— Он одолжил мне свою ложу.
— Вы общаетесь с Сент-Обином?
— Я с ним знаком.
Видимо, это оказалось не в его пользу.
— И он так просто предложил вам ложу?
— Да. — После того, как Тристан у него выиграл в фараон пятьдесят фунтов. — И конечно, я сразу же подумал о вас и Джорджиане.
— Но у меня создалось впечатление, что ваши тетушки поедут с нами, — сказала герцогиня еще более недовольным тоном.
— Они приедут. Их сопровождают мои братья.
За все это время Джорджиана ни разу не взглянула на него, но он не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее. На ней было темно-синее платье, а на плечи наброшена блестящая серебристая шаль, в золотистых волосах сверкали серебристо-синие шпильки.
Помогая ей сесть в карету, он взял ее руку, и у него пересохло во рту. Ему захотелось снова погладить ее кожу, почувствовать прикосновение ее рук и ее гибкого тела.
— Джорджиана, — сказала герцогиня, заставив его вздрогнуть, — расскажи мне о пикнике с лордом Уэстбруком.
— Не думаю, что это интересно лорду Дэру…
— Возможно, но мне интересно. Расскажи.
Тристан не нуждался в напоминании, что у нее есть другие поклонники. Он боролся с искушением проследить за ней, чтобы убедиться в том, что она не солгала, или в том, что она весело проводит время. Если бы ему не надо было заполучить ложу Сент-Обина, он так бы и сделал.
— Было очень мило. Он взял с собой жареную утку.
— И о чем вы говорили?
— Ни о чем серьезном. О погоде, о развлечениях в этом сезоне.
— Он еще не сделал предложения?
Ее глаза встретились с глазами Тристана.
— Вы же знаете, что нет. Пожалуйста, перестаньте меня допрашивать.
Карета свернула в Воксхолл-Гарденз, вливаясь в поток других экипажей. Лакей отворил дверцу и опустил ступеньки, и Тристан вышел из кареты, чтобы помочь дамам.
Первой сошла герцогиня, все еще глядя на него как на зачумленного.
— Почему мы оказались здесь с вами? — спросила она.
— Тетя Фредерика, — раздался из глубины кареты предостерегающий голос Джорджианы.
Тристан посмотрел герцогине в лицо.
— Потому что я ухаживаю за вашей племянницей, — ответил он. — И потому что я очень обаятельный и интересный человек и вы не устояли перед моим приглашением.
К его удивлению, сна коротко рассмеялась.
— Может, так оно и есть.
— Джорджиана, — сказал он, когда герцогиня прошла вперед по дорожке, — ты выйдешь, или мне сесть к тебе?
Из кареты показалась рука, и он ухватился за ее пальцы. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как между ними пробежала молния. Джорджиана спустилась на землю, но он не отпускал ее руку.
— Ты позволяешь Уэстбруку целовать тебя? — тихо спросил он.
— Это совсем не твое дело. Отпусти.
Он неохотно выпустил ее руку.
— Я хочу еще раз попробовать тебя, — так же тихо продолжал он.
— Этого не будет. — Она отвернулась, предоставляя ему возможность полюбоваться изящным изгибом ее шеи.
Тристан становился настойчивее. Прикрывшись своим широким плащом, он еще ближе придвинулся к ней.
— А ты дрожала, когда Уэстбрук касался тебя? — прошептал виконт.
Он собрал всю свою волю, чтобы не поцеловать ее ушко.
— Перестань сейчас же. Еще одно слово в таком же духе, и я ударю тебя ногой так, что тебя примут в хор мальчиков в Вестминстере.
— Назови меня по имени.
— Ладно. Тристан, — вздохнула она.
Он остановился, заставляя остановиться и ее.
— Нет, посмотри мне в глаза и назови меня по имени.
— Это становится смешно.
— Сделай мне приятное.
Ее грудь приподнялась от глубокого вздоха, в лунном свете ее глаза казались зелеными, как мох.
— Тристан, — выдохнула она страстно.
В этих глазах можно было утонуть. Сомнений не оставалось, Джорджиана по-прежнему хотела его.
— Ты хочешь, чтобы я сказала что-то еще? Имя твоей лошади или таблицу умножения?
У него дрогнули губы.
— Моего имени достаточно. Спасибо.
Они ускорили шаги, чтобы догнать герцогиню.
— Не понимаю, почему ты настаиваешь, — сказала она тихим голосом, так что никто в толпе не смог бы расслышать ее слов. — Я сказала, что никогда не смогу доверять тебе.
— Ты уже доверяешь, милая моя.
— И почему же ты так считаешь?
