Роберт шел спокойно: как видно, боль в его колене утихла; однако само наличие этой раны позволяло Люсинде прижиматься к Роберту, якобы для того, чтобы поддерживать его.Несколько минут оба шли молча, и Люсинда в конце концов поняла, что должна первой начать разговор. Она все оттягивала этот момент, поскольку опасалась причинить Роберту боль какой-нибудь неосторожной фразой, но ей было крайне важно узнать о нем как можно больше, и наконец она решилась:– Листая тетради отца, я обнаружила три главные причины, почему он опустил кое-какие детали. Первая заключалась в том, что военная кампания развивалась до того стремительно, что Баррету просто не хватило времени, чтобы написать обо всем. Вторая причина в том, что каждое сражение или военное столкновение стоило больших потерь с обеих сторон и писать об этом было очень тяжело. А в-третьих, генерал просто не касался тех или иных конкретных деталей по соображениям безопасности и сохранения военной тайны на случай, если его тетради попадут в руки противника.– Также те или иные детали не попали в тетради, поскольку генерал не посчитал их сколько-нибудь значительными, – добавил Роберт.– Да, вы, наверное, правы! Более того, генерал Баррет с самого начала своей работы над записками старался отмести все постороннее.Они снова замолчали, продолжая кружить вокруг квартала. Наконец Роберт нарушил молчание:– Вы ведь хорошо относитесь к генералу Баррету, не так ли?– Да, я очень люблю отца. Он никогда не третировал меня и всегда уважал как женщину. А еще он дал мне превосходное образование…– Начав жизнь с благих намерений, он быстро протрезвел, когда попытался применить их на практике и сделаться полезным не только своим сверстникам, но и человечеству в целом, – с улыбкой почти продекламировал Роберт.Люсинда тут же уточнила:– Это из «Франкенштейна», не так ли?Она вспомнила книгу, которую читала все последние дни.– Вы догадались или знали об этом? – с недоверием спросил ее Роберт.– Я в очередной раз воспользовалась дедуктивным методом, в котором уже достигла немалых успехов. К примеру, я установила три основные причины немногословности своего отца при описании им Шато-Паньон и сражения при Байонне. Это – затраченное время, конкретность, а также вопросы, связанные с государственной тайной.– Не возьму на себя смелость утверждать, о чем думал генерал Баррет, – сказал Роберт тихим, странно таинственным голосом, – но готов согласиться, что вы правы.Люсинда нервно глотнула воздух. Она не могла прямо спросить у Роберта, почему он не любит генерала Баррета и всегда не согласен с тем, что ее отец считает крайне важным. После того, что Люсинда уже узнала, ей стало ясно – между тем и другим существует тесная связь.Она посмотрела в напряженное лицо Роберта и осторожно произнесла:– Итак, замок Шато-Паньон был тюрьмой…– Своего рода!– Что вы имеете в виду?Дыхание Роберта сделалось прерывистым, и он тихо, с невольно прорывающейся злобой, проговорил:– Я мало что там успел увидеть, но уверен – замок был превращен в тюрьму для британских офицеров для того, чтобы выжать из них информацию.Люсинда поняла, что Роберт имел в виду: нужные сведения французы выбивали у англичан с помощью пыток. Та же участь, несомненно, постигла и самого Роберта.– Простите меня! – прошептала она.– Ничего. Это же не ваша вина!– Вы раньше об этом никогда не рассказывали, не так ли? – спросила Люсинда, хватая Роберта за руку и крепко сжимая ее.– Нет. Я только рассказал Джорджиане кое-что из того, что не должен был разглашать, о чем ее и предупредил. Она удовлетворилась услышанным и больше ни о чем не спрашивала. Правда, подозреваю, она мало что поняла из моего рассказа…– Вам запрещали разговаривать?– Даже между собой! Если кто-то из охраны случайно слышал хотя бы одно слово, сказанное шепотом, то провинившегося вытаскивали во двор и жестоко избивали.– Но вы говорили, что французы хотели получить от пленных информацию. Если им было запрещено разговаривать даже друг с другом, то как же…– Мы могли разговаривать только с надзирателем, и ни с кем больше.Люсинда почувствовала, как напряглось тело Роберта. На мгновение он закрыл глаза и прошептал:– Целых три года я старался забыть обо всем этом и не хотел бы снова вспоминать…– Тогда не будем больше об этом говорить!