бы выведать у Уильяма, что собирается делать Лилит. На дегустации чая маркизу показалось, что она стала относиться к нему немного лучше. И если он не ошибся, то это был тот шанс, который ни в коем случае не следовало упускать.
– Но я ни разу не видел, чтобы вы выплеснули вино. – Уильям наклонился, чтобы рассмотреть рукав Джека.
– Признаюсь, я воспользовался цветочным горшком, что стоит позади тебя. Боюсь, утром у этого растения будет тяжелая голова. – Джек лениво потянулся. – И у меня тоже. Я ужасно устал.
– Но я проиграл двести фунтов! – с возмущением воскликнул Уильям, бросая на стол карты.
Джек внимательно посмотрел на него и спросил:
– А сколько же ты сегодня намеревался проиграть?
– Около половины этой суммы, – пробурчал Уильям. Он ударил кулаком по столу. – Я не думал, что ваша проклятая игра продлится целую ночь.
– Она длится уже годы, Уильям, – сказал Прайс. Он поднял свой бокал и, глядя на Джека, осушил его. – Никогда не выливаю вино, даже если оно разбавлено.
Тут у входа произошло какое-то движение, и Джек заметил Уэнфорда. Однако герцога тотчас же провели в соседний игорный зал. Очевидно, владельцы «Уайтса» не любили скандалов.
Дансбери усмехнулся и тоже поднял бокал. На сей раз он выпил до дна и тут же поморщился. Прайс был прав – вино определенно разбавили. Подозвав одного из слуг, маркиз приказал принести другую бутылку и добавил:
– Из моих личных запасов, пожалуйста.
Слуга поклонился и направился к кухне.
– Я все еще не могу поверить, что вы держите собственные запасы портвейна в каждом клубе города, – восхитился Уильям.
– И ты пьешь его с удовольствием, – с невозмутимым видом заметил маркиз.
– Как и я, – вставил Прайс. – Уильям, когда мы выпьем все вино Джека, пойдем со мной в Адмиралтейство.
Маркиз покачал головой:
– Нет-нет, Прайс, он уже проиграл двести фунтов. Оставь нам что-нибудь на завтрашнюю игру.
Уильяма это явно обрадовало, а Джек подумал о том, что с его помощью молодой мистер Бентон, вероятно, проигрывал не менее пятисот фунтов в неделю. Взглянув на него, маркиз проговорил:
– Уильям, я был бы тебе очень признателен, если бы ты последовал моему мудрому совету: никогда, я повторяю, ни когда не делай ставку выше, чем можешь себе позволить проиграть. Иначе станешь должником разных непорядочных людей. Таких, как я.
Молодой Бентон рассмеялся и сказал:
– Если послушать мою сестру, то вы самый страшный человек в Лондоне. Она говорит, что вы сам дьявол. И как раз сегодня сестра назвала вас… зловредным Денди–Джеком! Довольно остроумно, не правда ли?
Маркиз нахмурился и пробормотал:
– Как ты сказал? Как она назвала меня?
– Зловредным Денди-Джеком.
– Кажется, все еще дует северный ветер, – заметил Прайс, избегая встречаться взглядом с приятелем.
Джек пожал плечами и снова повернулся к Уильяму:
– Когда я в последний раз видел мисс Бентон, мне показалось, что у нее был довольно утомленный вид. Она очень занята в этот сезон, не так ли?
Уильям кивнул:
– Отец тоже так считает. Он сказал Лил, что утром ей не следует ехать на завтрак к Биллингтонам. Но, черт все побери, это не освобождает меня от такой обязанности. – Он ухватил Джека за рукав. – А вы там будете?
Маркиз снова нахмурился и проворчал:
– Меня никогда не привлекали завтраки.
Прайс усмехнулся:
– Я полагал, что только люди с дурной репутацией, с такой, как у Джека, не посещают знаменитые завтраки у Биллингтона.
– Именно поэтому я и приобрел дурную репутацию, – отозвался маркиз. Завтра утром Лилит Бентон будет дома совсем одна. Давно пора сделать следующий шаг.
– Дансбери! – раздался позади него скрипучий голос.