— Ты оставила у меня несколько очень личных вещей, и как бы ты ни притворялась, что не веришь мне, ты знаешь, что я никогда не использую их против тебя.
Она покраснела.
— Значит, у тебя есть одно хорошее качество. Но при наличии стольких плохих едва ли стоит им хвастаться.
— Я начинаю думать, что мне следовало принести тебе веер.
— Я…
— А вот и вы, — обрадовалась герцогиня, беря Джор-джиану под руку и уводя ее в сторону от Тристана. — Ты должна спасти меня от лорда Финдлина.
— Вы привлекательная женщина и к тому же вдова, — сказала Джорджиана тете, снова становясь олицетворением очарования теперь, когда она разговаривала не с ним. — Вы не можете обвинять его.
— Думаю, ему нужны мои деньги, — заметила герцогиня, оглядываясь на Тристана.
Черт побери! Теперь из него делают еще одного жадного хваткого представителя большей части особей мужского пола.
— А может быть, ваша светлость, — неторопливо произнес он, — у него просто неплохой вкус. Если бы ему были нужны только деньги, он мог бы выбрать более… сговорчивую женщину.
Брови герцогини взлетели вверх.
— В самом деле.
Когда они пришли к своей ложе, в ней уже разместились тетушки, Брэдшо, Эндрю и, что удивительно, Бит. Джорджиана со всеми поздоровалась, поцеловала Милли и Эдвину в щеку и села среди трех тетушек. Фредерика увлеклась разговором, не обращая внимания ни на фейерверки, ни на оркестр, расположившийся неподалеку. Тристан наблюдал за всеми, и раздражение его росло. Он знал, что Джорджи была неравнодушна к нему, иначе она бы от него не пряталась. Но пока она удерживала около себя герцогиню, он мало чего мог добиться.
Тристан улыбнулся. Он никогда не поставил бы рядом слова «добиваться» и «Джорджиана». Он не сводил с нее глаз, и, когда она взглянула на него, кровь быстрее побежала по его жилам. Шесть лет назад она очень рассердилась на него, и сейчас можно было считать, что начинается новая игра. Она так и сказала: он не усвоил урока, который ему преподали. Но как бы высоки ни были ставки, он будет играть в эту игру до конца.
— Разве это был не маркиз, Джорджиана?
Джорджиана опомнилась и, отведя взгляд от Тристана, посмотрела на тетку:
— Простите, что вы сказали?
Фредерика свела брови, затем ее чело прояснилось.
— Милли спрашивала тебя о женихах.
— О да, это был маркиз. Конечно.
С тех пор как Тристан заехал за ними, тетушка уже третий раз заводила разговор о ее поклонниках. Хотя она не собиралась замуж за лорда Лаксли или за кого-то из тех, кто каждую неделю делал ей предложение. Даже если бы у нее не было особой причины для отказа, они ее не интересовали. С большинством из них ей было скучно. А мысль, что Тристан может преследовать ее с намерением жениться, казалась просто… абсурдной. Скорее всего он ожидал, что она снова без памяти влюбится в него, и тогда он посмеется над ней и, бросив, останется победителем. По разбитым им сердцам можно было перейти Темзу, но у нее не хватало сил справиться с собой. Он всякий раз находил повод, чтобы взять ее руку или коснуться плеча, и ее бросало то в жар, то в холод, но это было всего лишь вожделение. Ее тело тосковало по нему, но разум не покидал ее. И ее сердце будет подчиняться разуму.
— Джорджиана, проснись.
Она вздрогнула:
— Простите, что?
— Что это с тобой сегодня? — спросила тетушка, а Милли с Эдвиной удивленно посмотрели на нее.
— Просто задумалась. Что я прослушала?
— Шансы лорда Уэстбрука.
— О, ради Бога, тетя Фредерика, — сказала она, поднимаясь и плотнее закутываясь в шаль. — Пожалуйста, не надо.
— Это лестно, когда за тобой ухаживает столько мужчин.
— Чувствую себя червяком на крючке, которого хочет схватить форель. Что их привлекает: как изящно я извиваюсь или то, что я приятная и упитанная?
Брэдшо расхохотался.
— Я всегда считал себя скорее камбалой, а не форелью. — Он обратился к братьям: — А вы что за рыбы?
— Пескарь, — усмехнулся Эндрю.
— Акула, — пробормотал Бит, поглощенный зрелищем фейерверка.
Тристан взглянул на брата, и Джорджиана не могла не восхититься его терпением и отзывчивостью. Он непременно оказывался рядом, если Роберт нуждался в нем.
— Кто-нибудь хочет мороженого? — обращаясь к тетушкам, спросил Тристан.
