Ты можешь оказаться под судом, и тогда все равно всплывут истинные обстоятельства этого дела.
Маркиз снова покачал головой:
– Нет, я не допущу, чтобы она прошла через это.
– В таком случае ты предпочтешь, чтобы принц завладел Дансбери, а тебя отправил в кандалах в Австралию? Ведь принц давно жаждет заполучить твое поместье, как тебе известно. Оно ближе к Лондону, чем Брайтон, и его дешевле превратить в так называемый дворец наслаждений.
– Я знаю об этом. И я предпочитаю потерять Дансбери, чем нарушить слово, данное мисс Бентон. – Как ни странно, но это было правдой. Он бы скорее умер, чем причинил неприятности Лилит.
Впервые на лице Ричарда промелькнула улыбка.
– Понимаю. И как же глубоко ты увяз?
Джек в смущении пожал плечами. Любовь была столь новым для него чувством, что ему не хотелось с кем-либо говорить о нем.
– Достаточно глубоко, полагаю.
– Значит, я должен Элисон еще десять фунтов. Она сказала, что ты с ума сходишь по мисс Бентон, а я не верил.
– Я не схожу с ума, – с раздражением заявил Джек. – Но если ты не против, то давай лучше обсудим, как мне выйти из этого положения.
Ричард откашлялся и пробормотал:
– Она знает о… твоем прошлом?
– Она знает, что я убил женщину.
– Черт бы тебя побрал, Дансбери! – возмутился Ричард. – Я все пытаюсь поймать тебя, а ты ускользаешь. Последний раз спрашиваю. Ты расскажешь мне, что произошло в ту ночь?
Маркиз пристально посмотрел на Ричарда:
– Возможно, расскажу. Но только после того, как мы что-нибудь придумаем.
Барон развел руками:
– По-моему, все очень просто. Заставь Дольфа сознаться, что он убил дядю, чтобы получить наследство. Если не получится, то не думаю, что у тебя есть шанс.
Джек вздохнул:
– Что ж, спасибо за совет. До свидания. – Он хотел протянуть Ричарду руку, но не был уверен, что тот пожмет ее.
Джек уже шагнул к калитке, но барон окликнул его:
– Джек!..
Он обернулся.
– Ричард, почему ты сегодня решил поговорить со мной?
Тот пожал плечами:
– Понятия не имею. Возможно, потому, что на дне рождения Би я увидел тебя с мисс Бентон. Мне тогда показалось, что ты изменился… изменился в лучшую сторону.
Джек молча кивнул и подошел к калитке. Потом вдруг остановился и пристально посмотрел на Ричарда. Маркизу очень не хотелось в этом признаваться, но временами ему не хватало дружеского общения. Вернувшись к барону, он вполголоса проговорил:
– Знаешь, в тот день… во Франции… Я тогда сломал дверь в гостинице, чтобы захватить Женевьеву, а она пришла в бешенство. Она закричала и, схватив нож, бросилась на меня. Я пытался оттолкнуть ее, пытался отобрать нож, но она не переставала кричать. Она подняла ужасный шум, и я боялся, что солдаты вот-вот ворвутся…
– Значит, ты заколол ее.
Маркиз кивнул:
– Они чуть не повесили меня, когда она в первый раз предала нас. Пойми, я не мог рисковать…
– Почему ты мне не сказал, что это была не просто месть?
– Ты не желал меня слушать. Разве не так?
Ричард медлил с ответом.
– Что ж, вероятно, ты прав. Но это было ужасное зрелище. Комната, залитая кровью…
– И ты назвал меня «проклятым убийцей», насколько я помню, – перебил Джек. – Ты назвал меня так, хотя был моим другом, Ричард. Я же был слишком оскорблен тем, что ты поверил, будто я мог совершить такое из мести. А потом, позднее… Думаю, я был слишком горд, потому и молчал.
– Но, Джек…
– Вероятно, ты был прав, Ричард. Вероятно, я не должен был убивать ее, мне следовало найти какой-то другой выход.
Маркиз резко развернулся и снова направился к калитке. Ричард молча смотрел ему вслед.
После разговора с Ричардом Джек направился на Бонд-стрит. Именно там, в одной из ювелирных лавок он обнаружил Уильяма.
– Рад тебя видеть. – Он хлопнул своего юного приятеля по спине.
На сей раз Уильям явно не обрадовался встрече с маркизом.
– Джек, что привело вас сюда? – Юноша поспешно опустил бриллиантовое колье в бархатный мешочек, служивший футляром. Отложив мешочек на прилавок, пробормотал:
– Меня больше не должны видеть в вашем обществе. Сегодня утром отец не меньше двадцати минут произносил проповедь о том, что мы с Лил должны избегать маркиза Дансбери. А ведь у бедняжки Лилит и так хватает неприятностей…
Джек криво усмехнулся:
– Видишь ли, меня привела сюда забота о тебе, мой дорогой друг. Боюсь, я совсем забросил тебя. Сегодняшний вечер мы могли бы провести вместе.