– О, ваша светлость… – протянул Джек, оборачиваясь.
На сей раз ему хотелось уйти из клуба, избежав скандала, если только сам герцог не захочет этого. Он заметил, что бриллиантовая булавка снова украшала галстук Уэнфорда, без сомнения, для того, чтобы весь свет видел, что герцог все исправил. В какой-то момент у Джека промелькнула мысль о Рэндольфе – о том, как он себя чувствует, лишившись фамильной драгоценности во второй раз.
– Просто захотелось сказать: что сделано, то и сделано, – пробормотал герцог, протягивая Джеку костлявую руку.
Это было слабое извинение и совершенно недостаточное для того, чтобы приглушить многолетнюю вражду между Фаради и Ремдейлами. Не спуская глаз со старика, Джек взял со стола только что принесенную слугой бутылку портвейна и вложил ее в протянутую руку герцога.
– Мое почтение, – сказал маркиз и вернулся к игре.
Его светлость в растерянности стоял у стола, явно раздумывая: стоит ли из-за этого пренебрежительного жеста поднимать шум?
– Что ж, очень хорошо, – пробормотал он наконец, отходя от стола.
– Как у тебя хватило наглости, Дансбери? – спросил Прайс, когда герцог вышел из комнаты.
– Это было чертовски хорошее вино, – с сожалением заметил Джек. – Полагаю, можно продолжать игру.
Глава 5
– Я действительно хотела бы поехать на этот завтрак, папа. – Лилит стояла, прислонившись к двери отцовской спальни, в то время как он заканчивал свой утренний туалет. Она уже оделась в надежде на то, что отец уступит и позволит ей поехать к Биллингтонам. Ей очень хотелось там побывать, так как герцог Биллингтон славился своими завтраками, которые устраивал только раз в году. Считалось, что все, кто достоин уважения, получали приглашение на завтрак.
Ей было ужасно интересно, сумеет ли маркиз Дансбери добиться приглашения. Однако она запретила себе думать об этом. Лилит не сомневалась в том, что маркиз еще не вернулся домой после своих ночных похождений, и если она что-то знала о завтраках у герцога Биллингтона, то одно: на них не приглашали людей дурного тона. Никогда. Если бы Уильям связался с Дансбери несколькими неделями раньше, он наверняка обнаружил бы, что его тоже исключили из числа приглашенных.
– Пойми, Лилит… – не оборачиваясь говорил виконт, которому камердинер в последний раз расправлял галстук. – Пойми, тебе не надо утомляться. Особенно потому, что сегодня бал у Рочмонтов. Мы с твоей тетей, а также Уильям, если он не заснет за столом, передадим твои извинения.
Лилит вздохнула и потрогала жемчужную сережку в правом ухе, чем-то мешавшую ей.
– Хорошо, папа, но… Ох, папа, я очень надеюсь, что вы поймете чувства, которые я испытываю к его светлости. Я просто не могу выйти замуж за такого… ужасного человека. Я уже говорила вчера, что буду счастлива выйти за любого другого, и я прошу…
– Глупости, – отмахнулся виконт. – Я уже слышал, что ты говорила вчера. Но имей в виду: Уэнфорд – весьма уважаемый человек, и союз наших семей сделает нашу репутацию безупречной. А ты, легкомысленная девица, вероятно, решила, что у него на голове слишком много седых волос и поэтому он тебе не подходит.
– Дело не в этом, папа.
– Неужели? После всех любезностей, которые нашептывали тебе едва ли не все холостые лорды, ты, конечно, сама сделала выбор – выбрала какого-нибудь красивого глупца. Кто он, Лилит? Третий сын барона?
Такое обвинение удивило ее, ибо никто, конечно же, не покорил ее сердце. Впрочем, она не стремилась найти любовь.
– У меня никого нет, папа. – Виконт по-прежнему смотрел на дочь с подозрением, и она положила руку ему на плечо. – Я не опозорю вас, поверьте.
Он отвернулся.
– Так, бывало, говорила твоя мать. Но увы, в ее зеленых глазах была только ложь.
– Но я не мама.