— Я сто лет не ела лимонного мороженого, — улыбнулась Милли.
— И мне одно, — присоединилась к ней Эдвина.
Мороженого хотели все, и Тристан встал, собираясь выйти из ложи.
— Никто не хочет помочь мне донести его? — спросил он, глядя на Джорджиану.
Эндрю привстал, но сразу же снова сел, когда Роберт, молча дернул его за полу. Брэдшо понял, что приглашение на него не распространяется, а Милли и герцогиня не могли пойти. Эдвина не успела ничего сказать. Джорджиана обошла ее стул и уже спускалась по лестнице. Проклятие. Видимо, ее тело и сердце были в заговоре.
— Мы сейчас вернемся, — сказал Тристан, подавая ей руку.
Она покачала головой, ожидая, когда снова будет соображать.
— Нельзя идти только вдвоем.
Он проворчал что-то похожее на ругательство и посмотрел на братьев. Эндрю приготовился встать, но Роберт опередил его. Он бросил взгляд на Джорджиану, и ей показалось, что она увидела в его синих глазах добродушную усмешку.
— Пойдемте.
Роберт шел впереди, и они с Тристаном ускорили шаги, чтобы не отставать от него.
— Не очень ловкая попытка уединиться, — сказала она. — Особенно когда Бит не пустил Эндрю.
— Я не ожидал, что он сделает это. Из него получится превосходная дуэнья. — Он посмотрел вперед на Роберта, на добрую дюжину ярдов опередившего их. — Мы сейчас потеряем его из виду.
— Довольно прохладно для мороженого, — заметила Джорджиана, размышляя о том, как бы ей было приятно дотронуться до его обнаженной руки.
— Я не мог придумать ни одного невинного предлога, чтобы увести тебя от твоего стража.
— Но это ты пригласил тетю Фредерику.
Она почувствовала, что краснеет.
— Только потому, что ты без нее не поехала бы.
На дорожках сада, проложенных между ложами и бельведером, из-за деревьев, кустов и цветов, вьющихся по стенам и нависающих над ними, было темно. Роберт замедлил шаги и обернулся к ним.
— Я возвращаюсь в Карроуэй-Хаус, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Бит! — крикнула она ему вслед, понимая, что они с Тристаном остаются совершенно одни. — С вами все в порядке?
Он остановился и оглянулся через плечо.
— Да. Просто здесь слишком много людей.
Через мгновение он исчез. Она слышала смех и голоса, доносившиеся из лож, но никого не было видно.
Они продолжали свой путь к центральной части сада, и она по-прежнему смотрела на профиль Тристана.
Джорджиана перевела дыхание. Почему дрожь не пробегала по ее коже в присутствии Лаксли, или Уэстбрука, или всякой другой форели, плавающей вокруг нее? Почему только при виде Тристана, самого неподходящего из всех предполагаемых женихов?
— Что ты видишь? — тихо спросил он, по-прежнему глядя перед собой. — Не форель, надеюсь.
— Скажи, пожалуйста, мы все еще играли бы в эту игру, если бы я была нищей?
К ее удивлению, он не рассердился, но стал очень серьезным.
— Не знаю. Я… не хочу видеть тебя с другим мужчиной. Никогда.
— Так это только ревность? Ухаживание, чтобы помешать другим приблизиться ко мне?
— Нет. — Он нахмурился и провел рукой по темным волосам. — У меня трудное положение. Я не жалуюсь, но это правда. И я не уклоняюсь от долга перед своей семьей. — Тристан наклонился и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Ты захотела бы стать нищей? Ты стала бы менее подозрительной и перестала бы сомневаться в намерениях женихов, если бы была бедной и красивой?
Никогда раньше он так откровенно не говорил с ней, и его голос звучал почти страдальчески.
Быстро оглянувшись, он прикоснулся к ее губам.
Неудержимое желание охватило ее. Джорджиана впилась пальцами в его руку, чтобы сдержаться и не обнять его за шею и не прижаться к его груди. Она старалась стоять неподвижно, как статуя, но не могла оторвать своих губ от его.
Кто-то засмеялся совсем рядом. Тристан отстранился и снова взял ее под руку — впереди на дорожке показалась небольшая группа дам и джентльменов.
Тристан повел ее дальше, и они прошли мимо еще одной группы, здороваясь и кивая, она почти не помнила, что говорила. Некоторые смотрели на нее с любопытством, но она полагала, что они просто удивлялись, видя, как она мирно гуляет с Дэром.