Она подумала, что отец с его непременными расспросами о Шато-Паньон и о том, что там делал Роберт, может подождать, как, впрочем, и ее собственное не до конца удовлетворенное любопытство…Они прошли молча еще несколько шагов, как вдруг Роберт мрачно проговорил:– А может быть, я все-таки буду об этом вспоминать. Странно, но если я мог помнить те ужасы и не умереть, то это, наверное, не так страшно…Боже! Внезапно Люсинда поняла, что вопрос состоял не в том, будет ли Роберт говорить обо всем этом, а сможет ли она сама выдержать его ужасные признания! Конечно, Люсинда слышала много рассказов, выдумок и даже анекдотов, связанных с недавней войной, но ни в одном из них не было скрыто столько ужасов, происходивших наяву!– Тогда расскажите мне только то, что сможете, – попросила она.Роберт посмотрел на Люсинду, и ей показалось, будто перед его глазами в одно мгновение прошла целая вечность.– Простите меня! – тихо сказал он.– Простить? За что?– За то, что рассказываю вам все эти кошмары. Вам они абсолютно не нужны – только нервы портят. Продолжайте разговаривать со мной как-с нормальным живым существом – так будет гораздо лучше!Сердце Люсинды сжалось. Она еще крепче ухватилась за руку Роберта и повернула его лицом к себе, а потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы.Роберт обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Его ладони скользнули вниз и, на мгновение остановившись на груди, сомкнулись за ее спиной на талии.– Люсинда! – прошептал Роберт.– Тс-с! Поцелуйте же меня! – Она попыталась прижаться к нему всем телом, но внезапно почувствовала перед собой каменную статую, которую была не в силах сдвинуть с места. – Что с вами? – удивленно спросила она.– Тише! Видите тот кеб?Действительно, их нагонял экипаж. Роберт поднял руку, и возница, остановив лошадей, спрыгнул с облучка и почтительно открыл дверцы. Не произнося ни слова, оба расположились на заднем сиденье. Кеб тронулся, и колеса застучали по булыжной мостовой.– Вы так и не рассказали мне о плане своего третьего урока для Джеффри, – со вздохом произнес Роберт.В голосе его звучал металл, как будто всего за минуту до этого он не целовал Люсинду…Так вот в чем дело – в поцелуях! Потому-то Роберт и вспомнил сейчас о Джеффри. Она целовала его, а своим учеником выбрала лорда Ньюкома!– Я намереваюсь сказать вам кое-что сегодня вечером, – ответила Люсинда.– И это, наверное, будет плохая весть для меня!Да, это будет, а скорее, уже стало плохой вестью для Роберта. А может быть, также и для нее.– Чертов предатель! – донесся снаружи мужской голос.Роберт загородил собой окошко, не позволив Люсинде выглянуть; обернувшись, она увидела лишь стремительно удалявшуюся карету.– Кто это был?– Уолтер Фенгроув и его жена.– Он имел в виду вас? Но почему он позволил себе подобное оскорбление?– Не знаю, – пробормотал Роберт, и лицо его стало серым.– Роберт?– Я в полном порядке. Нам надо поскорее вернуться к Джорджиане – опасно оставлять ее одну в таком положении. Если что-нибудь случится, ей потребуется помощь.Люсинда готова была поручиться, что Роберт далеко не в порядке, но она не хотела еще более раздражать его, а потому утвердительно кивнула:– Да, вы правы! Действительно, нам надо поскорее вернуться к Джорджиане… Глава 14 Теперь все пропало!Виктор Франкенштейн(М. Шелли «Франкенштейн») Роберт немного поговорил о Шато-Паньон и вовсе не умер от этого. Как он и говорил Люсинде, это даже в каком-то смысле принесло ему некоторое успокоение… или принесло бы, если бы не мерзкая выходка Уолтера Фенгроува…Что-то случилось. Что-то пошло не так, как следовало. Роберт ощущал это всем телом и нисколько этому не удивлялся. Он чувствовал себя слишком хорошо и даже начинал строить планы на будущее. Ему казалось, что жизнь понемногу снова к нему возвращается, особенно когда рядом была Люсинда.Почти сразу после того, как они вернулись с прогулки, Люсинда пересела в свой экипаж и уехала домой, а Роберт остался стоять в холле, о чем-то размышляя. Потом он резко повернулся и направился в гостиную.Джорджиана продолжала сидеть на той же кушетке и явно чувствовала себя не лучшим образом.