Уильям в смущении потупился:
– Сегодня вечером я занят, Джек.
Джек обнял юношу за плечи и повел к дверям, подальше от любопытных.
– Уильям, могу я спросить тебя кое о чем?
– Я сейчас очень занят. Может быть, мы могли бы…
– Скажи, у тебя не было женщин, кроме Антонии? – перебил Джек.
– Почему же не было? – оскорбился Уильям. – Конечно, у меня не так много побед, как у вас, но… Черт возьми, какое вам до этого дело?
– Интимные отношения влияют на сердца тех, кто еще неопытен в таких делах, – как бы между прочим заметил Джек. – Я знал нескольких юных глупцов, которые принимали похоть за любовь и делали предложение первой же девице, с которой переспали. Я просто хотел убедиться, что ты понимаешь, как себя вести.
Уильям нахмурился и проворчал:
– Я знаю, чего вы добиваетесь, Дансбери. Не такой уж я идиот.
Джек рассмеялся и сказал:
– Вот что, Уильям, если ты хочешь остаться моим другом, тебе не следует продолжать в том же духе.
Юноша судорожно сглотнул.
– Поймите, Джек, я люблю Антонию и собираюсь сделать ей предложение. А вам это не нравится, верно?
Джек кивнул:
– Да, не нравится. Но я не говорю, что ты не должен делать предложение. Я только говорю, что ты должен убедиться, что знаешь ее истинное лицо, а не то хорошенькое накрашенное личико, которое она показывает тебе. Скажи, вы с ней когда-нибудь спорили? О чем-нибудь спорили?
– Нет, конечно, – ответил Уильям. – Мы всегда во всем соглашаемся. Вот поэтому-то мы так подходим друг другу.
– А ты когда-нибудь встречал людей, которые хорошо бы знали друг друга и не спорили? – Джеку тотчас же вспомнились его стычки с Лилит, И он подавил улыбку. – Ты знал таких людей?
– Да, конечно…
– Так вот, Уильям, ставлю тысячу фунтов, что ты не сможешь заставить ее не согласиться с тобой. Она всегда и во всем будет с тобой соглашаться.
– И что это докажет? Джек пожал плечами:
– Ничего особенного. Но ты получишь прекрасный свадебный подарок, если выиграешь пари.
– Я могу солгать и сказать, что мы ссорились.
Маркиз усмехнулся:
– Не скажешь. Вы с сестрой одной крови. Ты не солжешь.
Уильям скорчил гримасу. Затем взглянул на мешочек с бриллиантами, все еще лежавший на прилавке, и с самоуверенным видом заявил:
– Когда я выиграю пари, вы купите мне это колье, чтобы я мог подарить его Антонии. Согласны?
– Согласен. Но если выиграю я, тебе придется призадуматься над моими словами. А после этого поступай, как тебе заблагорассудится.
Они пожали друг другу руки, и маркиз вышел на улицу.
Вскочив в седло, он повернул Бенедика в сторону дома. Вечером Лилит будет у Мистнеров, и, к счастью, они прислали ему приглашение. Прежде чем что-то предпринять против Дольфа, он хотел получить ее разрешение. А если она действительно решила выйти за этого шута, то он… Вероятно, он скроется в Испании или в Америке, а затем его убьют на дуэли, если только он не сумеет похитить Лилит и сбежать с ней. Джек усмехнулся. Видит Бог, он становится слабоумным.
Поскольку ей запретили видеться с ним, ему придется сегодня быть предельно осторожным – ставки в игре значительно поднялись, и теперь эта игра стала самой важной в его жизни.
Очевидно, молитвы Лилит были услышаны. Вопреки уверенности тети Юджинии в том, что его светлость вместе с ними появится у Мистнеров, герцог Уэнфорд прислал свои извинения, объяснив, что ему необходимо срочно встретиться со своими поверенными. Это выглядело слишком подозрительно, и Лилит по дороге на бал не переставала беспокоиться, что Дольф затевает что-то против Джека. После прошлой ночи неприятности Джека волновали ее не меньше, чем собственные беды.
Она чуть не споткнулась о ногу Лайонела Хенрика, когда, танцуя с ним вальс, увидела Дансбери. Он стоял в дверях, беседуя с Огденом Прайсом. Все остальные гости демонстративно отошли от него, но маркиз, казалось, этого не замечал. Взглянув на нее, он едва заметно улыбнулся и продолжил беседу.