Как только они снова оказались одни, он хотел остановиться, но она заспешила вперед, оставив его перед выбором: идти быстрее или остаться позади. Они не должны закончить вечер обнаженными в зарослях рододендронов. А если он опять начнет целовать ее, именно так и случится.
— Почему мы бежим? — спросил он, сдерживая смех.
По крайней мере одному из них было весело.
— Потому что, если ты будешь бежать, то не сумеешь затолкать свой язык мне в рот.
— Вероятно, сумею, если захочу.
— Твои желания меня не интересуют. — Она взглянула на него. — И перестань смеяться.
— Но смешно же.
— Тебе необходимо было преподать урок, Дэр, пока ты не испортил жизнь еще одной женщине.
— Я усвоил свой урок. И я опять хочу тебя.
«Боже милостивый!» Она ускорила шаги.
Она оказалась настолько глупа, что попыталась, пользуясь собственной слабостью, проучить его. А теперь было уже поздно, и ей надо выяснить его намерения, пока не произошло самое худшее. Ей надо тянуть время.
Насмешливо улыбаясь, он заказал мороженое. Теперь руки у него были заняты, и он не мог трогать или целовать ее. Иначе таявшее мороженое испортило бы его красивый зеленый охотничий сюртук и белоснежный галстук.
Они благополучно вернулись в ложу, и хотя Фредерика пристально посмотрела на нее, Джорджиана не думала, что кто-нибудь знал, что она позволила Дэру целовать себя. Ей необходимо прекратить это, как бы ни были опьяняюще сладостны его объятия, — ради Амелии и ради нее самой. Что бы ни говорил Тристан, он не мог всерьез ухаживать за ней.
— А где Роберт? — спросила Милли, глядя им за спину.
— Он произнес целую фразу и отправился восстанавливать силы, — объяснил Тристан, раздавая мороженое. — Он сказал почти две фразы. По-моему, Джорджи вдохновила его. — Он опустился на стул рядом с ней и смотрел, как она ест свое лимонное мороженое.
— Наслаждаешься, надеюсь? — спросил он.
— Да, очень, — ответила она, радуясь, что может наконец дать ему честный ответ. — Ты пошутил надо мной, когда сказал, что я вдохновила Бита?
— Почему же? — Он слегка помрачнел.
— Ревность?
— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
Джорджиана состроила смешную гримаску.
— Не обращай внимания. Я подумала, что смогу помочь, но, если ты будешь бить себя в грудь, забудь об этом.
Тристан поднял голову и посмотрел на нее:
— Прими мои извинения. Иногда я забываю, что ты не так цинична, как притворяешься. Если ты сумеешь заставить его говорить, пожалуйста. Но будь осторожна. Он…
— Он много пережил, — подсказала она.
— А как насчет «я все еще не доверяю тебе»? Что это значит?
— Ты сказала «все еще» вместо «отныне и навсегда». А это означает, что когда-нибудь будешь.
Он провел пальцем по ее губе, затем поднес его к своим губам.
Появилась тетя Фредерика и уселась рядом с ней. Судя по выражению ее лица, она видела жест Тристана. Джорджиана вздохнула. Все ее чувства были напряжены. Она должна ненавидеть его или по крайней мере сердиться на него. Вместо этого при каждом взгляде на него ее сердце бьется сильнее, и все, включая ее решимость, кажется безнадежно бессмысленным. Если бы виконт преследовал ее впервые, а не второй раз, она бы уже давно оказалась в его постели.
— Почему такой мрачный вид? — спросил он.
— Я думала о вас, — ответила она, хотя, исходя из соображений здравого смысла, могла бы только пожать плечами.
— И что вы обо мне думали?
— Что вы, кажется, никогда не понимаете, что ваше общество нежелательно.
— А я думаю, что ваше умение понимать вызывает сомнения, — сказал он, слизывая с пальца остатки вишневого мороженого.
От его насмешливого ответа у нее еще сильнее забилось сердце.
— Я всегда удивлялся, почему вы…
— Джорджиана, — вмешалась, вставая, герцогиня, — я очень сегодня устала. Лорд Дэр, как вы думаете, кто-нибудь сможет проводить нас домой?
— Буду счастлив сделать это сам, ваша светлость. — Он встал, предлагая Джорджиане руку.
Она почувствовала разочарование. За последние несколько дней они впервые могли как следует поспорить, и она даже немного расслабилась.
— В этом нет необходимости, милорд. Я уверена, вы желаете остаться со своей семьей. Если вы одолжите нам вашу карету, этого будет достаточно.
Он кивнул с непроницаемым выражением лица:
— Я провожу вас до кареты.
Они подошли к выходу из сада, Тристан посередине, а тетя Фредерика поддерживала вежливый, ничего не значивший разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Вы общаетесь с Сент-Обином?