– Я не перестаю молиться, чтобы в тебе было больше от меня, чем от нее. К сожалению, Уильям уже начинает становиться таким же ветреным, как она.
Лилит вдруг подумала о том, что побег ее матери причинил боль не только отцу…
– Поверьте, папа, я сделаю все возможное, чтобы вы могли гордиться мною. Мною – и нашей семьей.
Он наклонился и коснулся губами ее лба.
– Я знаю, что сделаешь. И не беспокойся об Уэнфорде. Я уверен, все разрешится само собой.
Лилит улыбнулась. Обычно разговор о матери приводил отца в скверное расположение духа, но сейчас, к счастью, все обошлось.
– Спасибо, папа.
Уильям, еще не совсем протрезвевший после бурной ночи, был бы счастлив поменяться с сестрой местами, но было ясно, что отец не позволит ему остаться дома. Леди Юджиния, казалось, тоже не очень была довольна, что Лилит остается дома. Но когда виконт заявил, что его дочь нуждается в отдыхе, споры прекратились, и Бевинс тут же выпустил их через парадную дверь.
После их отъезда Лилит немного побродила по дому, наслаждаясь тишиной, ибо по средам большинство слуг отпускали заниматься личными делами. Она вышла в сад, чтобы срезать несколько роз «Лорд Пензанс» для букета. Когда она в холле ставила цветы в вазу, кто-то постучал во входную дверь.
Для визитов было еще слишком рано, и она нахмурилась, когда появился Бевинс и открыл дверь. Герцог Уэнфорд, даже не извинившись, оттолкнул дворецкого. Лилит чуть не выругалась и повернулась, чтобы сбежать, но он тотчас же заметил се.
– Лилит, – прохрипел он, подходя к ней и беря ее руку для поцелуя.
Это было самым ярким проявлением внимания к ней, когда-либо оказанного ей, и то, что подразумевалось под этим поступком, было страшнее всего.
– Ваша светлость! – воскликнула она, изобразив улыбку и поспешно отдергивая руку.
Он все еще был в вечернем костюме и с бриллиантовой булавкой в смятом галстуке, болтавшемся на морщинистой шее. Вероятно, или он, или Рэндольф Ремдейл заплатили Дансбери деньги, которые он так бесцеремонно требовал.
– Мне надо поговорить с вами, – сказал герцог и качнулся, пытаясь схватить ее руку, Его обычно бледное лицо покраснело и казалось липким от пота, и Лилит поняла, что он пьян.
Да, он был очень пьян, и Лилит не знала, о чем говорить с ним. Немного помедлив, она проговорила:
– Да-да, конечно, ваша светлость. Только… видите ли, я не принимаю сегодня. – И к тому же для визитов было слишком рано – если он приехал с предложением, как боялась, то такой ранний визит нельзя было извинить.
– Это не развлечение, – возразил герцог. Он снова протянул к ней руку. – Это деловой визит.
Лилит отступила в сторону.
– Позвольте, я позову горничную. – Она указала герцогу на малую гостиную, но, оглянувшись, обнаружила, что он идет за ней по пятам. – Не соизволит ли ваша светлость подождать?
– Подождать? Но ваш отец – у Биллингтона.
Лилит подошла к лестнице и позвала Эмили. Однако никто не откликнулся.
– Я уверена, что они скоро вернуться, – сказала девушка.
– Сомневаюсь, – проворчал Уэнфорд. – Завтраки у Биллингтона великолепны.
– Так не желаете ли перекусить? – осведомилась Лилит.
– Желудок сегодня… не совсем в порядке. – Герцог опять схватил ее за руку. – Кроме того, я предпочел бы угоститься вами. – Он привлек ее к себе. – Маленькое предбрачное блаженство.
Она не успела что-либо понять, как он запечатлел на ее гу6ах поцелуй – грубый, зловонный, отвратительный. От герцога пахло вином и опием.
– Ваша светлость!.. – Лилит вырвалась и бросилась в библиотеку.
В доме не было даже признаков присутствия миссис Уинпоул, экономки, или любой другой женщины. Лилит была совсем одна. Осмотревшись, она перешла из библиотеки в гостиную. Однако Уэнфорд от нее не отставал.