Ему не следовало появляться здесь. Лилит очень встревожилась, узнав о том, что в найденной в кабинете Уэнфорда бутылке обнаружили яд. Разумеется, маркиз тоже об этом узнал, но все же он осмелился здесь появиться. Но почему Джек приехал сюда? Что собирается предпринять?
– Лилит… – Лайонел посмотрел на нее, и она в смущении потупилась. – Лилит, я очень надеюсь, что вы не забудете меня, когда станете рассылать приглашения на свадьбу. Я думаю, мы остались друзьями.
Конечно, граф не хотел бы пропустить такое событие.
– О, мне бы и в голову не пришло не пригласить вас, – с улыбкой ответила Лилит.
Граф просиял:
– Рад это слышать.
Когда вальс закончился, Пен схватила подругу за руку и прошептала:
– Я думаю, маркиз неравнодушен к тебе. Иначе он никогда бы здесь не появился.
– Возможно, он просто очень упрям, – пробормотала Лилит, она очень надеялась, что подруга права.
– О, это так романтично, – продолжала Пенелопа. – Он совсем как Ромео, который осмелился явиться в дом своих врагов, чтобы увидеть Джульетту.
– Но маркиз Дансбери вовсе не Ромео, – с улыбкой заметила Лилит. Она повернула голову и увидела, что Джек снова посмотрел на нее. При этом он незаметно кивнул в сторону дальних комнат, по крайней мере, ей так показалось. – Да, маркиз вовсе не Ромео…
– Лил, ты все портишь, – сказала Пен. Она покосилась на маркиза. – По-моему, он пытается привлечь твое внимание, – добавила она, понизив голос.
– Ты так думаешь? – спросила Лилит. – Но я не знаю, чего он хочет. Я же не могу с ним танцевать.
Пен пристально взглянула на подругу:
– Лил, я узнаю, чего он хочет.
– Пен, но как же…
Но Пенелопа уже открыто улыбалась маркизу Дансбери. Кивнув Лилит, она отошла к столу и взяла у слуги стакан пунша.
Джек тотчас же все понял. Извинившись перед Прайсом, он направился к столу с закусками. Лилит наконец-то сообразила, что не сводит глаз с Дансбери. Отвернувшись, она принялась рассматривать какое-то растение в горшке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Пен снова подошла к ней. Подруга раскраснелась, и ее красивые карие глаза горели от возбуждения.
– Лил, лорд Дансбери думает, что тебе, возможно, захочется посмотреть портрет лорда Мистнера работы Томаса Лоуренса. Портрет висит над камином в гостиной. – Пен подавила смешок. – И он полагает, что лучше всего, если тебе этого захочется через полчаса после полуночи.
Лилит взглянула на ближайшие часы. Они показывали четверть первого. Мысль о том, что она будет говорить с Джеком, ужасно взволновала ее. Разумеется, она не должна была говорить с ним. Ей следовало забыть его, следовало смириться с тем, что она станет женой герцога. Браки по договоренности заключались постоянно, так что в этом не было ничего особенного.
Лилит посмотрела на подругу и с улыбкой прошептала:
– Спасибо, Пен.
В двадцать восемь минут после полуночи она подошла к леди Мистнер.
– Миледи, – Лилит улыбнулась, – я слышала, что Томас Лоуренс написал портрет вашего мужа. Я большая поклонница мистера Лоуренса, и я подумала… Миледи, нельзя ли мне посмотреть этот портрет?
Леди Мистнер окинула взглядом заполненный гостями бальный зал и тоже улыбнулась:
– Моя дорогая мисс Бентон, я буду рада показать вам портрет. Это действительно замечательная работа.
Лилит постаралась скрыть свое разочарование.
– О, миледи, я не хотела причинять вам беспокойство. Я могу и сама посмотреть портрет.
Хозяйка покачала головой:
– Нет-нет, не хочу и слышать об этом. Сюда, моя дорогая… Леди Мистнер вошла в коридор, и Лилит, тяжко вздохнув, поспешила за ней.
– Уверяю вас, миледи, я не хочу лишать остальных гостей вашего общества.
Леди Мистнер рассмеялась и проговорила:
– Не беспокойтесь, дорогая. – Она распахнула ближайшую дверь. – Сейчас вы убедитесь, что этот портрет – одна из прекраснейших работ мистера Лоуренса.
Лилит окинула взглядом комнату, однако маркиза Дансбери в ней не было. Повернувшись к портрету; висевшему над камином, она, изображая восхищение, воскликнула:
– О, действительно великолепно! – Лилит незаметно заглянула за спинку дивана, но Джека и там не было. – Да, миледи, я думаю, вы правы. Этот портрет – замечательное произведение искусства.
Леди Мистнер просияла:
– Я так и говорила Малькольму. Сказала, что портрет стоит времени, потраченного на позирование.
– Да, конечно, стоит, – согласилась Лилит. – Лоуренс уловил истинную сущность лорда Мистнера, как мне кажется.