– Тебе не следовало выходить из дома, даже ненадолго, – упрекнул он ее.– Нет, мне это было необходимо. Хотя я, верно, и выглядела как бегемот, только что вылезший на берег!– Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше?– По крайней мере я не покрылась пятнами, как зачастую происходит с женщинами в моем положении…– Я сейчас принесу тебе пару подушек.Прежде чем Роберт вышел, Джорджиана постаралась немного выпрямиться. Когда ей это не удалось, она смущенно улыбнулась и спросила:– Люсинда показалась мне очень расстроенной. Ты не знаешь, у нее ничего не случилось?Меньше всего Роберту сейчас хотелось огорчать Джорджиану, но все же он, скривившись, нехотя ответил:– Когда мы ехали обратно, какой-то сумасшедший, проезжая мимо, непотребно обругал нас из окна своего экипажа – вот она и расстроилась Так я схожу за подушками?– Будь добр! Кстати, принеси мне книгу, которую я оставила на столе в библиотеке.– Непременно!Роберт вышел, а Джорджиана махнула ему вслед рукой со словами:– Желаю тебе сегодня быть счастливее, чем вчера!«Что ж, – подумал Роберт, – надеюсь, так оно и будет».Как бы в ответ на эти мысли он действительно почувствовал прилив сил и надежд на лучшее будущее и решил по возможности продлить это состояние.Взяв со стола нужную книгу, он принес ее Джорджиане, после чего вернулся в библиотеку. Там он достал с полки первую попавшуюся книгу и принялся ее читать. На всякий случай он оставил полуоткрытой дверь, чтобы услышать голос Джорджианы, если ей потребуется какая-либо помощь.Примерно через час Роберт закрыл книгу, встал и вышел в холл. В тот же момент дверь открылась и на пороге появились Эдвард с Тристаном…– Этого не может быть! – воскликнул Эдвард. – Готов держать пари на фунт стерлингов, что…– Тише! – остановил его Роберт. – Джорджиана, кажется, заснула.Они осторожно открыли дверь и вошли в гостиную. Но оказалось, что Джорджиана все еще продолжала бодрствовать.– Ты принес мне лимонад со льдом, Тристан? – спросила она.– Да, дорогая! – откликнулся Тристан и, положив ладонь на локоть Роберта, шепнул ему на ухо: – Подожди в моем кабинете!Первым желанием Роберта было уйти и спрятаться где-нибудь в уединенном тихом уголке, чтобы не выслушивать того, что собирался сказать ему старший брат, однако он все же сумел перебороть себя.Пока Эдвард подробно рассказывал Доукинсу о лодочных гонках на Темзе, Брэдшоу и Эндрю коротали время в холле. У обоих было мрачное, даже злое выражение на лицах. Никто из них ни разу не взглянул на Роберта, он же, превозмогая боль в колене, постоял некоторое время в гостиной и нехотя направился в кабинет Тристана.Старший брат вошел туда несколькими секундами позже. Роберт слышал, как захлопнулась дверь, но даже не повернул головы.– Садись, – услышал он голос Тристана за спиной.– Спасибо, не хочу!– Ну хорошо. – Виконт вздохнул. – Я только хотел сказать, чтобы ты не выходил из дома сегодня ночью.– Это еще почему?– Может быть, ты наконец соблаговолишь посмотреть на меня и не отворачиваться хотя бы на время нашего разговора?Роберт тяжело вздохнул и, повернувшись лицом к брату, стал смотреть через его плечо в окно.– На протяжении вот уже трех лет ты упорно стараешься заставить меня найти себе занятие, – проговорил он сквозь зубы. – Отчего же сегодня ты протестуешь против моей поездки в Воксхолл?– Сейчас мне трудно все объяснить, Роберт, и к тому же я крайне не хотел бы портить тебе настроение. Прошу тебя, останься сегодня дома, для моего спокойствия…– Боюсь, это просто невозможно. – Роберт усмехнулся. – Так что не стесняйся и скажи, что все-таки происходит. Подозреваю, что одним из проявлений всего этого стало оскорбление, нанесенное мне час назад Уолтером Фенгроувом из окна его кареты. Этот, с позволения сказать, джентльмен обозвал меня изменником!Тристан побледнел.– Он посмел… Черт побери!– Можешь не продолжать, я уже и так обо всем догадался. Произошла некая утечка информации из штаба Королевской конной гвардии, и виновным в этом объявили меня.– Некоторые действительно так думают, но это ведь неправда!– Я знаю, что это неправда, – нахмурился Роберт. – Вот только почему они так думают?