— Я с ним знаком.
Видимо, это оказалось не в его пользу.
— И он так просто предложил вам ложу?
— Да. — После того, как Тристан у него выиграл в фараон пятьдесят фунтов. — И конечно, я сразу же подумал о вас и Джорджиане.
— Но у меня создалось впечатление, что ваши тетушки поедут с нами, — сказала герцогиня еще более недовольным тоном.
— Они приедут. Их сопровождают мои братья.
За все это время Джорджиана ни разу не взглянула на него, но он не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее. На ней было темно-синее платье, а на плечи наброшена блестящая серебристая шаль, в золотистых волосах сверкали серебристо-синие шпильки.
Помогая ей сесть в карету, он взял ее руку, и у него пересохло во рту. Ему захотелось снова погладить ее кожу, почувствовать прикосновение ее рук и ее гибкого тела.
— Джорджиана, — сказала герцогиня, заставив его вздрогнуть, — расскажи мне о пикнике с лордом Уэстбруком.
— Не думаю, что это интересно лорду Дэру…
— Возможно, но мне интересно. Расскажи.
Тристан не нуждался в напоминании, что у нее есть другие поклонники. Он боролся с искушением проследить за ней, чтобы убедиться в том, что она не солгала, или в том, что она весело проводит время. Если бы ему не надо было заполучить ложу Сент-Обина, он так бы и сделал.
— Было очень мило. Он взял с собой жареную утку.
— И о чем вы говорили?
— Ни о чем серьезном. О погоде, о развлечениях в этом сезоне.
— Он еще не сделал предложения?
Ее глаза встретились с глазами Тристана.
— Вы же знаете, что нет. Пожалуйста, перестаньте меня допрашивать.
Карета свернула в Воксхолл-Гарденз, вливаясь в поток других экипажей. Лакей отворил дверцу и опустил ступеньки, и Тристан вышел из кареты, чтобы помочь дамам.
Первой сошла герцогиня, все еще глядя на него как на зачумленного.
— Почему мы оказались здесь с вами? — спросила она.
— Тетя Фредерика, — раздался из глубины кареты предостерегающий голос Джорджианы.
Тристан посмотрел герцогине в лицо.
— Потому что я ухаживаю за вашей племянницей, — ответил он. — И потому что я очень обаятельный и интересный человек и вы не устояли перед моим приглашением.
К его удивлению, сна коротко рассмеялась.
— Может, так оно и есть.
— Джорджиана, — сказал он, когда герцогиня прошла вперед по дорожке, — ты выйдешь, или мне сесть к тебе?
Из кареты показалась рука, и он ухватился за ее пальцы. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как между ними пробежала молния. Джорджиана спустилась на землю, но он не отпускал ее руку.
— Ты позволяешь Уэстбруку целовать тебя? — тихо спросил он.
— Это совсем не твое дело. Отпусти.
Он неохотно выпустил ее руку.
— Я хочу еще раз попробовать тебя, — так же тихо продолжал он.
— Этого не будет. — Она отвернулась, предоставляя ему возможность полюбоваться изящным изгибом ее шеи.
Тристан становился настойчивее. Прикрывшись своим широким плащом, он еще ближе придвинулся к ней.
— А ты дрожала, когда Уэстбрук касался тебя? — прошептал виконт.
Он собрал всю свою волю, чтобы не поцеловать ее ушко.
— Перестань сейчас же. Еще одно слово в таком же духе, и я ударю тебя ногой так, что тебя примут в хор мальчиков в Вестминстере.
— Назови меня по имени.
— Ладно. Тристан, — вздохнула она.
Он остановился, заставляя остановиться и ее.
— Нет, посмотри мне в глаза и назови меня по имени.
— Это становится смешно.
— Сделай мне приятное.
Ее грудь приподнялась от глубокого вздоха, в лунном свете ее глаза казались зелеными, как мох.
— Тристан, — выдохнула она страстно.
В этих глазах можно было утонуть. Сомнений не оставалось, Джорджиана по-прежнему хотела его.
— Ты хочешь, чтобы я сказала что-то еще? Имя твоей лошади или таблицу умножения?
У него дрогнули губы.
— Моего имени достаточно. Спасибо.
Они ускорили шаги, чтобы догнать герцогиню.
— Не понимаю, почему ты настаиваешь, — сказала она тихим голосом, так что никто в толпе не смог бы расслышать ее слов. — Я сказала, что никогда не смогу доверять тебе.
— Ты уже доверяешь, милая моя.
— И почему же ты так считаешь?