– Леди Мистнер?.. – На пороге появилась Пенелопа, бросившая быстрый взгляд на Лилит. – Миледи, прошу прощения, но не желаете ли вы, чтобы музыканты сейчас сделали перерыв?
– Нет! – воскликнула хозяйка. – Не раньше второго вальса! – Она вопросительно посмотрела на Лилит.
– Идите, пожалуйста, миледи. Я приду через минуту.
– О, спасибо, дорогая. – Шурша юбками, леди Мистнер поспешила к двери. Пен подмигнула Лилит и, закрыв за собой дверь, последовала за хозяйкой.
– О Господи! – пробормотала Лилит, опускаясь на диван.
– Значит, уловил истинную сущность? – раздался знакомый голос. Лилит повернулась и увидела Джека. Он забрался в полуоткрытое окно, закрыл его и спрыгнул на пол. – Истинная сущность Мистнера обладает огромным животом и бульдожьими челюстями.
– Ты был… снаружи? – Лилит поднялась с дивана.
– Могу уточнить. На третьем этаже. – Джек усмехнулся и приблизился к ней. – Слава Богу, что не было дождя. – Пристальный взгляд его темных глаз был не менее осязаем, чем воспоминания о его ночных объятиях. – Какого черта она тут делала вместе с тобой?
– Я попросила у нее разрешения посмотреть портрет. Я не ожидала, что она пойдет со мной.
Джек широко улыбнулся:
– Я не думал, что тебе придется просить разрешения, чтобы прийти сюда. Ты прекрасно воспитана. Если бы ты не закричала перед самой дверью, мы могли бы оказаться в очень неловком положении.
– Я не кричала. – О Господи, она была так рада видеть его и говорить с ним! Казалось, они не виделись целую вечность, а не один день.
– К счастью, все обошлось, Лил. – Он провел ладонью по ее щеке, и она тотчас же почувствовала, что ее снова влечет к нему.
– Джек, не надо…
Он пожал плечами и отступил на шаг.
– Но ты ведь пришла сюда…
– Да, но я… я виновата в том, что у тебя неприятности.
Лилит потупилась.
– Я сам во всем виноват, – проворчал Джек. – Так было всегда. И теперь из-за моей глупости ты помолвлена с Уэнфордом.
– Это не зависело от тебя. Отец все равно продал бы меня за герцогский титул. – Лилит посмотрела ему в глаза и увидела в них отчаяние и тревогу.
– Мы оба в тисках, Лил, – прошептал маркиз. – Пожалуйста, ответь на один вопрос, хорошо?
Она кивнула:
– Попытаюсь. Только скорее. Если нас здесь застанут…
– Я не допущу этого. – Он ласково улыбнулся ей. – Я же обещал, что никогда больше не причиню тебе боль. – Она покраснела, вспомнив, в какой момент Джек произнес эти слова, а он снова прикоснулся к ее щеке. – Скажи, если появится возможность избежать брака с Дольфом, ты ею воспользуешься?
Лилит чувствовала, что он уйдет, если она скажет, что намерена выйти замуж за герцога. Но сейчас перед ней был настоящий Джек Фаради, тот, который обнимал ее ночью, тот, который не желал отдавать ее Дольфу.
Лилит со вздохом проговорила:
– Но ведь нет способа избежать этого брака…
– Послушай, Лил…
– Но если бы это было возможно, то я бы за него не вышла.
Он внезапно улыбнулся.
– Если бы удалось доказать, что Дольф – убийца, твой отец иначе взглянул бы на ситуацию, не так ли?
– Джек, если ты можешь спасти свое доброе имя, ради всего святого, сделай это. Я не допущу, чтобы тебя повесили, если можно доказать, что Дольф действительно убил…
Маркиз покачал головой:
– Не перебивай меня, Лил. У меня имеются подозрения и догадки, но нет доказательств, и я, вероятно, переживу это, даже если мне придется провести год или два в Шотландии или в Италии, пока все не забудется. Хотя бы раз подумай о себе. Чего ты хочешь, Лил?
– Хотя бы раз?.. – пробормотала она и нервно рассмеялась. – Джек, я думаю только о себе, и я…
– Помолчи, Лилит. За последние шесть лет ты лишь один-единственный раз поступила эгоистично – когда разделила со мной постель. Видит Бог, желание быть счастливой – это не преступление! А теперь ответь на мой вопрос. Ты хочешь, чтобы я начал судебное дело против Дольфа Ремдейла?
Она на мгновение закрыла глаза. Потом, взглянув на Джека, прошептала:
– Да, я хочу этого.