– Мисс Бентон, вы знаете, все мои покойные жены умерли, не оставив потомства… Так вот, прекрасная женщина такой хорошей породы, как вы, должна подарить мне замечательного наследника.
Лилит почувствовала, что ее вот-вот стошнит. Быть замужем за этим человеком, позволять ему целовать ее, когда он того пожелает, и делить с ним постель…
– Ваша светлость, я думаю, сначала вы должны еще раз поговорить с моим отцом, – пробормотала Лилит; ей не хотелось раздражать герцога, поэтому она старалась держать себя в руках.
– Не указывайте, что я должен делать, моя милая, – проворчал старик – Я знаю, кое-что еще надо уладить. И я поговорю с архиепископом Кентерберийским, чтобы получить специальное разрешение на брак. Нет смысла откладывать венчание, когда для этого нет особых причин.
Лилит тяжко вздохнула:
– Да, это прекрасно, но…
– Я должен принимать во внимание интересы Англии, – заявил герцог. – Если бы я почил, не оставив наследников, вы даже не представляете, в какой хаос это ввергло бы всю страну! Некому унаследовать мой титул. Я содрогаюсь, когда думаю об этом.
Лилит тоже содрогнулась, но совсем по иной причине.
Тут герцог попытался обнять ее, но Лилит удалось вырваться. «О Господи, – подумала она, – даже маркиз Дансбери – более искусный соблазнитель, чем Уэнфорд. Гораздо более искусный…»
– А как же ваш племянник? – пролепетала Лилит.
_ Рэндольф?! – прорычал герцог. – Этот игрок, это слабоумное ничтожество?! Никогда! – Уэнфорд перевел дыхание и пробормотал: – Принесите мне, милая, чашку чаю. – Опустившись на кушетку, добавил: – Покажите, черт побери, что вы хорошо воспитаны. Принесите же…
_ Да, конечно, ваша светлость, – кивнула Лилит. Теперь у нее наконец-то появилась возможность сбежать. И если он думает, что она вернется, то он просто глупец.
Лилит повернулась к двери, но герцог вдруг схватил ее за руку.
– Только сначала, дорогая, мы должны поближе познакомиться.
– Но, ваша светлость…
Не удержавшись на ногах, Лилит упала на кушетку рядом с Уэнфордом. Он тут же взял ее за подбородок, и она почувствовала на губах его омерзительный поцелуй. Другой рукой он разорвал лиф на ее груди.
– Сейчас же отпустите меня! – закричала Лилит, пытаясь подняться.
Но герцог, схватив ее за волосы, привлек к себе и проворчал:
– Какая ты упрямая, черт побери! – Он принялся ощупывать ее грудь сквозь тонкую сорочку.
– Сейчас же отпустите меня, или я еще громче закричу! – Лилит попыталась высвободиться и толкнула Уэнфорда в плечо. Она знала, что если позовет Бевинса, то будет ужасный скандал, а если не позовет… Поведение Уэнфорда почти не оставляло сомнений в его намерениях.
– Что ж, кричи, малышка, – проворчал герцог. – Кричи, и тогда…
Внезапно герцог громко застонал и схватился за живот.
Когда же он выпрямился, лицо его было бледно-серым – как у покойника. Тут он вдруг ухватился за ее плечо, а затем захрипел и повалился на кушетку. Падая, он придавил Лилит всей своей тяжестью.
Лилит в отчаянии закричала:
– Немедленно встаньте с меня! – Она не сразу поняла, что произошло. – Отпустите же! – Он не шевелился. – Ваша светлость… – Герцог молчал. – Ваша светлость, встаньте, пожалуйста…
Уэнфорд по-прежнему молчал. Собравшись с духом, Лилит схватила герцога за волосы и, приподняв его голову, заглянула ему в глаза. Глаза Уэнфорда остекленели, рот был полуоткрыт, и в уголках губ появилась слюна.
Лилит попыталась ухватиться за спинку кушетки и выбраться из-под Уэнфорда, но он был намного тяжелее ее, и у нее ничего не получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30