— Ты оставила у меня несколько очень личных вещей, и как бы ты ни притворялась, что не веришь мне, ты знаешь, что я никогда не использую их против тебя.
Она покраснела.
— Значит, у тебя есть одно хорошее качество. Но при наличии стольких плохих едва ли стоит им хвастаться.
— Я начинаю думать, что мне следовало принести тебе веер.
— Я…
— А вот и вы, — обрадовалась герцогиня, беря Джор-джиану под руку и уводя ее в сторону от Тристана. — Ты должна спасти меня от лорда Финдлина.
— Вы привлекательная женщина и к тому же вдова, — сказала Джорджиана тете, снова становясь олицетворением очарования теперь, когда она разговаривала не с ним. — Вы не можете обвинять его.
— Думаю, ему нужны мои деньги, — заметила герцогиня, оглядываясь на Тристана.
Черт побери! Теперь из него делают еще одного жадного хваткого представителя большей части особей мужского пола.
— А может быть, ваша светлость, — неторопливо произнес он, — у него просто неплохой вкус. Если бы ему были нужны только деньги, он мог бы выбрать более… сговорчивую женщину.
Брови герцогини взлетели вверх.
— В самом деле.
Когда они пришли к своей ложе, в ней уже разместились тетушки, Брэдшо, Эндрю и, что удивительно, Бит. Джорджиана со всеми поздоровалась, поцеловала Милли и Эдвину в щеку и села среди трех тетушек. Фредерика увлеклась разговором, не обращая внимания ни на фейерверки, ни на оркестр, расположившийся неподалеку. Тристан наблюдал за всеми, и раздражение его росло. Он знал, что Джорджи была неравнодушна к нему, иначе она бы от него не пряталась. Но пока она удерживала около себя герцогиню, он мало чего мог добиться.
Тристан улыбнулся. Он никогда не поставил бы рядом слова «добиваться» и «Джорджиана». Он не сводил с нее глаз, и, когда она взглянула на него, кровь быстрее побежала по его жилам. Шесть лет назад она очень рассердилась на него, и сейчас можно было считать, что начинается новая игра. Она так и сказала: он не усвоил урока, который ему преподали. Но как бы высоки ни были ставки, он будет играть в эту игру до конца.
— Разве это был не маркиз, Джорджиана?
Джорджиана опомнилась и, отведя взгляд от Тристана, посмотрела на тетку:
— Простите, что вы сказали?
Фредерика свела брови, затем ее чело прояснилось.
— Милли спрашивала тебя о женихах.
— О да, это был маркиз. Конечно.
С тех пор как Тристан заехал за ними, тетушка уже третий раз заводила разговор о ее поклонниках. Хотя она не собиралась замуж за лорда Лаксли или за кого-то из тех, кто каждую неделю делал ей предложение. Даже если бы у нее не было особой причины для отказа, они ее не интересовали. С большинством из них ей было скучно. А мысль, что Тристан может преследовать ее с намерением жениться, казалась просто… абсурдной. Скорее всего он ожидал, что она снова без памяти влюбится в него, и тогда он посмеется над ней и, бросив, останется победителем. По разбитым им сердцам можно было перейти Темзу, но у нее не хватало сил справиться с собой. Он всякий раз находил повод, чтобы взять ее руку или коснуться плеча, и ее бросало то в жар, то в холод, но это было всего лишь вожделение. Ее тело тосковало по нему, но разум не покидал ее. И ее сердце будет подчиняться разуму.
— Джорджиана, проснись.
Она вздрогнула:
— Простите, что?
— Что это с тобой сегодня? — спросила тетушка, а Милли с Эдвиной удивленно посмотрели на нее.
— Просто задумалась. Что я прослушала?
— Шансы лорда Уэстбрука.
— О, ради Бога, тетя Фредерика, — сказала она, поднимаясь и плотнее закутываясь в шаль. — Пожалуйста, не надо.
— Это лестно, когда за тобой ухаживает столько мужчин.
— Чувствую себя червяком на крючке, которого хочет схватить форель. Что их привлекает: как изящно я извиваюсь или то, что я приятная и упитанная?
Брэдшо расхохотался.
— Я всегда считал себя скорее камбалой, а не форелью. — Он обратился к братьям: — А вы что за рыбы?
— Пескарь, — усмехнулся Эндрю.
— Акула, — пробормотал Бит, поглощенный зрелищем фейерверка.
Тристан взглянул на брата, и Джорджиана не могла не восхититься его терпением и отзывчивостью. Он непременно оказывался рядом, если Роберт нуждался в нем.
— Кто-нибудь хочет мороженого? — обращаясь к тетушкам, спросил Тристан.