Он осторожно привлек ее к себе и вполголоса проговорил:
– Лил, и еще один вопрос. Скажи, если бы я был, скажем, Галаадом, я мог бы претендовать на твою руку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Маркиз снова покачал головой:
– Нет, я не допущу, чтобы она прошла через это.
– В таком случае ты предпочтешь, чтобы принц завладел Дансбери, а тебя отправил в кандалах в Австралию? Ведь принц давно жаждет заполучить твое поместье, как тебе известно. Оно ближе к Лондону, чем Брайтон, и его дешевле превратить в так называемый дворец наслаждений.
– Я знаю об этом. И я предпочитаю потерять Дансбери, чем нарушить слово, данное мисс Бентон. – Как ни странно, но это было правдой. Он бы скорее умер, чем причинил неприятности Лилит.
Впервые на лице Ричарда промелькнула улыбка.
– Понимаю. И как же глубоко ты увяз?
Джек в смущении пожал плечами. Любовь была столь новым для него чувством, что ему не хотелось с кем-либо говорить о нем.
– Достаточно глубоко, полагаю.
– Значит, я должен Элисон еще десять фунтов. Она сказала, что ты с ума сходишь по мисс Бентон, а я не верил.
– Я не схожу с ума, – с раздражением заявил Джек. – Но если ты не против, то давай лучше обсудим, как мне выйти из этого положения.
Ричард откашлялся и пробормотал:
– Она знает о… твоем прошлом?
– Она знает, что я убил женщину.
– Черт бы тебя побрал, Дансбери! – возмутился Ричард. – Я все пытаюсь поймать тебя, а ты ускользаешь. Последний раз спрашиваю. Ты расскажешь мне, что произошло в ту ночь?
Маркиз пристально посмотрел на Ричарда:
– Возможно, расскажу. Но только после того, как мы что-нибудь придумаем.
Барон развел руками:
– По-моему, все очень просто. Заставь Дольфа сознаться, что он убил дядю, чтобы получить наследство. Если не получится, то не думаю, что у тебя есть шанс.
Джек вздохнул:
– Что ж, спасибо за совет. До свидания. – Он хотел протянуть Ричарду руку, но не был уверен, что тот пожмет ее.
Джек уже шагнул к калитке, но барон окликнул его:
– Джек!..
Он обернулся.
– Ричард, почему ты сегодня решил поговорить со мной?
Тот пожал плечами:
– Понятия не имею. Возможно, потому, что на дне рождения Би я увидел тебя с мисс Бентон. Мне тогда показалось, что ты изменился… изменился в лучшую сторону.
Джек молча кивнул и подошел к калитке. Потом вдруг остановился и пристально посмотрел на Ричарда. Маркизу очень не хотелось в этом признаваться, но временами ему не хватало дружеского общения. Вернувшись к барону, он вполголоса проговорил:
– Знаешь, в тот день… во Франции… Я тогда сломал дверь в гостинице, чтобы захватить Женевьеву, а она пришла в бешенство. Она закричала и, схватив нож, бросилась на меня. Я пытался оттолкнуть ее, пытался отобрать нож, но она не переставала кричать. Она подняла ужасный шум, и я боялся, что солдаты вот-вот ворвутся…
– Значит, ты заколол ее.
Маркиз кивнул:
– Они чуть не повесили меня, когда она в первый раз предала нас. Пойми, я не мог рисковать…
– Почему ты мне не сказал, что это была не просто месть?
– Ты не желал меня слушать. Разве не так?
Ричард медлил с ответом.
– Что ж, вероятно, ты прав. Но это было ужасное зрелище. Комната, залитая кровью…
– И ты назвал меня «проклятым убийцей», насколько я помню, – перебил Джек. – Ты назвал меня так, хотя был моим другом, Ричард. Я же был слишком оскорблен тем, что ты поверил, будто я мог совершить такое из мести. А потом, позднее… Думаю, я был слишком горд, потому и молчал.
– Но, Джек…
– Вероятно, ты был прав, Ричард. Вероятно, я не должен был убивать ее, мне следовало найти какой-то другой выход.
Маркиз резко развернулся и снова направился к калитке. Ричард молча смотрел ему вслед.
После разговора с Ричардом Джек направился на Бонд-стрит. Именно там, в одной из ювелирных лавок он обнаружил Уильяма.
– Рад тебя видеть. – Он хлопнул своего юного приятеля по спине.
На сей раз Уильям явно не обрадовался встрече с маркизом.
– Джек, что привело вас сюда? – Юноша поспешно опустил бриллиантовое колье в бархатный мешочек, служивший футляром. Отложив мешочек на прилавок, пробормотал:
– Меня больше не должны видеть в вашем обществе. Сегодня утром отец не меньше двадцати минут произносил проповедь о том, что мы с Лил должны избегать маркиза Дансбери. А ведь у бедняжки Лилит и так хватает неприятностей…
Джек криво усмехнулся:
– Видишь ли, меня привела сюда забота о тебе, мой дорогой друг. Боюсь, я совсем забросил тебя. Сегодняшний вечер мы могли бы провести вместе.