Тристан принялся нервно ходить по комнате из угла в угол, потом остановился и, посмотрев на Роберта, со злостью выкрикнул:– Они так думают, потому что какой-то идиот пустил слух, будто ты побывал в тюрьме Шато-Паньон. А всем известно, что в этой тюрьме в живых остается лишь тот, кто согласится на предательство своей страны!Роберт был настолько потрясен, что даже потерял способность мыслить и лишь неподвижным взглядом смотрел на старшего брата.Гробовое молчание окутало все вокруг. Так продолжалось не менее минуты. Потом способность думать вернулась к Роберту. Боже! Ведь именно он стал тем идиотом, о котором только что сказал Тристан! Он сам своими рассказами о замке Шато-Паньон дал пищу нелепому мерзкому слуху о своем предательстве, и теперь это убивало его в глазах общества!– Это смешно! – продолжал Тристан. – И я найду того лжеца, который распустил омерзительный слух, – найду и выбью из него признание, чего бы мне это ни стоило!– Но я действительно был пленником в тюрьме Шато-Паньон! – оборвал его Роберт, перейдя на шепот.Неожиданное признание несколько охладило эмоции Тристана, и он также перешел на шепот:– Да нет же, ты там не был. И не наговаривай на себя! Право, не знаю, зачем ты это делаешь?– Я соглашусь с твоим утверждением, если ты сумеешь это доказать!– Роберт!– Постой! Даже несмотря на то, что я побывал там, как я мог разгласить какие-то секретные документы из штаба Королевской конной гвардии? Уж не говоря о том, что вынести их из штаба у меня не было никакой возможности, ибо там я точно никогда не был! Все это тебе отлично известно, как и то, что глупо подозревать, будто я выдал какую-то государственную тайну – по своему очень невысокому положению в армии знать таковую я тоже не мог!– Все это так, но все же некто пронюхал о том, что ты бывший пленник Шато-Паньон…Где-то в глубине души Роберт знал, кто это мог быть. Его предала она… Она сделала это как раз тогда, когда он стал ей доверять и перед ним снова забрезжил свет… А еще она притворялась невинной и заботливой по отношению к нему, даже сбитой с толку, когда чуть ли не все мужчины вокруг начали приклеивать к нему ярлыки предателя и трубить об этом.Роберт выпрямился и посмотрел в глаза Тристану:– Извини, но мне надо идти по делу!– Нет, Роберт! Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне все до конца. Каким образом кто-то еще мог узнать эту историю, если ты даже не посвятил в нее свою семью?Роберт плотно сжал губы, стараясь подавить растущее раздражение.– Позже! – Сказав это, он оттолкнул Тристана, толчком ноги отворил дверь и выскочил в холл, где все еще оставались Брэдшоу и Эндрю.Одного взгляда на лицо Роберта было достаточно, чтобы оба отступили на два шага, освобождая проход.Раненое колено Роберта громко хрустнуло, но он уже давно привык к этой боли…Когда Люсинда вернулась домой, генерал Баррет лично открыл ей входную дверь.– Папа! – воскликнула она, глядя в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?– Пройдем ко мне в кабинет!В кабинете генерал сел за свой рабочий стол. Люсинда хотела сделать то же, но Баррет остановил ее.– Закрой дверь! – приказал он предельно строгим голосом.Люсинда повиновалась, после чего присела к столу.– Все же объясни, что случилось?– Я просил тебя не выходить сегодня из дома!– Нет, ничего подобного ты мне не говорил! Ты только просил меня никому не рассказывать о нашем с тобой утреннем разговоре.– Тогда почему, когда я возвращался домой, на улице меня остановили некие субъекты и начали расспрашивать, правда ли, что Роберт украл из Хорсгардза документы и передал их врагу?Наверное, Люсинде легче было бы перенести от отца пощечину, чем услышать нечто подобное.– Что?! – возмущенно воскликнула она. – Кто дал право кому бы то ни было говорить подобные мерзости о Роберте? Он выкрал какие-то бумаги из Хорсгардза? Какая мерзкая чушь!Генерал грозно посмотрел в глаза дочери:– Где, ты была сегодня утром?– У Джорджианы, – ответила Люсинда, взвешивая про себя данное Роберту слово ничего не говорить Баррету об их разговоре и свое бесконечное доверие к отцу.– И что же дальше?– А еще я хотела спросить у Роберта, что он знает о замке Шато-Паньон.– Другими словами, ты поехала туда, чтобы наслушаться сплетен и распустить их по городу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30