— Я сто лет не ела лимонного мороженого, — улыбнулась Милли.
— И мне одно, — присоединилась к ней Эдвина.
Мороженого хотели все, и Тристан встал, собираясь выйти из ложи.
— Никто не хочет помочь мне донести его? — спросил он, глядя на Джорджиану.
Эндрю привстал, но сразу же снова сел, когда Роберт, молча дернул его за полу. Брэдшо понял, что приглашение на него не распространяется, а Милли и герцогиня не могли пойти. Эдвина не успела ничего сказать. Джорджиана обошла ее стул и уже спускалась по лестнице. Проклятие. Видимо, ее тело и сердце были в заговоре.
— Мы сейчас вернемся, — сказал Тристан, подавая ей руку.
Она покачала головой, ожидая, когда снова будет соображать.
— Нельзя идти только вдвоем.
Он проворчал что-то похожее на ругательство и посмотрел на братьев. Эндрю приготовился встать, но Роберт опередил его. Он бросил взгляд на Джорджиану, и ей показалось, что она увидела в его синих глазах добродушную усмешку.
— Пойдемте.
Роберт шел впереди, и они с Тристаном ускорили шаги, чтобы не отставать от него.
— Не очень ловкая попытка уединиться, — сказала она. — Особенно когда Бит не пустил Эндрю.
— Я не ожидал, что он сделает это. Из него получится превосходная дуэнья. — Он посмотрел вперед на Роберта, на добрую дюжину ярдов опередившего их. — Мы сейчас потеряем его из виду.
— Довольно прохладно для мороженого, — заметила Джорджиана, размышляя о том, как бы ей было приятно дотронуться до его обнаженной руки.
— Я не мог придумать ни одного невинного предлога, чтобы увести тебя от твоего стража.
— Но это ты пригласил тетю Фредерику.
Она почувствовала, что краснеет.
— Только потому, что ты без нее не поехала бы.
На дорожках сада, проложенных между ложами и бельведером, из-за деревьев, кустов и цветов, вьющихся по стенам и нависающих над ними, было темно. Роберт замедлил шаги и обернулся к ним.
— Я возвращаюсь в Карроуэй-Хаус, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Бит! — крикнула она ему вслед, понимая, что они с Тристаном остаются совершенно одни. — С вами все в порядке?
Он остановился и оглянулся через плечо.
— Да. Просто здесь слишком много людей.
Через мгновение он исчез. Она слышала смех и голоса, доносившиеся из лож, но никого не было видно.
Они продолжали свой путь к центральной части сада, и она по-прежнему смотрела на профиль Тристана.
Джорджиана перевела дыхание. Почему дрожь не пробегала по ее коже в присутствии Лаксли, или Уэстбрука, или всякой другой форели, плавающей вокруг нее? Почему только при виде Тристана, самого неподходящего из всех предполагаемых женихов?
— Что ты видишь? — тихо спросил он, по-прежнему глядя перед собой. — Не форель, надеюсь.
— Скажи, пожалуйста, мы все еще играли бы в эту игру, если бы я была нищей?
К ее удивлению, он не рассердился, но стал очень серьезным.
— Не знаю. Я… не хочу видеть тебя с другим мужчиной. Никогда.
— Так это только ревность? Ухаживание, чтобы помешать другим приблизиться ко мне?
— Нет. — Он нахмурился и провел рукой по темным волосам. — У меня трудное положение. Я не жалуюсь, но это правда. И я не уклоняюсь от долга перед своей семьей. — Тристан наклонился и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Ты захотела бы стать нищей? Ты стала бы менее подозрительной и перестала бы сомневаться в намерениях женихов, если бы была бедной и красивой?
Никогда раньше он так откровенно не говорил с ней, и его голос звучал почти страдальчески.
Быстро оглянувшись, он прикоснулся к ее губам.
Неудержимое желание охватило ее. Джорджиана впилась пальцами в его руку, чтобы сдержаться и не обнять его за шею и не прижаться к его груди. Она старалась стоять неподвижно, как статуя, но не могла оторвать своих губ от его.
Кто-то засмеялся совсем рядом. Тристан отстранился и снова взял ее под руку — впереди на дорожке показалась небольшая группа дам и джентльменов.
Тристан повел ее дальше, и они прошли мимо еще одной группы, здороваясь и кивая, она почти не помнила, что говорила. Некоторые смотрели на нее с любопытством, но она полагала, что они просто удивлялись, видя, как она мирно гуляет с Дэром.
Как только они снова оказались одни, он хотел остановиться, но она заспешила вперед, оставив его перед выбором: идти быстрее или остаться позади. Они не должны закончить вечер обнаженными в зарослях рододендронов. А если он опять начнет целовать ее, именно так и случится.