Уильям в смущении потупился:
– Сегодня вечером я занят, Джек.
Джек обнял юношу за плечи и повел к дверям, подальше от любопытных.
– Уильям, могу я спросить тебя кое о чем?
– Я сейчас очень занят. Может быть, мы могли бы…
– Скажи, у тебя не было женщин, кроме Антонии? – перебил Джек.
– Почему же не было? – оскорбился Уильям. – Конечно, у меня не так много побед, как у вас, но… Черт возьми, какое вам до этого дело?
– Интимные отношения влияют на сердца тех, кто еще неопытен в таких делах, – как бы между прочим заметил Джек. – Я знал нескольких юных глупцов, которые принимали похоть за любовь и делали предложение первой же девице, с которой переспали. Я просто хотел убедиться, что ты понимаешь, как себя вести.
Уильям нахмурился и проворчал:
– Я знаю, чего вы добиваетесь, Дансбери. Не такой уж я идиот.
Джек рассмеялся и сказал:
– Вот что, Уильям, если ты хочешь остаться моим другом, тебе не следует продолжать в том же духе.
Юноша судорожно сглотнул.
– Поймите, Джек, я люблю Антонию и собираюсь сделать ей предложение. А вам это не нравится, верно?
Джек кивнул:
– Да, не нравится. Но я не говорю, что ты не должен делать предложение. Я только говорю, что ты должен убедиться, что знаешь ее истинное лицо, а не то хорошенькое накрашенное личико, которое она показывает тебе. Скажи, вы с ней когда-нибудь спорили? О чем-нибудь спорили?
– Нет, конечно, – ответил Уильям. – Мы всегда во всем соглашаемся. Вот поэтому-то мы так подходим друг другу.
– А ты когда-нибудь встречал людей, которые хорошо бы знали друг друга и не спорили? – Джеку тотчас же вспомнились его стычки с Лилит, И он подавил улыбку. – Ты знал таких людей?
– Да, конечно…
– Так вот, Уильям, ставлю тысячу фунтов, что ты не сможешь заставить ее не согласиться с тобой. Она всегда и во всем будет с тобой соглашаться.
– И что это докажет? Джек пожал плечами:
– Ничего особенного. Но ты получишь прекрасный свадебный подарок, если выиграешь пари.
– Я могу солгать и сказать, что мы ссорились.
Маркиз усмехнулся:
– Не скажешь. Вы с сестрой одной крови. Ты не солжешь.
Уильям скорчил гримасу. Затем взглянул на мешочек с бриллиантами, все еще лежавший на прилавке, и с самоуверенным видом заявил:
– Когда я выиграю пари, вы купите мне это колье, чтобы я мог подарить его Антонии. Согласны?
– Согласен. Но если выиграю я, тебе придется призадуматься над моими словами. А после этого поступай, как тебе заблагорассудится.
Они пожали друг другу руки, и маркиз вышел на улицу.
Вскочив в седло, он повернул Бенедика в сторону дома. Вечером Лилит будет у Мистнеров, и, к счастью, они прислали ему приглашение. Прежде чем что-то предпринять против Дольфа, он хотел получить ее разрешение. А если она действительно решила выйти за этого шута, то он… Вероятно, он скроется в Испании или в Америке, а затем его убьют на дуэли, если только он не сумеет похитить Лилит и сбежать с ней. Джек усмехнулся. Видит Бог, он становится слабоумным.
Поскольку ей запретили видеться с ним, ему придется сегодня быть предельно осторожным – ставки в игре значительно поднялись, и теперь эта игра стала самой важной в его жизни.
Очевидно, молитвы Лилит были услышаны. Вопреки уверенности тети Юджинии в том, что его светлость вместе с ними появится у Мистнеров, герцог Уэнфорд прислал свои извинения, объяснив, что ему необходимо срочно встретиться со своими поверенными. Это выглядело слишком подозрительно, и Лилит по дороге на бал не переставала беспокоиться, что Дольф затевает что-то против Джека. После прошлой ночи неприятности Джека волновали ее не меньше, чем собственные беды.
Она чуть не споткнулась о ногу Лайонела Хенрика, когда, танцуя с ним вальс, увидела Дансбери. Он стоял в дверях, беседуя с Огденом Прайсом. Все остальные гости демонстративно отошли от него, но маркиз, казалось, этого не замечал. Взглянув на нее, он едва заметно улыбнулся и продолжил беседу.
Ему не следовало появляться здесь. Лилит очень встревожилась, узнав о том, что в найденной в кабинете Уэнфорда бутылке обнаружили яд. Разумеется, маркиз тоже об этом узнал, но все же он осмелился здесь появиться. Но почему Джек приехал сюда? Что собирается предпринять?
– Лилит… – Лайонел посмотрел на нее, и она в смущении потупилась. – Лилит, я очень надеюсь, что вы не забудете меня, когда станете рассылать приглашения на свадьбу. Я думаю, мы остались друзьями.
Конечно, граф не хотел бы пропустить такое событие.
– О, мне бы и в голову не пришло не пригласить вас, – с улыбкой ответила Лилит.
Граф просиял:
– Рад это слышать.
Когда вальс закончился, Пен схватила подругу за руку и прошептала:
– Я думаю, маркиз неравнодушен к тебе. Иначе он никогда бы здесь не появился.
– Возможно, он просто очень упрям, – пробормотала Лилит, она очень надеялась, что подруга права.
– О, это так романтично, – продолжала Пенелопа. – Он совсем как Ромео, который осмелился явиться в дом своих врагов, чтобы увидеть Джульетту.
– Но маркиз Дансбери вовсе не Ромео, – с улыбкой заметила Лилит. Она повернула голову и увидела, что Джек снова посмотрел на нее. При этом он незаметно кивнул в сторону дальних комнат, по крайней мере, ей так показалось. – Да, маркиз вовсе не Ромео…
– Лил, ты все портишь, – сказала Пен. Она покосилась на маркиза. – По-моему, он пытается привлечь твое внимание, – добавила она, понизив голос.
– Ты так думаешь? – спросила Лилит. – Но я не знаю, чего он хочет. Я же не могу с ним танцевать.
Пен пристально взглянула на подругу:
– Лил, я узнаю, чего он хочет.
– Пен, но как же…
Но Пенелопа уже открыто улыбалась маркизу Дансбери. Кивнув Лилит, она отошла к столу и взяла у слуги стакан пунша.
Джек тотчас же все понял. Извинившись перед Прайсом, он направился к столу с закусками. Лилит наконец-то сообразила, что не сводит глаз с Дансбери. Отвернувшись, она принялась рассматривать какое-то растение в горшке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Пен снова подошла к ней. Подруга раскраснелась, и ее красивые карие глаза горели от возбуждения.
– Лил, лорд Дансбери думает, что тебе, возможно, захочется посмотреть портрет лорда Мистнера работы Томаса Лоуренса. Портрет висит над камином в гостиной. – Пен подавила смешок. – И он полагает, что лучше всего, если тебе этого захочется через полчаса после полуночи.
Лилит взглянула на ближайшие часы. Они показывали четверть первого. Мысль о том, что она будет говорить с Джеком, ужасно взволновала ее. Разумеется, она не должна была говорить с ним. Ей следовало забыть его, следовало смириться с тем, что она станет женой герцога. Браки по договоренности заключались постоянно, так что в этом не было ничего особенного.
Лилит посмотрела на подругу и с улыбкой прошептала:
– Спасибо, Пен.
В двадцать восемь минут после полуночи она подошла к леди Мистнер.
– Миледи, – Лилит улыбнулась, – я слышала, что Томас Лоуренс написал портрет вашего мужа. Я большая поклонница мистера Лоуренса, и я подумала… Миледи, нельзя ли мне посмотреть этот портрет?
Леди Мистнер окинула взглядом заполненный гостями бальный зал и тоже улыбнулась:
– Моя дорогая мисс Бентон, я буду рада показать вам портрет. Это действительно замечательная работа.
Лилит постаралась скрыть свое разочарование.
– О, миледи, я не хотела причинять вам беспокойство. Я могу и сама посмотреть портрет.
Хозяйка покачала головой:
– Нет-нет, не хочу и слышать об этом. Сюда, моя дорогая… Леди Мистнер вошла в коридор, и Лилит, тяжко вздохнув, поспешила за ней.
– Уверяю вас, миледи, я не хочу лишать остальных гостей вашего общества.
Леди Мистнер рассмеялась и проговорила:
– Не беспокойтесь, дорогая. – Она распахнула ближайшую дверь. – Сейчас вы убедитесь, что этот портрет – одна из прекраснейших работ мистера Лоуренса.
Лилит окинула взглядом комнату, однако маркиза Дансбери в ней не было. Повернувшись к портрету; висевшему над камином, она, изображая восхищение, воскликнула:
– О, действительно великолепно! – Лилит незаметно заглянула за спинку дивана, но Джека и там не было. – Да, миледи, я думаю, вы правы. Этот портрет – замечательное произведение искусства.
Леди Мистнер просияла:
– Я так и говорила Малькольму. Сказала, что портрет стоит времени, потраченного на позирование.
– Да, конечно, стоит, – согласилась Лилит. – Лоуренс уловил истинную сущность лорда Мистнера, как мне кажется.