— Почему мы бежим? — спросил он, сдерживая смех.
По крайней мере одному из них было весело.
— Потому что, если ты будешь бежать, то не сумеешь затолкать свой язык мне в рот.
— Вероятно, сумею, если захочу.
— Твои желания меня не интересуют. — Она взглянула на него. — И перестань смеяться.
— Но смешно же.
— Тебе необходимо было преподать урок, Дэр, пока ты не испортил жизнь еще одной женщине.
— Я усвоил свой урок. И я опять хочу тебя.
«Боже милостивый!» Она ускорила шаги.
Она оказалась настолько глупа, что попыталась, пользуясь собственной слабостью, проучить его. А теперь было уже поздно, и ей надо выяснить его намерения, пока не произошло самое худшее. Ей надо тянуть время.
Насмешливо улыбаясь, он заказал мороженое. Теперь руки у него были заняты, и он не мог трогать или целовать ее. Иначе таявшее мороженое испортило бы его красивый зеленый охотничий сюртук и белоснежный галстук.
Они благополучно вернулись в ложу, и хотя Фредерика пристально посмотрела на нее, Джорджиана не думала, что кто-нибудь знал, что она позволила Дэру целовать себя. Ей необходимо прекратить это, как бы ни были опьяняюще сладостны его объятия, — ради Амелии и ради нее самой. Что бы ни говорил Тристан, он не мог всерьез ухаживать за ней.
— А где Роберт? — спросила Милли, глядя им за спину.
— Он произнес целую фразу и отправился восстанавливать силы, — объяснил Тристан, раздавая мороженое. — Он сказал почти две фразы. По-моему, Джорджи вдохновила его. — Он опустился на стул рядом с ней и смотрел, как она ест свое лимонное мороженое.
— Наслаждаешься, надеюсь? — спросил он.
— Да, очень, — ответила она, радуясь, что может наконец дать ему честный ответ. — Ты пошутил надо мной, когда сказал, что я вдохновила Бита?
— Почему же? — Он слегка помрачнел.
— Ревность?
— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
Джорджиана состроила смешную гримаску.
— Не обращай внимания. Я подумала, что смогу помочь, но, если ты будешь бить себя в грудь, забудь об этом.
Тристан поднял голову и посмотрел на нее:
— Прими мои извинения. Иногда я забываю, что ты не так цинична, как притворяешься. Если ты сумеешь заставить его говорить, пожалуйста. Но будь осторожна. Он…
— Он много пережил, — подсказала она.
— А как насчет «я все еще не доверяю тебе»? Что это значит?
— Ты сказала «все еще» вместо «отныне и навсегда». А это означает, что когда-нибудь будешь.
Он провел пальцем по ее губе, затем поднес его к своим губам.
Появилась тетя Фредерика и уселась рядом с ней. Судя по выражению ее лица, она видела жест Тристана. Джорджиана вздохнула. Все ее чувства были напряжены. Она должна ненавидеть его или по крайней мере сердиться на него. Вместо этого при каждом взгляде на него ее сердце бьется сильнее, и все, включая ее решимость, кажется безнадежно бессмысленным. Если бы виконт преследовал ее впервые, а не второй раз, она бы уже давно оказалась в его постели.
— Почему такой мрачный вид? — спросил он.
— Я думала о вас, — ответила она, хотя, исходя из соображений здравого смысла, могла бы только пожать плечами.
— И что вы обо мне думали?
— Что вы, кажется, никогда не понимаете, что ваше общество нежелательно.
— А я думаю, что ваше умение понимать вызывает сомнения, — сказал он, слизывая с пальца остатки вишневого мороженого.
От его насмешливого ответа у нее еще сильнее забилось сердце.
— Я всегда удивлялся, почему вы…
— Джорджиана, — вмешалась, вставая, герцогиня, — я очень сегодня устала. Лорд Дэр, как вы думаете, кто-нибудь сможет проводить нас домой?
— Буду счастлив сделать это сам, ваша светлость. — Он встал, предлагая Джорджиане руку.
Она почувствовала разочарование. За последние несколько дней они впервые могли как следует поспорить, и она даже немного расслабилась.
— В этом нет необходимости, милорд. Я уверена, вы желаете остаться со своей семьей. Если вы одолжите нам вашу карету, этого будет достаточно.
Он кивнул с непроницаемым выражением лица:
— Я провожу вас до кареты.
Они подошли к выходу из сада, Тристан посередине, а тетя Фредерика поддерживала вежливый, ничего не значивший разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27