– Леди Мистнер?.. – На пороге появилась Пенелопа, бросившая быстрый взгляд на Лилит. – Миледи, прошу прощения, но не желаете ли вы, чтобы музыканты сейчас сделали перерыв?
– Нет! – воскликнула хозяйка. – Не раньше второго вальса! – Она вопросительно посмотрела на Лилит.
– Идите, пожалуйста, миледи. Я приду через минуту.
– О, спасибо, дорогая. – Шурша юбками, леди Мистнер поспешила к двери. Пен подмигнула Лилит и, закрыв за собой дверь, последовала за хозяйкой.
– О Господи! – пробормотала Лилит, опускаясь на диван.
– Значит, уловил истинную сущность? – раздался знакомый голос. Лилит повернулась и увидела Джека. Он забрался в полуоткрытое окно, закрыл его и спрыгнул на пол. – Истинная сущность Мистнера обладает огромным животом и бульдожьими челюстями.
– Ты был… снаружи? – Лилит поднялась с дивана.
– Могу уточнить. На третьем этаже. – Джек усмехнулся и приблизился к ней. – Слава Богу, что не было дождя. – Пристальный взгляд его темных глаз был не менее осязаем, чем воспоминания о его ночных объятиях. – Какого черта она тут делала вместе с тобой?
– Я попросила у нее разрешения посмотреть портрет. Я не ожидала, что она пойдет со мной.
Джек широко улыбнулся:
– Я не думал, что тебе придется просить разрешения, чтобы прийти сюда. Ты прекрасно воспитана. Если бы ты не закричала перед самой дверью, мы могли бы оказаться в очень неловком положении.
– Я не кричала. – О Господи, она была так рада видеть его и говорить с ним! Казалось, они не виделись целую вечность, а не один день.
– К счастью, все обошлось, Лил. – Он провел ладонью по ее щеке, и она тотчас же почувствовала, что ее снова влечет к нему.
– Джек, не надо…
Он пожал плечами и отступил на шаг.
– Но ты ведь пришла сюда…
– Да, но я… я виновата в том, что у тебя неприятности.
Лилит потупилась.
– Я сам во всем виноват, – проворчал Джек. – Так было всегда. И теперь из-за моей глупости ты помолвлена с Уэнфордом.
– Это не зависело от тебя. Отец все равно продал бы меня за герцогский титул. – Лилит посмотрела ему в глаза и увидела в них отчаяние и тревогу.
– Мы оба в тисках, Лил, – прошептал маркиз. – Пожалуйста, ответь на один вопрос, хорошо?
Она кивнула:
– Попытаюсь. Только скорее. Если нас здесь застанут…
– Я не допущу этого. – Он ласково улыбнулся ей. – Я же обещал, что никогда больше не причиню тебе боль. – Она покраснела, вспомнив, в какой момент Джек произнес эти слова, а он снова прикоснулся к ее щеке. – Скажи, если появится возможность избежать брака с Дольфом, ты ею воспользуешься?
Лилит чувствовала, что он уйдет, если она скажет, что намерена выйти замуж за герцога. Но сейчас перед ней был настоящий Джек Фаради, тот, который обнимал ее ночью, тот, который не желал отдавать ее Дольфу.
Лилит со вздохом проговорила:
– Но ведь нет способа избежать этого брака…
– Послушай, Лил…
– Но если бы это было возможно, то я бы за него не вышла.
Он внезапно улыбнулся.
– Если бы удалось доказать, что Дольф – убийца, твой отец иначе взглянул бы на ситуацию, не так ли?
– Джек, если ты можешь спасти свое доброе имя, ради всего святого, сделай это. Я не допущу, чтобы тебя повесили, если можно доказать, что Дольф действительно убил…
Маркиз покачал головой:
– Не перебивай меня, Лил. У меня имеются подозрения и догадки, но нет доказательств, и я, вероятно, переживу это, даже если мне придется провести год или два в Шотландии или в Италии, пока все не забудется. Хотя бы раз подумай о себе. Чего ты хочешь, Лил?
– Хотя бы раз?.. – пробормотала она и нервно рассмеялась. – Джек, я думаю только о себе, и я…
– Помолчи, Лилит. За последние шесть лет ты лишь один-единственный раз поступила эгоистично – когда разделила со мной постель. Видит Бог, желание быть счастливой – это не преступление! А теперь ответь на мой вопрос. Ты хочешь, чтобы я начал судебное дело против Дольфа Ремдейла?
Она на мгновение закрыла глаза. Потом, взглянув на Джека, прошептала:
– Да, я хочу этого.
Он осторожно привлек ее к себе и вполголоса проговорил:
– Лил, и еще один вопрос. Скажи, если бы я был, скажем, Галаадом, я мог бы претендовать на твою руку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30